Звон бубенчиков - тихий-тихий, как звуки его дыхания. Морозный воздух колючими поцелуями касается обветренной кожи, оставляя на ней прозрачные следы: хрупкий филигранный узор, тонкой серебряной нитью вплетающийся в черное небо. Небо, усеянное бриллиантовой россыпью звезд.
Ветер пахнет снегом и счастьем с привкусом лакрицы. Веет теплом забытых рук, согретых дыханием имбирного чая.
- Замерз? - Тихо шепнул Така, перехватывая ледяные пальцы гитариста.
Уруха поднял глаза, но промолчал; лишь темные волосы его, припорошенные хрусталем снежинок, скользнули по лицу, стоило мужчине отрицательно покачать головой.
- У тебя руки замерзли, - не унимался вокалист, сильнее сжимая твердую ладонь в своей: мягкая шерстяная ткань перчаток согревала кожу, даря тепло и чужим рукам. Таканори уже не раз порывался отдать перчатки Урухе, но тот отказывался, придумывая все новые и новые отговорки.
- Долго еще? - Усталость касалась коленок, заставляя гудящие от долгой ходьбы по высокому снегу ноги подкашиваться.
- С полмили, наверное. По крайней мере, так сказал тот паренек, - Руки не покидала вера в чудо. Признавать, что они заблудились, было страшновато. Сочельник дарил надежду на положительный исход. Магия витала в рождественском небе, озаряя душу своим незримым свечением. Чувствовалось в каждой клеточке тела, что должно случиться нечто хорошее. Путь найдется - Руки свято верил в это.
- И почему мы не поехали с остальными…- едва различимо проговорил Кою, опуская голову, чтобы спрятать замерзший подбородок в теплые складки шарфа.
- Потому что дураки, - с усмешкой ответил Мацумото, шерстяными пальцами скользя меж длинных пальцев гитариста.
Уруха мельком взглянул на своего попутчика, но стоило тому ответить на взгляд, как тут же отвел глаза, упершись в собственные ботинки, приятно хрустящие свежевыпавшим снегом.
- Кажется, я вижу свет! - Обмороженный палец уткнулся в черную даль, подернутую размытым молочным свечение.
Руки тут же взглянул в указанном направлении, но ничего, кроме густого марева и кромки далекого леса рассмотреть не смог.
- Наверное, снег отражает звездный свет, - недоверчиво предположил вокалист, но в груди уже распускал свои лепестки крохотный бутон надежды.
- Проверим, - Уруха уверенным шагом направился в сторону бескрайней пустоты, увлекая за собой и вокалиста. Тот не сопротивлялся, покорно ступая на заснеженное бездорожье.
Снег тут же облепил ноги, забиваясь в отвороты высоких ботинок, пощипывая кожу, мурашками рассыпая новую порцию холода по продрогшему телу.
- Давай, давай, - торопил Кою, сильнее сжимая ладонь Руки. Вокалист уже бежал за целеустремленно шагающим по пологому склону холма гитаристом, то и дело поскальзываясь на затвердевшем насте.
- Уруха, остановись... на секундочку... - хватая ртом ледяные снежинки, прохрипел Руки, понимая, что сейчас упадет.
- Нет, я вижу свет, - упрямству Урухи мог позавидовать заправский баран. - Потерпи немного, мы практически дошли...
- Уруха! - Руки попытался выдернуть свою руку, но вместо этого потерял равновесие. Небо тут же оказалось под ногами, тогда как тело, подняв в воздух белесое облако пороши, распласталось по снежному настилу, увлекая за собой и гитариста. Тот сдавленно матернулся и рухнул на Руки, запутавшись в собственных конечностях. Снежинки тут же облепили бледное лицо, серебряной пылью оседая на ресницах, тая на синеватых губах. Чистая, как слеза младенца капелька скатилась по их незамысловатому рельефу, рисуя невидимые узоры на заледеневшей коже.
- Что это было, Руки? - Губы дрогнули; дыхание горячей волной окатило лицо вокалиста, заставляя грудь на мгновение замереть, оставляя жарко пульсирующее сердце без привычной опоры.
- Я же просил остановиться, - рвано выдохнув, прошептал Така, чуть приподнимаясь на локтях. Встряхнул головой, заставляя снег, белоснежным фатином окутавший медовые кудри, рассыпаться по плечам.
