1
The games we play (NC-17, Smut, Aoi/Uruha) Пн Авг 09, 2010 10:03 am
Leshaya
Сообщений : 674
Название: The games we play («Игры, в которые мы играем»)
Автор: Life_giver
Переводчик: Leshaya
Бета: MS Word (но если кто-то еще возьмется, я буду только всеми руками и ногами за!)
Пейринг: Аой/Уруха
Рейтинг: NC-17
Жанр: смат
Размер: мини
Статус фика: закончен
Статус перевода: закончен
Дисклеймер: может быть, когда-нибудь мне и получится заиметь этих ребят в свое личное пользование (а автор неслабо умеет мечтать О_о – прим.пер.), но пока никаких прав у меня на них нет.
Предупреждения: Грязный секс. Порнография. Ну и, в общем, все предупреждения, которые идут в комплекте с грязным сексом и порно.
Краткое описание: Их настолько возбуждало обладание друг другом в тех местах, где любой мог их обнаружить, что им постоянно было этого мало. Это была игра, от которой они не могли отказаться. Это была одержимость, от которой они получали такое удовольствие, которого никто и никогда раньше не испытывал.
Комментарии переводчика: всем тем, кто не дождался Того Самого в Tell me a secret, посвящается…
Оригинал
Лицо под ладонями Аоя было влажным, и он ласково провел большими пальцами вдоль висков по дорожкам растекшейся подводки. Темно-карие глаза моргнули и остановились на Аое; стоя на коленях на твердом кафельном полу и с такой силой вцепившись в ремень ритм-гитариста, словно только это могло удержать его от безумия, Уруха улыбнулся во весь рот. Попытавшись что-то сказать, он смог только невнятно промычать, на что Аой ехидно усмехнулся, скользнув руками в ранее безупречно уложенные волосы. Они уже давно спутались от страстных рывков его пальцев, которые ему никогда не удавалось сдержать.
- Тебе мама никогда не говорила, что нельзя болтать с полным ртом? – сострил он. Когда прекрасные глаза Урухи опасно сузились, улыбка Аоя стала еще шире, но когда Уруха отодвинулся от него, издевательски медленно выпустив изо рта некую важную часть тела ритм-гитариста, особо требовавшую к себе внимания в данный момент, всякий намек на веселье пропал с его лица. Аой жалобно заскулил, словно ребенок, которого лишили сладкого, и губы Урухи удовлетворенно искривились.
- Оставь мою маму в покое, - проворчал Уруха, однако его усмешка не давала воспринимать всерьез предупреждение, и Аой решил, что не может на него всерьез обижаться. – Мы здесь почти полчаса, и если ты не собираешься оттрахать меня в рот, то давай уже заканчивать это дело, у стенки или на столе. Я не хочу, чтобы нас застукали, даже если ты не против, - улыбка все никак не желала сползать с лица Урухи. Всплеск возбуждения пронесся по телу Аоя от приказного тона этих слов. – И у меня уже челюсть чертовски болит… - с откровенным намеком бросил Уруха и, в доказательство, пару раз дернул подбородком, вроде как демонстрируя невозможность дальнейшей «работы».
Сразу же после окончания сегодняшнего выступления Аой, быстренько сообразив удобоваримое оправдание для согруппников, исчез из компании, наслаждавшейся отдыхом в гримерке, и пошел бродить по длинным коридорам концертного зала, зная, что Уруха вскоре отправится следом. Они всегда были готовы устроить себе один-два раунда снятия напряжения после шоу. Полная самоотдача перед огромной толпой, согревающий влажную кожу свет ламп, дикие крики и вопли, вибрации ритма, опирающаяся на бедра гитара – все эти ощущения частенько доводили Аоя и Уруху до такого состояния, что они не могли насытиться друг другом.
Как и следовало ожидать, через несколько минут, соблюдая режим секретности, Уруха пошел вслед за ним. Аой в это время заглядывал во все попадающиеся на пути помещения, ища пустующее, в котором можно было бы запереться на пару часов, и заодно давая возможность Урухе догнать его. Наконец, в очередном длинном полутемном коридоре они встретились. Бешено целуясь, они ввалились в ближайшую свободную комнату, и замок закрылся за ними с восхитительно громким щелчком. Так отчаянно рвущиеся друг к другу гитаристы и оказались в какой-то подсобке, можно считать, в нескольких метрах от своих пребывающих в блаженном неведении согруппников.
Попавшаяся им под руку комната находилась в каком-то дальнем тупике и, видимо, редко использовалась, судя по царившему в ней беспорядку. По углам штабелями громоздились разнокалиберные коробки, некоторые из них опасно балансировали на своих товарках; на полу, словно змеи, извивались электрические провода – содержимое этих самых коробок. В общем, типичная кладовая, заваленная сценическим реквизитом, осветительными приборами и другим театральным оборудованием. У дальней от них стены стоял туалетный столик – с зеркалом, с огоньками вокруг этого зеркала, все как положено – столик, на котором так бесстыдно предложил им трахнуться Уруха, если они не остановятся на одном минете.
Шанс, что их обнаружат, был очень мал – только если их не отправятся искать всей толпой в составе трех оставшихся «Газеттовцев» и кучи стаффа, которые будут заглядывать в каждую комнату по пути, пока не дойдут до этой, дальней… что было очень маловероятно: гитаристы постоянно куда-то исчезали, «теряясь», но всегда успевали возвращаться к моменту отбытия народа в отель. Так что никто не зацикливался на их одновременном отсутствии.
У них были некое подобие уединения, пара свободных часов и пустая комната, где они могли делать все, что хотят. Когда они входили, Аой запер дверь, поэтому в случае аврала у них оставалась возможность привести себя в порядок, дождаться, пока коридор опустеет, и вернуться в гримерку как ни в чем не бывало. Риск был совсем небольшим, но именно он придавал особую остроту их тайным жарким встречам.
Они уже стали своего рода экспертами в экстремальных видах физической близости, отточившими свои умения за долгие часы упорной энергичной практики. Они были готовы заниматься друг с другом сексом всегда и везде… талант, взращенный годами совместного «общения». А уж подсобки после концертов были их излюбленными местами для снятия напряжения. Некий особый ритуал, с помощью которого они наверстывали упущенное.
- У нас полно времени, - мурлыкнул Аой, зарываясь еще глубже в волосы Урухи и перебирая пальцами светлые локоны. Определенно, у них было полно времени, и Аой собирался использовать его на полную катушку.
Сегодня ему хотелось побыть вульгарным, порочным и абсолютно безнравственным. Секс в общественном туалете или кинотеатре был великолепен, но там они не могли дать себе полную волю. Они уже несколько месяцев не делали ничего сверхраспутного и аморального; в последний раз это было, когда Аой вернулся домой после долгого дня, забитого интервью и ослепляющими вспышками фотокамер, и обнаружил Уруху в стратегически продуманной позиции – в кровати, с наручниками, умоляющего использовать его всеми возможными способами. Надо ли говорить, как Аой воспринял это приглашение, к их взаимному удовольствию?
- Раньше тебя никогда возможность нашей поимки не волновала… все как раз наоборот, она возбуждает тебя больше всего на свете, - Аой понизил голос, дергая за легкие пряди, чтобы вернуть голову Урухи в прежнее положение; Уруха, не отрываясь, смотрел на него снизу вверх – покорно и в то же время дерзко. – Тебе нравится мысль, что тебя могут обнаружить в тот момент, когда ты лежишь подо мной, раздвинув ноги, или стоишь на коленях и сосешь мой член. Я знаю тебя, Уруха, знаю тебя даже лучше, чем ты сам… Знаю, что тебе нравится и чего ты хочешь… - Аой усмехнулся, когда ноздри Урухи гневно затрепетали, а карие глаза мятежно блеснули – и при этом лид-гитарист все равно не двинулся с места, и даже рук не убрал с ремня низко посаженных брюк Аоя.
Обычно язвительный и скорый на ответ Уруха на этот раз промолчал, скрестившись глазами с горящим взглядом Аоя. Промолчал, потому что каждое сказанное слово было правдой: Уруха не мог жить без приключений. Он ни секунды не раздумывал, прежде чем сделать что-нибудь. Каждое движение его тела было спонтанным и необузданным, что Аою очень в нем нравилось. Да Аой и сам был не менее импульсивен, чем его страстный любовник, и эта дикая смесь характеров порой могла сподвигнуть их на довольно интересные выходки.
Уруху вовсе не волновала возможность их поимки. Его не волновало, найдут ли его стоящим на коленях перед Аоем, у которого при этом будет расстегнута ширинка. Аой даже подозревал, - Уруха надеется, что их когда-нибудь увидят в таком положении, потому что это очень импонирует его скрытой порочной стороне. А вообще Уруха постоянно поднимал эту тему с обнаружением, когда хотел, чтобы Аой ускорил ритм, или кончил в него, или затрахал его до бесчувствия. Именно этим всегда и заканчивались все его жалобы, и Аой мягко рассмеялся, точно зная, к чему стремится его партнер.
Услышав этот смех, Уруха вскинул бровь; внезапно, без предупреждения, он с дьявольской ухмылкой высунул язык изо рта и, не отрывая взгляда от глаз Аоя, лизнул влажную головку. Аой рефлекторно сжал зубы и еще крепче вцепился руками в светлые волосы: от неожиданного всплеска наслаждения его колени превратились в желе. Несколько восхитительных, но мучительных секунд Уруха держал головку на самом кончике языка, а потом подмигнул Аою, предлагая ему самому взять то, чего он хочет.
