НАЗВАНИЕ: Revenge
АВТОР: Selena Silvercold
БЕТА: xAFFLICTIONx
РЕЙТИНГ: PG13
ПЕЙРИНГ: Ruki/Keiyuu, а там дальше посмотрим по ходу дела.
ЖАНР: romance, humor, drama, angst
ФЭНДОМ: PSCompany
СТАТУС: не закончен
ОТ АВТОРА: Могу поклястся здоровцем и даже жизнью любого из джей-рокеров (ну кроме Хидэ и Ками, конечно), что эту историю с Мивом я узнал только через дня три, перед тем, как написать. Ну а придумал я это вообще рамного раньше… Так что это свого рода пророчество. Да что ж такое, вечно у мну эти фики связаны с какой-то мистикой!..

Глава 1

Keiyuu

Музыка…
Что же такое музыка?
«Да, - скажете вы, - это ведь совсем просто. Музыка - это набор звуков, составленных и воспроизведенных в определенном порядке.»
Хм, и вы окажитесь правы.
Но!
Есть одно «но»…
Любой достаточно талантливый музыкант скажет вам, что музыка – это не только звуки, это фрагменты вашей души, кусочки ваших эмоций, осколки мыслей. Все это создает удивительный водоворот, который нельзя понять, нельзя разобрать по пунктам и проанализировать. Лишь этим можно объяснить то, каким образом музыка воздействует на нас. Почему именно минорные ноты способны вызвать слезы, а мажорные, наоборот, - приток новых сил? Почему именно так? Наверное, потому, что музыкант в этот момент вкладывает в ноты некие чувства и мысли, свою любовь и боль, надежду и отчаяние, ярость и радость. Неважно как он это делает – проводит ли пальцами по струнам гитары, нажимает ли на клавиши рояля, в буквальном смысле вдыхает жизнь в узкую трубу саксофона, выводит ли бешеный ритм барабанными палочками. Все равно он творит музыку, выворачивает перед нами душу наизнанку, лишь бы только донести до нас то, чего он не может сказать словами.
А еще…
Музыка удивительно похожа на нашу жизнь.
Особенно рояль…
Под огромной лакированной крышкой маленькие молоточки отстукивают по струнам. Так рождаются ноты. Впрочем, там они и умирают.
Как жизнь и смерть. Так же внезапно и с таким же великим таинством.
Нервные тонкие пальцы проводят по клавишам: черным и белым. Словно Фортуна играет нашей судьбой, проводя полосы жизни: черные и белые.
Грустные, трагические, минорные ноты… Разносятся по огромной комнате и, отбиваясь от стен, вновь возвращаются в мою душу, заставляя меня лить слезы снова и снова…
Но это не те слезы, которые можно увидеть глазами, стереть одним прикосновением.
Это плачет Душа.
Это она заставляет меня то с неистовой силой колотить по клавишам, то только слегка проводить по ним, словно по губам любимого человека.
Я уже не помню, как плакать, мои глаза давно высохли от слез, а Душа моя помнит. Помнит все. Все мое одиночество и отчаянье до сих пор хранится в ней. И стоит лишь остаться одному, как оно снова хватает меня своими серыми лапами, острыми иголками расплавляет сознание, заставляя медленно раствориться в нем.
И стоит мне лишь положить руки на клавиши, как из-под моих пальцев польется мелодия, такая отчаянная и такая же безудержная, как и мои мысли.
Ну, почему всегда так?!..
Почему все воспринимают меня как маленькую кавайную куклу, которая умеет только паясничать? Почему все так упорно не хотят признавать во мне личность, а?
Ну и что, что метр56?!..
Что из этого?!..
Я ведь тоже человек!
У меня наверно тоже есть чувства!
Я тоже могу страдать, ненавидеть, любить…
Любить…
Того, кому я так никогда и не признаюсь…
Таканори…
Мы с тобой хорошие друзья, мы можем болтать на тысячу тем, но как только наши взгляды пересекаются – мое сердце замирает, и я не в силах промолвить и слова.
Я знаю, что у тебя кто-то есть. Кто-то, кого ты любишь так же искренне, как и я тебя. Ведь когда ты меня не замечаешь, я вижу в твоих глазах счастье. То счастье, которого у меня никогда не будет.
Ты счастлив… Пусть и без меня, но счастлив…
И мне этого достаточно.
А Душа все плачет, слезы тяжелыми невидимыми каплями опускаются на клавиши, не давая мне остановится, оборвать мелодию. Мелодию моего сердца, моей жизни. Я никогда не смогу повторить ее снова, но мне этого и не нужно. Каждый раз, когда я один в этой пустой комнате, наедине с роялем, а единственными покорными слушателями остаются стены, она просыпается. Я никогда не сыграю ее сначала, ведь мое одиночество - это ее продолжение.
И никто и никогда не узнает, как мне плохо, никто и никогда не узнает как мне одиноко. Просто никто не хочет этого знать, никто не хочет заглянуть ко мне в душу. Хотя бы внимательно заглянуть в мои глаза, ведь глаза - зеркало души. Я никому такой не нужен, кроме моего одиночества…
Но почему?..
Почему?
Почему?!..
Чтобы не закричать, я со всего маху ударил кулаком по клавишам и тихо сказал, как бы успокаивая сам себя:
- Ну, ничего… ничего… как говорится, не в первый раз… 28 лет был одиноким и так останусь до конца своих дней…
- Не останешься… - отчетливо услышал я со стороны приоткрытой двери. Я невольно вздрогнул - крышка рояля с оглушительным стуком захлопнулась.
Ну вот, видимо, конец моих дней таки не за горами, раз мне уже такое мерещится… Звуковые галлюцинации…
Пора заканчивать с самокопанием, надо ложится спать. А то еще интервью завтра с утра… Мда, сейчас лежат все по домам, в тепленькой постельке… А я тут в студии, на жестком диване. И сколько это я уже тут ночую? Неделю, что ли… Ох, этот ремонт…
Постепенно я начал засыпать под нестройный аккомпанемент из мыслей.
Этот голос… за дверью… чей же он?... такой знакомый…

Ruki

Темные коридоры.
Я иду по ним, машинально поворачивая то влево, то вправо, не глядя, открывая двери. Кажется, я один в этом огромном здании, словно конструктор, сложенном из студий и узких темных коридоров между ними. После многих лет работы здесь я привык к этому бесконечному лабиринту, и теперь мне весьма сложно заблудиться.
А еще я привык к тому, что я постоянно (ну, или мне просто так кажется) ухожу отсюда последним. Что ж, так я устроен – прихожу первым, ухожу последним или наоборот. Другого не дано. И меня совершенно невозможно напугать полумраком и абсолютной тишиной.
Хотя… Нет, не абсолютной.
Внезапно я остановился и стал внимательно прислушиваться. Мне слышалась какая-то невероятно красивая мелодия.
Рояль?.. В такое время?
Скорее это плод моей больной фантазии и уставших за целый день мозгов. Да и атмосфера способствует мистицизму ситуации…
Я пошел дальше, против воли все так же чутко прислушиваясь. Мелодия не прекращалась, а наоборот становилась громче, отчетливей. А ощущение сказки, полной нереальности происходящего росло во мне с каждым шагом.
И, наконец, я остановился возле прямой полоски света, что несмело выглядывала из приоткрытой двери. А из-за нее лилась моя мелодия. Интересно…
Осторожно, стараясь не издавать ни единого звука, я заглянул внутрь комнаты.
«Ками-сама…»- чуть не сорвалось с губ, но я вовремя закрыл рот рукой.
То, что я увидел, буквально пригвоздило меня к месту.
За огромным черным роялем сидит маленькая фигурка в черном костюме. Беспокойные бледные пальцы гуляют по клавишам с такой скоростью, что трудно уследить. Голова откинута немного назад, глаза закрыты, губа чуть-чуть прикушена. Все тело содрогается в такт мелодии… Невероятно…
А чувство… То чувство, с которым он играет… Невозможно передать словами… Одновременно и ужасает, и приковывает взгляд. Это уже не человек… Это какой-то сгусток эмоций…
Постойте, а ведь я его знаю… Это ведь… это ведь… Кейю?!..
Не может быть…
Я знаю, что он хорошо играет на рояле, но чтобы так…
Я присмотрелся повнимательнее…
Нет, от нашего самого маленького вокалиста тут мало чего осталось… может только тело…А вот душа… что-то в нем изменилось… его как будто вывернули наизнанку…
Никогда не видел его таким…
Но до чего же красиво он играет…
Так трагично… так… божественно… и так… по-своему…
Он так поглощен музыкой, что совершенно меня не замечает… Ну, конечно… Он ведь не знает, что я здесь… и, видимо, эта мелодия не предназначается ни для чьих ушей… а только для него самого…
Я уже повернулся, чтобы уйти, но… не знаю, что меня тогда остановило.… Наверно, просто не смог… не смог вот так, не дослушав до конца…
Я тихонько сел на пол в коридоре, прислонился спиной к стенке и… умер.
Так мне тогда показалось…
Я умер для всех…
А для меня перестало существовать время и пространство… остался только я и эта божественная мелодия… она поглотила меня полностью, я растворился в ней… в мелодии чужой души… таинственной и непостижимой… В ней было столько всего: слез, отчаянья, боли… одиночества… слова не могут передать того, что я тогда чувствовал… скорее даже не физически, а каким-то шестым чувством… душой… говорят, что чужая душа – это темный лес… а я скажу – не каждая, ой, не каждая… чужая душа - это тихое море слез…
…И через наши души протянулась невидимая нить… что навсегда связывает нас этой мелодией… и я забыл обо всем на свете… казалось, это будет длиться вечно…
Но, как и у всего, что мы нарекаем вечным, существует свой конец. На неожиданно высокой ноте, как будто сильным ударом по клавише, мелодия прекратилась. И тихий голос произнес:
- Ну ничего… ничего… как говорится, не в первый раз… 28 лет был одиноким и так останусь до конца своих дней…
- Не останешься… - прозвучало в ответ.
Кто же это ответил?..
Тут же нет никого, кроме Кейю и…
…И как только я осознал, что последние слова я произнес сам, то тут же сорвался с места. Как можно быстрее, я бежал по полутемному лабиринту, по пути коря себя за такую неосторожность.
Почему, зачем я это сказал?
Ну, вот зачем?
Не понимаю…
Я бежал так быстро, что в считанные минуты оказался на улице. В лицо дохнуло свежим ветром и в голове немного прояснилось.
Так, ладно… Полно задаваться вопросами, на которые и так нет ответа…
Тогда попробуем спросить по-другому: что заставило меня так поступить?
Я прислушался к себе, буквально отключился от окружающего мира и заглянул в себя.
Какое-то странное чувство… Я такого давно не испытывал… Что же это?.. Такое теплое, приятное, невесомое?.. И одновременно тяжелое, грустное, тоскливое? Что-то связанное с этой мелодией, с чужой душой… Даже нет, не связанное… Не так…То что связало меня с ней… То, чего нельзя сказать словами…
Кейю…
Его грусть… его тоска… его одиночество…
С моим…
Но ведь я не одинок… У меня есть Уруха… Я ведь люблю его…
Уруха?... Нет… Не понимаю… Ничего не чувствую… Кажется, я привык к нему… Как привыкаешь к вещам… Сначала они кажутся такими новыми, такими красивыми, нам хочется их любить… А потом мы просто привыкаем, и относимся к ним, как к должному, совершенно не обращая внимания на чувства…
Но Кейю…
Я не понимаю его… Не понимаю своих чувств к нему…
Надо будет с ним завтра поговорить.
А пока… Надо успокоится.
А что нас успокаивает? Правильно, шоппинг!
Так, так… Такси приехало довольно таки быстро, после третьей сигареты…
Я уселся на заднее сиденье и, немного подумав, назвал свой любимый райончик в Гинзе. Машина стремительно понеслась по ночным улицам Токио, а я все не мог решить какой отдел мне посетить сначала: шмотки, солнцезащитные очки или бижутерия? Наверно-таки очки, а потом подобрать под стиль шмотки, а потом… Или нет?...
Да что ж такое?
Нет, ну так же невозможно! Сплошные стрессы, сплошные стрессы! Так и нервный срыв заработать недолго!
Но сияющие, забитые всяким добром витрины тут же вернули мне покой и унесли в мир, где я был как рыба в воде. Да что там рыба! Я настоящий король шоппинга!!!

