Название: Experimentation («Экспериментирование»)
Автор: Life_giver
Переводчик: Leshaya
Бета: Mstelina
Пейринг: Уруха/Аой
Рейтинг: NC-17
Жанр: смат
Статус фика: закончен
Статус перевода: закончен
Дисклеймер: никто из героев этой истории мне не принадлежит, из моего здесь только откровенный сюжет
Предупреждения: Ролевые медицинские игры. Не ваше – проходите мимо.
Краткое описание: Уруха стоял прямо перед ним, соблазняя своей неуловимой улыбкой, в которой было слишком много вызова, и все же… он знал, что сегодняшняя ночь принадлежит Урухе… что сейчас Уруха недоступен для него… он согласился на целый вечер стать игрушкой в экспериментах Урухи.


С наступающим, дорогие читатели! Спасибо вам за ваше терпение и внимание, за ваши комментарии, за вашу помощь и поддержку! Хочу пожелать вам воплощения ваших самых горячих, самых страстных, самых искренних желаний. Проведите этот год так, чтобы вестники грядущего апокалипсиса завистливо выдохнули и попросили повторить на бис ;)

Искренне ваша,
Leshaya

З.Ы. Отдельное спасибо Мальве, Хелли, Натали, Чибико, Лю) Айда в новом году писать совместные фики? ;)

Первое, что заметил Аой, войдя в автобус их группы, – длинное худощавое тело, вытянувшееся на заднем сидении; лицо человека, без оглядки на других желающих занявшего такое привилегированное место, закрывала книга. Но, даже несмотря на книгу, полностью загораживавшую обзор, Аой сразу же понял, чье это тело, – и не потому, что это тело могло принадлежать только тому единственному участнику группы, не испытывавшему ни капли уважения ко всем остальным, которому, казалось, было просто необходимо занимать это сидение в любой свободный момент времени, как будто оно находилось в его личной собственности. Аой узнал это тело потому, что бесчисленное множество раз видел его обнаженным за закрытыми дверьми и имел привилегию исследовать его в любой желаемый момент времени – конечно, при условии, что на владельца тела не накатывал приступ садизма, когда его любимой пыткой становилось воздержание от секса.

Аой тихонько закрыл за собой дверь автобуса и нахмурился, когда Уруха заерзал на сидении и небрежно перелистнул страницу книги, прикидываясь полностью погруженным в чтение и не замечающим ничего вокруг. Увидеть Уруху с книгой в руках было огромной редкостью, и это определенно требовало тщательного расследования – а также давало прекрасную возможность подразнить его, чтобы он на себе прочувствовал, каково его любовнику терпеть такое отношение.

Аой занял свободное место и, склонившись к столу перед сидением Урухи, застыл в ожидании, понадеявшись, что тот заметит его и сам, без напоминаний, поднимет на него взгляд. Через пару минут стало ясно, что надежды его напрасны, так что Аой негромко кашлянул и улыбнулся, когда книга опустилась и открыла задумчивое, немного испуганное лицо Урухи.

- Неужели Уруха читает? – вкрадчиво поинтересовался Аой. Ответом на ехидное замечание были сузившиеся глаза и легкая ухмылка.

- Неужели это была попытка сострить? – раздраженно уточнил Уруха, опустив книгу на колени, и кинул на Аоя очередной сердитый взгляд. – Что-то мне ни капли не смешно.

- Да я уж вижу, - тихо усмехнулся Аой, приподняв бровь, и пересел на сидение Урухи, приподняв его ноги так, чтобы освободить себе минимально необходимое пространство. Уруха негодующе фыркнул, недовольный, что его потревожили, и сел ровно, подобрав ноги под себя. Когда он попытался устроиться поудобнее, книга соскользнула с его колен и, открывшись, упала перед Аоем.

Аой нахмурился, разглядев на странице анатомическое изображение тела человека, прекрасно знакомое ему из курса биологии в старшей школе. Рисунок был разноцветным, и каждый цвет обозначал орган или ткань тела; Аой потянулся к книге, чтобы изучить ее более внимательно, но Уруха резко дернулся вперед и схватил ее прежде, чем чужие руки добрались до нее. Аой с любопытством посмотрел на то, как Уруха в защитном жесте прижал книгу к груди, а потом, заметив вопросительный взгляд, сунул ее за себя.

- И что это было? – мгновенно заинтересовался Аой и рассмеялся, к недовольству Урухи. – Уруха, а я и не подозревал, что ты у меня решил докторскую степень получить.

Очередной сердитый взгляд – и Уруха сунул книгу еще дальше, словно опасаясь, что Аой может попытаться отобрать ее. Сильнее всего Аоя озадачивало то, что Уруха мало того, что предпочел чтение проработке своей гитарной партии в новой песне, так еще и выбрал из всех возможных книг именно медицинскую.

Слишком уж хорошо Аой знал, где лежит область интересов Урухи: секс, музыка, секс, музыка и… секс. Во всяком случае, если уж говорить о теме для чтения, Аой ожидал увидеть нечто из двух вышеупомянутых сфер, никак не из медицинской. Что же такого занятного Уруха в этом нашел? Он никогда еще не выказывал интереса к данной области, именно поэтому происходящее никак не вписывалось в привычные рамки.

- Совершенно ничего, - быстро отозвался Уруха, всего на долю секунды отведя глаза от испытующего взгляда Аоя, – но тот мгновенно понял, что ему солгали. Было очевидно, что это «ничего» отнюдь не «ничего», если его стоит прятать от своего любовника. Поймать Уруху на этой лжи, шитой белыми нитками, было легко, ведь он никогда не отводил глаз, если ему было нечего скрывать.

- То есть ты просто вдруг понял, что человеческое тело тебя интересует не только тем, в какие позиции для секса его можно изогнуть? – скептически поинтересовался Аой, начиная что-то подозревать: ой, не зря Уруха зарылся в медицинскую книгу, а потом попытался соврать ему. Ему осталось только дождаться, когда Уруха расколется и откроет правду; рано или поздно это обязательно произойдет. Уруха был никудышным лжецом и еще более никудышным хранителем тайн.

- Возможно, - стало единственным ответом на эту реплику, а потом уголок рта Урухи медленно дрогнул в коварной ухмылке, и Аой тут же уверился в том, что происходит что-то неладное. Он подумал, что ему это определенно не понравится, судя по тому, какие дьявольские планы обычно скрывались за такого рода усмешками.

- Скажи уже, и давай покончим с этим, - с тяжелым вздохом попросил Аой, по опыту зная, что лучше уж сразу быть в курсе всех планов Урухи, чем потом удивляться им, особенно, когда они грозят большими неприятностями. Видно было, что Уруха хотел ему все рассказать, но почему-то сомневался… точнее, в его натуре было слишком много стервозности, чтобы сдаться так быстро. Так что Уруха всего лишь вскинул идеально очерченную бровь, ничего не сказав насчет необычной сцены, свидетелем которой Аой стал минуту назад.

- Хватит строить из себя сфинкса, - проворчал Аой, когда Уруха, пожав плечами, невинно улыбнулся ему. Аой сузил глаза, когда Уруха повел свою игру, выверенной улыбочкой приглашая сыграть в «угадайку».

Но Аой был не в том настроении, чтобы играть, он хотел знать, что Уруха замышляет, чтобы быть к этому готовым, и тем или иным способом собирался выведать необходимое. Он подался вперед, и бровь Урухи с вызовом приподнялась еще выше; тогда Аой начал медленно придвигаться к нему, и глаза его любовника мгновенно загорелись предвкушением.

Уруха даже не попытался игриво отодвинуться: так и остался на другом конце сидения, с самодовольным, предвкушающим видом поджидая Аоя, который дразняще медленно подобрался к нему. Уруха закусил нижнюю губу, а потом облизнул ее в свойственном ему дразнящем намеке. Аой негромко зарычал при виде такого издевательства и, не тратя времени, потянулся к приоткрытым жалюзи на окне. Потянув за шнур, он закрыл их и тут же вцепился в волосы Урухи, притягивая его к себе и вовлекая в глубокий грубый поцелуй. Уруха тихо простонал в рот Аоя, отдаваясь жестокой медленной ласке.

- А теперь говори, - прошептал Аой, отрываясь от его губ. Уруха только помотал головой и потянулся за новым поцелуем. Но Аой откинул голову, не дав себя поцеловать, и насладился дивным видом того, как Уруха мгновенно надул губы, когда ему отказали в желаемом. Он чуть не уступил этому обиженному выражению, но все-таки сумел удержать себя от того, чтобы снова накинуться на сладкий рот, и только пожал плечами, передразнивая беззаботный жест своего любовника.

- Потом расскажу, - жалобно предложил Уруха, приобнимая Аоя за шею и тяня на себя. Тот уже на автомате схватил Уруху за запястье и откинул его руку от себя, покачав головой.

- Скажи сейчас, - с высокомерной ухмылкой настаивал Аой. От такого пренебрежения его желаниями Уруха надулся еще сильнее, и на секунду показалось, что он обдумывает, как рассказать Аою о своих планах, но затем он, возмущенно фыркнув, потянулся за предметом спора. Уруха всерьез намеревался просто встать и уйти, раз уж Аой не стал участвовать в его играх, но тот успел вырвать книгу из его рук и поднял ее так, чтобы Уруха не смог дотянуться.

- Аой! – раздраженно вскрикнул Уруха, пытаясь отобрать книгу, которую Аой уже успел спрятать за себя, но все попытки было тщетны. Удерживая справочник за спиной, Аой даже умудрился сорвать поцелуй с сердито сжатых губ Урухи, когда тот прижался к его груди, чтобы дотянуться до нужного предмета. Уруха тут же разорвал поцелуй, сверкая злыми глазами, по которым явно было видно, что у него нет настроения для заигрываний, когда его дьявольским планам что-то угрожает.

- Просто скажи мне, Уруха, если, конечно, ты не хочешь провести весь сегодняшний день, ссорясь со мной, вместо того, чтобы уединиться в задней комнате, - улыбка Аоя стала шире, когда Уруха тут же прекратил борьбу от таких перспектив – занять королевского размера постель в их автобусе, роскошную по сравнению со всеми остальными двухъярусными кроватями, в которых они вынуждены были ютиться, если не получалось заночевать в отеле. Право спать в этой постели передавалось в группе по очереди, и сегодня была очередь Аоя – а значит, и Урухи, правда, только после того, как все остальные заснут.

Уруха заколебался; что интересно, его руки после попыток достать книгу все еще обхватывали Аоя за талию. Через несколько секунд он медленно отодвинулся и сел на свое место, скрестив руки на груди в жесте недовольном, но признающим поражение. Аой довольно кивнул, зная, что теперь Уруха просто обязан ему все рассказать, затем достал книгу, положил ее перед собой и открыл на какой-то странице, где было изображено множество медицинских инструментов.

- Я собирался поговорить с тобой в ближайшие пару дней – после того, как все досконально изучил бы, - неожиданно серьезным тоном выпалил Уруха; вся игривость исчезла из его поведения. От столь внезапного и искреннего признания самодовольная улыбка Аоя несколько увяла. Теперь, когда недомолвкам был положен конец, он начал подозревать, что затея Урухи была куда опаснее, чем Аой ее себе представлял. Именно на нем сильнее всего отражались последствия задумок его любовника, и если Уруха так внезапно посерьезнел, говоря о своих планах… Аой не знал, что и думать.

- О чем ты? – спросил Аой, заметив наморщенный лоб и поджатые губы Урухи, а затем в замешательстве опустил взгляд на медицинский справочник на своих коленях. Когда он снова посмотрел на Уруху, тот нервно потер затылок. Уруха очень редко нервничал, а рядом с Аоем – так и вовсе почти никогда. Между ними не было секретов. Они знали друг о друге все, даже те сокровенные мысли и желания, которыми обычно не принято делиться. Но сейчас Уруха явно что-то скрывал – и почему-то очень нервничал, намереваясь рассказать об этом.

И тут Аоя осенило: он опустил голову, теперь уже внимательнее посмотрев на изображение медицинских инструментов, и, подняв взгляд, увидел, что Уруха тоже смотрит на эту страницу и на его лице написана чистая жажда – причем явно не жажда познания анатомии. Совсем не потому Уруха изучал эту книгу. Аой вскинул брови, узнав этот похотливый взгляд - теперь он начинал догадываться о его причинах. Они и раньше творили всякие безумства в постели, не боясь пробовать новое и экспериментировать даже с табу, но такого у них никогда еще не было… даже в шутку.

- Ты… хочешь… - Аой уже не спрашивал, он утверждал, показывая на рисунок, и улыбнулся, когда Уруха перевел взгляд на него и пожал плечами, что было достаточным ответом. Закрыв книгу и отложив ее на сидение, Аой задумчиво хмыкнул, размышляя над внезапным предложением Урухи и спрашивая себя, действительно ли он хочет попробовать нечто такое экстремальное, как медицинские игры. Он никогда не задумывался об этом, но кое-какое представление о таких занятиях имел.

- И… - Аой умолк, ожидая от Урухи уточнений, чего именно он хочет и как предлагает сделать это.

- Даже не знаю, Аой… просто как-то пришло в голову… и мне захотелось попробовать, - неуверенно отозвался Уруха, рассеянно поглаживая корешок лежащей между ними книги. Но, заметив изучающий взгляд Аоя, направленный на его раскрасневшееся от возбуждения лицо, тут же ощетинился: – Что? Черт, ненавижу, когда ты вот так вот смотришь на меня и молчишь.

Уруха явно уже обдумывал это некоторое время. Аой понял, что Уруха скрывал этот фетиш, и ему было интересно, почему именно сейчас тот все-таки решился предложить такой эксперимент.

- Никогда не думал об этом, - честно ответил Аой. – Но если ты действительно хочешь попробовать, я не против… - на секунду Аой умолк, с опаской посмотрев на Уруху. – Только… если ты знаешь, что делаешь, потому что я, черт побери, не имею никакого понятия.

Резко выпрямившись, Уруха с загоревшимся в глазах огоньком схватил книгу и открыл как раз на странице, где были изображены посверкивающие сталью медицинские инструменты.

- Я много читал, как о самом фетише, так и о его медицинском аспекте. Я читал обо всех инструментах, которые используются в играх: о том, как их применять, что с ними можно делать и что нельзя, - Уруха озорно вскинул бровь, проведя пальцем по изображению устройства, в котором Аой с трудом распознал что-то гинекологическое.

Глаза Аоя расширились от одной мысли о тех возможностях, которые открывает медицинский фетиш, о том, какое множество инструментов можно перепробовать и как именно их можно перепробовать. Аой понимал, что, скорее всего, подопытным кроликом будет именно он, судя по тому, что из них двоих Уруха явно лучше в этом всем разбирался. По его спине пробежала дрожь от легкого страха и слабого возбуждения, когда он представил, что его ждет, если он позволит Урухе делать все, что тому заблагорассудится.

- Почему ты не сказал мне раньше, что хочешь этого? – спросил Аой, все еще удивляясь тому, откуда у Урухи взялся этот медицинский фетиш, и размышляя над тем, что это принесет ему самому.

- Хотел удостовериться, что знаю об этом все, прежде чем предложить тебе и посмотреть, захочешь ли ты попробовать, - ответил Уруха, не в силах скрыть, как уголки губ подрагивают в нетерпеливой улыбке. Теперь было очевидно, что Урухе этого хочется, и Аой терялся в догадках, как ему удавалось скрывать свой новый интерес с учетом такого огромного желания попробовать.

- Аой, тебя это возбуждает? – прошептал Уруха. Аой приподнял брови, когда Уруха пододвинулся ближе к нему и, скользнув ладонью по колену, нежно погладил внутреннюю поверхность его бедра. Влечение Урухи к этому фетишу постепенно заставляло Аоя начать всерьез рассматривать идею об игре в доктора – лишь бы видеть своего любовника таким страстно взволнованным.

Вообще, если бы кто-нибудь вздумал провести всемирный конкурс «Самый одержимый сексом человек», то Уруха, безусловно, взял бы первый приз: половину своего времени он отдавал сексу, а вторую половину - музыке. Но только в таких особых случаях, как этот, когда можно было опробовать новый фетиш или сексуальную забаву, Уруха так возбуждался. Улыбка Урухи стала еще более чувственной и соблазнительной, когда он наклонился и поцеловал уголок рта Аоя, намеренно игнорируя его губы и продолжая лениво вычерчивать узоры между его ног.