Уруха, продолжая нависать над рассерженным мужчиной, застыл, понимая, что не в силах прервать столь хрупкий момент неправильными словами. Замерев на вдохе, он смотрел на Руки, все глубже и глубже окунаясь в темные бездны зрачков, в которых искристыми всполохами отражалось рождественское небо. Звезды, медленно вальсируя, ступали по невидимым ступеням, покидая свои ледяные чертоги, облаченные в праздничные шелка и кружево. Кружась, опускались на двух, замерших в бессловесном стремлении коснуться друг друга мужчин, навеки остывая на их ресницах. Два белесых облака - единственные свидетели того, что эти двое - живые существа, полные теплой крови и густой патоки дыхания, - вырывалось сквозь их приоткрытые губы, сплетаясь в единое целое, медленно устремляющееся в небо.
- Така... - сокращая расстояние между их лицами, прошептал Уруха; ресницы дрогнули, взгляд скользнул по волшебно-красивым чертам, замирая на бледных губах.
- Да... - снежинки, сорванные порывистым дыханием, таяли на лету, превращаясь в черный дождь.
- Свет... я видел свет, Така... - снова поднял глаза, пытаясь поймать взгляд Таканори. Тот растерянно блуждал по изгибу скулы, цепляясь за рваные нити волос, пробегая по впадинке переносицы, идеально вычерченной брови к уху, чтобы скользнуть по знакомым до последнего витка сережкам и сорваться вниз, разбившись о неглубокую впадинку за мочкой.
- Таканори, - порывисто выдохнул, прижимаясь к ледяным губам губами. Так замер, жадными глотками выпивая наслаждение, продлевая момент, когда нужно будет разорвать сладость поцелуя, извиниться и помочь вокалисту подняться.
- Не надо... - тяжело сглатывая, прошептал Руки, когда Уруха, наконец, отстранился, вконец озябшими пальцами впиваясь в ледяную мякоть снежной земли.
- Холодно, Руки, - улыбка, нет – лишь зябкая ее тень раскрасила губы всеми цветам выцветшей ночи.
Уруха стремительно поднялся, помогая встать и вокалисту. Тот благодарно кивнул, машинальным жестом отряхивая облепивший одежду снег.
- Идем. Здесь совсем недалеко, - голос гитариста звенел, как звенят рождественские колокольчики на изумрудных башмачках эльфов.
Руки и сам теперь видел, что Уруха прав: в долине, трепеща всеми оттенками золотого, ярко мигали праздничные огни пригорода.
- Там люди, там тепло, там нас уже заждались ребята, - Кою потянулся, чтобы взять вокалиста за руку, но тот отвел ее в сторону, наполняя взгляд гитариста растерянностью.
- Что ты хочешь в подарок на Рождество? - Вполне серьезно спросил Руки, не сводя глаз с удивленного лица Такашимы.
- Что?
- Что ты хочешь...
- Я слышал, Руки. Я не пойму...
- Ответь, пожалуйста.
- Не знаю.
- Точнее.
- Мир во всем мире.
- Я постараюсь. А для себя? Сегодня Рождество, Кою: время, когда сбываются мечты.
- Кружку горячего чая...
Теперь пришла очередь Таки растеряться: ожидая немного иного ответа, мужчина не смог сдержать разочарования с привкусом легкой обиды.
- ...который заваришь мне ты: завтра утром, - полные золотистой нежности глаза светились улыбкой, жемчужным теплом лаская лицо вокалиста.
Руки сделал шаг вперед, замирая в интимной близости от Кою. Взгляд его был устремлен вперед, на искрящуюся волшебными огнями долину; на обветренных губах играла блуждающая улыбка, наполняя светящийся воздух тонким ароматом счастья.
- Спасибо за подарок, Кою, - проговорил он, не прекращая улыбаться.
Уруха ничего не ответил: порывисто прижался к Руки, оставляя жженый след поцелуя на виске. Таканори блаженно прикрыл глаза, впитывая нежность поцелуя всем телом, заполняя им самые потаенные уголки сердца, а затем медленно двинул вперед, чувствуя за спиной мягкое тепло собственного рождественского чуда.