Глава 2

Лучи полуденного солнца мягко освещали небольшое, но вместительное помещение с круглым столом посередине. Вокруг него размещалось ровно двадцать стульев, а сама столешница была вырезана изнутри, так что пространство внутри стола было свободно. Оставшийся внешний круг блестел отполированной поверхностью. По этой же поверхности нервно отстукивал такт «LINDA» не менее «отполированный» ноготь единственного находящегося здесь человека. Кажется, он был чем-то раздражен и беспрестанно крутил в руке брелок от ключей, что тоже странно позванивал. Все это создавало удивительную какофонию, которая могла привести в раздражение кого угодно.
«Да что ж такое? Вот специально даже будильник не заводил, а все равно приперся первым! Некоторые личности, которых не будем называть по именам, вообще здесь живут… А я живу черт знает где, и все равно пришел ни свет ни заря… Ну, хотя как ни свет ни заря… Полдень для нас, богемных людей, вообще жуткая рань…»
Мысли его прервало нечто, пулей ворвавшееся в комнату и завопившее:
- Привет всем!!!
Через несколько секунд безумный вихрь остановился и в разноцветном ворохе одежды стало возможным рассмотреть удивленное лицо весьма недурного собой молодого человека. Широко распахнутыми карими глазами он обвел помещение и, наконец, остановил взгляд на упорно притворяющимся ветошью Руки, сидящего за столом. Лицо его просияло, и он не менее истошно завопил:
- Руки!!!
- Привет, Мив, - тихо проговорил Така, поняв, что маскировка не удалась.
«Да уж, от него скроешься… А чего это мы такие радостные с утра пораньше?..» Он начал присматриваться к беззаботной физиономии Мияви, который с невинным видом рассматривал свои малиновые ногти.
- Мияви, а что случилось? Я знаю, конечно, что ты на удивление жизнерадостный человек, но сегодня ты прямо сияешь.
- Ну, ты понимаешь…- протянул тот.
- Так, вот не надо ломаться, колись давай…
- Знаешь, Таканори, наверное я скоро уйду из шоу-биза… Стану меньше времени и денег тратить на имидж и тому подобное. Все в семью, все в семью…- серьезным донельзя тоном проговорил Ишихара-сан, накручивая на палец прядь волос.
- Постой, какую еще семью?.. Ты меня пугаешь…
- Ну… Говорю тебе по секрету… Этого еще никто не знает, - Мив заговорщицки наклонился к Руки, - у меня скоро появится много таких мааааленьких чибиков… Ну, или один, я еще пока не знаю… вот, – его губы снова растянулись в сияющей улыбке.
- Так, стоп. Ты хочешь сказать, что …– ошеломленно прошептал Така - …что ты собираешься стать отцом?!
- Вообще-то да… - совсем уж смущенно произнес Мияви. Если бы еще кто-то находился в комнате, он бы тут же начал бегать и кричать: «Где здесь билетная касса?». Ведь такое зрелище, как смущенный Мив, увидишь не каждый день. А так только Руки кинулся ему на шею с поздравлениями, для чего самому Такамасе пришлось заметно пригнутся.
- Поздравляю, от всей души и от всех Газетто поздравляю!
Матсумото наконец отстранился от счастливого отца и задумчиво сказал:
- Куда катится мир?!.. Если уже Мияви уходит в семью, то, что же будет с нами? Если тут появится еще несколько твоих уменьшенных копий.… О, Ками-сама, доживу ли я до своей старости?.. – он картинно закатил глаза и приложил руку ко лбу тыльной стороной ладони.
- Погоди Это ведь еще не все.. Я же хочу, чтобы мой ребенок родился в законном браке. Все должно быть по правилам. Поэтому будет еще свадьба. Что ты вздыхаешь? Все будет скромно… Только близкие родственники и друзья. Человек, я думаю, триста… Лимузин Hammer - (пауза) три штуки, ресторан в центре Токио, Luna Sea на бэк-вокале… А что, по-моему очень даже скромненько…
- О, да… - хохотал Руки. - Мив, ты это… запиши… а то еще забудешь…
- Обязательно, всенепременно, - легко согласился тот. - О, привет, Кейю!
Своим соколиным оком он заметил входящего в этот момент маленького вокалиста, который только рассеяно кивнул:
- Привет, Мияви… - и, больше не смотря по сторонам (что почему-то сильно задело Таканори), побрел к своему месту.
- А что это с ним? – удивился Мия. - Вот так, не видишь человека неделю, приходишь, а он совершенно другой. Что ж такое?
- Понятия не имею… - спохватился Руки. Он как раз вспомнил события минувшей ночи…
- Ну, лан, я пойду тогда… - легкой джазовой походкой Мив направился искать свой стул.
- Ага… - Руки сел обратно и стал присматриваться к человеку, с которым ему предстоял еще сегодня длинный разговор.
А человек этот, не кто иной, как наш талантливый пианист, все время не находил себе места. Он нервно ерзал на стуле и наблюдал, как потихоньку помещение заполняется коллегами. Его взгляд все время блуждал по их лицам, ни на секунду не останавливаясь. Лишь одно сосредоточенное лицо прямо напротив не давало ему покоя.
«Таканори… Что ж ты такой серьезный сегодня?…. Как будто у тебя есть какая-то тайна. Я бы многое отдал, чтобы узнать ее…» Кейю не отдавал себе отчета в том, что боится прямого взгляда Руки и одновременно хочет, чтобы он поднял глаза. Но тут пришло перегидроленное чудо по имени Ясуно, которое было у них в группе барабанщиком и начало без устали тараторить над самым ухом Кейю. Пришлось повернутся к нему и делать внимательный вид.
Вскоре уже собралась вся PS Company, приехали и журналисты. Расположились они прямо на полу в середине стола, расставили везде аппаратуру, но, на превеликую радость джей-рокеров, камер с собой не захватили.
Началось интервью с общих вопросов типа: «Как дела, как настроение?» - и так далее. Вторую часть, в которой приступили к детальному допросу каждой группы в отдельности, восприняли на «ура». Ведь пока отстреливался один музыкальный коллектив, все остальные могли подремать. Большинство знаменитостей были в солнцезащитных очках на пол-лица, так что сидишь ли ты с умным видом или с закрытыми глазами видно не было. Некоторые личности вообще умудрились хорошенько отоспаться на этом интервью. Как, например, сочинявший всю ночь музыку Аой сейчас мирно посапывал на левом плече Руки. Проснулся он только тогда, когда обращались именно к Газетто. После этого Руки понял, что пока на некоторое время от них отстали, и решился-таки проверить свои чувства к Урухе.
Осуществил задуманное он весьма странным образом: правой рукой он потянулся к Кою под столом, положил ладонь на его бедро и слегка сжал пальцы.
«Таааак… Мягко, немного тепло… Ага, сплошные тактильные ощущения!… ». Он понял, что никаких особых чувств в его душе Уруха не вызывает, и убрал руку. Гитарист же напротив воспринял все совершенно наоборот. На его губы наплыла лукавая улыбка, он поближе придвинулся к Таканори, незаметно прислонился к его плечу. Лицо Руки не выражало теперь никаких эмоций, кроме плохо сдерживаемого раздражения и негодования. Ведь он оказался в настоящей облоге: на одном плече спит Аой, а с другой стороны недвусмысленно жмется Уруха. Немного подумав, вокалист Газетто нашел выход из ситуации – отрешившись от всего его окружавшего, он стал ловить глазами взгляд Кейю. Когда ему это удавалось, Кейю почему-то запинался на полуслове, и терял нить разговора. Руки это показалось весьма странным, а самого пианиста заставило задуматься.
«Почему это он все время на меня так смотрит?.. Так, стараемся больше не смотреть в ту сторону…» Но это плохо получалось, он все равно нет-нет да запинался, глядя в эти внимательные, испытующие глаза.
- Спасибо всем за такие эксклюзивные откровения! А теперь мы переходим к третьей, заключительной части (дружный облегченный вздох, чье-то одинокое «Ну наконец-то!») нашего интервью. Сейчас каждый из Вас должен будет прямо в глаза высказать свое мнение тому, кто сидит прямо напротив. Чтобы Вам было легче, мы набросали примерный план: сначала просто описание, потом Ваше личное мнение о данном человеке, а в конце краткое послание на будущее. Давайте же приступим! Итак, Кейю-сан (Kra) и Руки-сан (the GazettE), давайте начнем с Вас. Прошу Вас, Кейю-сан!
Ему вручили микрофон, не столь для того, чтобы было лучше слышно, а скорее как «жезл оратора». Кейю неуверенно стиснул его побелевшими пальцами.
- Ну… в глаза, да?..
«Так, Кейю, сосредоточься… Это ведь всего твой коллега…»
- Руки-сан… он… безусловно красивый и… талантливый человек… Еще он очень хороший и отзывчивый коллега… прекрасный друг… и… и… для меня он как… я не знаю, как правильнее сказать…человек, на которого я стремлюсь быть похожим… или не так… высоты и совершенства которого я пытаюсь достичь… Человек, которого я хорошо знаю и очень… - он вовремя остановился, на мгновенье глаза стали совершенно испуганными - …уважаю.
«Пора заканчивать с этим, а то неровен час…»
- В общем, оставайся таким, какой ты есть. Нет, что я говорю?.. Изменяйся, конечно же, меняйся. Вот только всегда оставайся самим собой. Мы тебя все очень любим. Вот.
Через журналистов Кейю передал микрофон Руки. Тот быстро его схватил, видно было, что у него много чего есть сказать.
- Спасибо, Кейю-сан, за такую исчерпывающую характеристику. Да, именно «-сан», потому что он старше меня, хотя многие об этом забывают. И под этой детской, на первый взгляд, внешностью скрывается очень серьезная и в некоторой мере даже трагичная личность. «Да посмотри на его улыбку, - скажете вы, - где же тут серьезность, а тем более трагичность?» Я не спорю, улыбка у него действительно удивительная. Такой солнечной, нежной и невинной улыбки я в жизни не встречал. Ну, разве что у нашего Кая. И та не такая лучезарная. Хорошо, улыбка улыбкой, а вы когда-нибудь смотрели в его глаза? Нет? Ну и правильно… Не смотрите. Иначе вы попросту утонете… утонете в этой бездонной, безумной грусти, что таится в его душе. Ведь, как и все жизнерадостные люди, он очень одинок…
Кейю подозрительно прищурился, но Руки продолжал.
- Мое мнение о нем… Очень талантливый… Да что там талантливый… Положа руку на сердце, могу сказать – гениальный человек. И как певец, и как пианист, и как поэт. С первых же минут разговора вызывает симпатию и желание узнать поближе. Хочу сказать всем – вы просто его недооцениваете, загоняете в рамки, которые ему совершенно чужды. Не смотрите на его рост и внешность (между прочим, я не намного его выше), а смотрите на его творчество. И тогда вы увидите, как он гениален в своем одиночестве. И обещаю тебе, я исправлю то, что ты 28 лет был одиноким, и ты не останешься, - Руки выделил последние слова, а Кейю весь так и вспыхнул, окончательно все понимая, - не останешься таким до конца своих дней. Послание на будущее…
Таканори задумался, потом его лицо озарилось лукавой улыбкой. Внезапно он начал называть ноты. Казалось бы, без особого порядка и смысла, но Кейю внимательно его слушал, запоминая. Сначала он и сам ничего не понял, но потом уловил сходство словно с каким-то шифром, и старался запомнить все в точности. В конце, когда Руки неожиданно остановился, пытаясь вспомнить последнюю ноту, пианист сказал:
- Фа-минор.
Руки улыбнулся, осознав, что они поняли друг друга. Все остальные сидели с ошеломленными лицами, совершенно не понимая, в чем дело. Затем кто-то из журналистов пришел в себя, и они перешли к следующей паре. А Руки и Кейю смущенно улыбались и, словно заговорщики, старались не встречаться взглядами.
Так закончилось интервью, все начали потихоньку расходиться. Причем одним из первых убежал пианист. Немного погодя встал и Руки.