- О да… - выдохнул Аой, когда к одному пальцу Урухи присоединились остальные, принявшись мять его стиснутый джинсами член. Уруха прикусил нижнюю губу Аоя, чуть оттянул ее, потом одними губами заставил открыть рот и глубоко поцеловал. Когда ласкающая ладонь нажала на пах чуть сильнее, Аой тихо застонал.

- Тогда попробуешь со мной? – прошептал Уруха ему в рот, с сожалением отводя руку, опрокинул Аоя на сидение и уселся на него верхом. Аой не отрывал взгляда от Урухи, который заговорщически улыбался; он бы солгал, если бы сказал, что его нисколько не беспокоит, чем их затея может обернуться, когда инициатива окажется полностью в руках его любовника. С Урухой все могло вылиться в настоящую катастрофу, хотя гораздо чаще заканчивалось к обоюдному удовольствию.

Обычно, когда Аой позволял Урухе реализовывать подобные идеи, его ожидало блаженство, подобного которому он еще не испытывал. Он выразил свое согласие молчаливым кивком, позволяя порочной улыбке сказать все за него. Урухе было позволено все на свете, пока он дарил своему любовнику столь желанный экстаз, и он прекрасно понимал это невысказанное правило.

- Отлично, - Уруха горячим выдохом опалил его рот и начал неспешно спускаться поцелуями по его шее. Прикрыв глаза, Аой вжался затылком в подлокотник, предвкушая то, что обещали эти неторопливые касания. Он зарылся пальцами в уже спутанные волосы Урухи и несильно потянул за них, когда Уруха начал лениво ласкать губами его ключицы, время от времени останавливаясь, чтобы проворным, умелым язычком оставить влажный след на коже.

- Хватит дразнить… - простонал Аой, и Уруха, победно улыбнувшись, чуть отодвинулся, чтобы задрать его рубашку и обнажить торс.

- Но именно это тебе во мне и нравится, - уверенно заявил Уруха, подмигнув ему так, что Аой бессознательно заерзал на сидении, мечтая лишь о том, чтобы Уруха прекратил свои игры и обратил внимание на самое главное. Хотя Уруха был прав: больше всего Аой в своем любовнике ценил эту способность довести его до грани сумасшествия, а потом подарить самый великолепный оргазм из тех, что он успел испытать; но в этот момент ему хотелось сразу перейти к самому интересному.

- Ты прав, - согласился Аой, с тихим рыком за рубашку притягивая Уруху обратно к себе. – Но именно сейчас я хочу, чтобы твой рот оказался в совершенно определенном месте с совершенно определенной целью, - во взгляде Аоя светился вызов, он словно спрашивал – осмелится ли Уруха продолжать дразнить его или все-таки удовлетворит его просьбу: ведь Аой вполне мог отказать Урухе в осуществлении этого эксперимента, который он уже успел мысленно распланировать. Конечно, вряд ли Аой отказался бы наотрез, но все же это было в его власти. Поэтому Уруха посмотрел на него с напускным раздражением, которое, впрочем, все равно перекрывалось возбуждением.

В последний раз они занимались сексом четыре дня назад, когда была очередь Урухи занимать кровать; им пришлось вести себя настолько тихо, насколько это вообще в человеческих силах, потому что остальные спали прямо за дверью. Перед глазами Аоя все еще стояло измученное лицо Урухи, накрепко зажимающего себе рот, чтобы не заорать от оглушающего оргазма.

Слишком много усилий отнимало у них сохранение их тайны. Теперь же у них был по крайней мере час, пока ребята пили в каком-то баре. Они оба, не сговариваясь, отклонили это предложение, потому что это давало им возможность побыть наедине без угрозы внезапного вторжения. К счастью, тур уже приближался к концу, так что скоро они вернутся домой, где смогут позволить себе не снижать громкость.

Горячие ладони Урухи огладили обнаженную грудь Аоя, и тот смог лишь, облизнувшись, снова закрыть глаза, позволяя дотрагиваться до него и украшать его шею страстными отметками. Руки Урухи скользнули по его животу и медленно пробрались под пояс брюк, чтобы прикоснуться к члену сквозь ткань боксеров; тем временем его любовник все прикусывал и посасывал чувствительное местечко под подбородком Аоя.

Зашипев, Аой вжался в ладонь Урухи, молча призывая его сделать уже что-то большее. Он кожей почувствовал проказливую улыбку, прежде чем Уруха начал опускаться поцелуями по его шее к груди, все так же потирая его сквозь раздражающую ткань. Аой чуть приоткрыл глаза, следя за тем, как Уруха сползает ниже, дразняще облизывая его пупок.

Во время этих ласк любовник не отрывал взгляда от его живота, но, как только Аой зарылся пальцами в его волосы, карие глаза метнулись вверх, чтобы сцепиться с ним взглядом, и Уруха начал плавно расстегивать молнию. Его коварная улыбка стала еще шире, когда он расправился с брюками, чтобы тут же взяться зубами за резинку боксеров и начать медленно стягивать их прямо по напряженному члену.

- Черт, Уру… - задохнулся Аой, на долю секунды приподнимая бедра, чтобы помочь снять трусы окончательно, и тут же подаваясь вперед в поисках внимания со стороны все ускользающего рта своего любовника. Как только преграда в виде боксеров была устранена, Уруха крепко обхватил его член, продолжая все так же самодовольно улыбаться. Выпустив ткань изо рта, он дал Аою буквально мгновение передышки, прежде чем одним дразнящим, бесстыжим движением провести языком снизу доверху. Вжавшись головой в подлокотник, Аой сильнее стиснул волосы Урухи, чувствуя, какой горячий след остается на головке от этих ласк, какие влажные поцелуи рассыпают мягкие губы на своем пути.

- Этого ты хотел? – тихий шепот прошелся по коже теплой лаской, а потом язык снова лизнул головку, заставляя ее дернуться в ладони мучителя от болезненного возбуждения. Аой безуспешно пытался выровнять дыхание, наблюдая за тем, как размыкаются губы Урухи, и его член исчезает между ними, попадая в горячий рот и скользя по стенкам горла.

Он был слишком хорош, у него этот процесс всегда выходил мастерски, и у Аоя вырвался протяжный стон, когда Уруха сглотнул, не переставая в размеренном ритме поглаживать основание члена. Вначале его движения всегда были медленными и чувственными, призванными удерживать Аоя подальше от края, пока Уруха не будет готов позволить ему переступить порог. Аой упражнялся в попытках дышать через нос и успокаивать пульс, пока удовольствие неуклонно росло, чуть отступив лишь тогда, когда Уруха отпустил его член. Едва ощутимо лизнув его напоследок, Уруха снова вернулся поцелуями к его животу, на этот раз чередуя их с осторожными укусами, боль от которых быстро утихала под ласковым языком.

- Я же просил тебя не дразнить, Уру… - низко, угрожающе зарычал Аой. Поудобнее перехватив золотистые пряди, он потянул за них - не с такой силой, чтобы причинить боль, но с достаточной, чтобы Уруха сердито зыркнул на него и потряс головой, высвобождаясь.

- Я подумал, что тебя вот-вот сердечный приступ хватит, - игриво мурлыкнул Уруха, скользнув ладонью по груди Аоя и накрыв то место, под которым сердце отбивало свой бешеный ритм. – А мы ведь только начали. У нас еще целая ночь впереди.

Последнюю фразу Уруха прошептал, забравшись на Аоя и поцеловав его в губы так, что тот почувствовал собственный солоноватый вкус. В то же время рука Урухи оставила его грудь и, словно подчиняясь мыслям Аоя, заняла свое законное место на его эрекции.

Застонав в поцелуй, Уруха начал ласкать его легкими отрывистыми касаниями, и руки Аоя немедля обосновались на бедрах потирающегося об него любовника, иногда поглаживая его спину. После нескольких минут этих томительных поддразниваний пальцы Аоя перебрались на ширинку Урухи; сейчас ему нужно было гораздо больше, чем просто рот или рука. Он хотел Уруху, он чувствовал, как к нему прижимается горячая твердость, буквально молившая о прикосновениях.

- Раздевайся, - выдавил Аой в перерывах между грубыми, глубокими поцелуями. В ответ рука на его члене чуть сжалась, лаская его более энергично, но Уруха не сделал ни единого движения, чтобы помочь снять с себя штаны. Оторвавшись от рта Аоя, Уруха чуть приподнялся над мужчиной, опираясь на свободную руку и окидывая его хищным взглядом – и этот взгляд был хорошо знаком Аою, ведь он оказывался под его прицелом бесчисленное количество раз. В этом взгляде не было ничего, кроме чистой, откровенной похоти, Уруха словно бы приказывал оттрахать его – и Аой был только счастлив подчиниться.

Аой потянулся к Урухе, чтобы снова прижать его к себе, но замер – его остановила ладонь, упершаяся в его грудь. Взгляд Урухи потяжелел, будто запрещая, и руки Аоя, уже успевшие обнять его спину, медленно опустились обратно на сидение. У него хорошо получалось разбираться в безмолвных знаках, говорящих о желаниях Урухи. И этот знак определенно говорил о чем-то важном, подумалось ему, когда он внимательно посмотрел на Уруху, недоумевая, чем вызвано такое внезапное отторжение.

- Что… - начал было Аой, но Уруха перебил его тихим, полным опасности голосом, так непохожим на его прежние, дьявольски соблазнительные интонации.

- Почему ты ни разу не дал мне трахнуть себя? – спросил Уруха, и его откровенный вопрос свинцовым грузом лег на грудь Аоя. – Почему всегда я снизу?

Голос Урухи был по-прежнему необычайно спокойным и тихим. Его слова стали сюрпризом для Аоя, потому что ему этого никогда не приходило в голову, он понял, что даже возможности такой никогда не допускал. Этим вечером Уруха открывался перед ним с совершенно неожиданных сторон, и Аой задумался, что же это все значило для его любовника.

- Почему… - попытался задать наводящий вопрос Аой, но Уруха снова проигнорировал его так, словно его вообще не существовало. Контроль над ситуацией был полностью в его руках, и Аою оставалось только заткнуться и попытаться вскинутыми бровями выразить тот вопрос, что застрял у него в горле.

- Ты ни разу не дал мне трахнуть себя, Аой, - низким голосом произнес Уруха. – Почему?

Пусть формально это и было вопросом, но Аой видел, что Уруха уже знает ответ и знает, что он постыдится озвучить его.

- Думаешь, тебе не понравится? – коварная ухмылка возникла на лице Урухи, когда Аой попытался вжаться в сидение, прочитав свой приговор в поблескивающих глазах. – Хотя ты видел, как этим наслаждаюсь я… – рука Урухи перебралась на пах Аоя, снова начиная ласкать его такими болезненно-медленными рывками, как будто у них впереди была вся ночь и им совершенно некуда было торопиться.

- Уру… - застонал Аой, не зная, что еще сказать на такое точное описание того, почему он еще ни разу… по правде говоря, он еще никогда не был снизу. В сексе он всегда брал на себя ведущую роль. Уруха был еще агрессивнее, но ему почему-то нравилось, когда его затрахивали до бесчувствия, он никогда не предлагал поменяться местами, так что Аой об этом даже и не задумывался. Он не чувствовал желания отдаться Урухе вместо того, чтобы взять его. Но теперь… после этих немного пугающих, но возбуждающих обсуждений, Аой обнаружил себя всерьез взвешивающим все за и против.

- Я не знаю… - искренне ответил Аой на последний вопрос Урухи. Ведь, если уж быть честным, он прекрасно видел, как этим наслаждается Уруха, видел, как это притягательно со стороны, но просто не мог объяснить, даже сам себе, почему так боится оказаться в этой позиции. К тому же, это было чем-то новеньким, и хотя он знал, что без боли не обойдется, вытерпеть ее он точно сможет. Ему даже нравилось смешивать секс с болью, это было одной из причин, по которым он решил позволить Урухе его медицинские эксперименты; его не оставляло смутное предчувствие, что боли там будет предостаточно. Может, ему стоит позволить Урухе осуществить оба этих предложения… Внезапно он понял, что молчаливым кивком уже подтвердил свое согласие.

Ухмылка Урухи чуть-чуть смягчилась; он наклонился и поцеловал Аоя. Тот подался навстречу, издав приглушенный стон, когда рука Урухи резко ускорила ритм движений. Аой только что взял на себя еще одно негласное обязательство. Он полностью доверился Урухе с его новыми идеями, надеясь только, что его любовник знает, что делает.

- Раз уж мы обо всем договорились… - прошептал Уруха ему в рот. – На чем я остановился?

Аой запустил руку в его волосы и ласково перебрал светлые пряди, прежде чем легко улыбнуться.

- Может, пропустим пару шагов? – озорно спросил он, нетерпеливо потянув за волосы Урухи, на что тот ответил раздраженным взглядом. Аой был равно согласен и на жаркий минет, и на полноценный секс – так или иначе, он не думал, что после долгих дней воздержания вытерпит еще хоть минуту этих игр. Он понятия не имел, когда Уруха решит продемонстрировать ему всю прелесть бытия отдающейся стороны, но сейчас его любовнику явно было не до того, он прямо-таки сгорал от желания быть втраханным в сидение.

У Аоя оставалось еще время, чтобы морально подготовиться к планам Урухи, и это было каким-никаким, а утешением. Уруха игриво наклонил голову, словно раздумывая над его предложением, прежде чем нагнуться и впиться в его рот, и Аой почувствовал, как чужая рука помогает ему стянуть брюки пониже. Дразнящая атмосфера, созданная Урухой, наполнила воздух вокруг них вязким желанием, постепенно стягивающимся для взрыва.

Губы Урухи были неуступчивыми, требовательными, они не давали передохнуть, и Аой отчаянно пытался помочь стянуть брюки уже с Урухи, зная, что на окончательное освобождение от собственной одежды у него терпения не хватит, да и необязательно это в сложившейся ситуации. Главное – добраться друг от друга, а там уж они получат свое, раз уж их время наедине так ограничено. Но как только Аой стянул его брюки до колен, и Уруха отстранился, чтобы избавиться от них полностью, их взгляды резко метнулись к двери, из-за которой донеслось недвусмысленное звяканье, предупредившее, что кто-то сейчас увидит их голые задницы.

- Блять, - тихо выругался Уруха, лихорадочно надевая брюки обратно и со всей возможной скоростью застегивая ширинку. Аой едва успел натянуть трусы со штанами и сесть, прежде чем дверь открылась и вошел Рейта. Уруха мгновенно переместился на другой край сиденья и пробежался пальцами по волосам, спутанным ладонью Аоя. Рейта чуть замешкался, вытирая ноги о дверной коврик и сдувая с куртки воображаемую пылинку. Быстрый взгляд, которым он их окинул, был слегка настороженным, и Аой понял, что Рейта даже не попытается узнать, что тут происходило.

- Ты рано вернулся, - сквозь стиснутые зубы выдавил Аой, наблюдая за тем, как Рейта подходит к небольшому столику и берет с него черный кошелек.

- Бумажник забыл, - пояснил Рейта и помахал этим самым бумажником, демонстрируя причину вторжения. Аой скосил глаза на Уруху, который все еще яростно одергивал рубашку, задравшуюся во время жаркой прелюдии.. На его губах Аой заметил блестящую ниточку слюны, неопровержимую улику того, что они не только и не столько разговаривали, – хоть Аой и был уверен, что Рейта точно знал, чем они занимались. Он выразительно коснулся пальцем губ, когда Рейта отвернулся, чтобы пересчитать свои деньги и понять, хватит ли их на выпивку.

Сначала Уруха смотрел на своего любовника непонимающе, но когда Аой изобразил, как вытирает рот, его глаза комично округлились, и он провел по губам тыльной стороной ладони, а его лицо стало быстро покрываться румянцем. Засунув бумажник в задний карман штанов, Рейта наконец-то повернулся к ним и бросил на Уруху взгляд, который Аой описал бы как предостерегающий. Похоже, этим взглядом Рейта намекал, что им двоим следует быть осторожнее, ведь это был уже не первый раз, когда их чуть было не застали на месте преступления.

- Разве тебе не нужно идти? – с нажимом спросил Уруха, отвечая Рейте таким же предостерегающим взглядом. Аой только вжался в сидение, изображая полное безразличие к этому безмолвному разговору между его любовником и их общим другом.

- Да… уже ухожу, - коротко отозвался Рейта, еще раз оглядев Уруху с Аоем, покачал головой, словно бы безмолвно осуждая их, и пошел к выходу, но, прежде чем выскользнуть за дверь, негромко сказал: - Не волнуйтесь.

