Название: In joy and sorrow...
Автор: Princess Helly
Бета: Malva
Фендом: the GazettE
Размещение: Только с моего разрешения
Статус: закончен
Пейринг: Aoi\Uruha, Aoi\Ruki
Рейтинг: PG-13
Жанр: AU,OOC,drama
Размер: мини
Дисклеймер: не мои... а жаль ((
Предупреждения: бредогенератор активен, как никогда.



Впервые за последний месяц Юу позволил себе маленькую награду. Даже не награду, так, устное поощрение. Совсем крохотное удовольствие, особенно по сравнению с тем, что он уже испытывал. Он задержался в машине, уже припаркованной у подъезда, и дрожащими руками набрал заученный наизусть номер. Даже в этом переборе клавиш Юу видел странный ритуал, подготовку к тому, чтобы услышать его голос, тихий, низкий, полный грустных и усталых нот. Как никто другой, Юу знал причину этой усталости и грусти, он сам был ею. Он и его странная жизнь.
- Малыш, видишь, как все получается, - шептал Юу, хотя точно знал, что его никто не слышит. Здесь, в салоне своего автомобиля, он был в относительной безопасности. И эту тишину, темноту и его дрожащий голос Юу воспринимал как величайшее благо. – Я постараюсь завтра. Точно не знаю, когда. Может быть, в полдень. Нет, совсем ненадолго. Полчаса, максимум, час… - Юу хотел бы пообещать, что завтра он непременно приедет, пусть даже на столь мизерный промежуток времени. Хотел, но не мог. Он не мог даже предсказать, что ждет его через пару минут, когда откроется дверь его квартиры.
Эта любовь, острая, болезненная, обреченная, свалилась на него так неожиданно и внезапно, как сходит с гор лавина. Она погребла его под собой, не позволяя выбраться, не давая шанса даже вздохнуть. Юу с отчаянием понимал, что нужно разорвать эту связь, прекратить ее, пока не стало слишком поздно. Понимал, но решался даже пальцем тронуть эту хрупкую иллюзию возможного будущего счастья.
Все могло бы быть так легко, беззаботно, романтично. Они могли бы жить вдвоем, просыпаться по утрам в одной постели и долго потом лежать, обнявшись, просто наслаждаясь мгновением. Могли бы не спать ночами, встречать закат и рассвет, умостившись на широком подоконнике в его квартире и лениво потягивая давно остывший чай из одной на двоих огромной чашки. Могли гулять под дождем, высокомерно игнорируя зонт и нарочно не пропуская ни одной лужи. Потом так приятно было бы согреваться в объятиях друг друга, ловя губами дождевые капли, стекавшие с отяжелевших, мокрых волос.
Юу на секунду закрыл глаза, пытаясь представить, что слышит его голос не в телефонной трубке, а просто рядом с собой. И этот голос, такой любимый, нежный, сейчас тихо нашептывает ему о любви. И никак нельзя сейчас прервать его, остановить, заглушить ежедневной реальностью. Как и нельзя открыть глаз, когда в мыслях сейчас он прижимается к груди, обнимает, подставляет полуоткрытые губы под первый, всегда немного робкий поцелуй.
- Тебе пора идти, - простые слова прозвучали неоправданно жестоко, сорвавшись с его губ. Но Юу знал, что даже так он пытался уберечь его, защитить от того, что ожидало с минуты на минуту.
- Я люблю тебя, - Юу выдохнул в трубку и приготовился ждать, когда же в ней зазвучат гудки. Он всегда щадил Юу и заканчивал разговор сам, хотя Юу догадывался, чего ему это стоило.
Юу выбрался из машины, все еще сжимая в руке нагретый пластик телефона, и вскинул голову, пытаясь найти свои окна среди прочих, освещенных радостным электрическим светом. Слепая их темнота неприятно поразила Юу, заставив встревожиться и поторопиться.
Юу ласточкой взлетел на четвертый этаж и замер, ощутив, как спина покрывается липким холодным потом. Его взгляд был прикован к собственной двери, приоткрытой и словно приглашающей в темноту квартиры. В голове лихорадочно мелькали возможные варианты развития событий, но Юу никак не мог уцепиться хоть за что-то, чтобы немного прийти в себя. Сердце кололо от дурного предчувствия, а во рту появился ощутимый привкус крови.
Сделав над собой колоссальное усилие, Юу переступил порог и осознал, что силы покинули его. Так явно, словно он точно знал об этом, Юу почувствовал, что в квартире никого нет.
- Койю, ты дома? – он прохрипел в темноту, совершенно уверенный, что ответа не будет. Как не будет ответа и на другой вопрос: где Койю?
Юу снова метнулся к лестнице, торопясь оказаться на воздухе и охладить гудящую голову. Последние месяцы, сколько там их было, два или три, разбаловали его, расслабили, заставили поверить, что все спокойно. Каждый вечер Койю ждал его дома, иногда даже улыбался, дотрагивался ледяной рукой до плеча, позволял поцеловать себя в щеку.