Глава 3

В общем потоке разноцветных причесок и бликов на стеклах очков Уруха отыскал одну щуплую фигурку с блондинистой шевелюрой. Он подошел к ней сзади и еле заметно приобнял за талию. Руки вздрогнул, а руку Урухи убрал. Теперь они шли, просто взявшись за руки.
- Уруха, мне нужно с тобой серьезно поговорить, - твердым голосом промолвил Матсумото, глядя себе под ноги.
- О чем ты хотел поговорить, милый? – кокетливо спросил Кою.
- Вот как раз об этом…
Они зашли в комнату the GazettE: Руки усадил гитариста на диван, сам же остался стоять.
- Понимаешь, Кою, я не хочу долгих прелюдий, поэтому скажу прямо – я тебя разлюбил, - отчеканил Таканори.
- Эээ, прости, что?.. – растерянно проговорил Уру.
- Я тебя больше не люблю, - так же четко ответил Руки.
- Но ведь мы уже больше двух лет вместе…
- Вот именно. А за такое долгое время мы попросту привыкли друг к другу. Мы друг друга не любим уже, но просто не помним как это – жить отдельной жизнью. И я не хочу, чтобы так продолжалось дальше, поэтому говорю тебе это сейчас и прямо в лицо.
Уруха рассеяно смотрел на Таканори, потом в его взгляде прорезалась нотка злорадства.
- Ну, и кто же он?
- Кто он?.. – не понял Руки.
- Тот, из-за которого ты меня бросаешь.
Руки хотел было вставить какую-то колкость, но Уруха опередил его:
- И давно ты увлекаешься лилипутизмом?..
- Каким еще лилипутизмом?.. Уруха, что ты несешь? А, это ты про… Не смей называть его лилипутом! Я вон тоже метр62 и ничего… Все, Кою, разговор закончен, эта тема закрыта. Я ухожу.
Матсумото повернулся к двери, а Уруха еще возмущенно кричал ему вслед:
- Ну, и уходи! Подумаешь, велика трагедия!... Я еще десять таких, как ты найду… Нет, не таких, даже лучше! У меня вон есть… у меня есть, - он растерянно смотрел по сторонам, - у меня есть Аой!
Проходивший в это время мимо двери Аой (в одной руке - дымящаяся сигарета, в другой -- стаканчик растворимого кофе) сначала остановился, потом сдал назад и заглянул в комнату.
- Ну, вот что сразу Аой, а?! Чуть что, сразу я! Я у кого-то есть? Интересненько… А я не знал… Вот сидел вчера дома вечером, скучал, телефон сантиметровым слоем пыли покрылся… А я оказывается у кого-то есть! И у кого же?
- Да вот у Урухи, - на полном серьезе ответил Таканори.
- Уруха… Ну, что ж ты так, а? А как же Руки?.. – участливо и одновременно с сарказмом спросил Аой. Уруха ничего не ответил, только цвет его лица поменялся раз десять – от полотняно-белого до цвета спелой сливы. Он фыркнул и, гордо задрав подбородок, ретировался восвояси.
- Я что-то не то сказал? – недоумевал Широяма.
- О, Аой, раз уж ты здесь… А что это у тебя? – Руки взглянул на стаканчик с кофе и хмыкнул. - Да уж, растворимый, из автомата… Я вижу, дела у тебя совсем дрянь. Но ты мне сейчас нужен, поехали, - без всяких разъяснений Таканори схватил его за руку и куда-то потянул.
- Така, постой… - пытался успевать Аой. - Ну, вот что за день такой – у того я есть, этому я нужен…
- Так, Аой, не бубни, - Мацумото затащил его в свою машину, и они двинули в известном только самому водителю направлению.
Как оказалось, к Руки домой.
Аой ввалился туда, как в дом родной. Ему был знаком каждый угол, каждый порожек.… Не то, чтобы он часто туда захаживал.… А вам приходилось по пьяни искать нужную комнату в почти незнакомой квартире? Все углы и двери пересчитаешь на себе, в прямом смысле этого слова. Он улыбнулся, вспоминая прошлый раз…
Никто никогда об этом не задумывался, но почему-то, когда становится вопрос к кому ехать на «праздник», все выбирают квартиру Руки. Хотя прекрасно знают, что это помещение сродни храму, в котором даже 50 сантиметров не пройдешь в грязных ботинках. Казалось, что и дышать тут позволено только в респираторе, и то определенное количество вдохов-выдохов. И даже когда «настоятель храма» надирался, он ходил и ворчал еще больше, чем обычно. Причем ворчал совершенно неразборчиво, хотя кто его тогда слушал…
А когда дело доходило до уборки… Руки сразу говорил, что раз сами насвинячили - сами убирайте. Потом уходил на кухню, немного успокаивался и, тихо матерясь, принимался мыть посуду. Уруха, Рейта и Кай, не смотря на весьма относительное состояние здравого рассудка, лазили по полу с тряпками, а Аой возлежал на диване в гостиной. А что?.. Во-первых, в основном изгаживанием пола занимался Уруха. Во-вторых, короли полов не моют. А в-третьих, сверху лучше видно, где еще надо «пошуршать» тряпочкой.
Руки оглядел Аоя с ног до головы, удостоверился, что чистоте его обители ничего не угрожает и повел его в спальню. Тот немного опешил от такого направления полета, но вскоре, когда Таканори скрылся в недрах свого безразмерного платяного шкафа, понял, в чем дело. Широяма-сан по-хозяйски развалился на широкой кровати, а Руки вылез из гардероба с огромной кучей одежды, за которой не видно было его самого.
- Така, ты меня только за этим сюда притащил, чтобы помочь тебе выбрать шмотки? Да ведь ты сам лучше нас всех разбираешься в этом деле. Кто нам костюмы и мерч придумывает?
- Ну, ты понимаешь, Аой… Тут такое дело… - Матсумото взглянул на заросшего, с темными кругами под глазами гитариста. - Нет, ты не понимаешь…
Он стал прикладывать к себе разные вещи, тут же их отбрасывая.
- Так, может эту? – (черный джемпер с психоделическим рисунком) – Нет, слишком ярко… Или это? – (классическая белая рубашка) – Нет, у меня в ней какой-то неестественный цвет лица…
Аой полулежал с открытым ртом, пытаясь вставить хоть слово. Где-то после 15 минут такой «примерки» ему это удалось.
- Руки, а куда это ты так наряжаешься, а? Уж ни на свидание ли?.. – спросил он с подозрительным прищуром.
Таканори смущенно потупил глазки и наивно захлопал длинными ресницами.
- Так, все ясно, - со знанием дела Широяма ринулся к шкафу и начал там рыться. Теперь из шкафа, словно бомбы, вылетали разные вещи, и Руки только успевал их ловить. Наконец из глубин донесся победный вопль, оттуда вылез Юу, держа кремовый блайзер и темно-коричневый пиджак, словно знамя. Он буквально всучил это все Руки, снова оглядел просторы шкафа с видом солдата, одержавшего победу и готового в любой момент снова ринуться в бой.
- Так, где ты говоришь у тебя брюки?
- Там, - машинально показал Така на верхние полки. С совершенно ошарашенным выражением лица он созерцал дивную картину полного бардака в своей спальне, и даже не особо возмущался, когда черные джинсы приземлились на его голову. Аой слез со стула и проговорил:
- Ну, что стоим? Кого ждем? Переодевайся давай!..
- А? – немного погодя Таканори вышел из ступора, а потом пошел выполнять приказ.
Пока Руки переодевался, Аой сгреб всю раскиданную по комнате одежду в одну кучу, чтоб хоть как-то уменьшить беспорядок.
- Ну, как? – Матсумото вертелся перед зеркалом словно юла.
- По-моему неплохо, с пивом покатит. Только чего-то не хватает…
Руки задумчиво оглядел комнату и его взгляд остановился на комоде, на котором места пустого не было от всяческих безделушек и бижутерии.
- Так, Матсу, вот только не надо брюликами обвешиваться, словно новогодняя ёлка. Бабы страшно не любят, когда на тебе цацок больше, чем на них самих., - менторским тоном заявил Аой.
- Я сам знаю… Вообще-то я про шарфик думал… - Така обижено достал из ящика комода тоненький шарфик-«удавочку» и завязал его на шее.
- Ну, теперь еще только твои любимые гуглы… Или нет… Сюда гуглы не пойдут…
Руки без слов надел обычные очки в тонкой позолоченной оправе с едва заметным затемнением из своей знаменитой коллекции.
- Молодец, Така, сечешь тему! Эх, убрать бы пару килограмм с талии, и можно замуж выдавать! Кстати, а к кому это ты собираешься, а? Случайно не к этой красавице? – Руки возмущенно фыркнул. – Между прочим, а, сколько вы уже с Урухой вместе? Два, пять, десять… сто, триста лет? Наверное, столько не живут?...Лично мне кажется, что вы были парочкой всегда…
- Аой, когда кажется, креститься надо…