Уруха был одним из самых больших любителей подразниться, каких он когда-либо встречал в своей жизни. Но сейчас Аой решил взять управление на себя и заездить Уруху до полного изнеможения, раз тому захотелось именно этого. Им обоим иногда нужно было почувствовать себя грешными и грязными, и сегодня они собрались доставить друг другу это удовольствие. Вместо того, чтобы дать Урухе возможность действовать по собственному усмотрению, Аой дернул на себя голову своего страстного любовника и одновременно толкнулся бедрами вперед, чтобы скользнуть как можно глубже внутрь. Он никогда так раньше не поступал – не пытался руководить Урухой, пока тот делал ему минет, - потому что Уруха безо всяких указаний прекрасно знал, как ему надо двигаться. Однако этой ночью доминировать будет Аой: он буквально чувствовал, как Уруха ждет от него приказов, приправленных сверху порочными словами.
- Тебе это нравится, ведь так? Тебе нравится стоять передо мной на коленях и сосать мой член своим прекрасным ротиком… - хриплым низким голосом выговорил Аой. Уруха все продолжал обманчиво-невинно смотреть на него. Лишь размазанная косметика на его лице немного портила этот лживый добродетельный образ, порожденный белокурыми волосами и ангельскими карими глазами.
В ответ на страсть, прозвучавшую в этих словах, Уруха застонал. Аой облизнулся, когда Уруха принял его еще глубже и начал медленно скользить обратно, нажимая языком на выступающие венки. Аой легонько шлепнул по одной руке Урухи, вцепившейся в ремень его брюк, потом с силой оторвал ее и положил на основание своего члена, заставляя обхватить его и начать ласкать.
- Покажи мне, насколько сильно тебе это нравится, - прошептал Аой, не отпуская чужую руку, и ладонь Урухи стала поглаживать его интенсивнее, а губы задвигались в постепенно ускоряющемся ритме. Аой тут же дал ему полную свободу, позволяя пальцам и рту Урухи показать все, на что они способны. Почти полчаса Уруха непрестанно дразнил Аоя, в одну минуту лаская его сильно и быстро, а в другую – медленно и нежно, не снижая накала, но и не позволяя кончить. Потом Аой заметил, что Уруха начал уставать – он закрыл глаза и наполовину выпустил его изо рта, продолжая ласкать быстрыми, сильными движениями руки, стремясь довести его до долгожданного оргазма.
Изредка Уруха отрывался от него, чтобы глотнуть воздуха: тогда его грудь судорожно вздымалась и опадала, он облизывал покрасневшие и слегка припухшие губы, но рука все равно ни на секунду не оставляла член Аоя. Затем он снова наклонял голову и принимал его в рот. Аой старался как можно активнее показывать, насколько ему нравятся эти старания: он издавал низкие протяжные стоны, и его ладони окончательно запутались во взъерошенных светлых волосах.
Почувствовав, что низ живота начинает наливаться приятной тяжестью, Аой стал подавать бедра навстречу Урухе. Уруха громко застонал, когда Аой вжался в его горло, и созданные этим стоном вибрации, коснувшиеся пульсирующего члена, подтолкнули Аоя еще ближе к краю, где он хотел бы остаться навечно.
В последние минуты Уруха отстранился и начал облизывать головку, не прерывая быстрых движений рукой. Аой простонал и схватил взмокшее лицо Урухи за подбородок, наслаждаясь его развратным видом, его сосредоточенностью на том, чтобы доставить ему удовольствие. Язык Урухи порхал по члену в едином ритме с ладонью, он на мгновение засасывал головку в рот и сразу же выпускал, не забывая облизнуть, зная, что этим доводит Аоя до неистовства.
Аой жаждал, чтобы Уруха дал ему вернуться во влажное тепло и войти до самого конца, но, судя по тому, каким образом Уруха сейчас его ласкал, его целью было заставить Аоя кончить ему не в рот… а на лицо. Мысль о том, что Уруха хочет ощутить его экстаз на своей бледной нежной коже, заставила его содрогнуться, став последней каплей.
- Черт… - Аой захлебнулся воздухом, сильнее прижимаясь к чужим губам, выплескиваясь на порозовевшую кожу и жадно приоткрывшийся рот. Струйки белой вязкой жидкости тут же потекли из разомкнутых губ, рисуя на лице Урухи картину абсолютного греха; Аой следил за этим с непередаваемым восхищением. Удовлетворенно лениво ухмыльнувшись, Уруха облизнулся и застонал, ощутив тот вкус, о котором постоянно говорил Аою, что обожает его. Аой все еще никак не мог отойти от силы оргазма: он весь дрожал, а сердце неслось вскачь, пока он водил большим пальцем по уголкам рта Урухи, убирая оставшиеся капли.
- Ну как, я был достаточно хорош? – улыбнулся Уруха, и Аой, не в силах устоять на ногах, рухнул на колени и обеими руками притянул голову Урухи к себе, лаская пальцами края пирсингованных ушей и медленно, жадно целуя его. Ощутив в чужом рту собственный вкус, он углубил поцелуй со страстью, которую испытывал только по отношению к Урухе.
Оставив в покое припухшие губы, Аой прошелся поцелуями по заалевшим щекам и ниже, стирая с нежной кожи следы своего экстаза. Уруха тихонько застонал и вцепился в плечи Аоя, когда тот кончиком языка стал водить по шее, окончательно уничтожая все улики. Вернувшись ко рту Урухи, Аой дал своему любовнику еще раз почувствовать столь обожаемый им вкус.
- Ммм… - промычал Уруха в рот Аоя, сильнее обнимая его, целуя и разделяя с ним пряное послевкусие великолепного минета. Слегка отпрянув, но не оторвавшись от губ Аоя, Уруха прикрыл глаза, ласково и чувственно перебирая руками волосы ритм-гитариста. – Я тебе когда-нибудь говорил, как мне это нравится? – прошептал он, и Аой, не сдержавшись, улыбнулся и снова поцеловал его.
- Ну, ты только что показал, как тебе это нравится, - руки Аоя сжались на талии Урухи, притягивая их тела еще ближе друг к другу, почти до боли. Возбужденный член Урухи прижимался к нему, и он чувствовал, что его собственный медленно, но верно начинает возвращаться к жизни. Уруха вздохнул и спрятал лицо в его изгибе шеи, начиная легонько двигать бедрами, моля о собственном освобождении.
- Аой, пожалуйста… прикоснись ко мне… - шепнул Уруха; найдя губами мочку уха, он легонько втянул ее в рот и, задевая зубами металлическую сережку, начал посасывать, одновременно сильнее вжимаясь бедрами в Аоя. Член Аоя терся о ткань шорт Урухи и все сильнее твердел. Только Уруха мог заставить его возбудиться так быстро после опустошительного оргазма… Неподражаемый, единственный в своем роде Уруха.
Аой скользнул одной рукой вниз, чтобы провести пальцами по ремешку от подвязки, прилипшему к белой коже и исчезающему под шортами, которые так ему нравились. Обхватив Уруху за ягодицы, он переместил его так, что теперь при каждом движении их члены соприкасались друг с другом.
Стоны и вздохи прямо у самого уха заводили его настолько, что он готов был хоть сейчас опрокинуть Уруху на спину и взять то, о чем просили страстные движения его тела и рук, уже пристроившихся к члену Аоя, доводя его до безумия. Аой заставил Уруху вжаться бедром между своих ног, склоняясь над ним и покусывая его скулы; его голос сорвался на шепот, когда он повторил недавно прозвучавшее желание лид-гитариста:
- Так ты хочешь, чтобы я трахнул тебя на этом столе? – он дотронулся языком до «больной» челюсти и прочертил вдоль нее влажную дорожку, на что Уруха вздохнул и откинул голову назад, побуждая его не останавливаться. Но Аой проигнорировал его, продолжая рисовать словами развратные картинки в не менее развратном мозгу Урухи, зная, что от этого тот возбуждается сильнее, чем от чего-либо еще. – И на этом столе ты раздвинешь для меня свои ножки… и будешь держать их в таком положении, пока я не засуну в тебя член, о котором ты мечтал с тех пор, как мы сегодня поднялись на сцену… Ты ведь все сделаешь именно так? – спросил Аой и губами почувствовал, как Уруха кивнул и застонал.
- О боже, да… - Аой улыбнулся на этот стон и хлопнул Уруху пониже спины, принуждая его встать.
- Ты должен показать мне, насколько сильно ты этого хочешь, - Аой начал обожаемую Урухой игру, в которую им очень редко удавалось поиграть – лишь в те случаи, когда у них появлялась возможность вести себя абсолютно раскованно; игру, в которой Уруха умолял его сделать то, чего ему хотелось, и старался как можно явственнее показать, насколько он в этом нуждается. Уруха облизнулся и поцеловал Аоя, прежде чем послушно встать. Тут же, к немалому смущению и возбуждению Аоя, он приподнял ногу и оперся коленом ему на плечо, давая полный доступ ко всем важным точкам своего тела.
Уруха послал ему улыбку сверху вниз, зарывшись руками в темные волосы, и тогда Аой повернул голову, поцеловал гладкую кожу на внутренней стороне бедра и несильно прикусил, по-собственнически клеймя его. Уруха зашипел и прижал ладонью свою прикрытую одеждой эрекцию, когда Аой поставил засос на бледной поверхности – слишком близко к тому месту, где лид-гитарист хотел бы ощутить его рот.
- Аой… - застонал Уруха, подаваясь бедрами вперед, стремясь ощутить влажное тепло дразнящего языка на кое-чем более интересном. Аой отвернулся и внезапно одной рукой притянул своего любовника еще ближе, другой в это время задирая его футболку.
Как только живот Урухи открылся, язык Аоя похотливо описал круг вокруг пупка и прошелся вдоль пояса шорт. Уруха задохнулся от неожиданности, и его плоть вздыбилась еще сильнее.
Аоя несказанно порадовала такая реакция. Обычно Уруха мог легко предугадать его движения, точно зная все жесты наперед. Их тела уже давно приспособились друг к другу, каждый порыв был давно знаком, и Урухе оставалось только наслаждаться привычными действиями.