На несколько долгих минут в автобусе воцарилась тишина. Они ждали шума отъезжающей машины, который подтвердил бы отсутствие Рейты. Услышав, наконец, этот шум, Уруха громко, протяжно выдохнул и откинулся на спинку сидения, устало проведя рукой по волосам.

Аой усмехнулся нелепости их игр в прятки; их уже столько раз чуть было не ловили на горячем, что их друзья должны были быть полными идиотами, чтобы не понять, что происходит. Повернувшись к Аою, Уруха заметил его улыбку, и его взгляд тут же снова загорелся.

- Может, переберемся в спальню? – задал Уруха ненужный вопрос, и Аой насмешливым жестом «пригласил» его в заднюю комнату. Уруха закатил глаза, а затем, посмотрев куда-то вниз, нехорошо улыбнулся, и Аой неуютно заерзал под его насмешливым взглядом.

- Хорошо хоть ты еще в полной готовности, - съязвил Уруха и рассмеялся, когда любовник скопировал его действие, подняв глаза к потолку. Даже то, что их чуть не застукали, не остудило Аоя; его тело, видимо, находило забавным демонстрировать свое возбуждение всем окружающим. Пока Рейта был здесь, Аой как-то прикрывался ладошкой, но теперь-то они с Урухой снова остались одни, и он закинул руку за спинку сиденья, приглашающе раздвигая ноги и предлагая Урухе сделать уже что-нибудь с его «маленькой проблемой».

Глаза Урухи потемнели – так всегда происходило, когда он был полностью готов; он даже облизнулся, и Аой был почти уверен, что это вышло у него неосознанно. Аой следил за каждым его движением, когда Уруха встал с сидения и поманил его пальчиком, прежде чем отвернуться и пойти в спальню.

Аой выдохнул и понял, что не заметил, как задержал дыхание. Он нетерпеливо потер бедра ладонями, предвкушая предстоящую ночь, которая должна была компенсировать им все то время, когда приходилось прятаться от других и вести себя как можно тише. Он лишь надеялся, что остальные сейчас напиваются до полной невменяемости; сегодня ночью он не собирался сдерживаться, а это даст им еще немного свободного времени. Его единственной целью на ближайшие несколько часов стали громкие стоны Урухи, в которых отчетливо слышалось бы его имя, и это было достаточным стимулом, чтобы забыть о приготовленных для него опасных сюрпризах. Они казались сущим пустяком по сравнению с тем, что его сейчас ждало.

- Ты тратишь драгоценное время зря… - услышал он. Аой мгновенно отбросил все мысли и, ухмыльнувшись, пошел к спальне, твердо намереваясь заполнить эту ночь самым жарким сексом.

***

- Придешь сегодня? – в голосе Урухи, доносившемся из телефонной трубки, звучал какой-то странный оттенок. В это время Аой как раз расплачивался за стаканчик кофе в небольшой кофейне неподалеку от дома Урухи, в которой давно уже стал завсегдатаем.

- А ты этого хочешь? – игриво спросил Аой, забирая протянутую ему сдачу и засовывая ее в карман. Взяв горячий стаканчик, он отошел от прилавка, освобождая место следующему покупателю и не переставая размышлять над странным тоном вопроса. Слишком уж он отличался от обычного, и это настораживало.

- А ты как думаешь? – раздраженно спросил Уруха; он явно был не в том настроении, чтобы шутить. Аой усмехнулся – вот когда он становился объектом веселья, удовольствие на лице Урухи было написано крупными буквами.

- Дай-ка подумать… - по-прежнему игриво протянул Аой, осторожно дуя на поверхность кофе, прежде чем сделать первый глоток. Как только очередной покупатель отошел, женщина, стоявшая у кассы, протянула Аою забытый чек, и он взял бумажку с небрежным кивком.

- Спасибо, - сказал он, отходя от прилавка и направляясь к двери.

- Ты сейчас где? – подозрительно спросил Уруха, полностью игнорируя настрой собеседника. Аой толкнул стеклянную дверь и вышел в ночную прохладу, сразу же зажав телефон между ухом и плечом, чтобы плотнее запахнуть пальто, спасаясь от холодного ветра. Он был всего в трех кварталах от квартиры Урухи, потому что вообще-то планировал объявиться на пороге любовника без предупреждения. Сделав еще один глоток, он помедлил, садистски заставляя Уруху мучиться неизвестностью.

- Аой? – напомнил о себе Уруха, подпустив в голос жестких ноток, и Аой улыбнулся поверх края стаканчика, медленной, вальяжной походкой вышагивая по тротуару, ведущему к дому Урухи.

- Конкретно в данный момент я иду к тебе, - милостиво сознался Аой. – А тебе так хочется меня увидеть? Я прямо чувствую твое нетерпение.

Он усмехнулся, грея озябшие ладони о стаканчик и медля, прежде чем пересечь пустую, тускло освещенную улицу перед нужной многоэтажкой. Такая страстность была даже подозрительной, может, и не в нетерпении было дело.

– Я же только прошлой ночью у тебя был, - еле сдержав смешок, напомнил Аой, зная, как злят Уруху такие подколы. Вчера после неудачной попытки открыть дверь спальни, чтобы наконец-то добраться до кровати, он оттрахал Уруху прямо у этой двери.

Из-за тура у них несколько долгих недель не было возможностей для необузданного, дикого, громкого секса; но теперь заключительный концерт был позади, они вернулись в свой родной город, где могли творить все, что угодно. Прошлой ночью они воспользовались этой свободой на полную катушку, и Аой озорно улыбнулся, вспомнив, как громко Уруха стонал его имя, буквально распятый на двери. Он просто поражался, что никто не вызвал полицию, чтобы арестовать их за нарушение общественного порядка.

Итак, всю прошлую ночь они наверстывали упущенное за время тура, но этого явно было мало, кроме того, в большинстве случаев Уруха и так жаждал видеть его в своей квартире; но такая явная нетерпеливая нотка в его голосе настораживала, потому что он никогда не позволял себе проявлять беспокойство, если только речь не шла о чем-то действительно важном. Что-то тут было не так, и чем ближе Аой подходил к дому Урухи, тем больше он замедлял шаг, неожиданно заподозрив, что любовник задумал что-то нехорошее. Это было вполне реально.

- Ты уже близко? – нервно спросил Уруха, и Аой нахмурился. Миллион ужаснейших сценариев развития событий пронесся в его голове, когда он набрал раз и навсегда затверженный наизусть код двери подъезда. Выбросив стаканчик с остатками остывшего кофе в урну у двери, он начал медленно подниматься по ступенькам.

- Я внутри. Почему… - Аой хотел спросить Уруху о причинах его нетерпеливости, но любовник опередил его – как делал всегда, когда ему не нравилось, что говорил Аой… или, как в данном случае, пытался сказать.

- Отлично. Жду тебя через минуту, - выпалил Уруха, а потом Аой услышал стук положенной трубки и короткие гудки.

- Какого?.. – выругался Аой, отняв телефон от уха, и так вперился в него, словно от тяжести его взгляда зависело, ответит ли мобильник на ворох его запутанных вопросов. Женщина, проходившая мимо, посмотрела на него с явным осуждением, не одобряя выбор выражений. Тяжело вздохнув, Аой захлопнул телефон и сунул обратно в карман, полностью игнорируя женщину: он рассудил, что, в конце концов, буквально через минуту узнает, что же случилось.

Подойдя к нужной двери, он даже не дал себе труда постучать – просто вошел, как всегда, и в глаза ему сразу же бросилась непривычная пустота. Закрыв за собой дверь, он на мгновение замер, настороженно оглядываясь, – теперь-то точно стало ясно, что что-то не так. Обычно Уруха смотрел телевизор, растянувшись на диване, и что-то жевал, возился с гитарой или с компьютером, а если знал о приходе Аоя и был в соответствующем настроении, то атаковал его прямо у двери, и тогда его одежда магическим образом испарялась еще в прихожей.

Но сейчас Уруха не ждал его; ни следа его присутствия видно не было. Вскинув бровь, Аой еще раз осмотрел окружающее пространство, раздумывая над тем, не развернуться ли и не уйти, пока еще не поздно, чтобы не стать жертвой планов Урухи. Но любопытство возобладало, и он, проклиная свою глупость, направился к спальне – единственному месту, где Уруха мог быть, если не в основном помещении квартиры. Конечно, еще оставалась ванная, но спальня казалась более вероятным местом, учитывая подозрительность ситуации. Сейчас она явно была опасной зоной, и Аой почувствовал, как по спине от волнения невольно побежали мурашки.

Когда Аой подошел к спальне и положил ладонь на ручку двери, это волнение переросло в легкие колебания: он понимал, что, открыв дверь, может обнаружить и совершенно обычную картину разметавшегося по кровати Урухи, и что-то абсолютно безумное, в чем ему уж точно не захочется принимать участие. Все те годы, что они были вместе, Уруха постоянно выкидывал что-то новенькое, и каждый раз Аой становился его невольной жертвой. Поморщившись, Аой повернул ручку и толкнул дверь, даже не заметив, что задержал дыхание, пока не глотнул ртом воздух. Уруха стоял на кровати. Стоял на четвереньках, оттопырив задницу, и из одежды на нем был только какой-то ярко-белый пиджак или халат, собравшийся на талии, так что на его обнаженные бедра открывался просто великолепный вид.

На несколько долгих секунд Аой застыл в дверях, наблюдая за тем, как Уруха отчаянно пытается прикрепить что-то к спинке кровати. В любое другое время раздававшиеся при этом вздохи и пыхтение прозвучали бы настоящей музыкой в ушах Аоя и стали бы неиссякаемым источником его шуточек; но сейчас он чувствовал, что вот-вот во что-то вляпается, и еще не знал, к добру это или к худу.

Увидев, как в свете прикроватной лампы блеснула сталь, он понял, что у него точно есть причины для беспокойства. Через несколько минут стараний, наконец-то увенчавшихся успехом, Уруха отодвинулся и отпустил какие-то железяки, со стуком ударившиеся о деревянное изголовье. Насколько Аой видел, наручниками там и не пахло – так, нечто вроде металлических колец, прикрепленных к угловым столбикам. Аою только и оставалось, что стоять в дверном проеме и внутренне материться, чувствуя, как тело затапливает нервный страх… и… возбуждение… предвкушение. Даже в самых худших, самых болезненных увлечениях Урухи он находил для себя то или иное наслаждение.

Когда Уруха сел на пятки, белый халат соскользнул с его талии и прикрыл обнаженную задницу, и до Аоя донесся довольный вздох, ознаменовавший победу в битве с изголовьем и цепями. Наскоро осмотревшись, Аой с такой силой вцепился в дверную раму, что костяшки его пальцев сначала покраснели, а потом побелели: на тумбочке поблескивал металлический поднос. И этот поднос был полон… Аой отшатнулся при виде ряда шприцов с уже вдетыми иглами и каких-то стальных инструментов, которые он толком не мог разглядеть. Наверное, Уруха услышал скрип половиц, потому что он стремительно обернулся, пронзая своего любовника жестким взглядом… из-под очков.

Уруха всегда жаловался на плохое зрение, но даже в таких жизненно важных ситуациях, как вождение, мысль об очках его посещала редко. Казалось, они ужасно раздражают его. Они придавали ему столько властности и сосредоточенности, что Аой чуть не отступил еще на шаг от такого устрашающего зрелища, но все тот же пристальный взгляд удержал его на месте.

Медицинские фантазии Урухи полностью вылетели у него из головы, потому что с момента их откровенного разговора прошло уже несколько недель, за которые они ни разу об этом не упомянули. Хотя после одного подозрительного намека ему стоило, наверное, задуматься, учитывая, что таинственная черная сумка простояла у двери туалета весь день и всю ночь, и перевязана она была крепко-накрепко, чтобы уберечь содержимое от любопытных глаз. Но Аой ничего так и не спросил у Урухи, ведь тот частенько приносил домой всякие «интересные штучки», да и кроме того… с тех пор, как они вернулись из тура, он был занят гораздо более важными делами. Например, как не дать соседям вызвать полицию после истошных криков Урухи, в которых отчетливо слышалось его имя, или как побыстрее раздеть Уруху, чтобы сразу приступить к «вкусненькому». Теперь-то он знал, что в его интересах было тогда провести небольшое расследование и выяснить, что ему готовят сегодняшней ночью.

- Эээ… - только и выдавил он под взглядом Урухи и внезапно почувствовал себя бессловесным идиотом. Он был слишком шокирован, или слишком удивлен, или слишком напуган, а может, все это вместе. – Я не уверен…

Аой еще не знал, что именно собирается сказать, но Уруха прервал его, плавно соскользнув с кровати. Его глаза все не отрывались от Аоя, и чем жестче становился их взгляд, тем крепче Аой примерзал к полу. К этому он не был готов… да и вряд ли можно было быть готовым к Урухе в образе то ли распутной лаборантки, то ли медсестры, один вид инструментов которой обещает целую ночь болезненных пыток. Это казалось почти нереальным, потому что до такого экстрима в своих играх они еще не доходили.

- Войди и закрой дверь, - слова срывались с идеально очерченных губ резче, чем обычно, а голос все еще нес тот странный оттенок, который слышался в нем по телефону. Он был требовательным и властным, как и взгляд Урухи, и внезапно Аой понял, что, ни секунды не колеблясь, подчиняется ему. Откуда-то взялись силы, чтобы войти в комнату, несмотря на тяжесть, приковавшую ноги к полу. Дверь захлопнулась сама, его же движения были полностью подконтрольны обжигающему взгляду.

- Уру… - почти прошептал Аой, но имя повисло в воздухе бессмысленным набором звуков: гневно взглянув на любовника, Уруха поманил его к себе пальчиком. Сейчас, когда очки идеально ровно сидели на его переносице, пряди светлых волос спадали на глаза, а язык предвкушающе касался уголка губ, Уруха выглядел самым сексуальным, самым возбуждающим… и самым опасным созданием на свете.

- Ты же согласился, так? – спросил Уруха, вопросительно наклонив голову – словно предлагая Аою попробовать сказать хоть слово против. Аой все никак не мог оторвать ног от пола, но по вполне понятным причинам испытывал сильное желание беспомощно пожать плечами и попытаться сбежать, спасаясь от того, что его ждало. Но он знал, что никуда не денется. Он согласился на этот эксперимент, признался, что его это возбуждает – как и было на самом деле, – но слишком уж его тревожила та часть, в которой Уруха должен был впервые отыметь его.

Аой знал, что не сможет отказаться… может, он не так уж и сильно хочет отказаться, учитывая то, как Уруха сейчас мысленно раздевал его своими потемневшими глазами, как едва заметно танцевал у края губ его язык, словно он не мог дождаться того момента, когда попробует Аоя на вкус. Может, именно это стало решающим фактором, когда Аой бессильно дернул плечом и сделал еще один шаг навстречу Урухе.

- Итак, Широяма-сан, проходите… и раздевайтесь, - на последнем слове голос Урухи упал до интимного шепота, а язык наконец-то открыто облизнул нижнюю губу. Аой понятия не имел, как играть в эту игру и как ему следует себя вести, но раз уж Уруха был здесь главным, он даже не сомневался, что с легкостью войдет в роль уязвимого пациента. Даже будучи снизу, Уруха всегда умудрялся доминировать в постели, хоть Аой и ненавидел признавать это. Его любовник обладал той неоспоримой властностью, противостоять которой было почти невозможно.

Аой чуть не усмехнулся, когда Уруха снова поманил его к себе. У сегодняшней ночи был весь потенциал для того, чтобы стать самой лучшей ночью, проведенной вместе, - конечно, если смертельная опасность его минует. Он кинул быстрый взгляд на иглы, сверкавшие на металлическом подносе, и чуть не отшатнулся снова, но Уруха нетерпеливо кашлянул, и Аой почувствовал, как невидимая нить тянет его обратно, заставляя встать прямо напротив. Резкий запах медицинского спирта донесся до него, когда Уруха наклонился и его шепот сладко зазвучал у самого уха Аоя:

- Я сказал, раздевайтесь, - Уруха приподнял бровь, и его глаза коварно сверкнули из-под стильных очков. Аою тут же захотелось не раздеться, а дернуть Уруху к себе, чтобы прижаться к этим капризно поджатым губкам. Он хотел толкнуть Уруху на кровать, разорвать белый халат, который полз все выше и выше по бедрам Урухи каждый раз, как он шевелился. Хотел увидеть, как Уруха отсасывает ему в этих невинно-сексуальных очках, скрывающих томные карие глаза. В данный момент Уруха представлял собой идеальную медсестричку. Он был воплощением самых развратных, самых восхитительных фантазий, какие только может изобрести сознание мужчины.