Глава 4

Keiyuu

Ранняя весна.
Легкий вечерний ветерок ласково играется моими волосами, уложенными и в без того растрепанную прическу. На улице так неописуемо хорошо и тепло, что хочется, чтобы этот вечер длился вечно. На небо уже взошла полная луна… На этом бесконечном черном небосводе, среди мириады других звезд, она так одинока…
Она одна.
Все кружится по своей орбите, скованная силой притяжения.
Совсем как я… одиноко бредущий по многомиллионному городу своей дорогой. Мимо тысячи людей, лица которых не задерживаются в памяти дольше секунды.… Мимо влюбленных пар, которым так хорошо в этот погожий весенний вечерок. Так хорошо, как никогда не будет мне. Даже сейчас, в толстом шерстяном свитере, я зябко ежусь. Просто нет никого, кто бы взял меня за руку, защитил от холода…
Хотя нет, почему же.… Есть такой человек.… На встречу с которым я сейчас иду.
А в голове бессвязная мозаика из мыслей. Никак не могу собрать их воедино. Вопросы, вопросы, вопросы…
Что же он хочет мне сказать?..
Я не понимаю…
Как он собирается спасать меня от одиночества?..
Ведь у него есть человек, с которым он счастлив.… Теперь я точно это знаю. На интервью он был буквально окружен гитаристами. Вот только с кем из них он сейчас? Неужели с обоими?
Нет, такого просто не может быть… Он не такой!
Но все-таки он любит…
«И не тебя» - ехидненько добавила Совесть.
Но я же люблю его… безмерно. Может сказать ему?..
А хватит ли у меня смелости?..
Он весь такой… красивый, уверенный в себе.… А я.… А что я?..
Что я против него?!..
Ну, играю я красиво на рояле, и что?! Разве можно любить только за это?!..
Любить?!.. Что я себе думаю… мечты…
И все-таки, как он собирается спасать меня от одиночества? При таком-то раскладе…
Мы никогда не будем вместе!.. Никогда…
Самотерзание уже стало моим привычным состоянием. Я перестаю замечать все вокруг и вижу только один образ, что навечно останется перед моими глазами. Не помню, как я оказался возле дверей кафе - сработала натренированная бесконечными композициями память. Надо же, был тут всего один раз, а ноги сами помнят куда идти. С замиранием сердца потянул ручку вниз. И как только я зашел вовнутрь, два образа воссоединились: один в моей памяти, и другой – реальный, сидящий за столиком в самом углу.
Честно признаться, я не особо присматривался к интерьеру кафе… Оно осталось таким, каким было и в прошлый раз. Теплое, уютное… Мягкий свет светильников скрадывал расстояние между аккуратными столиками. Стены ненавязчивых темных тонов, приятная тихая музыка… романтичная обстановка. Что-то до боли похоже на свидание… Мне это совсем не нравится…
А он.… До неприличия элегантный, беспрестанно вертит в руке мобильный телефон и, не отрываясь, смотрит сквозь стеклянную стену на вечернюю улицу. На столике стоит маленькая вазочка с цветами и чашечка кофе, к которому, видимо, еще никто даже и не притрагивался. Неужели и он так волнуется?.. Такой красивый.… Так бы вечно и любовался.…
Я медленно приблизился к столику и беззвучно сел на стул.
- Здравствуй, Таканори.
Он вздрогнул от неожиданности, но потом увидел меня и улыбнулся. Такой тихой, нежной улыбкой, немного нервной, но такой родной.… Только за то, что даришь ее мне, готов отдать все на свете. И даже жизнь…
- Привет, Кейю, - он подрагивающими пальцами снял очки и теперь смотрит на меня своими невероятными глазами. Словно прямо в душу…
- О чем ты хотел поговорить, Таканори? – я через силу отвел взгляд от его лица. Просто иначе не выйдет серьезного разговора.
- Понимаешь, Кейю… - ему словно нравится мучить меня, произнося мое имя своим бархатным голосом. Сколько же доброты, тепла и нежности в нем.… И, неужели, все это обращено ко мне, простому смертному?..
- Когда вчера я услышал, как ты играл.… Это… это было… божественно! Я и не догадывался, что еще кто-то умеет так играть.… Вкладывать столько чувств, вкладывать всю свою душу в музыку. Сейчас мало кто так умеет.… Так вот… я могу долго говорить о вчерашнем событии.… Но самое главное… Я кое-что понял, Кейю…
Он берет мои руки в свои, и мне кажется, что я просто таю.… Растворяюсь в мечте.… Уже не понимаю, где реальность, а где моя фантазия. Шумит в ушах, сердце отбивает такой ритм, что чечетку танцевать можно…
Так, самое главное сейчас вовремя взять себя в руки. Да как тут возьмешь себя в руки, если их держит Руки?!..
Огромным усилием воли мне удалось сосредоточиться и отогнать от себя состояние сказочности всего происходящего. И, кажется, я знаю, что он сейчас скажет.… В его голосе столько любви и ласки, что не понять просто невозможно.… Нет, нельзя! Нельзя этому поддаваться!..
- Кейю, я…
Сцепив зубы, я буквально выдернул руку из его пальцев и приложил к его губам, заставляя остановится. Какие мягкие губы.… Не думать, не думать, не думать об этом!
Его прекрасные глаза стали безмерно удивленными.
- Таканори… - заговорил, не узнавая собственного голоса. - Я знаю, что ты хотел только что сказать.… И, пожалуйста, не перебивай меня… Мне очень трудно об этом говорить. Я тебя прошу, не путай чувства.… То, что ты чувствуешь ко мне, это не любовь - это жалость.
Я еще никогда не видел его таким растерянным, ничего не понимающим…
- Но, Кейю… - начал было он.
- Таканори, я тебя прошу - не запутывай себя, а тем более меня еще больше. У тебя есть человек, с которым тебя хорошо. Не отрицай.… Ну, я же видел…
Он отрицательно замотал головой, пытаясь придумать хоть слово, чтобы возразить мне.
- Таканори… я не хочу вмешиваться, не хочу портить ваши отношения.… Да, я…
Эх, была, не была! Снявши голову, по волосам не плачут…
-…я люблю тебя. И поэтому не требую от тебя ничего. Для меня счастье - просто находится рядом с тобой. А жалости мне не нужно…
Я замолчал - замолчал и он. О, сколько в этом молчании было недосказанных слов, незаконченных строк…. Он все порывался что-то сказать, но с его губ не слетело ни звука. Мы просидели так буквально минуту.
Но потом я, не выдержав этой пытки тишиной, встал и ушел, не оборачиваясь. Только остался в душе маленький силуэт – растерянный, обескураженный, но все же такой прекрасный человек, Матсумото Таканори.
И как только я вышел на улицу, дохнувший в лицо холодный ночной воздух вернул меня к реальности.
Боже, что же я наделал?!..
Собственными руками, вот этими белыми руками, что были даны мне природой, я оттолкнул свое счастье. Оно же само ко мне шло.… А я отказался.
Ну, что мне стоило поверить, принять эту сладкую ложь в свою душу?!..
Но я не могу… не могу врать себе, не могу довольствоваться этой красивой сказкой, что никогда не станет явью…
И я снова иду сквозь разношерстную толпу, которая сдается мне серее тучи. Как хочется потеряться, растворится в ней, сделаться таким же безразличным. Не любить, не страдать, не чувствовать одиночества, забыть про боль и слезы. А в душе почему-то растет надежда… вот только я не могу до конца понять… Чего я надеюсь?..
- Кейю! – долетает до меня откуда-то сзади. - Кейю, постой!..
Вот чего… Я специально ускоряю шаг, почти бегу. Сквозь шум толпы слышно лишь одинокие шаги и голос… этот голос…
Я уже почти достиг студии, увидел спасительно яркий свет в окнах, как вдруг...
На мое плечо легла рука. От этого меня всего как будто прошило током, и я резко развернулся… оказавшись лицом к лицу с Таканори.
Ну, зачем так быстро?.. я ведь знал что это он, я ведь ждал этого…
На мгновение я словно опьянел… от близости его губ, от запаха его кожи, от тепла его тела… До боли захотелось схватить в объятья и не отпускать уже никогда, зацеловать до смерти…
Собрав всю волю в кулак, я резко отстранился и, глядя ему прямо в глаза, отчеканил:
- Таканори, это не свидание. И меня не нужно провожать. Спасибо тебе за хороший вечер, спасибо, что вытянул меня из четырех стен. Но это была наша первая и последняя встреча. Нам больше нет смысла встречаться, мы все друг другу сказали.
И откуда только взялись эти слова?!.. Я не знаю.
Но я повернулся к нему спиной и зашагал по направлению к входу, пораженный собственной смелостью. Я ушел, но душа моя навсегда осталась там, на сумрачной улице, под светом одинокой луны, рядом с самым дорогим для меня человеком.
А теперь… Я шел по темным коридорам, машинально поворачивая то вправо, то влево. И мне казалось, что я совсем один в этом огромном здании, с идущими насквозь во все стороны коридорами, словно в муравейнике. Здесь еще светло и от этого увеличивается пространство, что заставляет меня чувствовать себя еще боле ничтожным.
А нет, я оказывается, не один так поздно тут околачиваюсь. Я не дошел один пролет до нашей комнаты, как встретил Уруху, гитариста the GazettE. Это, кажется, с ним Така…
- О, привет, Кейю! – он радостно помахал мне рукой.
- Привет, Уруха, - не совсем весело ответил я.
- Что такой грустный? Устал после этих бесконечных расспросов? Кстати, а как тебе это утрешнее интервью? – из него прямо прет позитивом и участливостью… Что ж такое?..
- Интересное… Много чего нового узнал. А тебе как?
- Скууууушно… - протянул гитарист. - Ты чего здесь так поздно?
Хм, я хотел бы задать тебе встречный вопрос…
- А у меня просто дома ремонт, поэтому я временно здесь живу. Ну, я пойду?..
- Да-да, конечно… - он кивнул, улыбнувшись.
Странный какой-то…
Я уже было поставил ногу на первую ступеньку, как почувствовал довольно-таки сильный толчок в спину.
Последнее, что я помню, были стремительно приближающиеся к моему лицу ступени. А потом… Небо и земля поменялись местами…
Все заполонила тьма и бесконечная боль…
***
Уруха не без интереса наблюдал, как вниз по лестнице с бешеной скоростью кубарем летело маленькое тельце. Это ненавистное существо…
Но злорадная улыбка мигом сползла с его лица, как только он увидел, что по лестнице, пролетом ниже, поднимается кто-то еще. Непроизвольно он закрыл глаза, но отчетливо услышал звук двух падающих тел, а потом непрерывный поток трехэтажного мата. Урухе хватило нескольких секунд, чтобы осознать весь ужас сотворенного. Стараясь производить как можно меньше шума, он что есть мочи припустил по темнеющим коридорам.