Но сегодня Аой поступал вопреки сложившемуся порядку вещей, стараясь быть как можно более непредсказуемым, чтобы его любовник мучился в неведении относительно следующего шага – ему нравилась неожиданность, и он знал, что Урухе тоже это нравится. Аой помнил, как в самом начале их тайной связи, несколько лет назад, их во всем окружала новизна. Невероятным наслаждением было исследовать тело Урухи, находить его чувствительные местечки, чтобы заставлять его стонать еще громче, тихонечко хныкать или выгибаться эротичной дугой. И каждое такое открытие казалось не менее важным событием, чем находка ценного клада. Но так было слишком давно – теперь они в совершенстве изучили тела друг друга, внутри и снаружи, и никаких секретов для них не осталось.
Их страсть друг к другу нисколько не угасла, хотя того восхитительного чувства открытия неизведанных тайн уже не возникало. Но это вовсе не значило, что Аой не мог время от времени слегка отступить от своего обычного поведения, заставляя Уруху томиться в ожидании того, что же дальше сделают с его телом. Аой всегда был способен разжечь в нем огонь и раздуть его до ревущего пламени. Этого у него никто не мог отнять. А уж их эскапады в местах, где любой мог их обнаружить, взвинчивали возбуждение до невообразимой высоты. Уруха задышал чаще – Аой почувствовал, как плоть под его губами начала вздыматься и опадать в ускоренном темпе.
Наверное, Уруха думал, что Аой сейчас расстегнет его шорты, приспустит их до лодыжек и в благодарность за продемонстрированное несколько минут назад великолепие окажет ему ответную любезность. Аой чувствовал эту надежду в том, как быстро Уруха дышал – видимо, ждал, что в любой момент язык Аоя опустится ниже, и заранее готовил себя к сводящему с ума взрыву удовольствия. Но он ошибался. Сегодня ночью Аой не собирался потакать его ожиданиям: он хотел довести Уруху до волнующей грани, на которой сам недавно побывал благодаря ему. Так что Аой, вместо того чтобы снять с Урухи шорты (чего ему тоже, в общем-то, очень хотелось), только улыбнулся и еще раз поцеловал кожу под пупком, прежде чем отодвинуться и опуститься на пятки.
- Я же велел тебе показать, насколько сильно ты этого хочешь. Почему ты все еще стоишь здесь? – Аой усмехнулся, когда лицо Урухи сразу же поникло, а дыхание немного замедлилось; волнующее предвкушение угасло, как угасает слабый огонек свечи, когда его некому поддерживать. Источник, поддерживающий огонь волнения Урухи, у него только что жестоко отобрали. Но он не стал возражать, и улыбка Аоя стала еще шире, когда его любовник фыркнул, беспрекословно отступил на шаг и неспешно пошел через всю комнату к столу.
Аой вынужден был пересесть, чтобы не упустить из виду удаляющуюся фигуру Урухи; возбуждение внизу живота полыхнуло неслабой вспышкой, когда Уруха, не ускоряя темпа шагов, начал медленно поглаживать свое тело – для пущего эстетического удовольствия единственного наблюдателя. Его руки скользили по бокам, спине, очерчивали изгиб крепких ягодиц. Дойдя до стола, Уруха нагнулся и вполз на него животом, ища что-то за зеркалом и одновременно открывая Аою прекрасный вид.
Аой облизнулся: когда Уруха наклонился, ткань его чертовых шорт поползла вверх, обнажая кремовую кожу, на которую невозможно было смотреть без возбуждения. Неожиданно включился яркий свет, и Аой моргнул, ослепленный множеством сияющих лампочек, расположившихся по всей окружности зеркала.
Уруха рассмеялся и изобразил бедрами нечто вроде победного танца, прежде чем повернуться – крайне элегантно для того, кто балансирует на туалетном столике. Аой прикипел к нему взглядом, моментально забыв, что сегодня вроде как руководит ситуацией. Но это же был Уруха, который всегда умел пленять людей одним взглядом и заставлять их следовать за собой по щелчку пальцев. Уруха сел так, чтобы его длинные ноги, перевешивавшиеся через край, еле-еле кончиками пальцев доставали до пола. Скрестив руки, он потянул с себя футболку, надетую, когда они выходили сегодня на бис; к счастью, это был не тот изысканный верх, который шел в комплекте с шортами, - иначе, чтобы его снять, им бы пришлось долго мучиться… Аой знал это по опыту.
Подцепив снятую футболку на один палец, Уруха пару раз прокрутил ее вокруг себя, прежде чем бросить в сторону Аоя – в лучших традициях настоящего стриптиза. Аой, усмехнувшись, подхватил ее над самым полом, чтобы, впрочем, сразу же небрежно кинуть ее за себя, ни на секунду не отрывая взгляда от оставшегося полуголым Урухи. Уруха резко втянул воздух, коснувшись спиной прохладного зеркала, и его тело выгнулось изящной дугой, когда он медленно провел ладонями вниз по груди и содрогающемуся животу.
Аой уже почти не дышал – до того эффектно и сексуально Уруха, ласкающий себя, выглядел сейчас, когда его тело было окружено яркими лампочками, а зеркало сзади отражало его блондинистую шевелюру и жадный взгляд Аоя. Уруха запрокинул голову назад и скользнул немного дрожащими руками вдоль по шее к своим волосам, растрепывая их пальцами так, что вокруг его головы образовался самый настоящий сияющий нимб.
- Аой… я хочу… - простонал Уруха, дразняще-медленно пускаясь руками в обратный путь по телу, до пояса шорт. – Я хочу тебя во мне… - весь тон голоса буквально умолял исполнить его желание, к непередаваемому восторгу ритм-гитариста. Уруха был мастером таких игр, куда уж там Аою. Пальцы Урухи расстегнули пуговицу шорт и молнию, и он начал потихоньку стягивать ткань со своих бедер. Аой чуть глаза не сломал, пристально следя за каждым движением раздевающегося мужчины. Тот отбросил шорты в сторону, показывая то, о чем Аой и так догадывался – под тонким материалом на нем не было ничего, кроме подвязок, с которыми Уруха уже начал разбираться.
Вот тогда Аой вскочил на ноги и чуть ли не бегом понесся к Урухе, чтобы помочь ему с застежками. Он обожал снимать с Урухи эти тонкие полоски, не спеша целуя каждый открывающийся миллиметр кожи. Невыносимо возбуждающе было расстегивать их, когда Уруха с понимающей, удовлетворенной улыбкой смотрел на него – вот так, как сейчас. Уруха согнул колено, облегчая ему доступ, и чувственно прикусил нижнюю губу, забавляясь пристрастием Аоя к этому предмету его одежды.
Когда Аой наконец справился со своим нелегким делом, сняв в конце даже ботинки, Уруха, оставшись полностью обнаженным, слегка качнул бедрами и широко раздвинул ноги, придерживая их за колени и принудительно заставляя оставаться в таком положении. Улыбнувшись, Уруха наклонил голову, и Аой понял, что долго так не выдержит. Его сердце забилось так бешено, что он почти забыл про свое намерение вести себя спокойно и уверенно: первым его побуждением было схватить Уруху, зацеловать его до бесчувствия, стянуть с себя штаны – единственное, что их еще разделяло, - и как можно глубже войти в него, чтобы услышать в ответ дикие крики, на которые к их двери сбежится все здание, стремясь остановить кровавую расчлененку. К собственному огромному удивлению, он как-то сумел сдержаться и только стиснул зубы, сначала погладив бедра Урухи сверху, а потом небрежно проведя ладонью по их внутренней поверхности.
- Я хочу тебя во мне, - хрипло повторил Уруха, руками раздвигая ноги еще шире, и Аой захлебнулся восхищением от его гибкости. Сейчас Аой был безмерно признателен тому множеству раз, когда они занимались сексом в душевых кабинках и вынуждены были изобретательно изворачиваться, чтобы приспособиться к тесному пространству. Он не мог и представить себе, какое же это удовольствие – иметь партнера, который может изогнуться практически в любую позицию, - пока у него не появился Уруха. Благодаря ему разнообразие их секса не знало границ. Уруха тихо застонал, когда Аой пощекотал нежную кожу, не спеша исполнять его требование.
- Так чего ты хочешь? – мурлыкнул Аой, поднимая руку и проводя пальцами по шее Урухи. Он все еще изображал из себя ведущего, хотя это и было чертовски тяжело, - ведь Уруха всегда бессознательно старался контролировать их игры едва уловимыми движениями своего тела, сводя Аоя с ума легчайшими стонами и вздохами.
- Я хочу ощутить тебя внутри, - прошептал Уруха, и Аой мог поклясться, что лид-гитарист в этот момент чуть не заплакал. Зажмурившись, Уруха попытался схватить Аоя за запястье, чтобы наконец направить его руку в нужное место. Но Аой легко освободился из его захвата и положил руки на колени любовника, расталкивая их на прежнюю ширину. – Во мне… - не открывая глаз, Уруха начал плавно тереться спиной о зеркало, не в силах выносить неподвижность Аоя, держащего его ноги и не дающего получить никакое облегчение. Аоя заворожило такое явное воплощение желания; внешне казалось, что Аой мучает его гораздо сильнее, чем Уруха его в свое время, но Аой понимал, что лид-гитарист просто не стесняется показывать свою ненасытную жажду.
- Умоляй меня, - прошипел Аой, до боли вцепляясь в разведенные колени Урухи, чтобы тут же не накрыть его и не сделать то, чего им обоим хотелось.