Уруха стоял прямо перед ним, соблазняя своей неуловимой улыбкой, в которой было слишком много вызова, и все же… Аой знал, что сегодняшняя ночь принадлежит Урухе… что сейчас Уруха недоступен для него… он согласился на целый вечер стать игрушкой в экспериментах Урухи. По иронии судьбы, они поменяются ролями именно в тот день, когда Уруха оделся как настоящая шлюха. И пусть бы Уруха был ведущим – именно ему стоило стать куклой, которую можно было бы дразнить… и трахать…



Конец первой части.

Продолжение следует...

О, вот это да...
Мне очень нравится, недавно начала читать фанфики Life_giver.
Leshaya, у вас хороший слог для перевода.
Я не умею хорошо писать отзывы, но буду ждать следующие главы на перевод

только вот никто больше не пишет

только вот никто больше не пишет

а вот не правда))))=Р

мне даже трудно выразить слова, одно могу сказать что я впредвкушении продолжения, мне прям интересно, что там замыслил Уру

а перевод классный мне блин до такого далеко><

очень сексуальный фанфик :з
я тоже люблю творения Life_giver в исполнении Leshaya
так как получается идеальный фанфик - красивое порно? ведь можно так сказать?
с вселенским нетерпением жду продолжения!

p.s. представить не могу, как я буду работать...ведь ожидание следующей главы (половины
главы) адское мучение!!

спасибо Leshaya!!

странно, что так мало отзывов :О фанфик-то необычный, да и перевод замечательный)

Аой все же замялся, прежде чем небрежно скинуть легкое пальто прямо на пол. Уруха внимательно следил за каждым его движением из-под очков, и когда Аой на секунду замер, нервно сжимая край рубашки, взгляд его любовника мгновенно стал жестким, и он так многозначительно цокнул языком, что Аою ничего не оставалось, кроме как ускориться и сбросить рубашку на пол рядом с пальто. Он чуть ли не физически чувствовал невидимые ниточки, привязанные к его запястьям, пока расстегивал пуговицу и резко дергал молнию на брюках. Он безумно хотел, чтобы Уруха хотя бы дотронулся до него, хотел чего-то осязаемого, что скрасило бы эту пытку взглядом, пока Аой поспешно раздевался. На середине движения ладонь Урухи внезапно накрыла его руки, останавливая.

- Зачем торопиться? – Уруха растягивал слова, и его бледные пальцы сжались, резко выделяясь на фоне загорелой кожи Аоя. Тот заметил веселый взгляд, по которому было отчетливо видно: Уруха не хотел торопиться, он будет тянуть столько, сколько будет возможно, пока не дойдет до предела – чтобы их эксперимент стал по-настоящему неповторимым.

Он убрал руку прежде, чем Аой успел вспомнить о том, как хотел притянуть его к себе и поцеловать, как будто Уруха читал его мысли… или, по крайней мере, язык его тела. Уруха растянул губы в победно-самодовольной улыбке, когда руки Аоя послушно замедлились: брюки соскользнули совсем неспешно, и он осторожно вышагнул из них. Боксеры Аой снимать не стал, и Уруха деловито поправил очки на носу, молча изучая тело стоявшего перед ним мужчины.

- Хмм… - задумчиво протянул Уруха. Аой чуть не вздрогнул, когда Уруха положил руки ему на плечи: по коже тут же побежали мурашки. Чужие ладони скользнули вниз к предплечьям, кое-где он надавливал посильнее, словно определяя силу мышц.

Аой и вправду почувствовал себя как на медосмотре, когда Уруха перешел от его рук к ключицам, которые резко проглядывали при каждом нервном движении. Еле ощутимые прикосновения были нежными, и Аой понял, что начинает наслаждаться происходящим, самой идеей того, как тщательно Уруха исследует его тело. Запретная игра стала еще привлекательнее, когда Уруха самыми кончиками пальцев провел по его груди, намеренно избегая сосков.

Аой прошел бессчетное множество медосмотров, во время которых его трогали, массировали, кололи иглами, изучали с головы до ног, в том числе и физиологические отверстия. Но осмотр Урухи казался несоизмеримо интимнее, несмотря на то, что он не дотрагивался до тех мест, где Аой сильнее всего хотел ощутить его прикосновения. Конечно, пока это весьма напоминало рядовую медицинскую процедуру – и все же в чем-то важном неуловимо отличалось от нее. Уруха снова негромко хмыкнул, и Аой чуть не подпрыгнул, когда пальцы прошлись по его соску. Глаза его любовника опасно блеснули, словно предупреждая, что без особого на то разрешения ему лучше не двигаться.

Аой опустил взгляд на полные губы Урухи, которые тот сейчас медленно облизывал, и чуть не застонал, когда по резинке боксеров скользнули пальцы, чтобы тут же игриво провести по выступающим косточкам. Аою невыносимо захотелось податься вперед и вовлечь Уруху в страстный поцелуй. Он не мог подавить первобытное, естественное желание подмять любовника под себя и заставить кричать, впиваясь в его спину тем, что у Урухи, не иначе как по недоразумению, называлось ногтями.

Это животное желание появлялось всякий раз, как Уруха смотрел на него, прикрыв глаза, прямо-таки молившие трахнуть его. Но Аой понимал, что лучше это чувство заткнуть куда подальше, судя по тому, как Уруха улыбался ему влажными губами, приказывая повернуться таким хриплым… таким сексуальным шепотом. Аой знал, что Уруха оставит его ни с чем, заставит самого справляться с возбуждением, если он не будет играть по правилам. Сегодня ему нужно быть послушным мальчиком.

Повинуясь тихому приказу, Аой повернулся под внимательным, жадным взглядом любовника. Хотя теперь он не видел Уруху, но по-прежнему чувствовал, как тот буквально сверлит глазами его спину, довольно улыбаясь и, несомненно, рисуя в голове образы предстоящей ночи.

Заботливые, теплые руки исследовали его спину точно так же, как исследовали все остальное тело в поисках то ли каких-то недостатков, то ли повреждений, то ли еще чего-то, чего Аой сейчас не мог даже и представить. Единственная мысль, которая вертелась у него в голове, была о том, насколько же прекрасно ощущать ладони Урухи на своей коже и каково будет, когда Уруха окажется… внутри…

- Ты дрожишь… - хриплый голос Урухи раздался прямо у его уха; теплое дыхание щекотало шею и посылало по телу волны невольной дрожи. С неким чувством, смахивавшим не то на смущение, не то на задетое самолюбие, Аой понял, что его и вправду трясет. Да, он действительно дрожал, хоть это и было почти незаметно. Губы Урухи оставили нежный поцелуй на его плече, но коварная улыбка, сопровождавшая это действо, не ускользнула от Аоя. Он чувствовал ее кожей и сознавал, что Уруха наслаждается тем, как Аой дергается и нервничает, не решаясь озвучить свои опасения.

- Наверное, тебе стоит лечь, - прошептал Уруха. На самом деле это предложение было приказом – как и все, что говорил лид-гитарист.

- Тебе страшно? – спросил он. Его голос был тихим и спокойным, но в глубине его чудилось мурлыканье довольного хищника. Обернувшись, Аой вовсе не удивился, заметив, как дрогнул у Урухи уголок рта, словно тому хотелось усмехнуться… или даже рассмеяться.

- Здесь нечего бояться… - заверил Уруха, но его заверения явно были такими же фальшивыми, как и тихие интонации его голоса. Невыразительная улыбка наконец-то промелькнула на гладком, почти фарфоровой белизны лице. Сейчас он настолько напоминал куклу, что это даже пугало – ведь намерения у этой куклы были самыми что ни на есть недобрыми. Уруха обошел Аоя и провел ладонью по спинке кровати, его улыбка стала шире, превращаясь в ухмылку, которая уже не скрывала его планов.

- Приляжешь? – вопросительно вскинув бровь, Уруха нагнулся и похлопал по кровати рукой. Взгляд Аоя тут же прилип к шикарной заднице, которая показалась из-под халатика, когда Уруха целенаправленно переступил с ноги на ногу. У него было слишком много таких вот мелких преимуществ, его собственного «оружия». Уруха всегда точно знал, как получить то, что ему хочется, без зазрения совести играл на слабостях Аоя, чтобы как можно скорее поставить его на колени перед собой; слишком уж хорошо ему было известно, что любовник готов на все, когда дело доходит до его задницы и *нецензурная брань* взгляда, который он мог изобразить в любой момент.

- Иди сюда, - продолжал настаивать Уруха голосом, ставшим ниже на целую октаву, для пущей убедительности подманивая Аоя пальцем. Беспрекословно повинуясь, Аой сделал шаг вперед и медленно опустился на кровать, не отрывая взгляда от Урухи, небезосновательно опасаясь, что если отвернется, его любовник тут же отмочит какую-нибудь злую шутку или подсунет новый сюрприз в своем духе. Но Уруха все так же стоял нагнувшись, не отрывая руки от постели, и жадно следил за каждым движением Аоя, словно поджидая, когда тот попытается выйти из игры, чтобы тут же наказать его за эту попытку. Через несколько томительно долгих секунд Уруха скользнул на кровать и наклонился над ним, как будто собираясь поцеловать.

Когда яркие губы остановились в сантиметре от его рта, Аой было инстинктивно прикрыл глаза, но вместо поцелуя Уруха только ослепил его приторно-сладкой улыбкой и завел выбившуюся прядку за ухо. В эту долю секунды Аой ясно понял, что всю ночь Уруха будет безжалостно над ним издеваться, отказывая даже в таком невинном удовольствии, как поцелуй.

Нахмурившись, Аой перевел взгляд на эти капризные губы и в миллионный раз подумал о том, чтобы взбунтоваться и просто поцеловать их. Вот только Уруха не замедлил бы сделать так, чтобы он горько пожалел о своем поступке - так что Аой разумно предпочел игривое поддразнивание полномасштабной пытке.

- Аой, ты так шикарно выглядишь… - прошептал Уруха, медленно проведя пальцем по черной пряди, которую только что убрал за ухо. От такого непривычного комплимента Аой снова невольно смутился. В большинстве случаев именно он осыпал Уруху похвалами его внешности, подогревая его тщеславие искренним признанием его красоты. Во время жаркого секса Уруха частенько говорил ему о том, как он страстен, как великолепен, и это было понятно, – но вот это «шикарно выглядишь» означало нечто совсем другое. Роли кардинально поменялись, и теперь Уруха вел себя с ним так, как обычно сам Аой вел себя с Урухой. Тонкие пальцы очертили край ушной раковины Аоя, а затем обхватили сзади его шею – безумно нежным жестом.

- Ты замечал, что становишься даже красивее меня? – тихо рассмеялся Уруха. Его слова отдавали неумеренным эгоцентризмом, но, пожалуй, в его устах они были самым лучшим комплиментом. Аой становился красивее него? С чего бы это вдруг? Аой сомневался, что это хоть сколько-нибудь близко к правде. Он чуть не рассмеялся, и при виде его улыбки Уруха тут же сузил глаза.

- Вы так всем своим пациентам говорите? – Аой решился на подколку, хотя знал, что его, скорее всего, накажут за нее. Но он же просто подыгрывал, не так ли? Ему нравилось дразнить Уруху, как цепного пса, в надежде, что тот укусит. Держась совершенно невозмутимо, Аой успел заметить улыбку в уголках губ Урухи, появившуюся, когда тот вскинул бровь.

Уруха наклонил голову, словно задумавшись над вопросом, а потом кинул быстрый взгляд через плечо. Проследив за этим взглядом, Аой увидел блестящие стальные иглы на металлическом подносе и тут же пожалел о том, что вообще открыл рот. Повернувшись обратно к нему, Уруха ухмыльнулся и грубо дернул Аоя за волосы: тот поморщился, почувствовав, как в уголках глаз невольно выступили слезы. Но резкая боль оказалась странно приятной - а ведь это было только начало запланированных Урухой издевательств. Аой знал, что его любовник способен на гораздо большее.

- Нет, но тебе повезло, - пробормотал Уруха и, усмехнувшись сам себе, выпутал пальцы из волос Аоя. – А теперь ложись.

Уруха потребовал это тем же тихим, хрипловатым голосом, которым он говорил всю сегодняшнюю ночь. Аой решил, что лучше повиноваться, чтобы избежать неоправданного риска, и, медленно отодвинувшись к центру кровати, лег на спину: его движения были скованными и неуверенными.

- А это будет?.. - он осекся, вдруг подумав, что Уруха наверняка будет наказывать его за каждое слово, сказанное без его разрешения. Но любовник только одарил его соблазнительной улыбкой, вставая с кровати.

- ...превосходно, - быстро закончил за него Уруха, и впервые за эту ночь Аой услышал в его низком голосе нечто большее, чем ехидная самоуверенность, – теперь там было и нетерпение, и Аой почувствовал, как резко возросло возбуждение, постепенно концентрируясь в паху.

- Итак, Аой-сан… - начал Уруха. Нетерпение, которое уловил Аой, было снова спрятано глубоко внутри: Уруха вернулся к роли терапевта. Повернувшись спиной к Аою, он начал возиться с инструментами, лежавшими на металлическом подносе. Было слышно, как он взял что-то, скорее всего, шприц: при входе в комнату Аой разглядел целую батарею шприцов. Но Уруха тут же положил его обратно и потянулся за чем-то другим. - Это ваш первый раз?

На долю секунды Аой даже растерялся - конечно же, это был его первый опыт в таких ролевых играх. И только потом до него дошло, что Уруха имел в виду кое-что другое - их «главное блюдо» на сегодня.

- Да… - нерешительно пробормотал Аой, сам удивляясь тому, как робко и тихо прозвучал его голос, как неуверенно. Он не мог отрицать, что его больше беспокоила перспектива оказаться под любовником, чем под иглой, и видел, что Уруха остро чувствует его нервозность… и, скорее всего, та садистская жилка, которой он сегодня дал полную волю, наслаждается этим.

До Аоя снова донесся запах медицинского спирта, на этот раз более резкий, сопровождаемый металлическим лязгом каких-то предметов. Он вытянул шею, пытаясь разглядеть, что же Уруха делает, но тот вдруг повернулся, и Аой почувствовал, как воздух застрял в горле: Уруха держал шприц с длинной, тонкой, острой иглой и заботливо протирал эту иглу тампоном, смоченным в спирте. Невинная улыбка расцвела на его лице, и Аой, следя за его медленными, ленивыми движениями, ощутил, как во рту пересохло.

- Вам не о чем беспокоиться, - ласково-преласково заверил Уруха, улыбаясь еще шире при виде таких явных душевных переживаний. – Можно сказать, я в этом эксперт. А дело мастера боится, так ведь?

Уруха выразительно подмигнул Аою, прежде чем повернуться и положить шприц обратно на поднос. Аой медленно выдохнул, когда игла исчезла из виду, но снова напрягся, когда Уруха задумчиво посмотрел на него.

- Вы так напряжены… почему? Вам нужно расслабиться, - прошептал Уруха, подходя к кровати и плавно забираясь на нее. – Я же говорил вам, что знаю, что делаю. Или вы мне не доверяете? – спросил он таким обиженным тоном, словно его смертельно ранило недоверие Аоя.

- Я… полностью доверяю вам… - шепотом отозвался Аой, когда Уруха навис над ним, не давая ему найти утешения в контакте тел: только краткие, мучительные, слишком мимолетные прикосновения. Он действительно доверял Урухе, несмотря на то, что тот впервые экспериментировал со своим фетишем… впервые же? Могло показаться, что Уруха и раньше таким занимался, судя по тому, как умело он играл свою роль… и обращался со шприцами. Аой понимал, что Уруха, должно быть, долго изучал все аспекты медицинских игр, да и пациент ему достался просто идеальный.

- Тогда расслабьтесь, а то мы не сможем продолжить… процедуру, - на последнем слове Уруха усмехнулся пока одному ему понятной иронии. Аой глубоко, протяжно вздохнул и попытался заставить тело расслабиться. Мысленно заменив кровать океаном, он представил, как «погружается» в матрас, намеренно вгоняя себя в состояние релаксации. Но как только он вспомнил, что ему предстоит, мышцы инстинктивно напряглись. Окинув его взглядом, Уруха нахмурился, и Аой чуть было не принял этот взгляд за выражение сочувствия, но Уруха быстро развеял его иллюзии, рассмеявшись.