Selena Silvercold Да,ты у нас провидец прям!
А вот Уруха тут просто сволачь....эхххх...за что его так.... :(Т__T):

оу-оу-оу!Селена,неужели Вы все-таки решили показать сие творение широкой публике??!!!...))))))

*потирает руки*
Будет, что почитать, когда башка просветлеет)

Тему переношу в Яой.

Бог ты мой, как мне понравился твой стиль написания. Букаф много, а прочла залпом.

Глава 5

Утро.
Обычное утро обычного буднего дня. Никаких вам интервью, концертов, фотосессий… Репетиции, репетиции и еще раз репетиции. В это время в маленькой комнате the GazettE никогда не бывает много народу. Иногда только заглянет жаворонок-Кай, да то очень редко. А сейчас же тут находилось целых три человека, которые упорно не хотели признавать друг друга. Уруха нервно курил возле окна, Рейта просто сидел, развалившись на диванчике, Руки что-то рассеяно бренчал на гитаре. Он пытался завести разговор с Реем, но тому, судя по всему, этой ночью не дали, и поэтому всегда спокойный как удав басист был на стреме. Ну Руки в общем-то было все равно, а вот нервы гитариста были на пределе. Мало того, что он теперь обязан постоянно находится рядом с осточертелым Матсумото-саном, но еще и не знал, когда всплывет правда о вчерашнем происшествии. А правда, знаете ли, имеет такое дурацкое свойство всплывать очень не вовремя.
Эту идиллическую картину нарушил ворвавшийся лидер-сан. Чуть не сорвав дверь с петель, Кай заголосил прямо с порога:
- Вы что, в задницу позасовывали свои телефоны?! Я звоню вам битый час, а глухо как в танке!
Ребята аж опешили от такого наезда всегда добродушного Ютаки.
- И вам тоже кониттива. А что случилось-то? – первым нашелся спросить Рейта.
- Так, первое. Репетиции отменяются и скорее всего надолго. Может даже на целый месяц. Второе, и самое главное – Аой сломал руку.
- К-к-как сломал? – заикаясь, спросил Уруха. Лицо его стремительно стало приобретать мелово-бледный оттенок.
- Как я понял из его сбивчивого рассказа, все время перерывающегося ругательствами…. Тут такая запутанная история…. Поднимается он, значит, вчера по лестнице, никого не трогает, а тут прямо на него летит Кейю! Ну знаете, этот маленький вокалист Кра… Они оба как загремят! Но Аой говорит, что Кейю вряд ли сам упал, ему помогли…
Уруха побледнел еще сильнее, хотя, казалось бы, куда уже дальше-то. Глаза Руки испуганно расширились, он аккуратно отложил гитару в сторону.
- А что с Кейю? - спросил вокалист дрожащим голосом.
- Та там руки-ноги переломаны, ключица, пару ребер… Ничего, заживет как на собаке! Но главное, что Аой руку сломал!.. У нас же скоро концерт! Это ж какие неустойки!... а ну дайте мне калькулятор, я посчитаю… ох, дорого Аой нам обходится!...
Пока лидер-сан бесновался, Уруха потихоньку бочком-бочком засеменил к выходу. В комнате ему почему-то перестало хватать воздуха. Хотя, когда он вырвался в коридор, там стало ненамного лучше. Наплевав на все установленные правила, он закурил сразу три сигареты подряд. От знаменитой ментоловой отравы Коюу немного успокоился. Но успокоился только внешне, внутри же бушевала настоящая буря. С одной стороны ему было даже приятно, что Кейю находится в таком тяжелом состоянии…. Данный факт очень потешил его уязвленное самолюбие и утолил жажду мести… А с другой стороны ему было невероятно стыдно за сотворенное с Аоем. Да что там стыдно – страшно! Ведь признаваться рано или поздно все равно придется, а от такой личности как Аой ничего хорошего не жди… Тут главное сохранить целыми руки, а то как же он потом играть будет? А все остальное уже не важно…
Вдруг дверь комнаты медленно открылась, из нее пьяной поступью вышел Руки. С совершенно потусторонним выражением лица он вгляделся в темную глубь коридора, потом повернулся к Урухе. Тот испугался, что его уже заподозрили, и постарался сделать как можно более невинный вид. Но перехватив бессмысленный взгляд Таки, он понял, что боятся нечего. Матсумото находился сейчас не в этом вербальном времени и пространстве. Он опустил стеклянные глаза к полу и застыл так, словно статуя, на несколько минут. Уруха уже было хотел окликнуть его, но вокалист так же медленно повернулся к приоткрытой двери, и, просунув голову в щель, тихо спросил бесцветным голосом:
- Кай, а в какой они больнице? – Ему ответили. На некоторое время Руки снова вернулся в свое оцепеневшее состояние. Но через пару секунд Уруха видел уже только удаляющийся с «нитро»-ускорением силуэт в конце коридора.
Сообразив, что ему тоже надо что-то делать, он заглянул в комнату.
- Кай, а ты не знаешь, куда это Руки полетел? – спросил он как можно более обеспокоенным тоном.
- Наверное, в больницу… Чего это он так распереживался из-за Кейю? Я не понимаю…
- Не знаю… - стремительно «упал на мороз» гитарист. – А где эта больница находится-то?
Кай без задней мысли назвал тому адрес, и Уруха помчался в заданном направлении, ну, может, чуть-чуть медленнее, чем Таканори.