- Трахни меня, Аой, трахни меня жестко, трахни меня быстро, трахни меня так, как ты того желаешь. Я сделаю все, чего ты захочешь. Только дай мне твой член, - на одном долгом, стонущем выдохе выговорил Уруха, положил руки за голову и наконец-то открыл глаза, устремив затуманенный взгляд на Аоя. Ритм-гитарист немедленно стер со своего лица всякий намек на бушующее желание. Если он покажет, как на него действует Уруха, то тот попытается перехватить руководство на себя, полностью изменив правила игры, чего Аой вовсе не хотел. – Если ты захочешь, я стану твой шлюхой. Ты будешь говорить мне, когда стонать и когда обхватывать тебя ногами. Ты можешь кончить в меня, когда трахнешь на этом столе. Я сделаю все. Только дай мне то, что я хочу!
Аой не смог сдержать дрожь, пронесшуюся по телу. От того, как Уруха произносил всю эту пошлость, фальшивое спокойствие Аоя всегда разлеталось в доли секунды; и потом, по мере того, как Аой уступал желаниям Урухи, давая ему то, чего он хотел, слова лид-гитариста становились еще грязнее и порочнее.
Громкий, жалобный стон завибрировал в горле Урухи, и он выгнулся, пытаясь стать ближе к Аою. Тот дотронулся до его поясницы и почувствовал, как Уруха старается еще сильнее вжаться в него.
- Пожалуйста… пожалуйста, Аой, - повторял Уруха; его глаза умоляли не меньше, чем его голос, когда он прислонился головой к зеркалу, видимо, разочаровавшись и устав от бессмысленности своих просьб. С губ Урухи слетел судорожный вздох, который и уничтожил последние остававшиеся клочки самоконтроля Аоя: он прижал Уруху к зеркалу и одновременно, обхватив его за ягодицы, толкнул бедрами навстречу себе. Их губы встретились в лихорадочном поцелуе.
- О боже, Аой… - выдохнул Уруха сквозь их страстный поцелуй и откинул голову назад, закрыв глаза, когда Аой стремительно стянул с себя брюки и засосал свои пальцы, изнывавшие от желания оказаться внутри Урухи и дать ему, наконец, то, в чем он нуждался.
Уруха, приподняв плечи, замотал головой из стороны в сторону и вцепился пальцами в свои бедра – возникало такое ощущение, словно он находился в своем собственном мире, где его уже безжалостно трахали. Аой на секунду оторвался от зрелища своих пальцев, входящих в Уруху, чтобы охватить взглядом полный вид своего любовника, беснующегося на фоне освещенного зеркала; он усмехнулся своей мимолетной мысли, что на выброшенном за ненадобностью туалетном столике Уруха смотрится вполне по-декадентски.
- По-моему, у слов «быть звездой» появился новый смысл, ты не находишь? – подколол Аой, медленно продвигая свои пальцы все дальше вглубь. Уруха недоуменно моргнул и оглядел сияние огней над своей головой, показавшись в этот миг падшим ангелом, запятнанным грязными красками искушения и похоти. Переведя взгляд обратно, Уруха улыбнулся, и его глаза блеснули насмешливым весельем от озорного намека, прозвучавшего в словах Аоя.
- Осталось убедить в этом остальных, - прохрипел Уруха, вытягивая ногу и обхватывая ею Аоя за стройную талию, чтобы притянуть ближе. Аой поймал ртом воздух, когда головка его члена прижалась к растянутому входу, и слегка потерся об него, скрестившись дразнящим взглядом с Урухой. Уруха прикусил нижнюю губу, слабо подмигнув Аою, и тот начал медленно скользить внутрь своего любовника. Получив то, о чем так долго молил, Уруха низко и протяжно застонал. Он начал подавать бедра навстречу Аою, и Аой не стал его останавливать – только положил руки на его ягодицы, позволяя своему любовнику самому трахать себя. Все равно они долго не продержатся: они с самого начала сегодняшнего шоу дразнили друг друга.
Оказываясь рядом с ним на сцене, Уруха «случайно» касался Аоя в самых неожиданных местах; Аой, когда они играли рядом, старался обхватить Уруху и прижать к себе. Где-то в середине концертного безумия они даже обменялись быстрыми поцелуями. Так продолжалось всю сегодняшнюю ночь, но теперь они, наконец, покончили с этими жестокими играми; им больше не надо было сдерживаться, и на все белом свете остались только они вдвоем.
Уруха оперся на заведенные назад руки, откинув голову назад; светлые волосы терлись о зеркало, когда он, сладострастно и часто дыша, насаживался на член. Аой только стонал, наблюдая за своим любовником и поглаживая его влажные бедра и живот, восхитительно извивающиеся под его руками.
Когда напряжение от такого зрелища стало невыносимым, Аой начал двигаться сам. Крики Урухи стали еще громче, но никого из них это не волновало. И не важно было, что они находились достаточно далеко от своих согруппников, - звуки, которые они издавали, могли услышать и совсем другие люди. Но ничто не имело значения, кроме стремления к экстазу, в котором они так долго друг другу отказывали.
Оставив одну руку заведенной за спину, другой Уруха обхватил Аоя за затылок, с не меньшим рвением бешено толкаясь навстречу, выгибаясь и целуя его – с открытым ртом, развратно, греховно. Дыхание Аоя выходило из горла короткими рывками. Сейчас он трахал Уруху сильнее, чем когда-либо раньше: он даже был вынужден опереться рукой за зеркало, чтобы сохранять равновесие, - с такой силой, что зеркало чуть не трескалось под его ладонью. Ногти скребли по гладкой поверхности, мускулы плеча и бедер напряглись, пока он буквально вбивал Уруху в этот несчастный столик.
Несомненно, это было одно из самых страстных их приключений. Аой видел, что Уруха чувствует то же самое – судя по его громким стонам, по взмокшему и раскрасневшемуся лицу, по тому, как его ноги сжали талию Аоя – почти до боли. Уруха всегда был довольно шумным, невзирая на место и время, но сегодня он явно превзошел себя; Аой уже предвидел, как наутро ему придется отпаивать осипшего лид-гитариста водой с каким-нибудь анальгетиком.
Урухе пришлось обхватить шею Аоя уже обеими руками, чтобы не слететь со стола, когда толчки стали еще быстрее и яростнее, приближая скорый финал. Уруха затрепетал, и Аой скользнул руками ему на спину, притягивая к себе и прижимая так сильно, чтобы между ними не осталось даже воздуха. Они всегда так кончали – буквально вплавившись друг в друга. Ничто их не разделяло в этот момент, и это казалось необъяснимо правильным.
- Уру… - Аой задохнулся, его пальцы впились в гибкую спину Урухи, когда он почувствовал приближение оргазма. Вкладывая в последние движения всю оставшуюся энергию, он задрожал, словно подхваченный неистовым ураганом, и кончил. Уруха кончил чуть-чуть раньше: Аой чувствовал, как теплая влага разливается по его животу, и это ощущение помогало ему окончательно не сойти с ума от ошеломляющего оргазма, невыносимым жаром пронесшегося по венам.
- Кончай в меня, - не переставая, стонал Уруха, пока Аой изливался внутрь его измученного тела. – Дааа… - и Аой прислонился лбом к его лбу, их бедра продолжали, постепенно замедляясь, двигаться навстречу друг другу короткими, мягкими толчками, пока экстаз все еще бурлил в них, не спеша утихать. Тело Урухи тесно сжимало его, словно не желая отпускать. Аой ослабил свою хватку на спине Урухи, позволяя себе отдохнуть в таком положении; они касались лбами друг друга и нежно отрывисто целовались, стараясь успокоить дыхание и прийти в норму после великолепия всего того, что между ними только что произошло.
- Это было… - голос Урухи сорвался; он все еще учащенно дышал.
- Невероятно, - учтиво подсказал Аой, не отпуская Уруху от себя и наслаждаясь ощущением прохладной, влажной, подрагивающей кожи под своими ладонями. Вдыхая ароматы секса и естественный обольстительный запах Урухи, он целовал сначала его губы, потом перешел на шею, убирая в сторону мокрые прилипшие волосы, чтобы открыть себе больший доступ. Уруха удовлетворенно вздохнул и погладил Аоя по спине.
Аой все еще оставался внутри Урухи, но он понимал, что скоро ему придется отодвинуться, чтобы дать Урухе встать со стола… они должны будут вернуться к остальным одногруппникам и ждать следующего шанса сбежать вдвоем на тайную встречу. А до тех пор они будут истязать друг друга дразнящими прикосновениями и украдкой сорванными поцелуями, жаркими взглядами и грязным шепотом, - например, пока будут проходить рядом по тесному коридору.
Уруха будет соблазнительно изгибаться, проверяя, не слишком ли многое открывает его костюм, и это станет мучительной пыткой. Аой будет облизывать губы, сидя напротив него во время репетиций, и ненароком шлепать лид-гитариста по вертлявой заднице, пока никто не видит. И все это будет подкармливать пламя их возбуждения, пылкого желания, которое они смогут удовлетворить, только ускользнув в какое-нибудь укромное местечко, где их смогут легко застать в довольно недвусмысленном положении.
Их настолько возбуждало обладание друг другом в тех местах, где любой мог их обнаружить, что им постоянно было этого мало. Это была игра, от которой они не могли отказаться. Это была одержимость, от которой они получали такое удовольствие, которого никто и никогда раньше не испытывал. Им никогда не надоедало то, что между ними происходило, - ведь в каждом из них горел огонь общей любви к сумасшедшим выходкам. Их притяжение друг к другу было таким же сильным, как их тяга к опасности.
Аой улыбнулся и поцеловал Уруху в лоб. Их тела все еще тесно прижимались друг к другу, потому что Аой не мог заставить себя отодвинуться, а Уруха не мог заставить себя отпустить плечи Аоя и прекратить целоваться с ним. Их следующее рискованное приключение подождет. Сейчас им хватало ощущения этой тесной связи, пока они медленно отходили от восторга, который могли испытать, только играя в грязные игры друг с другом.