- Аой, это всего лишь член, и ты должен был понимать, что рано или поздно он окажется в тебе, - непристойно хихикнул любовник, наконец-то опускаясь ниже. Аой ощутил, как его эрекция трется об обнаженную задницу Урухи, и чуть не застонал от разочарования. На нем все еще оставались боксеры, и нельзя было прижаться кожей к коже, как ему того хотелось, – очередная пытка, любезно предоставленная Урухой.

– А теперь перестань ссыковать и успокойся, - язвительно посоветовал мужчина.

- Доктор Хаус доморощенный... - ехидно буркнул Аой, к этому времени уже окончательно раздраженный отстраненностью Урухи; он плюнул на все, что могла повлечь за собой его реплика. Он никак не ожидал резкой пощечины, такой сильной, что его голова мотнулась в сторону. Уруха никогда еще так не бил его, тем более по лицу.

Вся правая сторона лица болезненно пульсировала, в глазу собралась влага, кожа невыносимо горела. Аой был уверен, что на его щеке замечательно просматривается четкий отпечаток ладони. Немного отойдя от шока, он повернул голову и увидел язвительную усмешку Урухи, в которой не было ни малейшего раскаяния в том, что он только что впервые ударил своего любовника. Черт… да он выглядел так, словно этим поступком хоть ненадолго удовлетворил свою жажду власти, которая единственная и двигала им сейчас. Аою отчаянно захотелось выматериться от всей души и дать ему пощечину в ответ, так сказать, оказать ему такую же любезность; но он сдержался и лишь стиснул зубы, уставившись на уже как-то ненормально восхищенного Уруху.

- Пациенты не имеют права говорить со мной в таком тоне, - сообщил ему Уруха, надменно вздернув подбородок. Аой угрюмо уставился на этот фирменный жест превосходства, который Уруха любил демонстрировать при первой попавшейся возможности, особенно когда контроль над ситуацией находился в его руках.

- А мне кажется, им стоит говорить с тобой так почаще, особенно когда ты строишь из себя такую гордую сучку, - Аой не смог удержаться от издевательской реплики, которая буквально сорвалась с его искривленных губ. Брови Урухи мгновенно взлетели вверх при виде такого упорного желания Аоя ступить на запретную территорию. Как упрямый идиот, он несся к линии огня, по-глупому рассчитывая, что счастливый случай убережет его от пули. На пощечину он уже нарвался, прекрасно зная, что на эту ночь у Урухи куда более грандиозные планы, и делая только хуже самому себе.

- Сегодня я шуток не понимаю, так что я просто не хочу знать, кого это ты тут назвал сучкой, - не менее уничижительно отозвался Уруха. Несмотря на огнем горящий след на лице и раненую гордость, Аой с почти искренним весельем посмотрел на то, как высокомерно Уруха поправил очки на носу – от силы, с которой он бил, те немного перекосились.

- Ну что, доктор, - последнее слово Аой произнес с особо сильным нажимом, еле удержавшись от улыбки. Щека все еще пылала, да и злость на такое грубое обращение никуда не делась… но эта пощечина внезапно оказалась весьма возбуждающей. Он наслаждался этой легкой болью, понимая, что только Уруха может исполнить все его желания, - а значит, придется играть по его правилам. – Каков же мой прогноз?

Аой не сдержал мазохистской улыбочки, отчего Уруха, приподняв брови, окинул его тело критическим взором поверх своих идеально сидящих очков. Завершив этот мучительно долгий осмотр, он, глубоко вздохнув, внезапно качнул бедрами, эффектно пройдясь по эрекции Аоя, по-прежнему стиснутой боксерами. Настала его очередь улыбаться. Уруха оперся о грудь любовника и, снова поерзав, чуть наклонил голову набок, словно размышляя, что же делать с возбужденным Аоем.

Аой зашипел: всплеск удовольствия растекся от паха по всему телу. Его руки привычно скользнули под белый халат и подхватили гладкие ягодицы. Касаться обнаженной кожи было таким облегчением, таким наслаждением после того, как Уруха весь вечер отказывал ему в поцелуях и активных ласках. В этот момент, когда он прижимал Уруху к себе, пытаясь удержать мимолетное ощущение теплого покалывания, для него не существовало никаких правил. Он даже позволил себе прикрыть глаза, потираясь о бедра любовника и все сильнее впиваясь в них пальцами.

Резкая, грубая пощечина обожгла нетронутую половину лица пульсирующей болью, но не ошеломила. Весь шок пришелся на предыдущий раз, так что теперь Аой только вздрогнул, позволив Урухе стряхнуть его ладони со своего зада и крепко обхватить запястья. От всего этого рукоприкладства его лицо теперь пылало алым цветом.

- Разве я разрешал меня трогать? – голос Урухи стал жестче, раздраженнее и сердитее. Аой втянул в себя воздух от острой боли, прострелившей запястья, когда Уруха сжал их еще крепче. Он даже попытался вырваться, вытянуть хотя бы одну руку, не в силах полностью покориться. Он знал, что в любой момент может освободиться, скинуть с себя Уруху, пригвоздить его к кровати и отыметь так, как ему только в голову взбредет. Не раз и не два он с радостью обнаруживал, что его занятия дзюдо не прошли напрасно, – но теперь он сдерживал себя, позволял причинять себе боль, потому что видел, как Уруху заводит такая власть, и… он уже не мог отрицать, как ему нравится подчиняться и покорно принимать наказание. Наверное, в глубине души он был самым настоящим мазохистом. Да кем бы он ни был, он прекрасно понимал, насколько им лучше, когда Уруха полностью наслаждается происходящим. Насколько им обоим лучше…

- Ваш «прогноз»… - почти прорычал Уруха. Сейчас он казался совершенно диким, с такими растрепанными волосами и опасно поблескивающими глазами, в которых светился вызов – осмелится ли Аой продолжить борьбу и пойти против невысказанных правил. – ...будет совершенно ясен, как только я разберусь с одной проблемой.

Дерзко вскинув бровь, Уруха сжал его запястья еще сильнее, если только это было возможно, и Аой снова задохнулся от боли, начиная подумывать о том, чтобы все-таки сбросить с себя Уруху – лишь бы восстановить нормальную циркуляцию крови в руках. В онемевших пальцах уже чувствовалось неприятное покалывание. И все же он лежал, покорный и беззащитный, позволяя Урухе делать с его телом все, что угодно. В тот момент, когда он с особым наслаждением представлял, как применяет на любовнике какой-нибудь заковыристый захват, Уруха наконец-то отпустил его; от притока крови ладони мгновенно начали теплеть.

- С какой еще проблемой? – сквозь стиснутые зубы спросил Аой, сгибая-разгибая пальцы, чтобы избавиться от покалывания. С улыбкой понаблюдав за этим процессом, Уруха перевел взгляд на пах Аоя, которого теперь совершенно не касался, избегая повторения собственной ошибки.

Аой раздраженно скривил рот при мысли о том, что Уруха теперь будет издеваться над ним еще сильнее, чем раньше. Он уже успел представить, как Уруха встает, оставляя его распластанным на кровати, – однако тот внезапно подцепил резинку его боксеров и стащил их вниз, обнажая его эрекцию.

Контраст прохладного воздуха комнаты и горячей от прилившей крови кожи встряхнул тело мгновенной вспышкой удовольствия. Уруха одобрительно хмыкнул, скользнув взглядом по твердому члену, и под этим взглядом бедра Аоя невольно дернулись. К этому моменту он был уже так возбужден, что малейшее касание к определенным… точкам было бы принято с безмерной благодарностью. Словно читая его мысли (вот только каким-то извращенным способом), ногтем среднего пальца Уруха прочертил царапину по всей длине, от головки до основания.

- Черт!.. – вырвалось у Аоя, инстинктивно схватившего Уруху за руки, когда шок от боли, смешанной с удовольствием, заставил его поймать ртом воздух. – Уру… черт…

Он закрыл глаза, так и не отпустив руки Урухи – как для того, чтобы хоть немного прийти в себя, так и для того, чтобы защититься от новых царапин. Уруха высвободился из его хватки, и Аой тут же приготовился к очередной пощечине, но когда через несколько секунд, проведенных в ожидании боли, он несмело приоткрыл глаза, то увидел, что Уруха смотрит на него с нескрываемым вожделением:

- Судя по всему, у вас опасный случай возбуждения, который нуждается в немедленном лечении, - с непробиваемой серьезностью заключил он. – К сожалению, вы вынуждаете меня ограничить вам свободу движений, потому что смирно лежать вы не можете.

Аою такой поворот событий категорически не понравился. Если его свяжут… контроль над ситуацией окажется полностью в руках Урухи, и Аою ничего не останется, кроме как безропотно терпеть все, что будут над ним проделывать.

- Уру… - начал было он, но заткнулся, когда Уруха ожег его взглядом, словно предупреждая, что если Аой будет сопротивляться, то нарвется на нечто гораздо более худшее, чем наручники… или не получит вообще ничего, что, по глубокому убеждению Аоя, равнялось медленной и мучительной смерти и чего он ни за что не хотел бы испытать.

По-прежнему не дотрагиваясь до Аоя и сохраняя молчание, Уруха чуть перенес вес тела, чтобы дотянуться до странных браслетов, за прикреплением которых его застал любовник.

Наручники, представлявшие собой металлические полосы в обрамлении плотной белой ткани, выглядели точь-в-точь как те, которыми приковывают душевнобольных. Пульс Аоя мгновенно зашкалил, когда Уруха, явно насмехаясь, игриво покачал ими перед его лицом, а потом быстро нацепил на одно его запястье это зловещее приспособление.

Аой мог бы поклясться, что Уруха уже занимался чем-то подобным, судя по тому, как быстро тот закрепил сложную даже на вид конструкцию – такая сноровка говорила о большом опыте. Прежде чем Аой успел понять, что произошло, Уруха уже справился с другим его запястьем. С садистской улыбочкой он подтянул боксеры Аоя обратно и, окончательно лишая его возможности наслаждаться слабым жаром чужого тела, встал с кровати, оставляя своего любовника прикованным. Теперь Аой едва мог шевелить руками, не то что дотянуться до Урухи, но и это было еще не все: оказывается, он сам был виноват в этом.

- Не надо на меня так смотреть. Ты сам накликал на себя неприятности, - Уруха взял с подноса один из шприцов. Аой поморщился, выражая болезненное желание и раздражение одновременно.

– Ты вынудил меня так поступить. Изначально я не планировал тебя приковывать, - продолжил Уруха, оттянул поршень шприца и поглядел на Аоя, рассеянно постукивая иглой по запястью.

- Да, и именно поэтому ты потратил столько времени, чтобы приделать эти хреновины к кровати, - не подумав, выпалил Аой. Уруха только лукаво улыбнулся, не собираясь отрицать очевидное. Взгляд Аоя прилип к поблескивающей в свете ламп игле, отчетливо выделявшейся на молочно-белой коже запястья. Уруха взял новый тампон и тщательно протер сталь спиртом.

Аой прекрасно понимал, зачем Уруха дезинфицирует иглу, и уже заранее стиснул зубы, готовясь к боли, которая вскоре должна была последовать. Он и не представлял, что медицинские игры окажутся настолько мучительными и безжалостными, хотя ему стоило бы догадаться, учитывая, что планировал и воплощал планы в жизнь именно Уруха. А когда ему того хотелось, он мог быть практически беспощадным.

- Ну что, начнем курс лечения? – ласково-преласково спросил Уруха, подняв иглу на уровень своей коварной улыбки. Аой мог только смотреть, сжимая кулаки и пытаясь высвободить запястья из браслетов. Уруха подошел к кровати, и Аой понял, что бежать некуда – с кровати он никуда не денется, так что сегодняшней ночью он будет безропотной жертвой и игрушкой своего любовника.

- Не бойся, Аой… тебе понравится. Поверь мне, - ухмыльнулся Уруха, грациозно присаживаясь на край кровати. Свободной рукой он провел от ключиц Аоя к солнечному сплетению и ласково погладил живот – этот жест должен был быть успокаивающим, но только подтолкнул Аоя ближе к истерике, потому что теперь он знал, что именно его ждет.

- Начнем с простого, да? – вскинув тонкую бровь, Уруха расположил иглу прямо над чувствительной кожей у пупка. Буквально чувствуя прикосновение холодного металла, Аой зажмурился в ожидании укола.

К счастью, игла была небольшой и много страданий причинить не могла – но боль всегда оставалась болью. Вот только вместо укола Аой ощутил прохладную влагу и щекотку мягких волос. Открыв глаза, он увидел, как Уруха, наклонившись над ним, облизывает его пупок длинными круговыми движениями языка. Гортанно застонав, Аой попытался потянуться вниз, к голове Урухи, чтобы привычно зарыться пальцами в его волосы, но из-за наручников пришлось остановиться на середине движения, – и от разочарования он застонал еще громче. Не отрываясь от своего занятия, Уруха посмотрел на него, и Аой чуть не кончил от того жадного взгляда, что сверкнул из-под очков.

Закончив вылизывать кожу, Уруха оставил нежный долгий поцелуй на пупке. Аой заерзал, радуясь уже тому, что хотя бы нижней частью тела он мог двигать свободно. Испытывать судьбу, сопротивляясь любовнику, он не собирался - только зашевелился беспокойно и прижался щекой к плечу, наблюдая за тем, как Уруха встает, и надеясь, что умоляющее выражение лица поможет ему… хоть в чем-нибудь. Но Уруха только улыбнулся своей приторно-сладкой улыбочкой и выудил пачку спиртовых салфеток из нагрудного кармана халата.

Аой снова разочарованно застонал, когда Уруха осторожно разорвал маленькую упаковку и тщательно протер ту область, которую только что так чувственно вылизывал. На этот раз он не дал влаге испариться – тут же опустил иглу и без паузы, без какого-либо предупреждения ввел ее под кожу. Зашипев, Аой еле успел подавить рефлекс отодвинуться, потому что краем сознания прекрасно понимал, что все его дергания только загонят иглу еще дальше. От спирта, просочившегося под кожу, прокол неприятно защипало.

- Как ощущения? – тихо спросил Уруха, вводя иглу чуть глубже. Он прекрасно знал, какие при этом должны быть ощущения – уж точно не восторг, как от приятной прогулки по парку! – но Аой, стиснув зубы, все равно ответил, потому что видел, чего Уруха добивается. Ему хотелось получить словесное подтверждение того, что Аою больно.

- Как будто мне клеймо ставят, - кисло отозвался он, втайне наслаждаясь этой легкой болью, смешанной с удовольствием, которое в его теле не могло найти иного выхода. Ощущение было странным… но ему нравилось.

- Вы слишком драматизируете. Не так уж все и плохо, - фыркнув, Уруха помедлил еще несколько мучительных секунд и наконец-то вытащил иглу. Аою очень хотелось бы знать, с чего Уруха взял, что такие уколы «не так уж и плохи». На коже выступили крохотные капли крови, и Аой увидел, как узкая алая струйка стекла вниз по животу.

Он взглянул на Уруху и увидел, что любовник смотрит на него, и выражение его лица можно назвать только сладострастным. Аой втянул живот, когда Уруха, снова наклонившись над ним и чуть не касаясь губами кожи, медленно слизнул выступившую кровь. Невольно вздрогнув, Аой снова попытался дотянуться до Урухи – но запястья прострелило болью, и он вспомнил, что на нем все еще наручники для психов. Но Аой наслаждался этим ощущением – как и тем, что Уруха легонько куснул его живот, перед тем как поцеловать место прокола.

- Уру… - протянул он, хоть и знал, что никакие его слова не убедят Уруху дать ему желанное облегчение, а каждая новая попытка будет приводить лишь к еще большим проблемам. Уруха тут же отодвинулся, садясь, и прохладный воздух комнаты тут же высушил влагу на коже Аоя, отчего та покрылась мурашками.

- Хм? – отозвался Уруха, и по нему было видно, что его совершенно не интересуют просьбы Аоя, он только притворяется, что слушает, и то из некоей извращенной жалости. Он даже не дал Аою договорить: вернулся к металлическому подносу, бросил на него использованный шприц и взял новый. Этот поблескивал еще более зловеще, потому что игла там была гораздо толще, чем на предыдущем. Сняв колпачок, Уруха протер иглу спиртом и оттянул поршень такими же отточенными движениями, что и в прошлый раз.