***
Стеклянные стены.
Через это мудреное изобретение Такашима уже больше четверти часа наблюдал за происходящим в одной из палат травматологии и никак не решался войти вовнутрь.
Вокруг лежащего на слишком большой для него койке силуэта копошилась медсестра. Она была словно срисована с картинки в учебнике с надписью: «Японская медсестра». То есть черная «шапочка» подстриженных под карэ волос, бесконечная услужливость, назойливость и ужасно писклявый голос – все это было при ней. Назвать же человеком то, что лежало на койке, просто язык не поворачивался. Это было больше похоже на карикатуру из папье-маше. Естественно, то был обмотанный бинтами, загипсованный донельзя Кейю. Рядом с ним, забравшись с ногами на стул, сидел Руки. Он обхватил олени руками и теперь раскачивался взад-вперед, не отводя стеклянного взгляда от бледного лица пианиста – единственного, что не было скрыто за бинтами.
А гитарист все мялся за дверью, и уже положил было руку на дверную ручку. Но от необходимости объяснятся и оправдываться его избавила все та же медсестра, что вышла из палаты. Уруха кивком остановил ее, она согнулась в поклоне и пролепетала что-то приветственное.
- А, да, здравствуйте, - рассеяно произнес Коюу, собираясь с мыслями.
«Надо же изображать обеспокоенного судьбой этой мелочи, чтобы никто ничего не заподозрил.» - подумал он.
- А как там?.. – спросил Уруха, глазами указав на Кейю.
Девушка начала что-то сочувственно тараторить, гитарист слушал ее в пол-уха, думая над следующим вопросом.
- Спасибо. А тут был еще один пострадавший… Где он сейчас?
- Аааа… этот злой?..
- Почему злой?- недоумевал Такашима.
- Ну, взгляд у него такой резкой и злой, как будто он тебя сейчас укусит, - рассмеялась медсестра. – Я ему перевязку делала, уж сколько страху натерпелась… он находится в палате номер N.
- Ага, спасибо, - Уруха наконец вспомнил про правила поведения и соизволил поклониться. Не дожидаясь ответного поклона, он пошел в указанном направлении.
И вот Коюу уже возле двери, за которой его ожидает, так сказать, его будущее. Набрав полную грудь воздуха, Уруха потянул за ручку и вошел. То, что он увидел там, заставило его сердце болезненно сжаться. Сначала от жалости, а потом от страха. А еще… От какого-то давно забытого чувства… Последний раз он испытывал такое два года назад.
На белоснежной простыне, откинувшись на подушки, сидел Аой. Глаза его были прикрыты, лицо выражало само спокойствие и умиротворение. Но, как только он услышал шаги Урухи, бледные веки с каемкой черных ресниц поднялись со стремительностью вспорхнувшей бабочки.
- Привет, Аой… как ты себя чувствуешь? – Робко спросил Такашима, присаживаясь на краешек стула напротив. Стоять, глядя в эти черные, светящиеся то ли злобой, то ли раздражением глаза, ему было просто невмоготу.
- Привет, Уруха, - процедил Широяма. – Знаешь, я чувствую я сейчас себя весьма неплохо… а вот тому, кто столкнул Кейю с лестницы, я, лично, не завидую. Если я найду эту заразу, руки-ноги повыдергиваю и засуну их… Ну, в общем, увидит он их только встав в неприличной позе перед зеркалом. Если, конечно, стоять еще сможет… - с многообещающей улыбкой закончил он свою гневную тираду.
Посидели, помолчали.
Первым не выдержал Уруха. Со слезами на глазах он бросился в ноги Аою.
- Прости меня! – умоляющим голосом заголосил Кою. Аой наблюдал за ним с широко распахнутыми глазами в праведном недоумении.
- Уру, ты совсем спятил? За что мне тебя прощать?
- Это я столкнул Кейю с лестницы!... – еще неистовей убивался Уруха, хватая Юу за здоровую правую руку.
- Ах ты!... – Аой запнулся, из его плотно сжатых губ вырывались только обрывки ругательств. Он буквально кипел от ярости, и казалось, что из ушей сейчас повалит пар. Уруха прекратил истерить и лишь смиренно опустил голову, в любой момент ожидая удара.
После нескольких минут внутренней борьбы, Широяма пару раз глубоко втянул воздух и сказал уже более спокойным тоном:
- Уруха, тебе реально повезло, что у меня одна рука сломана…

Очень неплохо. Интерестно. Обязательно продолжайте.

Ой, здорово...романтишшшно^^)) так понравилось) правда Уру немного...ээ...вредноват...)

фанфик потрясающий...достонейшее творение. автору большое спасибо. :(*^.^*):
<З Shi...Yuu ниче не вредноват. я бы тоже так сделал :*_*: тем более он потом извинился

Уруха-тян, я больше не буду с тобой по лестнице ходить, мало ли...*хохочет* я же не сказала вредный)я сказала вредноват)

Глава 6

Uruha

Так, так… Посмотрим, что тут у нас есть…
От нечего делать я валялся на диване и клацал телефоном. Телевизор уже порядком надоел, гитара отдыхала в кресле, а единственным включенным по назначению предметом был торшер.
Ага, телефонная книга… Это самое интересное…
Надо бы попереименовывать, поудалять ненужное… А то у меня как всегда – 200 человек, из которых я реально знаю и общаюсь максимум с 50.
Какие-то девчонки… Не помню, не знаю…
Отметить.
Удалить.
Так, это кто-то из начальства… Не помню, но мало ли чего, пригодиться…
О, коллеги пошли…
Шинья.
Какой же это Шинья? Их же, вроде, двое… А ну-ка, глянем фоточку контакта… Девичье лицо, щупленькие плечи… Ясно, Dir en Grey.
Переименовать.
Терачи Шинья.
Сохранить.
Едем дальше…
О, Ясухиро Сугихара
Это моя гордость. Да, это был для меня личный подвиг – подойти с спросить у него телефон. Вот в тот момент я наконец понял этих 15-летних девочек-фанаток. Сколько унижения, зато счастья полные штаны. Вернее шортики. Ведь именно из-за этого сиреневого безобразия такой великий человек обратил на меня внимание.
Крошка.
Кто такая?.. Или такой… Аааа!
Какая нафиг крошка!
Переименовать.
Руки-сан.
Сохранить.
А то не хватало мне еще таких «крошек»!
Аой-сан.
Ой, что-то радостно подпрыгнуло в груди, на душе резко стало тепло и спокойно…
А чего это мы так официально?
Переименовать.
Аой-сама.
Сохранить.
Вот так уже намного лучше…
И с каких это пор мне становится хорошо даже от одного упоминания его имени?
Ведь прошла всего неделя, а столько всего успело поменяться…
…Понятное дело, Аой простил меня не сразу… Но все-таки простил! Я понимаю, как нелегко это далось ему, с таким-то характером. Интересно, что заставило его?..
С тех пор я наведываюсь к болящему каждый день.
Скорее это уже вошло в привычку… Но он же меня не прогоняет… А может даже совсем наоборот…
Может быть, это всего лишь плод моего воображения, но, когда он открывает передо мной дверь, я успеваю буквально на долю секунды заметить радость в его глазах. Как будто он ждет именно меня, а не кого либо иного.
Как же приятно осознавать, что тебя кто-то ждет…
Странно, но за все прошедшее время я ни разу не вспомнил о Руки, а уж тем более о Кейю. Как они там?
Я, конечно, знаю, что на деле меня никто в полицию не сдаст, что мне предстоит только основательная взбучка от Руки, но… Как-то совсем не хочется становится убийцей… А ведь того, что именно я столкнул Кейю с лестницы никто, кроме Аоя и не знает… Ну ничего, пусть все немного устаканится, тогда и явимся с повинной.
Чисто машинально я глянул на часы и тихо ахнул.
Ками-сама, да я же опаздываю! Аой нервничать начнет… А когда Аой нервный – это становится небезопасно для здоровья окружающих.
Мне же еще продукты купить надо!...