Конец.
Автор: Life_giver
Переводчик: Leshaya
Бета: MS Word (но если кто-то еще возьмется, я буду только всеми руками и ногами за!)
Пейринг: Аой/Уруха
Рейтинг: NC-17
Жанр: смат
Размер: мини
Статус фика: закончен
Статус перевода: закончен
Дисклеймер: может быть, когда-нибудь мне и получится заиметь этих ребят в свое личное пользование (а автор неслабо умеет мечтать О_о – прим.пер.), но пока никаких прав у меня на них нет.
Предупреждения: Грязный секс. Порнография. Ну и, в общем, все предупреждения, которые идут в комплекте с грязным сексом и порно.
Краткое описание: Их настолько возбуждало обладание друг другом в тех местах, где любой мог их обнаружить, что им постоянно было этого мало. Это была игра, от которой они не могли отказаться. Это была одержимость, от которой они получали такое удовольствие, которого никто и никогда раньше не испытывал.
Комментарии переводчика: всем тем, кто не дождался Того Самого в Tell me a secret, посвящается…
Оригинал
Лицо под ладонями Аоя было влажным, и он ласково провел большими пальцами вдоль висков по дорожкам растекшейся подводки. Темно-карие глаза моргнули и остановились на Аое; стоя на коленях на твердом кафельном полу и с такой силой вцепившись в ремень ритм-гитариста, словно только это могло удержать его от безумия, Уруха улыбнулся во весь рот. Попытавшись что-то сказать, он смог только невнятно промычать, на что Аой ехидно усмехнулся, скользнув руками в ранее безупречно уложенные волосы. Они уже давно спутались от страстных рывков его пальцев, которые ему никогда не удавалось сдержать.
- Тебе мама никогда не говорила, что нельзя болтать с полным ртом? – сострил он. Когда прекрасные глаза Урухи опасно сузились, улыбка Аоя стала еще шире, но когда Уруха отодвинулся от него, издевательски медленно выпустив изо рта некую важную часть тела ритм-гитариста, особо требовавшую к себе внимания в данный момент, всякий намек на веселье пропал с его лица. Аой жалобно заскулил, словно ребенок, которого лишили сладкого, и губы Урухи удовлетворенно искривились.
- Оставь мою маму в покое, - проворчал Уруха, однако его усмешка не давала воспринимать всерьез предупреждение, и Аой решил, что не может на него всерьез обижаться. – Мы здесь почти полчаса, и если ты не собираешься оттрахать меня в рот, то давай уже заканчивать это дело, у стенки или на столе. Я не хочу, чтобы нас застукали, даже если ты не против, - улыбка все никак не желала сползать с лица Урухи. Всплеск возбуждения пронесся по телу Аоя от приказного тона этих слов. – И у меня уже челюсть чертовски болит… - с откровенным намеком бросил Уруха и, в доказательство, пару раз дернул подбородком, вроде как демонстрируя невозможность дальнейшей «работы».
Сразу же после окончания сегодняшнего выступления Аой, быстренько сообразив удобоваримое оправдание для согруппников, исчез из компании, наслаждавшейся отдыхом в гримерке, и пошел бродить по длинным коридорам концертного зала, зная, что Уруха вскоре отправится следом. Они всегда были готовы устроить себе один-два раунда снятия напряжения после шоу. Полная самоотдача перед огромной толпой, согревающий влажную кожу свет ламп, дикие крики и вопли, вибрации ритма, опирающаяся на бедра гитара – все эти ощущения частенько доводили Аоя и Уруху до такого состояния, что они не могли насытиться друг другом.
Как и следовало ожидать, через несколько минут, соблюдая режим секретности, Уруха пошел вслед за ним. Аой в это время заглядывал во все попадающиеся на пути помещения, ища пустующее, в котором можно было бы запереться на пару часов, и заодно давая возможность Урухе догнать его. Наконец, в очередном длинном полутемном коридоре они встретились. Бешено целуясь, они ввалились в ближайшую свободную комнату, и замок закрылся за ними с восхитительно громким щелчком. Так отчаянно рвущиеся друг к другу гитаристы и оказались в какой-то подсобке, можно считать, в нескольких метрах от своих пребывающих в блаженном неведении согруппников.
Попавшаяся им под руку комната находилась в каком-то дальнем тупике и, видимо, редко использовалась, судя по царившему в ней беспорядку. По углам штабелями громоздились разнокалиберные коробки, некоторые из них опасно балансировали на своих товарках; на полу, словно змеи, извивались электрические провода – содержимое этих самых коробок. В общем, типичная кладовая, заваленная сценическим реквизитом, осветительными приборами и другим театральным оборудованием. У дальней от них стены стоял туалетный столик – с зеркалом, с огоньками вокруг этого зеркала, все как положено – столик, на котором так бесстыдно предложил им трахнуться Уруха, если они не остановятся на одном минете.
Шанс, что их обнаружат, был очень мал – только если их не отправятся искать всей толпой в составе трех оставшихся «Газеттовцев» и кучи стаффа, которые будут заглядывать в каждую комнату по пути, пока не дойдут до этой, дальней… что было очень маловероятно: гитаристы постоянно куда-то исчезали, «теряясь», но всегда успевали возвращаться к моменту отбытия народа в отель. Так что никто не зацикливался на их одновременном отсутствии.
У них были некое подобие уединения, пара свободных часов и пустая комната, где они могли делать все, что хотят. Когда они входили, Аой запер дверь, поэтому в случае аврала у них оставалась возможность привести себя в порядок, дождаться, пока коридор опустеет, и вернуться в гримерку как ни в чем не бывало. Риск был совсем небольшим, но именно он придавал особую остроту их тайным жарким встречам.
Они уже стали своего рода экспертами в экстремальных видах физической близости, отточившими свои умения за долгие часы упорной энергичной практики. Они были готовы заниматься друг с другом сексом всегда и везде… талант, взращенный годами совместного «общения». А уж подсобки после концертов были их излюбленными местами для снятия напряжения. Некий особый ритуал, с помощью которого они наверстывали упущенное.
- У нас полно времени, - мурлыкнул Аой, зарываясь еще глубже в волосы Урухи и перебирая пальцами светлые локоны. Определенно, у них было полно времени, и Аой собирался использовать его на полную катушку.
Сегодня ему хотелось побыть вульгарным, порочным и абсолютно безнравственным. Секс в общественном туалете или кинотеатре был великолепен, но там они не могли дать себе полную волю. Они уже несколько месяцев не делали ничего сверхраспутного и аморального; в последний раз это было, когда Аой вернулся домой после долгого дня, забитого интервью и ослепляющими вспышками фотокамер, и обнаружил Уруху в стратегически продуманной позиции – в кровати, с наручниками, умоляющего использовать его всеми возможными способами. Надо ли говорить, как Аой воспринял это приглашение, к их взаимному удовольствию?
- Раньше тебя никогда возможность нашей поимки не волновала… все как раз наоборот, она возбуждает тебя больше всего на свете, - Аой понизил голос, дергая за легкие пряди, чтобы вернуть голову Урухи в прежнее положение; Уруха, не отрываясь, смотрел на него снизу вверх – покорно и в то же время дерзко. – Тебе нравится мысль, что тебя могут обнаружить в тот момент, когда ты лежишь подо мной, раздвинув ноги, или стоишь на коленях и сосешь мой член. Я знаю тебя, Уруха, знаю тебя даже лучше, чем ты сам… Знаю, что тебе нравится и чего ты хочешь… - Аой усмехнулся, когда ноздри Урухи гневно затрепетали, а карие глаза мятежно блеснули – и при этом лид-гитарист все равно не двинулся с места, и даже рук не убрал с ремня низко посаженных брюк Аоя.
Обычно язвительный и скорый на ответ Уруха на этот раз промолчал, скрестившись глазами с горящим взглядом Аоя. Промолчал, потому что каждое сказанное слово было правдой: Уруха не мог жить без приключений. Он ни секунды не раздумывал, прежде чем сделать что-нибудь. Каждое движение его тела было спонтанным и необузданным, что Аою очень в нем нравилось. Да Аой и сам был не менее импульсивен, чем его страстный любовник, и эта дикая смесь характеров порой могла сподвигнуть их на довольно интересные выходки.
Уруху вовсе не волновала возможность их поимки. Его не волновало, найдут ли его стоящим на коленях перед Аоем, у которого при этом будет расстегнута ширинка. Аой даже подозревал, - Уруха надеется, что их когда-нибудь увидят в таком положении, потому что это очень импонирует его скрытой порочной стороне. А вообще Уруха постоянно поднимал эту тему с обнаружением, когда хотел, чтобы Аой ускорил ритм, или кончил в него, или затрахал его до бесчувствия. Именно этим всегда и заканчивались все его жалобы, и Аой мягко рассмеялся, точно зная, к чему стремится его партнер.
Услышав этот смех, Уруха вскинул бровь; внезапно, без предупреждения, он с дьявольской ухмылкой высунул язык изо рта и, не отрывая взгляда от глаз Аоя, лизнул влажную головку. Аой рефлекторно сжал зубы и еще крепче вцепился руками в светлые волосы: от неожиданного всплеска наслаждения его колени превратились в желе. Несколько восхитительных, но мучительных секунд Уруха держал головку на самом кончике языка, а потом подмигнул Аою, предлагая ему самому взять то, чего он хочет.