Три недели назад он и вовсе заставил Юу думать, что скоро все вернется на свои места. Койю пришел к нему ночью и бесплотной тенью проскользнул под легкое одеяло. Юу вздрогнул от прикосновения к горячей коже холодных рук и повернулся, чтобы тут же оказаться в плену его губ, тоже невероятно холодных. Поцелуи казались такими же требовательными и жадными, ласки - такими же откровенными и возбуждающими, стоны – такими искренними и страстными, как и прежде. Разве что Юу был совсем не рад этому возвращению. Он уже успел привыкнуть к нежным прикосновениям, к тихому шепоту, к худенькой, лихорадочно горячей руке, обнимающей его и старающейся притянуть как можно ближе. Примитивная, какая-то животная страсть, ярость, жадность, следы на коже и терпкий привкус крови на губах уже давно перестали привлекать его, как и перестал притягивать и манить Койю. Остались только жалость, желание позаботиться, защитить и уберечь оболочку, неясную тень того, кого Юу когда-то любил.
Теперь, минуя квартал за кварталом, Юу отчетливо понимал, что последние дни были просто затишьем, «светлым» периодом, всегда сменявшимся приступами. Это означало только то, что сейчас Койю вряд ли осознавал, кто он и что делает. Юу мог до бесконечности искать его по ночным улицам, обзванивать больницы и морги, как делал уже неоднократно, подключать к поиску немногих близких друзей, знавших о болезни Койю. Юу старался угадывать зарождение приступа, удерживал Койю дома, не спал ночами, охраняя тревожный хрупкий сон, наполненный кошмарами и бредом. А сейчас расслабился, позволил себе поверить, что все еще может наладиться. Не может. И никогда не будет того, о чем в редкие минуты покоя так истово мечтал Юу: нежного поцелуя в плечо утром, длинных тонких пальцев, лениво перебирающих гладкие темные пряди, низкого усталого голоса, шепчущего трогательные слова любви чаще, чем несколько минут в день, в проклятую телефонную трубку.
Юу ненавидел свое чувство долга. Ненавидел свое обещание, данное Койю еще тогда, когда он осознавал, что с ним происходит что-то страшное. До сих пор Юу помнил огромные, словно стеклянные, наполненные слезами глаза и добела сжавшиеся вокруг его запястья пальцы. Койю боялся себя, боялся своих снов, странных образов, все чаще появлявшихся в голове. Но больше всего он боялся угодить в клинику. Тогда, захлебываясь рыданиями, он вымолил у Юу обещание позаботиться о нем. И Юу заботился. Неделями не спускал глаз с Койю, не позволял ему выходить из дома, терпеливо выслушивал потоки грязной брани, превозмогая боль, удерживал его руки, так ни разу не ударив в ответ.
Сейчас это уже не имело значения. Он опоздал. Нарушил обещание, не уследил, потерял. И сердце пропускало удары, то и дело сбивалось с ритма, когда он до рези в глазах вглядывался в очередную стройную фигуру. Не он, снова не он. Сколько же их здесь таких высоких, стройных, по-звериному гибких? Почему их так много, когда нужно найти одного-единственного, с темными сумасшедшими глазами и порочной улыбкой?
Юу нашел Койю, когда силы совсем покинули его. С отчаянной тоской он смотрел, как тонкое тело вжимается в шершавую грязную стену под весом другого, грузного, массивного, как горят безумием знакомые карие глаза, как алчно приоткрываются опухшие от неистовых поцелуев губы. Смотрел и знал, что когда приступ пройдет, Койю не будет помнить ничего. В этом Юу видел самую большую несправедливость. Ибо как же тогда быть с ним? С его сердцем? С его болью? С его обидой?
Предательская мысль ядовитой змеей заползла в разум, ужалила в самое средоточие этой обиды: уйти сейчас, просто развернуться и уйти. Оставить Койю на этой улице в объятиях какого-то подонка. А лучше вызвать специалистов и передать им потенциального клиента. Отгородиться от Койю стенами лечебного учреждения для умалишенных и переложить обязанности по уходу за ним на хрупкие плечи сердобольной санитарки. Забыть, забыть как страшный сон. Разрешить себе проснуться.
Юу на секунду прикрыл глаза, вспоминая горькую улыбку своего настоящего любимого и близкого человека, крохотную слезинку, которая так и не скатилась по бледной щеке, и принял решение. Практически отшвырнул в сторону незнакомца и потянул Койю на себя, вынуждая посмотреть на него. Сознательно пропустил первый удар, перехватывая тонкую ледяную руку, уже занесенную для следующего. Прижал Койю к себе, не давая толком пошевелиться, и вызвал такси.

***

Когда Койю наконец уснул, Юу по памяти набрал номер, все еще сожалея о принятом решении. Он был уверен, что будет сожалеть до самого последнего дня. И все-таки он считал, что так будет лучше. Не для него. Для Койю. Для человека, когда-то доверившегося ему, пусть сейчас он об этом уже и не помнил.
Усталый низкий голос окутал его, согревая и лаская. Юу малодушно позволил себе украсть у судьбы эти несколько минут и насладиться каждым звуком, каждой печальной ноткой. С трудом разлепив пересохшие губы, Юу прошептал:
- Я так невыносимо сильно люблю тебя. Прости меня, Така.
Он сам выключил телефон, не замечая, как Койю морщится во сне, стирая со щеки прозрачную горячую каплю. Юу не сожалел о своем обещании. Он ненавидел себя за то, что не поклялся Таке всегда оставаться рядом.