- Вы же хотите вылечиться, правда? – с фальшивой невинностью в голосе поинтересовался Уруха, присаживаясь на кровать и поднося иглу к животу Аоя чуть ниже предыдущего укола. Она стала ближе к жизненно важной части Аоя, той части, которая настоятельно требовала внимания Урухи, но лишь с одним непременным условием – безо всяких игл. Аой понимал, что стоит подготовиться к гораздо более сильной боли, учитывая чувствительность таких мест и пугающую толщину шприца.

- И как это меня вылечит? Может, вам стоит опуститься чуть пониже и… - начал было Аой, но грубый смех прервал его на полуслове.

- Аой, я делаю именно то, что нужно. Вот уже несколько лет, как я постоянно «опускаюсь чуть ниже», ты не думаешь, что пора бы тебе расплатиться за это? – Уруха протер кожу обжигающе-холодным спиртом и, сосредоточенно прикусив нижнюю губу, без промедления ввел иглу. На этот раз Аой все-таки дернулся, задохнувшись, когда игла вошла еще глубже.

- Ну разве это не справедливо? – спросил Уруха. Аой не смог ответить: зажмурившись, он истово мечтал о том, чтобы шприц поскорее убрали подальше от него. – Ты сейчас так великолепно выглядишь…

Голос Урухи смягчился, когда через несколько мучительно долгих секунд он наконец-то извлек иглу. Капля крови скатилась по бедру и, очертив выступающую косточку, впиталась в темную ткань боксеров. Уруха отложил шприц в сторону, поймал каплю крови на палец и с приглушенным стоном начал его посасывать. От такого зрелища член Аоя дернулся под ужасно мешающей тканью. Заметив, каким полным похоти взглядом смотрел Аой, Уруха подмигнул ему.

- Давай начнем, если ты так этого хочешь, - мурлыкнул Уруха, еще раз лениво лизнув палец. Он по-прежнему не отрывал взгляда от Аоя, и в его глазах плясали веселые чертики. Аой почувствовал, как его сердце забилось быстрее – не в первый и, насколько он понимал, не в последний раз за эту ночь. – Хотя я не уверен, что ты расслабился...

Уруха наклонил голову, словно бы обдумывая сказанное, и, чуть прикрыв глаза, еще раз изучил Аоя. Не расслабился? Еще бы! Его только что дважды проткнули иголками, а он должен расслабиться?! С трудом сглотнув, Аой внутренне сдался, решив, что будет за благо получить от Урухи хотя бы небольшую передышку.

Спустя какое-то время Уруха, видимо, определился в своих размышлениях, залез на кровать чуть пониже, и Аой чуть не вздохнул с облегчением, когда с него наконец-то начали стягивать боксеры. Приподняв бедра, Аой помог Урухе стащить их по ногам и снять окончательно. Невероятно хорошо было оказаться полностью обнаженным. Конечно, страшновато было стать единственным обнаженным в комнате, но в настоящий момент облегчение перекрывало все остальные эмоции. Кроме того, что-то ему подсказывало, что таковым он останется ненадолго, так что он решил сосредоточиться на благодарности от того, что его эрекцию наконец-то ничего не сдавливало и не стесняло.

- Ммм, Аой… - прошептал Уруха, раздвигая ладонями ноги Аоя – тот и сам такое проделывал с Урухой бесчисленное количество раз, собираясь хорошенько оттрахать его. Аою кровь бросилась в лицо, когда в его памяти всплыл образ взмокшего, растрепанного, раскрасневшегося Урухи, который с широко раскинутыми ногами лежал на спине и требовал отыметь его быстро и жестко. А теперь ноги пришлось развести самому Аою, и его взгляд умолял Уруху сделать хоть что-нибудь, пусть даже трахнуть его, несмотря на всю его нервозность и зажатость.

Пока Уруха восхищался им, чувственно поглаживая внутреннюю сторону бедер, взгляд Аоя скользил по стройному телу любовника; впервые за эту ночь он увидел под халатом очертания его эрекции. Может, раньше он ее просто не замечал, а может, она только появилась – после этих садистских уколов, когда они так близко подошли к тому, чего Аой боялся…

Позволяя себе наслаждаться видом этого возбуждения, Аой отчаянно желал, чтобы его руки были свободны, чтобы он мог дотронуться, прикоснуться, погладить. Потянув за наручники, он поймал взгляд Урухи, умоляя его начать действовать… как угодно.

- Чего ты хочешь, Аой? – спросил Уруха, словно у Аоя был выбор, хотя тот прекрасно знал, что никакого права голоса у него нет, когда дело доходит до Урухи с его желаниями. Сегодня все было в руках Урухи, поэтому в ответ Аой только застонал. Его зрачки расширились, когда Уруха, стоя на коленях меж его раскинутых ног, взял пару латексных перчаток с тумбочки, полной сомнительных медицинских приспособлений.

- Тебя… - тихо отозвался Аой. Он хотел прижаться к Урухе, ощутить его внутри себя, и хотел этого немедленно. Хитро посмотрев на него из-под ресниц, Уруха неспешно натянул перчатки и взял тюбик смазки, который прятался за краем подноса. Аой уловил, как Уруха заколебался на мгновение, но все же отложил этот тюбик и снова потянулся к подносу, чтобы взять еще один шприц и спиртовой тампон. Закрыв глаза, Аой откинул голову назад и с трудом сглотнул: во рту пересохло от смеси страха и возбуждения: страха перед болью, которая его ожидала, и возбуждения в ожидании удовольствия, которое ему должны были доставить.

Смех Урухи был низким и глубоким, явно связанным с ответом Аоя. Но тому было плевать на это, плевать на все издевательства, ему хотелось прикосновений, и это стало единственной разумной мыслью в хаосе, творившемся у него в голове. Аой заметил, что игла была тоньше и короче, чем предыдущие, и удивился: ему казалось, что чем дальше, тем больше они должны становиться.

Переложив все в одну руку, Уруха поднялся выше по кровати. Теперь он стоял на четвереньках точно над Аоем, как раньше, их лица были в сантиметре друг от друга, а тела так близки, что чуть приподняв бедра, Аой мог потереться о него – но теперь он сдерживался. Сейчас он не хотел рисковать и раздражать Уруху, чтобы не возвращаться к самому началу сегодняшней ночи.

- Не будешь больше сопротивляться? – шепнул Уруха. Его горячее дыхание коснулось губ Аоя, и нотка сладкого аромата заставила и без того натянутые нервы Аоя вздрогнуть, как задетые провода. Тепло знакомого тела помогало расслабиться, и Аой понял, что кивает, отдавая себя в полную власть любовника.

- Отлично, - пробормотал Уруха, наклоняясь и впервые за сегодня целуя Аоя. Аой томно вздохнул в знак одобрения, когда Уруха легонько коснулся его губ своими, не позволяя, однако, углубить поцелуй. Несмотря ни на что, Аой был благодарен за этот «глоток воды», за краткое интимное прикосновение, он упивался даже такой малостью, как возможность ощутить вкус Урухи. Он полубессознательно схватился за цепи, державшие его наручники, когда Уруха медленно отодвинулся от него; казалось, их губам не хотелось разлучаться. Аой тихо, довольно вздохнул: Уруха поцеловал его сначала прямо под подбородком, а потом, очень возбуждающе, в ямку между ключицами.

- Это часть лечения? – поинтересовался Аой голосом ленивым и каким-то... словно одурманенным тем, что вместо сплошных поддразниваний можно было наконец наслаждаться чем-то реальным. Уруха проигнорировал игривый вопрос, сфокусировав внимание на соске Аоя: он прижался влажными губами к затвердевшему бугорку, а затем резко прикусил, и Аой задохнулся точно так же, как и от укола. Когда любовник взглянул на него поверх тонких очков, член отозвался совершенно определенным образом, и Уруха снова отнюдь не нежно царапнул сосок зубами.

Покончив с укусами, Уруха скользнул языком по набухшему, покрасневшему соску, и Аой почти уверился, что сейчас он перейдет к другому, но внезапно Уруха снова взял его в рот и засосал. Аой знал, что у его любовника настоящий фетиш сосков, он чуть ли не кончал от их ласк, например, от таких вот посасываний. Громко застонав, Аой раскинул ноги шире, ощущая, как чувствительная кожа члена болезненно трется о жесткую накрахмаленную ткань халата.

- Уру… - прошептал он и зажмурился, когда Уруха отозвался новым укусом, еще более сильным – настолько сильным, что Аою показалось - сейчас кровь пойдет.

- Аой, ты даже не знаешь, насколько сексуально ты сейчас выглядишь... – дыхание Урухи коснулось пульсирующего соска, окутывая его теплом, которое в таком состоянии просто обжигало. Аой снова застонал, его член пульсировал даже сильнее, чем измученный сосок. И снова эти комплименты, к которым он совершенно не привык. Лицо опять начало заливать краской – и от возбуждения, и от тщательно скрываемой стыдливости перед такими разговорами.

Уруха медленно лизнул темный кружок, язык сначала обвел его, а потом игриво замелькал над ним. Свободной рукой Уруха провел по груди Аоя и легонько ущипнул второй сосок. Аой зашипел от мучительного удовольствия, которое выматывало нервы, и закрыл глаза, наслаждаясь сочетанием одинаково сильных ощущений. Он почувствовал, как Уруха царапнул ногтем по второму соску. Латексная перчатка притупила боль, и все же томительная пытка стала еще острее.

- Ты идеальная игрушка, - прошептал Уруха. Зажмурившись, Аой вцепился в наручники, чтобы немного прийти в себя. Больше всего он сейчас хотел дотронуться до Урухи, запустить руки ему в волосы, зарыться пальцами в густые пряди – настолько он привык делать это во время секса.

- Ты так меня заводишь, Аой, - хрипло продолжал Уруха между покусываниями и полизываниями, и его слова возбуждали еще больше, подталкивали ближе к краю, где Аою придется балансировать, пока ему не позволят упасть. Аой был так поглощен жаркими словами Урухи, ощущениями, что дарил его теплый, влажный рот, что почти не заметил укола. Хотя, возможно, это произошло потому, что Уруха зацеловал его до онемения… как бы то ни было, открыв глаза, Аой увидел, что игла проходит прямо через сосок. Вместе с осознанием до мозга добрались сигналы от болевых рецепторов, и Аой издал совершенно нехарактерное для себя хныканье.

- Черт, Уру… - выдавил он сквозь сжатые зубы. Его дыхание участилось, когда Уруха не только не вытащил шприц, но еще и похлопал по нему, так что он начал покачиваться, надежно закрепленный под кожей. Уруха с нездоровым любопытством следил за реакцией Аоя. Тот только выругался себе под нос, ладони зачесались просто нестерпимо: ему невыносимо хотелось ухватить Уруху за волосы, затащить его на себя, жестко прикусить губу, отплатить ему за эту боль. Точно такой же… приятной болью.

Уруха лишь вопросительно вскинул бровь, словно его повергало в глубокое недоумение, почему Аой ругается и смотрит на него так, будто хочет убить. Улыбнувшись, Уруха сжалился и наконец-то вытащил иглу – но сделал это медленно, причиняя как можно больше боли.

Внимание Аоя тут же привлекла серебряная штанга, которая до того пряталась в ладони, затянутой в перчатку. Аой не успел заметить, когда Уруха взял ее с подноса. Завороженный действиями своего любовника, он смотрел, как Уруха игриво улыбается ему, а затем вставляет тонкий стержень в проделанное отверстие и закрепляет его. Кожа вокруг украшения чуть натянулась, но худшая боль уже была позади - по крайней мере, Аой так думал. Не разрывая контакта взглядов, Уруха открыл пакетик со спиртовыми салфетками, и Аой тихо выматерился.

Уруха тщательно протер пирсингованный сосок, и Аой, стиснув зубы, так вцепился в свои наручники, что пальцы и запястья болезненно закололо от бесполезных усилий. Через несколько долгих, растянувшихся в вечность секунд, Уруха закончил эту пытку, и Аой облегченно выдохнул; по мере затухания боли кровь наконец-то начала отливать от лица.

- Я уже давно хотел это сделать, - признался Уруха с застенчивой улыбкой, в которой, впрочем, не было и тени виноватости. Пару минут он наслаждался результатом своей работы, оценивающе рассматривая пирсинг, а потом окинул тело Аоя взглядом, который можно было назвать только голодным. Завершив осмотр, Уруха стянул перчатки и кинул их в мусорную корзину у кровати. За ними последовал шприц.

- Хорошую работу я проделал, правда? – довольно спросил Уруха, наклонив голову в ожидании ответа. Посмотрев на свой незапланированный пирсинг, Аой скептически вскинул бровь, словно интересуясь, кто дал право использовать его тело в качестве подушечки для иголок, а потом еще и украшать на собственный вкус.

Он постарался выразить все свое недовольство в испепеляющем взгляде, ибо рта он открывать не собирался, чтобы не давать Урухе повода навесить на него еще какой-нибудь пирсинг в качестве наказания. Хотя, что удивительно, работа действительно была великолепной, штанга сидела точно в нужном месте… Аою даже нравилось, как выглядит его сосок с этим украшением. По качеству он ничуть не уступал пирсингу в его губе, пупке и ушах. Аой не мог отрицать, что раз или два думал о том, чтобы проколоть сосок, но, черт… он точно никогда не думал о том, что делать это будет его собственный свихнувшийся любовник. Из чисто мужской гордости Аой не собирался признавать, что ему понравилось произошедшее, поэтому он сердито нахмурился. В ответ Уруха только рассмеялся.

- Мне нравится, когда ты злишься на меня. Сразу хочется разозлить тебя еще больше, - грудным голосом произнес Уруха и подмигнул, поддразнивая Аоя и раздражая его сильнее.

- Так ты у нас кто, все-таки доктор или хренов пирсер? – язвительно спросил Аой, уже не беспокоясь о том, что из-за этого комментария в его теле может появиться несколько дополнительных дырок. К его удивлению, Уруха пропустил мимо ушей саркастическое замечание, вместо ответа выудив откуда-то из-за плеча Аоя тюбик смазки. Наклонившись за ним, Уруха потерся губами об уголок рта Аоя, а потом сильно прикусил его нижнюю губу. Аой резко втянул в себя воздух от острой боли, когда Уруха предупреждающе куснул его еще раз, а потом отодвинулся, хитро подмигнув. Аой еле успел заметить это из-под челки, упавшей на глаза.

- Разве ты еще не привык к боли? – спросил Уруха, и в тоне вопроса слышалась неприкрытая насмешка. – Я знал, что ты это выдержишь, - облизнувшись, Уруха посмотрел на член Аоя, который уже почти прижался к животу и подрагивал от каждого нового всплеска возбуждения, вызванного взглядом или прикосновением любовника; потом Уруха скользнул взглядом еще ниже, туда, где еще никого не было.

Если говорить откровенно, Аой предпочитал, чтобы именно Уруха был у него первым. Он был даже рад, что именно тот, кому он доверяет и кого по-настоящему любит – пусть даже чуточку сумасшедший и непредсказуемый, – откроет ему те ощущения, которые до того дарил он сам.

Он уже решил, что на сегодня их медицинские игры закончились, когда Уруха встал на четвереньки между его раскинутыми ногами, впервые за эту ночь немного краснея. Лицо Аоя сегодня почти не покидал алый румянец, хотя обычно его было невозможно вогнать в краску, – но ведь все оказалось внове для него. И он упивался видом раскрасневшегося Урухи, несмотря на понимание, что это скорее всего было вызвано возбуждением, а не волнением, как у него самого. Они вступали, если можно так сказать, в опасную зону, и Аой сильно нервничал. Но в то же время он был готов ко всему, что бы его ни ждало: Уруха мог делать с ним все, что угодно, лишь бы в итоге возвел его на вершину блаженства.

Конец второй части.

Продолжение следует...