Aoi

Телевизор.
Все-таки умное изобретение этот адский ящик. Да, именно ящик, потому что адская машина – это компютер.
Быстро сменяющаяся картинка и ненавязчивые звуки из динамиков позволяют отлично скоротать время, особо не напрягая извилины.
Черт, где же он шляется?
Сам того не замечая, я начал поглядывать на часы каждые десять, а потом и пять минут… пока до меня дошло…
Да что со мной такое? Я злюсь на него, словно на девушку, опаздывающую на свидание. Приехали… А кто-то тут зарекался встречаться с парнями. Вы таких не знаете случайно?..
Звонок.
Я прям аж подпрыгнул от неожиданности и на всех парах понесся открывать дверь. Хотя в прежние времена я предпочитал не спеша отлепить свою пятую точку от дивана, посмотреть в глазок, потом долго рыться в поисках ключа… В общем, этот план был на то, что незваные гости от нетерпения ретируются сами.
Сейчас же я в доли секунды оказался у входа в квартиру и, совершенно забыв посмотреть в глазок или хотя бы «ктотамнуть», распахнул дверь и тупо уставился в пустое пространство. Вот привык же, что эта белокурая бестия чуть выше меня…
- Ниже… - послышался знакомый хриплый голос. – Еще ниже…
Я послушно опустил взгляд и встретился с карими глазами нашего вокалиста.
Господи, какой же он замученный… Худой, бледный, и с такими кругами под глазами, что Мана от зависти съест собственные тени. Видно, на моем лице отразилось скорее разочарование, чем жалость, на что Руки проговорил:
- Ясно, меня не ждали… Вернее ждали, но не меня… Я пойду тогда… - он уже было повернулся уходить, а во мне все еще боролись два противоречивых чувства. С одной стороны, ко мне с минуты на минуту заявится Уруха, а с другой – не хорошо так вот выгонять друга, особенно, если тому хреново.
И когда это я стал таким моралистом?.. Сам себя не узнаю…
- Така, постой… - ничего не говоря, он повернулся на каблуках и усталой походкой поплелся вглубь квартиры.
Ками-сама, что с людьми делает любовь?.. Ужас…
Я закрыл дверь на весь миллион замков, а когда вернулся к Руки, он уже вовсю рылся в моих кухонных шкафчиках. На разделочном столике зеленой лампочкой мигал электрический чайник.
Хозяюшка, блин…
Хотя нет, хозяюшка у нас Кай. Руки – хозЯин.
- А чего это ты решил ко мне заглянуть? – ненавязчивым тоном поинтересовался я.
- А, там врачи что-то над Кейю колдуют, так что я сегодня там персона нон-грата, - ответил он, обнюхивая какой-то старый цветочный чай… или он фруктовый?..
Внешне Така выглядел спокойно, даже пофигистически, но все-таки я успел уловить дрожащие нотки в его голосе, когда он произнес имя маленького вокалиста Кра. Спрашивать его о нем или лучше не расстраивать человека?.. А то и так еле держится…
- …Так вот, я сразу пошел к тебе… А что я там, у себя дома, один буду делать?.. А ты тут как? Рука не болит? – Таканори, наконец, выбрал чай и уселся напротив меня с дымящейся чашкой.
- Да так, помаленьку… Умудряюсь даже на гитаре играть… - похвастался я. – Конечно, врачи мне строго-настрого запретили к ней прикасаться… Но ты же знаешь, что значит для профессионального гитариста пусть какой-то там перерыв на месяц… Ну не можем мы без своего инструмента и дня прожить… Привычка…
Я заметил, что Руки меня совсем не слушает, а глядит куда-то в пространство, и замолк.
Эх, что-то не клеится у нас разговор…
- Юу, ты говорил, что Кейю вряд ли упал сам… Ты точно не помнишь, кто стоял выше по лестнице? – неожиданно выпалил Матсумото.
Я опустил глаза, судорожно пытаясь придумать, что бы такое ляпнуть…
- Ясно, помнишь, но не хочешь говорить… Давай я угадаю… Уруха? – безразличным голосом спросил он.
Я медленно кивнул.
Догадливый, зараза…
- Я так и думал… Ох, и влетит же ему от меня… - вокалист отхлебнул чаю, задумчиво оглядел кухню и хмыкнул.
- Что такое?
- Да у тебя как-то подозрительно все чисто и прибрано… Ты и со здоровой-то рукой не особо следил за порядком… - протянул Руки.
Я многозначительно улыбнулся в ответ.
- Ага, значит есть кому прибираться… Вот кого ты ждал… Ну что ж, поздравляю… Хоть у кого-то из нас будет нормальная личная жизнь…
- Спасибо… - только и успел сказать я, как в дверь снова позвонили.
- Кстати, о личной жизни…
И когда это я стал отождествлять Уру со своей личной жизнью?.. Опять вопрос без ответа…
Мне сейчас не об этом думать надо, а как бы их аккуратно помирить… Хотя… Рано или поздно все равно дойдет до выяснения отношений.
Тем не менее, я снова широко распахнул дверь и так же широко улыбнулся. Теперь уже на пороге стоял ото, кого я ждал целый вечер. И не один – а с целым ворохом пакетов.
- Привет, Аой! – радостно воскликнул Уруха. – Прости, что задержался… Но я тортик принес!
- Привет, Уру… Проходи на кухню… - я отобрал у него половину пакетов, хотя он отчаянно отнекивался.
Мда, радость моя, тебя там ждет, прямо скажем, не очень приятная встреча, так что тебе будет не до провизии…
Холодильник был на другой стороне моей довольно-таки внушительной кухни, так что я мог только слышать их разговор. Одной рукой раскладывал по полкам продукты, а оба уха держал востро. Мияви его знает, что им в голову взбредет… Еще начнут бить посуду… МОЮ посуду…
- Привет, Руки… - робко произнес Уруха.
- Здравствуй, Такашима, - ледяным голосом процедил Таканори.
Последовала недолгая пауза.
- Эммм… А как там Кейю? – еще робее спросил Коюу.
- Пока еще не пришел в себя… Твоими стараниями…
- Таканори, прости, я не хотел, чтобы все так получилось… я просто…
- …Просто хотел отомстить мне? Так почему же ты сталкивал Кейю, а меня, а? Так было бы надежнее!... Коюу, ты что себе возомнил? Что можешь играть чужими жизнями? Так вот, ты не имеешь на это ни малейшего права!... Если бы все было по закону, ты бы давно сидел за решеткой!.. Мы просто жалеем тебя, понимаем, что лишимся гитариста… Так что тебе еще крупно повезло! Коюу, ты поступил очень… очень… я сразу и слово цензурное подобрать не могу… Глупо!... Глупо и безответственно! Из-за твоего дурацкого поступка пострадал… пострадали невинные люди!... Мало того, что невинные, да еще человек, который мне не безразличен!!!
Я тихонько стал у стенки и наблюдал за разгорающимся скандалом.
Вот не знал, что Така умеет так бесноваться…
Воистину «Берегись гнева спокойного человека».
Нет, ну, на концертах он дерет глотку еще похлеще, но с нами он никогда так не «разговаривал». Даже когда очень злился, когда что-то не получалось, он старался все мирно уладить… Видно, сильно он любит этого Кейю…
По мере того, как голос Руки повышался, Уруха опускал глаза все ниже и ниже, вскоре совершенно скрывшись за челкой. В то время как он становился все бледнее и бледнее, в моей душе разгоралось негодование…
- …Ты понимаешь, что он может и не очнуться?!! Ты понимаешь, что он может умереть из-за твоей глупой выходки! Коюу, ты слышишь меня?!! – Руки вскочил со стула. – Помнишь, я говорил, что не люблю тебя?! Помнишь?!! Так я могу сейчас добавить с полной уверенностью – я тебя ненавижу!..
По бледной щеке Урухи скатилась одинокая слеза…
Мое сердце ёкнуло и пропустило удар…
- …От всей души ненавижу!!! – закричал Матсумото и замахнулся на Коюу рукой…
Нет, ну это уже слишком!
…В последний момент я перехватил его руку и до боли сжал запястье.
- Красота моя, по-моему, тебе уже пора, - многозначительно процедил я. Не знаю, что заставило его остановиться, но он опустил руку, а глаза его снова стали усталыми и грустными. Мне даже не пришлось его выпроваживать – совершенно спокойно Таканори побрел к выходу.
- Матсу, тебе не кажется, что ты немного переборщил? – спросил я, открывая замки.
- Юу, а тебе когда-нибудь приходилось любить человека, который лежит в коме и неизвестно проснется он или нет?.. – меланхолично ответил он вопросом на вопрос.
- Нет, и слава богу…
- Тогда ты меня не поймешь… А что это ты его так защищать начал? Он же тебе фактически руку сломал… Уж не влюбился ли ты, Аой?
Я прислушался к своему сердцу…
- Я? Влюбился? Да… Да. Да! – я распахнул перед ним дверь.
И тут…
Он учудил такое, чего я никак не могу ожидать… даже после того, как он наорал на Уру…
В мгновение ока Така обхватил меня руками за плечи и, привстав на цыпочки, страстно зашептал мне на ухо:
- Так люби его!... Люби его так, как я не смог полюбить!...
…И, пока я очухался, нашего любимого вокалюги след простыл… Осталась лишь распахнутая настежь дверь и удаляющееся эхо шагов…
Вот чертяка!...
Я пошел на кухню, где у мен все еще сидел оскорбленный гитарист и тихонько всхлипывал…
- Ну Коюу… Не надо так убиваться… - от чувства беспомощности мне самому хотелось разрыдаться… Я присел рядом с ним и приобнял за плечи здоровой рукой.
Как только Коюу почувствовал мое прикосновение, сразу уткнулся мне в грудь лицом и разревелся в полную силу.
Уру, что же ты со мной делаешь? Зачем ты рвешь мое сердце на части?... Я не могу видеть твоих слез… Мне чуждо само понимание того, что кто-то может обидеть такое прелестное создание…
- Ну-ну-ну… Ну плачь… - я ласково гладил его по волосам, успокаивая. – ты же знаешь, что я не могу вынести твоих слез…
Я все говорил какие-то ненужные слова… а хрупкие плечи вздрагивали еще больше… И я понял, что словами слез не остановить.
- Коюу, посмотри на меня, - я осторожно приподнял его лицо за подбородок. На меня теперь смотрели грустные, заплаканные, но от этого еще более прекрасные глаза.
- Не принимай его слова близко к сердцу… Просто он любит Кейю так же сильно, как я люблю тебя…
Не дав ему сказать и слова, я приник губами к его губам. Я собрал всю нежность, что была у меня, и вложил ее в этот поцелуй. Легкими ласковыми прикосновениями я стер с его губ всю соль и горечь слез…
- Теперь я с тобой… И вместе нам нечего бояться…
Да, Така, я буду любить его, не сомневайся! Чего бы мне это не стоило!...
____________________________

P.S. это не конец, еще одна глава есть (которую надо только перепечатать с рукописного текста)))