Уруха был одним из самых больших любителей подразниться, каких он когда-либо встречал в своей жизни. Но сейчас Аой решил взять управление на себя и заездить Уруху до полного изнеможения, раз тому захотелось именно этого. Им обоим иногда нужно было почувствовать себя грешными и грязными, и сегодня они собрались доставить друг другу это удовольствие. Вместо того, чтобы дать Урухе возможность действовать по собственному усмотрению, Аой дернул на себя голову своего страстного любовника и одновременно толкнулся бедрами вперед, чтобы скользнуть как можно глубже внутрь. Он никогда так раньше не поступал – не пытался руководить Урухой, пока тот делал ему минет, - потому что Уруха безо всяких указаний прекрасно знал, как ему надо двигаться. Однако этой ночью доминировать будет Аой: он буквально чувствовал, как Уруха ждет от него приказов, приправленных сверху порочными словами.
- Тебе это нравится, ведь так? Тебе нравится стоять передо мной на коленях и сосать мой член своим прекрасным ротиком… - хриплым низким голосом выговорил Аой. Уруха все продолжал обманчиво-невинно смотреть на него. Лишь размазанная косметика на его лице немного портила этот лживый добродетельный образ, порожденный белокурыми волосами и ангельскими карими глазами.
В ответ на страсть, прозвучавшую в этих словах, Уруха застонал. Аой облизнулся, когда Уруха принял его еще глубже и начал медленно скользить обратно, нажимая языком на выступающие венки. Аой легонько шлепнул по одной руке Урухи, вцепившейся в ремень его брюк, потом с силой оторвал ее и положил на основание своего члена, заставляя обхватить его и начать ласкать.
- Покажи мне, насколько сильно тебе это нравится, - прошептал Аой, не отпуская чужую руку, и ладонь Урухи стала поглаживать его интенсивнее, а губы задвигались в постепенно ускоряющемся ритме. Аой тут же дал ему полную свободу, позволяя пальцам и рту Урухи показать все, на что они способны. Почти полчаса Уруха непрестанно дразнил Аоя, в одну минуту лаская его сильно и быстро, а в другую – медленно и нежно, не снижая накала, но и не позволяя кончить. Потом Аой заметил, что Уруха начал уставать – он закрыл глаза и наполовину выпустил его изо рта, продолжая ласкать быстрыми, сильными движениями руки, стремясь довести его до долгожданного оргазма.
Изредка Уруха отрывался от него, чтобы глотнуть воздуха: тогда его грудь судорожно вздымалась и опадала, он облизывал покрасневшие и слегка припухшие губы, но рука все равно ни на секунду не оставляла член Аоя. Затем он снова наклонял голову и принимал его в рот. Аой старался как можно активнее показывать, насколько ему нравятся эти старания: он издавал низкие протяжные стоны, и его ладони окончательно запутались во взъерошенных светлых волосах.
Почувствовав, что низ живота начинает наливаться приятной тяжестью, Аой стал подавать бедра навстречу Урухе. Уруха громко застонал, когда Аой вжался в его горло, и созданные этим стоном вибрации, коснувшиеся пульсирующего члена, подтолкнули Аоя еще ближе к краю, где он хотел бы остаться навечно.
В последние минуты Уруха отстранился и начал облизывать головку, не прерывая быстрых движений рукой. Аой простонал и схватил взмокшее лицо Урухи за подбородок, наслаждаясь его развратным видом, его сосредоточенностью на том, чтобы доставить ему удовольствие. Язык Урухи порхал по члену в едином ритме с ладонью, он на мгновение засасывал головку в рот и сразу же выпускал, не забывая облизнуть, зная, что этим доводит Аоя до неистовства.
Аой жаждал, чтобы Уруха дал ему вернуться во влажное тепло и войти до самого конца, но, судя по тому, каким образом Уруха сейчас его ласкал, его целью было заставить Аоя кончить ему не в рот… а на лицо. Мысль о том, что Уруха хочет ощутить его экстаз на своей бледной нежной коже, заставила его содрогнуться, став последней каплей.
- Черт… - Аой захлебнулся воздухом, сильнее прижимаясь к чужим губам, выплескиваясь на порозовевшую кожу и жадно приоткрывшийся рот. Струйки белой вязкой жидкости тут же потекли из разомкнутых губ, рисуя на лице Урухи картину абсолютного греха; Аой следил за этим с непередаваемым восхищением. Удовлетворенно лениво ухмыльнувшись, Уруха облизнулся и застонал, ощутив тот вкус, о котором постоянно говорил Аою, что обожает его. Аой все еще никак не мог отойти от силы оргазма: он весь дрожал, а сердце неслось вскачь, пока он водил большим пальцем по уголкам рта Урухи, убирая оставшиеся капли.
- Ну как, я был достаточно хорош? – улыбнулся Уруха, и Аой, не в силах устоять на ногах, рухнул на колени и обеими руками притянул голову Урухи к себе, лаская пальцами края пирсингованных ушей и медленно, жадно целуя его. Ощутив в чужом рту собственный вкус, он углубил поцелуй со страстью, которую испытывал только по отношению к Урухе.
Оставив в покое припухшие губы, Аой прошелся поцелуями по заалевшим щекам и ниже, стирая с нежной кожи следы своего экстаза. Уруха тихонько застонал и вцепился в плечи Аоя, когда тот кончиком языка стал водить по шее, окончательно уничтожая все улики. Вернувшись ко рту Урухи, Аой дал своему любовнику еще раз почувствовать столь обожаемый им вкус.
- Ммм… - промычал Уруха в рот Аоя, сильнее обнимая его, целуя и разделяя с ним пряное послевкусие великолепного минета. Слегка отпрянув, но не оторвавшись от губ Аоя, Уруха прикрыл глаза, ласково и чувственно перебирая руками волосы ритм-гитариста. – Я тебе когда-нибудь говорил, как мне это нравится? – прошептал он, и Аой, не сдержавшись, улыбнулся и снова поцеловал его.
- Ну, ты только что показал, как тебе это нравится, - руки Аоя сжались на талии Урухи, притягивая их тела еще ближе друг к другу, почти до боли. Возбужденный член Урухи прижимался к нему, и он чувствовал, что его собственный медленно, но верно начинает возвращаться к жизни. Уруха вздохнул и спрятал лицо в его изгибе шеи, начиная легонько двигать бедрами, моля о собственном освобождении.
- Аой, пожалуйста… прикоснись ко мне… - шепнул Уруха; найдя губами мочку уха, он легонько втянул ее в рот и, задевая зубами металлическую сережку, начал посасывать, одновременно сильнее вжимаясь бедрами в Аоя. Член Аоя терся о ткань шорт Урухи и все сильнее твердел. Только Уруха мог заставить его возбудиться так быстро после опустошительного оргазма… Неподражаемый, единственный в своем роде Уруха.
Аой скользнул одной рукой вниз, чтобы провести пальцами по ремешку от подвязки, прилипшему к белой коже и исчезающему под шортами, которые так ему нравились. Обхватив Уруху за ягодицы, он переместил его так, что теперь при каждом движении их члены соприкасались друг с другом.
Стоны и вздохи прямо у самого уха заводили его настолько, что он готов был хоть сейчас опрокинуть Уруху на спину и взять то, о чем просили страстные движения его тела и рук, уже пристроившихся к члену Аоя, доводя его до безумия. Аой заставил Уруху вжаться бедром между своих ног, склоняясь над ним и покусывая его скулы; его голос сорвался на шепот, когда он повторил недавно прозвучавшее желание лид-гитариста:
- Так ты хочешь, чтобы я трахнул тебя на этом столе? – он дотронулся языком до «больной» челюсти и прочертил вдоль нее влажную дорожку, на что Уруха вздохнул и откинул голову назад, побуждая его не останавливаться. Но Аой проигнорировал его, продолжая рисовать словами развратные картинки в не менее развратном мозгу Урухи, зная, что от этого тот возбуждается сильнее, чем от чего-либо еще. – И на этом столе ты раздвинешь для меня свои ножки… и будешь держать их в таком положении, пока я не засуну в тебя член, о котором ты мечтал с тех пор, как мы сегодня поднялись на сцену… Ты ведь все сделаешь именно так? – спросил Аой и губами почувствовал, как Уруха кивнул и застонал.
- О боже, да… - Аой улыбнулся на этот стон и хлопнул Уруху пониже спины, принуждая его встать.
- Ты должен показать мне, насколько сильно ты этого хочешь, - Аой начал обожаемую Урухой игру, в которую им очень редко удавалось поиграть – лишь в те случаи, когда у них появлялась возможность вести себя абсолютно раскованно; игру, в которой Уруха умолял его сделать то, чего ему хотелось, и старался как можно явственнее показать, насколько он в этом нуждается. Уруха облизнулся и поцеловал Аоя, прежде чем послушно встать. Тут же, к немалому смущению и возбуждению Аоя, он приподнял ногу и оперся коленом ему на плечо, давая полный доступ ко всем важным точкам своего тела.
Уруха послал ему улыбку сверху вниз, зарывшись руками в темные волосы, и тогда Аой повернул голову, поцеловал гладкую кожу на внутренней стороне бедра и несильно прикусил, по-собственнически клеймя его. Уруха зашипел и прижал ладонью свою прикрытую одеждой эрекцию, когда Аой поставил засос на бледной поверхности – слишком близко к тому месту, где лид-гитарист хотел бы ощутить его рот.
- Аой… - застонал Уруха, подаваясь бедрами вперед, стремясь ощутить влажное тепло дразнящего языка на кое-чем более интересном. Аой отвернулся и внезапно одной рукой притянул своего любовника еще ближе, другой в это время задирая его футболку.
Как только живот Урухи открылся, язык Аоя похотливо описал круг вокруг пупка и прошелся вдоль пояса шорт. Уруха задохнулся от неожиданности, и его плоть вздыбилась еще сильнее.
Аоя несказанно порадовала такая реакция. Обычно Уруха мог легко предугадать его движения, точно зная все жесты наперед. Их тела уже давно приспособились друг к другу, каждый порыв был давно знаком, и Урухе оставалось только наслаждаться привычными действиями.