о_о Хоть убейте, не могу представить такого Аоя, но я так стараюсь! Очередной шедевр, Leshaya, я Вас люблю! Это так горячо, так красиво. Захожу на форум почти каждый день в надежде увидеть Ваши переводы!
Простите за как всегда неинтересный комментарий, но восхищение я не могу не выразить))

Ну, вот я наконец-то добралась до второй части вашего перевода.
У меня нет слов, в хорошем смысле слова. Слава вам,Leshaya, за терпение и труд, так же за хороший слог.
Жду продолжение

Bokuttawa пишет:о_о Хоть убейте, не могу представить такого Аоя, но я так стараюсь! Очередной шедевр, Leshaya, я Вас люблю! Это так горячо, так красиво. Захожу на форум почти каждый день в надежде увидеть Ваши переводы!
Простите за как всегда неинтересный комментарий, но восхищение я не могу не выразить))

меня тоже убейте ну куда вообще такое представить!!!!!! о господи уРУ НАД НИМ ПРОСТО ИЗДЕВАЕТСЯ!!!!!! Но он просто оригинален, я даже не могу представить Аоя с пирсингом в соске о май гад, я сейчас от такого безумия повешусь!!!!! но зато как написано!!!!! все больше нет слов!!!!! одни эмоции жду продолжения!!!

Чеееерт *кровь носом* Я как ярый бдсмщик просто счастлива читать такой фанфик))) Гениальная идея, шикарный перевод. Аригато автору и переводчику!!!
Жду окончания T^T

Я под впечатлением! xDDDD
Классно получилось)

- И я знаю, что ты сможешь выдержать меня, - прошептал Уруха. При этих словах вспышка возбуждения пробежала по спине Аоя, заставив его выгнуться и попытаться свести ноги, – он бессчетное количество раз видел, как с Урухой происходило то же самое, когда тот был заведен до такого предела, что не мог уже больше ждать, когда же его наконец трахнут. Уруха погладил внутреннюю поверхность его бедер, не дотрагиваясь до плоти, жаждавшей прикосновений, и посылая легкую дрожь по телу, и Аой закрыл глаза, позволяя делать с собой все, что заблагорассудится.

Он только немного дернулся, когда палец осторожно провел по чувствительной коже вокруг входа, не нажимая, обводя поверх, нежно поглаживая, чтобы дать привыкнуть к ощущению. Что ж, ему действительно придется привыкнуть к ощущению того, как прикасаются к его заднице… а также того, как в нее что-то суют.

Зажмурившись еще крепче, Аой почувствовал, как инстинктивно сжимается в ответ на эти ласки. Он знал, что расслабиться необходимо, чтобы перейти к большему, но просто не мог заставить себя впустить любовника. Уруха поглаживал его одним пальцем, потом на мгновение отнял его. Аой тихо выдохнул, но палец вернулся – на этот раз уже влажный.

- Разведи ноги пошире, - негромко приказал Уруха, и Аой повиновался, открываясь настолько, насколько это было возможно, и даже немного приподнял бедра, вспомнив, с какой легкостью входил сам, когда Уруха лежал перед ним в таком положении. Он застонал, не размыкая губ, когда Уруха поцеловал основание его члена, не прекращая круговых движений пальцем – все еще поверхностных.

Однако, чтобы видеть, что делает Уруха, пришлось открыть глаза, преодолев смущение. Он никогда не мог отвести взгляда от своего любовника, делающего ему минет, потому что это было настоящее искусство, – из-за таких совершенных навыков он сам всегда тушевался, когда дело доходило до обратной услуги. Может, Уруха был так хорош потому, что это было его любимейшим занятием на свете? Доводить Аоя до безумия одними оральными ласками ему нравилось даже больше, чем заниматься сексом. Аой мог сказать то же самое про себя в отношении римминга. У каждого из них были свои собственные излюбленные техники ласк для эрогенных зон друг друга.

У Аоя слегка задрожали ноги, когда Уруха с нажимом провел от входа до яичек, которые как раз медленно посасывал – именно так, как нравилось его любовнику. Палец кружил, толкался и наконец… скользнул внутрь, когда Уруха добавил еще смазки, облегчая проникновение. У Аоя воздух застрял в горле, но он с усилием сосредоточился на том, как Уруха отсасывает ему: насаживается ртом, а потом быстрыми отрывистыми движениями облизывает по всей длине.

Уруха вытащил палец и сразу же снова вставил, и Аой поморщился, пытаясь понять, нравится ему новое ощущение… или нет. Если уж быть до конца честным, то пока он не мог сказать ничего определенного: слишком все было странно и внове. Но когда он уже было подумал, что совсем привык, Уруха резко отодвинулся, заставив его застонать от разочарования.

- Ты что делаешь? – спросил Аой голосом грубым и возбужденно-хриплым. Соблазнительно плавными движениями Уруха начал расстегивать свой халат, и Аой невольно проследил за каждой пуговкой, выскользнувшей из петельки.

- Снабжаю и тебя работой, - кратко ответил Уруха, на этот раз без малейшего намека на дразнящие улыбки и коварные ухмылки, так щедро расточаемые им этой ночью. Сейчас он выглядел слишком распаленным, чтобы тратить время на какие-то там игры.

- Работой? – вскинув бровь, переспросил Аой, и Уруха с сарказмом скопировал выражение его лица, расстегивая последнюю пуговку, но не торопясь снимать халат – только распахивая его и открывая стройное тело, которое, строго говоря, грех было прятать под одеждой.

- Ты правильно расслышал, Аой, - негромко пробормотал Уруха. – Работой, - и он снова навис над Аоем, а потом начал поворачиваться в ту позицию, которую они знали так же хорошо, как собственные гитары. Определенно, у них это была одна из самых привычных поз… а может, даже и самая любимая. Аой застонал, когда Уруха поддернул халат до талии и, поставив колени по обе стороны от головы Аоя, опустился ниже, одновременно наклоняясь к его паху.

- Можно мне хотя бы руки освободить? - тихим, жалобным голосом попросил Аой - и сразу понял ответ, когда Уруха посмотрел на него из-под руки с такой насмешкой, словно это был самый глупый вопрос на свете. В конце концов, пока власть остается в руках Урухи, пощады ждать не приходится. Аой снова бессмысленно дернул запястьями в наручниках.

Ему нужны были свободные руки, чтобы, сжав бедра Урухи, удерживать его на месте, пока Аой не доставит ему полное удовольствие. Он хотел, сжимая гладкую задницу, вылизывать Уруху до тех пор, пока тот не застонет и не вцепится в простыни, как делал уже много раз. Но если бы Аой добился своего, то немедленно вернул бы себе контроль над ситуацией, а это значило, что ему еще долго оставаться прикованным.

Едва эти мысли о несправедливости судьбы пронеслись в голове Аоя, как Уруха снова начал облизывать его член, принимая глубоко в горло и лаская с поистине мастерской сноровкой. Один долгий вздох Аой позволил себе наслаждаться бархатистой влагой этого умелого рта, нежными прикосновениями губ, целующих головку, и поглаживаниями пальцев. Немного придя в себя, он приподнял голову, забирая в рот чужой член. Уруха тут же заерзал, перемещаясь так, чтобы войти как можно глубже. Ощущения Аоя обострились, когда Уруха застонал. Глубокие вибрации прошлись по коже члена, в ровном ритме скользившем то внутрь, то наружу – теперь совсем без помощи Аоя. Он знал, что лучше сейчас не раздражать Уруху ни одним движением, поэтому просто лежал, позволяя делать с собой все, что угодно, и сосредотачиваясь на члене любовника в своем рту.

- Ммм, Аой… - прошептал Уруха, прижимаясь губами к его члену и одновременно двигая бедрами, входя еще глубже. Расслабив мышцы горла, Аой подавил рвотный рефлекс, позволяя толкаться в себя так, как хотелось Урухе. – Аой…

Уруха откинул голову назад, чуть не до крови впившись ногтями в бедра Аоя, а потом снова медленно обвел языком головку, принимая его член в рот.

В запястьях надолго поселилась жгучая боль – так сильно Аой дергал за цепи, лаская Уруху, желая довести его до оргазма; он полностью сосредоточился на его удовольствии, забыв даже о своем. Эта «работа», как изящно выразился Уруха, действительно отвлекла его. Лишь каким-то краешком сознания он отметил, что Уруха снова скользнул пальцем в его задницу, чуть сгибая его там; Аоя полностью поглотили ощущения от члена Урухи в своем рту и своего – в его рту. Издавая обрывистые стоны и вздохи, Уруха начал сосать и облизывать его быстрее, параллельно ускоряя и углубляя рывки бедер. Аой с трудом, чуть не задыхаясь, подавлял рвотный рефлекс, но ему нравилась эта грубость… нравилась своя полная беспомощность…

- Вот и умница, - удовлетворенно выдохнул Уруха на грани стона. Аой не сразу осознал, к чему это вообще относится и чему так радуется его любовник. Только когда Уруха отодвинулся от него, позволяя нормально дышать, Аой заметил непривычное чувство заполненности и растянутости.

Вдохнув полной грудью, Аой инстинктивно свел ноги, его мышцы сократились, пытаясь вытолкнуть пальцы Урухи, которые тот успел засунуть за время их обоюдной «работы». Судя по жгучей болезненности, пальцев было по крайней мере три, и он непроизвольно дернулся, стараясь отползти назад. Уруха потерся подрагивающим членом о его губы – он был уже совсем близко к оргазму, это было видно по его движениям, по его стонам. Вытащив пальцы, Уруха избавил его от неприятного жжения, и перевернулся, становясь коленями по обе стороны от его груди. Аой, не отрываясь, смотрел на его раскрасневшееся, безумное лицо. Глаза его любовника были прикрыты, пряча за ресницами непреклонную жесткость, а губы разомкнуты, позволяя слышать учащенное дыхание.

- Я трахну тебя, Аой, - бескомпромиссно заключил Уруха. В этот момент Аой понял, что его точно отымеют, независимо от того, будет он готов к этому или нет, и чем больше боли он испытает, тем больше удовольствия доставит Урухе. Но вместо того чтобы разложить Аоя на кровати и трахнуть его так, как в свое время трахали его самого, Уруха, сжав свой член в одной руке, другой рукой захватил полную горсть черных волос.

- Тебе когда-нибудь говорили, что твой рот просто создан для минета? – многообещающе пробормотал Уруха, и уголок его губ дернулся в садистской улыбочке, а хватка на волосах Аоя усилилась. У того невольно слезы потекли, когда Уруха вздернул его голову так, чтобы головка члена касалась его губ, тем временем быстрыми движениями лаская себя. Боль была почти невыносимой, но взгляд Аоя не отрывался от искаженного наслаждением, блестящего от пота лица. Сегодня он был подстилкой Урухи, экспериментом, и чтобы он там ни говорил, ему это нравилось; он даже начал задумываться над тем, чтобы чаще затевать такие игры.

Уруха почти прижался ухом к плечу, продолжая двигать рукой с энтузиазмом олимпийского чемпиона, быстро, жестко и с вполне определенной целью. Аой не мог припомнить момента, когда бы он больше наслаждался минетом, чем сейчас, потому что сейчас он был абсолютно ни над чем не властен, позволял Урухе делать все, что тому вздумается, и не мог даже отстраниться по собственному желанию.

- Черт, Аой, ты готов? – выдохнул Уруха, откидывая голову назад, и его тело отозвалось на приближение оргазма легкой дрожью; Аой прекрасно видел, что в этой ситуации от его готовности уже ничего не зависело.

Крепко зажмурившись, Уруха прикусил нижнюю губу и застонал, кончив уже через пару минут таких ожесточенных ласк, словно сама его жизнь зависела от этого. Инстинктивно приоткрыв рот, Аой поймал капли пряной жидкости, а потом еще и облизал головку члена со старанием, удивившим его самого. Ему всегда нравилось глотать за Урухой, он был уверен, что не пробовал ничего лучше своего любовника. Хватка Урухи на его волосах усилилась, когда он снова всосал головку, слизывая оставшиеся следы с пылающей кожи. Накал немного схлынул, и Уруха отпустил его, позволив изнеможенно упасть обратно на подушку.

Еще немного Уруха постоял над ним так, зажмурившись, пока его дыхание не пришло в норму. Когда он наконец-то посмотрел на Аоя, в его потемневших глазах было еще больше страсти, чем раньше, если только это было возможно. Он отодвинулся, чтобы бедра оказались на одном уровне с бедрами Аоя, и, поставив ладони по обе стороны от его головы, склонился к его лицу. Влажные волосы щекотнули щеку Аоя, воспламеняя и без того напряженные нервы.

Почти нежно поцеловав его сомкнутыми губами, Уруха расплылся в ленивой улыбке, прежде чем вылизать его щеку и медленно перейти к подбородку, убирая последние улики. Вздрогнув, Аой так сжал кулаки, что ногти впились в кожу, пока его любовник стирал с него самого себя. Это было невыносимо эротично, и его член не замедлил отозваться на такие ощущения. А легкие укусы в подбородок и шею погрузили его еще глубже в некое подвешенное состояние, где он не мог толком сознавать игру Урухи.

- Хороший мальчик, - игриво прошептал ему на ухо Уруха, чуть коснувшись губами кожи, и несильно прикусил нежную мочку. Аой смутно понял, что Уруха, наверное, поблагодарил его за отличную «работу», и тихо согласно застонал. Если бы он не знал свое место, это обращение - «хороший мальчик» - тут же указало бы на него… и спустило бы с небес на землю. Но на сегодня он стал всего лишь игрушкой, которая должна была с радостью выполнять все, что прикажет Уруха.

Из этого безмятежного блаженства, в которое погрузилось его тело, одобрительно внимавшее ласкам Урухи, его вывело ощущение странного тепла, разлившегося по рукам. Медленно моргнув, он перевел взгляд на свои наручники и увидел, что те уже расстегнуты, и Уруха осторожно высвобождает одну его руку, которая за это время затекла так, что не могла двигаться и тут же упала на кровать.

Аою показалось, что его рука существует где-то отдельно от тела, когда он, медленно приподняв ее, попытался пошевелить покрасневшими от притока крови пальцами, пока Уруха освобождал другое запястье. Ему еле хватило сил удивиться, почему его расковали. Уруха уже устал от своей игры? Подняв вторую руку на уровень лица, Аой согнул-разогнул пальцы, буквально заставляя себя двигаться. Закончив осмотр и убедившись, что все мышцы работают, он вопросительно посмотрел на Уруху.

Уруха улыбнулся ему, а потом отодвинулся в сторону. Аой тут же затосковал по влажному жару его тела, которым наслаждался все прошедшие полчаса, но Уруха взглядом пригвоздил его к месту, и он подавил сожаление, зная, как надо себя вести, чтобы получить еще больше этого жаркого, страстного внимания.

- Перевернись на четвереньки, - потребовал Уруха тихим, хрипловатым голосом. Ему, видимо, ужасно хотелось, чтобы Аой воспротивился и тем самым дал повод одарить его новой порцией боли. Аой привстал и обнаружил, что немного дрожит – от напряжения… неуверенности… боли… Он поморщился при мысли о том, какая слабость его настигла всего лишь от долгого лежания на одном месте, попыток высвободиться из наручников и бессмысленной борьбы с Урухой. Когда Аой замешкался, Уруха схватил его за руку и потянул к себе.

Он не знал, из сострадания или из-за горячечного нетерпения Уруха помог ему повернуться и встать на четвереньки – сам Аой в своем состоянии не смог бы это проделать с такой легкостью. Он с трудом удерживал вес тела на напряженных руках, так что был просто вынужден опуститься на локти, отчего его спина прогнулась, открывая Урухе прекрасный вид на его бедра. Уруха, по-видимому, был не против такой позы, потому что за этим не последовало ни жесткой команды, ни резкого удара, хотя Аой смутно догадывался, что, несмотря на боль, грубый шлепок по заднице принес бы не меньше возбуждения, чем пощечина, а может, даже и больше…

Он усмехнулся этим мыслям, лениво клубившимся в сознании, пока он лежал, прижавшись щекой к подушке, и ждал дальнейших действий Урухи. Он задался вопросом, возникали ли у Урухи эти садистские идеи, когда тот сам стоял в такой уязвимой позе, когда их роли были противоположными, и чуть не рассмеялся, потому что, даже не озвучивая вопрос, он знал ответ. У Урухи в запасе были еще тысячи кинков, миллионы садо-мазо мыслей, новых и возбуждающих, которые намного превосходили те, что сейчас вертелись в голове Аоя. Ведь именно Уруха был идейным вдохновителем их забав, именно он всегда планировал и воплощал в жизнь свои фетиши.