Глава 7

Ruki

Холодный ветер.
Он бьет меня по лицу своими ледяными перчатками, вызывая на дуэль с собственным одиночеством.
Господи, и откуда только взялся этот холод?!..
Почему только я его чувствую?..
Вокруг меня столько людей, все они куда-то спешат, или наоборот спокойно прогуливаются, о чем-то оживленно разговаривают. Ну почему никто не ёжиться от холода, хотя большинство одеты легче, чем я?...
Это ведь невыносимо!..
Я не могу так больше!..
…Одновременно слышать миллионы голосов, и не услышать того, единственного… который теперь мне кажется таким далеким…
…Прошла всего неделя, а мне кажется, что я не слышал его целую вечность… как бы банально и заезжено это не звучало… я люблю его…
Люблю его… Он ведь так этого и не услышал… Я не успел договорить… Ками-сама, каким же трусом я тогда был!.. Ну чего мне стоило пойти за ним в студию?.. Тогда бы ничего не случилось… Просто я привык, что мне никто не отказывает… А тут меня так жестоко обломали… Да еще кто?!.. Такой скромный, добродушный на вид… Сколько лет мы играем бок о бок, а я никогда его таким не видел, и поэтому был уверен в своих силах… А он оказался мудрее, намного мудрее меня… Я растерялся… впервые в жизни! Великого Руки, вокалиста всемирно известной группы the GazettE кинули!.. Так просто и изящно… Какой-то там вокалист и пианист какой-то там группы Kra. Какой-то там…
…Милый, добрый, талантливый, мудрый и безмерно несчастный человечек… Кейю.. любимый мой…
Очнешься ли ты?..
Или твои прекрасный черные глаза навсегда останутся закрытыми?... Покроются инеем ресницы, похолодеют губы, а в душе навсегда поселится пустота?.. И нежные, тонкие пальцы уже никогда не сыграют той дивной мелодии, что покорила мое сердце?..
Нет, даже не думай об этом, Матсумото!..
Не смей!..
Он будет жить!
Будет, и все тут!..
Ведь я люблю его! А он любит меня…
Вот только холодный ветер не осушит мои слезы…
И куда бы я не пошел, непослушные ноги все равно приводят меня к больнице…
Ну, конечно, ведь там, в четырех белых стенах, укутанная с головы до ног бинтами и запаянная в гипс лежит моя душа… а тело, как известно, не может существовать без души…
Когда я в третий раз наткнулся на одну и ту же вывеску, я решил больше не мучаться…
Хотя от одного вида его лица, похожего не маску, мне становиться еще мучительней…
Совершенно заледенелыми пальцами я взялся за ручку и…



…Потянув на себя дверь, он тихонько прошмыгнул в фойе. Сидящая на ресепшене медсестра лишь меланхолично кивнула.
Таканори здесь знали уже все – от главврачей до обслуживающего персонала. Все уже давно свыклись с этим бесноватым влюбленным, что не хочет даже покинуть стены палаты.
А для него эти белые стены стали уж совсем родными. Все движения были отточенными и отработанными до автоматизма – даже то, как Руки снимает куртку, набрасывает на плечи белый халат, пододвигает кресло к кровати, даже нелепая, скорченная поза…
…И вот он уже снова берет его руку в свои ладони и нежно поглаживает забинтованные пальцы; тихо, словно молитву шепча ведомые лишь ему одному слова…
…И вот он уже снова целует лоб любимого, желая тому спокойной ночи, а сам откидывается в кресле… Невольно прислушивается к размеренному писку кардиографа, втайне мечтая поменять его тональность… И вскоре засыпает…
Засыпает беспокойным, чутким сном, вздрагивая от каждого шороха… И снятся ему счастливые дни, где они были еще друзьями, какие-то отрывки концертов, интервью, и их последняя встреча… И во сне он мантрой шепчет –
«Люблю, люблю, люблю…»
Он спал и не знал, что…
…Кейю вдруг медленно разлепил веки, но тут же зажмурился от яркого света. Немного привыкнув, он осторожно осмотрел себя, вернее ту часть, которую удалось рассмотреть, не поворачивая головы. Решив понапрасну не тратить силы, пианист лишь попробовал поднять одну руку. Слабо застонав, он водрузил руку на прежнее место.
Руки вздрогнул и открыл глаза.
- Кейю! – на радостях закричал он, а пианист испуганно покосился к его сторону. – Ты очнулся!
Матсумото наконец спохватился, что мог перебудить полбольницы и приглушил голос:
- Как ты себя чувствуешь?
- Таканори, ты знаешь… все великие люди рано умирали… Вот и мне что-то нездоровиться… - он улыбнулся.
- Ну, ты даешь!.. – рассмеялся Руки скорее каким-то немного истерическим смехом. Глаза его сияли от счастья, вторя лучезарной улыбке Кейю.
- Таканори, я… - начал было он, но вокалист перебил его.
- Нет, Кейю, теперь ты меня послушай… Я так боялся, что не успею сказать тебе этого… Я люблю тебя!
- И я тебя люблю… - осыпались слова, словно осенние листья.
Их взгляды на мгновенье пересеклись, и любовью своей расплавили это мгновенье на века… Так бы и закончилась эта вечность, если бы не одни шелковые губы, что потянулись к другим – бледным и иссушенным… Этот поцелуй был для них всем –
…любовью, страстью, нежностью…
…болью, страхом, отчаяньем…
…ночью и днем, светом и тенью, комой и реальностью…
…Этот поцелуй соединил их одиночество, холод их пальцев, белизну их кожи, и воссоздал то единственное, для чего не хватит слов… И только музыка способна хоть немного оживить это в своем неистовстве…
Ибо когда воздуха перестало хватать, и крепкий союз их губ разомкнулся, в сердце каждого играла единая симфония…
Ей нет названия, но от ее нот загорелись бы клавиши, обледенели струны, взорвались барабаны и расплавиться медь…
Теперь из взгляды смущенно разошлись, и каждый пытался унять бешенный стук сердца и приятную дрожь в душе.
Бесполезные когда-то слова теперь вертелись безумным вихрем, и никак не могли собраться во что-то целое и понятное.
Первым нашелся Кейю…
- А сколько я был без сознания?
- Неделю… Которая казалась мне вечностью…
- Ух ты мой поэт… - Кейю не переставал улыбаться. – Что у вас там новенького в PSC?
- Ах, столько всего изменилось… Уруха тепер с Аоем… - Руки грустно смотрел куда-то в пространство, теребя пальцами оббивку кресла.
- А, Уруха… - пианист мгновенно посерьезнел.
- Это ведь он тебя столкнул…
- Я понял… И ты занешь, Таканори, я его не виню…
- Как?! – вскинулся Руки.
- А во так… Он просто любил тебя… А влюбленные, все равно, что безумные или невменяемые… И если тебя бросают, да еще так внезапно… А если еще находиться соперник, то вообще пиши – пропало. На все готовы лишь бы защитить свое оскорбленное достоинство или достоинство любимого человека…
- Мда, Кейю, как же ты прав… Мне же теперь надо будет извинится перед Урухой… Я точно, как ты выразился – невменяем…
- А что случилось?
- Да я вот сегодня заявился к Аою… А после меня пришел Коюу… Мы ужасно повздорили… Вернее как повздорили… Орал только я… Ками-сама, сколько же я ему наговорил… А еще замахнулся ударить… Хорошо, что Аой меня вовремя остановил… Я ведь не лучше Урухи получаюсь… - Така покаянно повесил голову.
- Ну ничего, не расстраивайся… Все как-нибудь уляжется… У него ведь теперь есть Аой. Я более чем уверен, что в его объятьях Коюу быстро забудет про обиду.
- И где ты только такой умный взялся-то, а? – Матсумото ухмыльнулся. – Что ж ты молчал все это время?
- А просто все было хорошо… Ладно, шучу я, шучу! Понимаешь, умный не тот человек, который болтает без умолку, а тот, кто много молчит и думает. Кстати, о болталке… Как он там?
- Мив? Цветет и пахнет! Детишек вон заводит, даже женится собирается… - хмыкнул Таканори. А Кейю как всегда подвел все его ожидания. Вместо бурной реакции, он просто сказал:
- Ну молодец давно уже пора… Хоть у кого-то из нас будет нормальная личная жизнь…
- Кей, ты повторяешь мои слова… - расхохотался Руки.
- Така, а ну-ка затихни на секунду… Мне показалось, или?..
К сожалению, ему не показалось. Что-то орало благим матом, материлось, и грохотало в фойе, создавая впечатление, что в больницу ворвалась рота солдат. Ан нет, это был всего лишь один человек…
- Вот блин… Вспомни… вот и оно… - уныло протянул Таканори.
А пианист в отчаянье метался глазами по палате:
- Нет, ну так не честно! Ну почему я в гипсе?! Така, спаси меня, спрячь меня куда-нибудь!... Вон хотя бы в тот шкафчик… я маленький, я влезу…
… Но было уже поздно… Дверь палаты распахнулась, и с диким воплем «КЕЙЮ!!!» в нее ворвалось нечто в белом халате.
- Мияви… - простонал пианист.
- Кейю, милый мой, дорогой… Как ты тут? Я весь испереживался! – причитал Мив, стискивая его в объятьях, и совершенно не замечая Руки.
- Такамаса, я, конечно, ценю твою заботу… Но не мог бы ты обнимать меня чуть-чуть полегче… У меня сломана ключица… - сквозь зубы прошипел вокалист Кра.
- Ах да, конечно-конечно… Прости меня, милый… сильно болит? – Мияви заботливо уложил его на подушку.
Руки все это время сидевший с анимешными глазами (О.О), наконец обрел дар речи.
- Ишихара-сан! Какой он тебе милый?!.. У тебя же невеста все-таки… И не просто так, а беременная!
- Ах, да… Ну точно… - спохватился Мив. Даже чинно уселся на краешке кровати, оправил белый халат… Но неуемная творческая натура снова взяла верх и он заголосил пуще прежнего:
- Но как же я мог не навестить старого боевого товарища?!.. Сколько мы всего вместе делали, сколько бутылок из под шампуня на микрофоны-то перевели!...
Такамаса все убивался и убивался, Матсумото хохотал как заведенный, и даже Кейю смеялся во весь голос, не обращая внимания на слез от дикой боли в груди…
И даже когда эту дивную картину застали сбежавшиеся на шум врачи, веселье продолжалось…