Но сегодня Аой поступал вопреки сложившемуся порядку вещей, стараясь быть как можно более непредсказуемым, чтобы его любовник мучился в неведении относительно следующего шага – ему нравилась неожиданность, и он знал, что Урухе тоже это нравится. Аой помнил, как в самом начале их тайной связи, несколько лет назад, их во всем окружала новизна. Невероятным наслаждением было исследовать тело Урухи, находить его чувствительные местечки, чтобы заставлять его стонать еще громче, тихонечко хныкать или выгибаться эротичной дугой. И каждое такое открытие казалось не менее важным событием, чем находка ценного клада. Но так было слишком давно – теперь они в совершенстве изучили тела друг друга, внутри и снаружи, и никаких секретов для них не осталось.
Их страсть друг к другу нисколько не угасла, хотя того восхитительного чувства открытия неизведанных тайн уже не возникало. Но это вовсе не значило, что Аой не мог время от времени слегка отступить от своего обычного поведения, заставляя Уруху томиться в ожидании того, что же дальше сделают с его телом. Аой всегда был способен разжечь в нем огонь и раздуть его до ревущего пламени. Этого у него никто не мог отнять. А уж их эскапады в местах, где любой мог их обнаружить, взвинчивали возбуждение до невообразимой высоты. Уруха задышал чаще – Аой почувствовал, как плоть под его губами начала вздыматься и опадать в ускоренном темпе.
Наверное, Уруха думал, что Аой сейчас расстегнет его шорты, приспустит их до лодыжек и в благодарность за продемонстрированное несколько минут назад великолепие окажет ему ответную любезность. Аой чувствовал эту надежду в том, как быстро Уруха дышал – видимо, ждал, что в любой момент язык Аоя опустится ниже, и заранее готовил себя к сводящему с ума взрыву удовольствия. Но он ошибался. Сегодня ночью Аой не собирался потакать его ожиданиям: он хотел довести Уруху до волнующей грани, на которой сам недавно побывал благодаря ему. Так что Аой, вместо того чтобы снять с Урухи шорты (чего ему тоже, в общем-то, очень хотелось), только улыбнулся и еще раз поцеловал кожу под пупком, прежде чем отодвинуться и опуститься на пятки.
- Я же велел тебе показать, насколько сильно ты этого хочешь. Почему ты все еще стоишь здесь? – Аой усмехнулся, когда лицо Урухи сразу же поникло, а дыхание немного замедлилось; волнующее предвкушение угасло, как угасает слабый огонек свечи, когда его некому поддерживать. Источник, поддерживающий огонь волнения Урухи, у него только что жестоко отобрали. Но он не стал возражать, и улыбка Аоя стала еще шире, когда его любовник фыркнул, беспрекословно отступил на шаг и неспешно пошел через всю комнату к столу.
Аой вынужден был пересесть, чтобы не упустить из виду удаляющуюся фигуру Урухи; возбуждение внизу живота полыхнуло неслабой вспышкой, когда Уруха, не ускоряя темпа шагов, начал медленно поглаживать свое тело – для пущего эстетического удовольствия единственного наблюдателя. Его руки скользили по бокам, спине, очерчивали изгиб крепких ягодиц. Дойдя до стола, Уруха нагнулся и вполз на него животом, ища что-то за зеркалом и одновременно открывая Аою прекрасный вид.
Аой облизнулся: когда Уруха наклонился, ткань его чертовых шорт поползла вверх, обнажая кремовую кожу, на которую невозможно было смотреть без возбуждения. Неожиданно включился яркий свет, и Аой моргнул, ослепленный множеством сияющих лампочек, расположившихся по всей окружности зеркала.
Уруха рассмеялся и изобразил бедрами нечто вроде победного танца, прежде чем повернуться – крайне элегантно для того, кто балансирует на туалетном столике. Аой прикипел к нему взглядом, моментально забыв, что сегодня вроде как руководит ситуацией. Но это же был Уруха, который всегда умел пленять людей одним взглядом и заставлять их следовать за собой по щелчку пальцев. Уруха сел так, чтобы его длинные ноги, перевешивавшиеся через край, еле-еле кончиками пальцев доставали до пола. Скрестив руки, он потянул с себя футболку, надетую, когда они выходили сегодня на бис; к счастью, это был не тот изысканный верх, который шел в комплекте с шортами, - иначе, чтобы его снять, им бы пришлось долго мучиться… Аой знал это по опыту.
Подцепив снятую футболку на один палец, Уруха пару раз прокрутил ее вокруг себя, прежде чем бросить в сторону Аоя – в лучших традициях настоящего стриптиза. Аой, усмехнувшись, подхватил ее над самым полом, чтобы, впрочем, сразу же небрежно кинуть ее за себя, ни на секунду не отрывая взгляда от оставшегося полуголым Урухи. Уруха резко втянул воздух, коснувшись спиной прохладного зеркала, и его тело выгнулось изящной дугой, когда он медленно провел ладонями вниз по груди и содрогающемуся животу.
Аой уже почти не дышал – до того эффектно и сексуально Уруха, ласкающий себя, выглядел сейчас, когда его тело было окружено яркими лампочками, а зеркало сзади отражало его блондинистую шевелюру и жадный взгляд Аоя. Уруха запрокинул голову назад и скользнул немного дрожащими руками вдоль по шее к своим волосам, растрепывая их пальцами так, что вокруг его головы образовался самый настоящий сияющий нимб.
- Аой… я хочу… - простонал Уруха, дразняще-медленно пускаясь руками в обратный путь по телу, до пояса шорт. – Я хочу тебя во мне… - весь тон голоса буквально умолял исполнить его желание, к непередаваемому восторгу ритм-гитариста. Уруха был мастером таких игр, куда уж там Аою. Пальцы Урухи расстегнули пуговицу шорт и молнию, и он начал потихоньку стягивать ткань со своих бедер. Аой чуть глаза не сломал, пристально следя за каждым движением раздевающегося мужчины. Тот отбросил шорты в сторону, показывая то, о чем Аой и так догадывался – под тонким материалом на нем не было ничего, кроме подвязок, с которыми Уруха уже начал разбираться.
Вот тогда Аой вскочил на ноги и чуть ли не бегом понесся к Урухе, чтобы помочь ему с застежками. Он обожал снимать с Урухи эти тонкие полоски, не спеша целуя каждый открывающийся миллиметр кожи. Невыносимо возбуждающе было расстегивать их, когда Уруха с понимающей, удовлетворенной улыбкой смотрел на него – вот так, как сейчас. Уруха согнул колено, облегчая ему доступ, и чувственно прикусил нижнюю губу, забавляясь пристрастием Аоя к этому предмету его одежды.
Когда Аой наконец справился со своим нелегким делом, сняв в конце даже ботинки, Уруха, оставшись полностью обнаженным, слегка качнул бедрами и широко раздвинул ноги, придерживая их за колени и принудительно заставляя оставаться в таком положении. Улыбнувшись, Уруха наклонил голову, и Аой понял, что долго так не выдержит. Его сердце забилось так бешено, что он почти забыл про свое намерение вести себя спокойно и уверенно: первым его побуждением было схватить Уруху, зацеловать его до бесчувствия, стянуть с себя штаны – единственное, что их еще разделяло, - и как можно глубже войти в него, чтобы услышать в ответ дикие крики, на которые к их двери сбежится все здание, стремясь остановить кровавую расчлененку. К собственному огромному удивлению, он как-то сумел сдержаться и только стиснул зубы, сначала погладив бедра Урухи сверху, а потом небрежно проведя ладонью по их внутренней поверхности.
- Я хочу тебя во мне, - хрипло повторил Уруха, руками раздвигая ноги еще шире, и Аой захлебнулся восхищением от его гибкости. Сейчас Аой был безмерно признателен тому множеству раз, когда они занимались сексом в душевых кабинках и вынуждены были изобретательно изворачиваться, чтобы приспособиться к тесному пространству. Он не мог и представить себе, какое же это удовольствие – иметь партнера, который может изогнуться практически в любую позицию, - пока у него не появился Уруха. Благодаря ему разнообразие их секса не знало границ. Уруха тихо застонал, когда Аой пощекотал нежную кожу, не спеша исполнять его требование.
- Так чего ты хочешь? – мурлыкнул Аой, поднимая руку и проводя пальцами по шее Урухи. Он все еще изображал из себя ведущего, хотя это и было чертовски тяжело, - ведь Уруха всегда бессознательно старался контролировать их игры едва уловимыми движениями своего тела, сводя Аоя с ума легчайшими стонами и вздохами.
- Я хочу ощутить тебя внутри, - прошептал Уруха, и Аой мог поклясться, что лид-гитарист в этот момент чуть не заплакал. Зажмурившись, Уруха попытался схватить Аоя за запястье, чтобы наконец направить его руку в нужное место. Но Аой легко освободился из его захвата и положил руки на колени любовника, расталкивая их на прежнюю ширину. – Во мне… - не открывая глаз, Уруха начал плавно тереться спиной о зеркало, не в силах выносить неподвижность Аоя, держащего его ноги и не дающего получить никакое облегчение. Аоя заворожило такое явное воплощение желания; внешне казалось, что Аой мучает его гораздо сильнее, чем Уруха его в свое время, но Аой понимал, что лид-гитарист просто не стесняется показывать свою ненасытную жажду.
- Умоляй меня, - прошипел Аой, до боли вцепляясь в разведенные колени Урухи, чтобы тут же не накрыть его и не сделать то, чего им обоим хотелось.
- Трахни меня, Аой, трахни меня жестко, трахни меня быстро, трахни меня так, как ты того желаешь. Я сделаю все, чего ты захочешь. Только дай мне твой член, - на одном долгом, стонущем выдохе выговорил Уруха, положил руки за голову и наконец-то открыл глаза, устремив затуманенный взгляд на Аоя. Ритм-гитарист немедленно стер со своего лица всякий намек на бушующее желание. Если он покажет, как на него действует Уруха, то тот попытается перехватить руководство на себя, полностью изменив правила игры, чего Аой вовсе не хотел. – Если ты захочешь, я стану твой шлюхой. Ты будешь говорить мне, когда стонать и когда обхватывать тебя ногами. Ты можешь кончить в меня, когда трахнешь на этом столе. Я сделаю все. Только дай мне то, что я хочу!
Аой не смог сдержать дрожь, пронесшуюся по телу. От того, как Уруха произносил всю эту пошлость, фальшивое спокойствие Аоя всегда разлеталось в доли секунды; и потом, по мере того, как Аой уступал желаниям Урухи, давая ему то, чего он хотел, слова лид-гитариста становились еще грязнее и порочнее.
Громкий, жалобный стон завибрировал в горле Урухи, и он выгнулся, пытаясь стать ближе к Аою. Тот дотронулся до его поясницы и почувствовал, как Уруха старается еще сильнее вжаться в него.
- Пожалуйста… пожалуйста, Аой, - повторял Уруха; его глаза умоляли не меньше, чем его голос, когда он прислонился головой к зеркалу, видимо, разочаровавшись и устав от бессмысленности своих просьб. С губ Урухи слетел судорожный вздох, который и уничтожил последние остававшиеся клочки самоконтроля Аоя: он прижал Уруху к зеркалу и одновременно, обхватив его за ягодицы, толкнул бедрами навстречу себе. Их губы встретились в лихорадочном поцелуе.
- О боже, Аой… - выдохнул Уруха сквозь их страстный поцелуй и откинул голову назад, закрыв глаза, когда Аой стремительно стянул с себя брюки и засосал свои пальцы, изнывавшие от желания оказаться внутри Урухи и дать ему, наконец, то, в чем он нуждался.
Уруха, приподняв плечи, замотал головой из стороны в сторону и вцепился пальцами в свои бедра – возникало такое ощущение, словно он находился в своем собственном мире, где его уже безжалостно трахали. Аой на секунду оторвался от зрелища своих пальцев, входящих в Уруху, чтобы охватить взглядом полный вид своего любовника, беснующегося на фоне освещенного зеркала; он усмехнулся своей мимолетной мысли, что на выброшенном за ненадобностью туалетном столике Уруха смотрится вполне по-декадентски.
- По-моему, у слов «быть звездой» появился новый смысл, ты не находишь? – подколол Аой, медленно продвигая свои пальцы все дальше вглубь. Уруха недоуменно моргнул и оглядел сияние огней над своей головой, показавшись в этот миг падшим ангелом, запятнанным грязными красками искушения и похоти. Переведя взгляд обратно, Уруха улыбнулся, и его глаза блеснули насмешливым весельем от озорного намека, прозвучавшего в словах Аоя.
- Осталось убедить в этом остальных, - прохрипел Уруха, вытягивая ногу и обхватывая ею Аоя за стройную талию, чтобы притянуть ближе. Аой поймал ртом воздух, когда головка его члена прижалась к растянутому входу, и слегка потерся об него, скрестившись дразнящим взглядом с Урухой. Уруха прикусил нижнюю губу, слабо подмигнув Аою, и тот начал медленно скользить внутрь своего любовника. Получив то, о чем так долго молил, Уруха низко и протяжно застонал. Он начал подавать бедра навстречу Аою, и Аой не стал его останавливать – только положил руки на его ягодицы, позволяя своему любовнику самому трахать себя. Все равно они долго не продержатся: они с самого начала сегодняшнего шоу дразнили друг друга.
Оказываясь рядом с ним на сцене, Уруха «случайно» касался Аоя в самых неожиданных местах; Аой, когда они играли рядом, старался обхватить Уруху и прижать к себе. Где-то в середине концертного безумия они даже обменялись быстрыми поцелуями. Так продолжалось всю сегодняшнюю ночь, но теперь они, наконец, покончили с этими жестокими играми; им больше не надо было сдерживаться, и на все белом свете остались только они вдвоем.
Уруха оперся на заведенные назад руки, откинув голову назад; светлые волосы терлись о зеркало, когда он, сладострастно и часто дыша, насаживался на член. Аой только стонал, наблюдая за своим любовником и поглаживая его влажные бедра и живот, восхитительно извивающиеся под его руками.
Когда напряжение от такого зрелища стало невыносимым, Аой начал двигаться сам. Крики Урухи стали еще громче, но никого из них это не волновало. И не важно было, что они находились достаточно далеко от своих согруппников, - звуки, которые они издавали, могли услышать и совсем другие люди. Но ничто не имело значения, кроме стремления к экстазу, в котором они так долго друг другу отказывали.
Оставив одну руку заведенной за спину, другой Уруха обхватил Аоя за затылок, с не меньшим рвением бешено толкаясь навстречу, выгибаясь и целуя его – с открытым ртом, развратно, греховно. Дыхание Аоя выходило из горла короткими рывками. Сейчас он трахал Уруху сильнее, чем когда-либо раньше: он даже был вынужден опереться рукой за зеркало, чтобы сохранять равновесие, - с такой силой, что зеркало чуть не трескалось под его ладонью. Ногти скребли по гладкой поверхности, мускулы плеча и бедер напряглись, пока он буквально вбивал Уруху в этот несчастный столик.
Несомненно, это было одно из самых страстных их приключений. Аой видел, что Уруха чувствует то же самое – судя по его громким стонам, по взмокшему и раскрасневшемуся лицу, по тому, как его ноги сжали талию Аоя – почти до боли. Уруха всегда был довольно шумным, невзирая на место и время, но сегодня он явно превзошел себя; Аой уже предвидел, как наутро ему придется отпаивать осипшего лид-гитариста водой с каким-нибудь анальгетиком.
Урухе пришлось обхватить шею Аоя уже обеими руками, чтобы не слететь со стола, когда толчки стали еще быстрее и яростнее, приближая скорый финал. Уруха затрепетал, и Аой скользнул руками ему на спину, притягивая к себе и прижимая так сильно, чтобы между ними не осталось даже воздуха. Они всегда так кончали – буквально вплавившись друг в друга. Ничто их не разделяло в этот момент, и это казалось необъяснимо правильным.
- Уру… - Аой задохнулся, его пальцы впились в гибкую спину Урухи, когда он почувствовал приближение оргазма. Вкладывая в последние движения всю оставшуюся энергию, он задрожал, словно подхваченный неистовым ураганом, и кончил. Уруха кончил чуть-чуть раньше: Аой чувствовал, как теплая влага разливается по его животу, и это ощущение помогало ему окончательно не сойти с ума от ошеломляющего оргазма, невыносимым жаром пронесшегося по венам.
- Кончай в меня, - не переставая, стонал Уруха, пока Аой изливался внутрь его измученного тела. – Дааа… - и Аой прислонился лбом к его лбу, их бедра продолжали, постепенно замедляясь, двигаться навстречу друг другу короткими, мягкими толчками, пока экстаз все еще бурлил в них, не спеша утихать. Тело Урухи тесно сжимало его, словно не желая отпускать. Аой ослабил свою хватку на спине Урухи, позволяя себе отдохнуть в таком положении; они касались лбами друг друга и нежно отрывисто целовались, стараясь успокоить дыхание и прийти в норму после великолепия всего того, что между ними только что произошло.
- Это было… - голос Урухи сорвался; он все еще учащенно дышал.
- Невероятно, - учтиво подсказал Аой, не отпуская Уруху от себя и наслаждаясь ощущением прохладной, влажной, подрагивающей кожи под своими ладонями. Вдыхая ароматы секса и естественный обольстительный запах Урухи, он целовал сначала его губы, потом перешел на шею, убирая в сторону мокрые прилипшие волосы, чтобы открыть себе больший доступ. Уруха удовлетворенно вздохнул и погладил Аоя по спине.
Аой все еще оставался внутри Урухи, но он понимал, что скоро ему придется отодвинуться, чтобы дать Урухе встать со стола… они должны будут вернуться к остальным одногруппникам и ждать следующего шанса сбежать вдвоем на тайную встречу. А до тех пор они будут истязать друг друга дразнящими прикосновениями и украдкой сорванными поцелуями, жаркими взглядами и грязным шепотом, - например, пока будут проходить рядом по тесному коридору.
Уруха будет соблазнительно изгибаться, проверяя, не слишком ли многое открывает его костюм, и это станет мучительной пыткой. Аой будет облизывать губы, сидя напротив него во время репетиций, и ненароком шлепать лид-гитариста по вертлявой заднице, пока никто не видит. И все это будет подкармливать пламя их возбуждения, пылкого желания, которое они смогут удовлетворить, только ускользнув в какое-нибудь укромное местечко, где их смогут легко застать в довольно недвусмысленном положении.
Их настолько возбуждало обладание друг другом в тех местах, где любой мог их обнаружить, что им постоянно было этого мало. Это была игра, от которой они не могли отказаться. Это была одержимость, от которой они получали такое удовольствие, которого никто и никогда раньше не испытывал. Им никогда не надоедало то, что между ними происходило, - ведь в каждом из них горел огонь общей любви к сумасшедшим выходкам. Их притяжение друг к другу было таким же сильным, как их тяга к опасности.
Аой улыбнулся и поцеловал Уруху в лоб. Их тела все еще тесно прижимались друг к другу, потому что Аой не мог заставить себя отодвинуться, а Уруха не мог заставить себя отпустить плечи Аоя и прекратить целоваться с ним. Их следующее рискованное приключение подождет. Сейчас им хватало ощущения этой тесной связи, пока они медленно отходили от восторга, который могли испытать, только играя в грязные игры друг с другом.
Конец.
Старалась закончить как можно быстрее, чтобы порадовать вас новым фиком 