- Шикарно... - услышал Аой восхищенный выдох. Взгляд Урухи буквально обжигал его спину и бедра, заставляя кожу гореть. Он вздрогнул, почувствовав чуть ниже поясницы теплое дыхание, а затем прикосновение влажных мягких губ. Ему пришлось вцепиться в простыни, когда ладони Урухи развели его ягодицы, бесстыдно открывая его так, как он не был открыт даже лежа на спине с широко разведенными ногами. Теперь Урухе все было видно гораздо лучше… и лицо Аоя залилось краской. Он не привык быть таким беспомощным и беззащитным, и потому выругался себе под нос, недовольный тем, что его тело настолько вышло из-под контроля, что на каждое прикосновение отзывалось румянцем щек и чуть ли не ожогом на коже.

- Знаешь, Аой... - начал Уруха оценивающе-игривым тоном, и Аой, зажмурившись, зарылся лицом в подушки, неспособный в этот момент ни на что большее. – А у тебя ведь не только лицо симпатичное.

Уруха совершенно непристойным образом хихикнул, впиваясь пальцами в нежную кожу и ни на секунду не ослабляя хватки. Втянув в себя воздух, Аой дернулся, на мгновение забыв, что всю ночь его наказывали за неподчинение и любое движение, сделанное без разрешения. Его не удивило, что Уруха тут же укусил его за ягодицу, да потом еще и засос на том же месте поставил. Аой застонал, наслаждаясь слабой болью, волнами расходящейся от этой метки.

- Стони громче, Аой, - потребовал Уруха, проведя губами от своего засоса до чувствительного отверстия, в которое так долго стремился попасть и которое пока было лишь немного растянуто его пальцами. Ахнув от неожиданности, Аой сжал простыни еще сильнее, когда Уруха лизнул его, а затем поиграл самым кончиком языка, то толкаясь внутрь, то быстро отдергиваясь.

Бессознательно повинуясь Урухе, Аой застонал в матрас – звук хоть и вышел приглушенным, но ему показался нестерпимо громким. Ощущение теплого влажного языка, кружащего по коже, было совершенно… неописуемым. У него поджались пальцы ног, и он поймал себя на желании того, чтобы Уруха вошел в него языком, задев те чувствительные нервные окончания, которые посылали сладкие мурашки по его спине.

Ощущения были совсем другими, нежели с пальцами, не такими навязчивыми, и все же Аою было мало этого, ему хотелось, чтобы Уруха задел ту точку, которую сам Аой первым делом искал в теле Урухи. Он осознал, что стонет и толкается навстречу языку, безмолвно умоляя засунуть его еще глубже. Когда Уруха тихо рассмеялся при виде такого внезапного пыла, чувствительная кожа отозвалась вибрацией.

- Скажи мне, чего ты хочешь, Аой, - мурлыкнул Уруха. Ощущения от его языка, медленно обводящего по кругу вход, но не проникающего внутрь, были настоящей сладкой пыткой. Аой приподнял лицо от простыней, в которые вжимался чуть ли не до удушья, и обернулся через плечо. Удовольствие волной поднялось от паха, когда он увидел, как его любовник, закрыв глаза от усердия, терзает его.

Уруха все еще медленно облизывал его, иногда дразняще посасывая кожу, и до Аоя с неким запозданием дошло, что углубляTься тот не собирается, пока его об этом не попросят, пока его не начнут умолять об этом. Прерывисто дыша, Аой прикусил нижнюю губу, заткнул рот гордости и мужскому эго – так же, как многочисленными ночами это приходилось делать Урухе, чтобы добиться желаемого, - и расставил ноги пошире. Подняв глаза поверх плавного изгиба бедра, Уруха перехватил его жаждущий взгляд. Вскинув бровь, он провел языком по его промежности, вдоль входа, закончив коротким поцелуем в поясницу.

- У тебя самая сексуальная задница на свете, Аой. Может, стоит сделать тебе пирсинг и здесь? - казалось, Уруха говорил сам с собой, полностью игнорируя умоляющий взгляд Аоя и водя пальцами по его пояснице, – прикосновение было щекотным, но к счастью, из них двоих только Уруха боялся щекотки. Тело Аоя никогда не было настолько восприимчивым и чувствительным – за исключением сегодняшней ночи, после этих бесчисленных пыток. Не отводя взгляда от лица Аоя, Уруха провел по его спине кончиками пальцев – скорее всего, надеясь увидеть реакцию на идею о пирсинге – но Аой уже плевать хотел, проткнут ли его еще парой десятков игл, ему нужно было почувствовать лишь язык… ну хоть что-нибудь, если уж на то пошло, внутри себя.

- Вылижи меня, - тихо и невнятно выдавил из себя Аой. Уруха наклонил голову и перестал поглаживать его по спине, вместо этого властно сжав его бедра.

- Что ты там сказал? Я не расслышал, - с улыбочкой поинтересовался Уруха: все он прекрасно расслышал, просто хотел, чтобы Аой сказал это громче. Вздохнув, Аой закрыл глаза и прижался подбородком к плечу.

- Вылижи меня, Уру, - чуть громче выдохнул Аой, прервавшись на стон, когда Уруха начал снова водить пальцем по его входу, легонько поглаживая. – Засунь в меня язык… пожалуйста.

Но Уруха лишь продолжал его гладить, изредка вводя внутрь самый кончик пальца.

- Трахни меня.

Аой захлебнулся воздухом, когда Уруха внезапно втолкнул в него весь палец. Видимо, именно этой просьбы он и ждал, потому что Аой почти сразу же почувствовал, как умелый язык начал кружить вокруг этого самого пальца – и куда более энергично, чем раньше. Он открыл глаза, желая видеть своего любовника, и заметил в карих глазах заново разгоревшееся страстное предвкушение, когда Уруха вытащил палец и тут же заменил его языком. Аой прогнулся в спине, поймав себя на том, что подается навстречу; его тело двигалось словно само по себе, совершенно не контролируемое разумом. Язык скользил то внутрь, то наружу быстрыми, отточенными движениями, заставляя Аоя стонать и дрожать, напрягая все мышцы.

Простыни чуть не рвались под пальцами Аоя; он пытался приглушить стоны, но те все равно звучали слишком громко, слишком отчаянно. Не прекращая лизать, Уруха снова начал вводить в него пальцы, скользкие от слюны. Уже и в помине не было прежней неловкости, да и то жгучее, распирающее ощущение исчезло. Аой откровенно наслаждался ощущением заполненности, продолжая толкаться навстречу пальцам, пока Уруха растягивал его пошире, чтобы дать языку войти как можно глубже.

Уруха был подозрительно хорош в этом: определенно, он занимался таким и прежде, до встречи с Аоем, судя по тому, с какой легкостью он добивался от любовника стонов и тихих ругательств. Аой не хотел думать о том, как Уруха проделывал это с кем-то другим, поэтому сжал ткань в кулаках еще крепче и застонал громче, заглушая свои мысли и непристойные комментарии сзади. Перестал стонать он только тогда, когда почувствовал, как что-то холодное и влажное прижимается к тому месту, где еще секунду назад были только пальцы и язык Урухи. Будучи на грани оргазма, он отчаянно стремился достичь вершины прежде, чем Уруха решит, что с него хватит. Следовало догадаться, что Уруха не позволит ему кончить, пока всласть не наиздевается, и пока Аою не станет все равно, что с ним делают.

Аой оглянулся через плечо и увидел, что в руках Уруха держит какой-то предмет цилиндрической формы, привлекший взгляд тем же холодным блеском, что и металлический поднос. Это напомнило ему о тех вибраторах, которые Уруха приносил в черных фирменных пакетиках из секс-шопа, чтобы Аой потом применил их на нем… Аой был уверен, что Уруха пользуется ими каждый раз, когда его нет рядом. Только вот этот предмет с рельефной поверхностью, отливающей сталью, выглядел куда более угрожающе, и спасибо еще, что он был не слишком толстым… однако казался намного, намного длиннее члена. Уруха прижал наконечник к входу в тело Аоя, пристраивая поудобнее, и тщательно смазал все приспособление любрикантом.

Аой тихо, удивленно выдохнул, когда ребристый металл начал медленно проходить сквозь кольца мышц. Если сравнивать с началом ночи, сейчас он чувствовал себя гораздо свободнее и расслабленнее, что, несомненно, помогало делу, но легкий дискомфорт все еще оставался, так что ему хотелось раскрыться еще больше. Лицо Урухи отражало полную сосредоточенность на том, чтобы как можно более осторожно пропихнуть приспособление внутрь; затем он снова вынул его и покрыл еще большим количеством любриканта. Аою понравилось, как Уруха при этом прикусил уголок рта, так напряженно следя за своими действиями, словно это было важнейшей задачей в мире.

Внезапно Аой почувствовал благодарность за то, что Уруха действовал так аккуратно. Всю ночь он причинял любовнику боль, но его заботы хватило на то, чтобы не наносить серьезного вреда, да и подготовил он Аоя хорошо, с учетом того, что это все-таки был первый раз. Аой подумал, что сможет вынести и более грубое обращение благодаря тому, что Уруха дал ему привыкнуть к происходящему.

Уруха вытянул рельефный предмет из Аоя, затем снова толкнул внутрь и начал скользить туда-сюда: внутрь, наружу и снова внутрь, не быстро и не резко, но достаточно сильно, чтобы Аой ощутил всплеск возбуждения и захотел более сильных ощущений, чем те, что доставлял ему язык Урухи. Он осознал, что движется навстречу этому предмету, почти незаметно подмахивая бедрами. Уруха, скорее всего, заметил, что никакой боли он не причиняет, наоборот, Аою хочется большего, потому что он начал толкаться глубже, проворачивать предмет внутри, прежде чем вытянуть и вставить, наращивая темп.

- Тебе нравится? – Аой еле расслышал вопрос Урухи сквозь дымку возбуждения и жар, проносящийся по телу. Он только и смог, что кивнуть и застонать, когда Уруха попал именно по той точке, которая заставляла его задыхаться и видеть белые вспышки по краям зрения. Он прекрасно знал, что это означает приближение оргазма, так что если Уруха хотел подольше его помучить, ему стоило поскорее остановиться, потому что ощущения росли лавинообразно. Аой предпочел бы почувствовать внутри себя член Урухи. Холодного, грубого металла, который только сейчас начал согреваться теплом его тела, и энергичных толчков было уже мало.

Он хотел чувствовать внутри себя, на месте этого железа, жар Урухи… и еще хотел, чтобы Уруха кончил в него. Он еще никогда ничего подобного не испытывал, но понял, что жаждет этого. Он громко застонал, дыхание застряло в горле, когда Уруха снова попал по той самой точке: теперь такое происходило с каждым сильным толчком. Аой осмелился скользнуть рукой по изгибу своего бедра назад и дотронуться до предмета, которым Уруха двигал с неизменной, страстной сосредоточенностью. Он лишь хотел предупредить, что уже близок к финалу и что ему хочется почувствовать нечто другое, нежели эту металлическую имитацию члена. Сегодня они следовали желаниям Урухи, но ведь он сказал, что трахнет любовника, так что Аой имел право требовать исполнения обещанного.

- Хочу, чтобы ты трахнул меня, Уру, - протяжно простонал он, и когда они с Урухой встретились взглядами, тот постепенно замедлил движения рукой. От того усердия, с каким он дразнил и ублажал Аоя, на лице Урухи выступил пот, волосы прилипли к щекам и шее, влажные губы алели от постоянных покусываний, от которых он просто не мог удержаться, когда был сосредоточен на чем-то важном. От одного лишь взгляда на Уруху волна жара пронеслась по телу Аоя, он вздрогнул, когда Уруха наконец-то остановил движения предмета и аккуратно вытащил его. Они всегда понимали друг друга без лишних слов. Уруха положил игрушку на стол, к другим орудиям пытки, и задумался при виде тех нескольких инструментов, которые еще не успел опробовать.

Рядом с использованными шприцами лежала парочка опасно поблескивающих штуковин, и Уруха вдруг подхватил одну из них; в его глазах снова появился хитрый блеск. Аой дрожал, вынужденный сдерживать свое желание и раз за разом останавливаться за мгновения до оргазма, но тоже внимательно изучил металлический зажим. Тот был небольшим, но своим видом обещал много боли, так что Аой задержал дыхание, как делал всю эту ночь, предвкушая, как Уруха начнет мучить его.

Уруха навис над его спиной, поцеловал в плечо, затем, так же целомудренно – в висок, и тут непирсингованный сосок болезненно сдавило. Посмотрев вниз, Аой увидел, что там красуется металлический зажим, и Уруха поигрывает с ним, добавляя еще больше острых ощущений.

Ахнув, Аой рефлекторно подался назад, вжимаясь в чужое тело, наполовину пытаясь избавиться от зажима, наполовину надеясь, что Уруха наконец-то возьмет его и отвлечет от этой боли. Член Урухи скользнул по его бедрам, когда Аой всхлипнул, зарываясь пылающим лицом в простыни. Уруха потянул за зажим, вырывая из любовника резкий крик, и одновременно с этим нажал головкой на вход.

На этот раз, когда Уруха двинулся вперед, тело Аоя не напряглось, и он застонал от ощущения твердой, теплой плоти внутри себя. Если именно это его любовник испытывал каждый раз, когда они трахались, то Аой был просто дураком, что так долго не позволял делать с собой ничего подобного. Он скорее почувствовал, чем услышал сдавленный стон, когда Уруха прижался губами к его плечу и вошел в любовника полностью.

Уруха на мгновение замер, словно наслаждаясь долгожданными ощущениями, и Аой сжал мышцы, желая почувствовать его как можно глубже. У него перехватило дыхание, когда Уруха наконец-то начал двигаться, сперва медленно и осторожно. Его член был толще, чем металлическая игрушка, он снова растягивал Аоя, но теперь тот куда больше наслаждался этим ощущением заполненности.

- Уру… сильнее, - простонал он, не понимая, что именно говорит, пока не услышал свой голос, задыхающийся, но требовательный. Ему хотелось еще сильнее, быстрее, грубее. Толкаясь навстречу ускорившимся движениям Урухи, Аой приподнялся на руках, игнорируя дрожь в них, и Уруха, впившись ногтями в кожу, подхватил его под бедра, чтобы начать насаживать на себя.

Уруха тяжело дышал, стонал так же громко, как и сам Аой, а может, даже и громче, буквально вбивая его в кровать. Он намеренно прочертил длинные царапины на бедрах любовника, а затем боль резанула ягодицы Аоя - острые ноготки Урухи буквально распороли кожу, оставляя такие же отметины, и несколько капель крови скатилось вниз.

Тело Аоя раскачивалось в такт участившимся, грубым толчкам, и он понимал, что Урухе уже недолго осталось до второго оргазма за эту ночь. Может, на этот раз и Аою будет позволено кончить, если Уруха того захочет.

Уруха отвел длинные мокрые от пота пряди с шеи Аоя, чтобы прикусить кожу на ней, оставляя метку-напоминание о сегодняшней ночи, когда он полностью подчинил себе любовника. В эту секунду Аой почувствовал острую благодарность за то, что Уруха уговорил его на свою авантюру, потому что этот секс был равен по ощущениям тому разу, когда он впервые трахнул Уруху… ощущения сводили с ума, их нельзя было выразить никакими словами. Дикая, необузданная страсть и наслаждение - это было почти невыносимо.

- Аой, как же ты сейчас прекрасен, - выдохнул Уруха ему в плечо, прикусывая и расцеловывая кожу на нем, продолжая собственнически оставлять на его теле отметины. Аой крепко зажмурился, еле дыша от опаляющего жара их тел, и тут Уруха внезапно вышел из него. Аой жалобно заскулил - такого звука он сам от себя еще ни разу не слышал, - но тут Уруха грубо перевернул его на спину и, вздернув его руки над головой, прижал к кровати.

Аой взглянул в шальные глаза Урухи и подумал, что тот никогда еще не выглядел восхитительнее и неукротимее, чем сейчас: белый халат еле держался на одном плече, кожа в свете лампы поблескивала от пота… Он задохнулся, когда Уруха снова вошел в него одним мощным толчком и начал двигаться даже резче, чем раньше; его ладони сжимали запястья Аоя сильнее металлических оков. Аой не мог припомнить, был ли он когда-нибудь так груб с Урухой, трахал ли его когда-нибудь так же сильно и безжалостно, - и все же наслаждался каждой минутой этой безудержной страсти.

Уруха отпустил его запястья и, подхватив Аоя под бедро, задрал одну его ногу вверх, входя еще глубже. Застонав, Аой вжался затылком в подушку: Уруха снова и снова начал задевать ту самую точку внутри, а потом, впиваясь пальцами в кожу, втянул любовника в грубый, выматывающий душу поцелуй. Аой почувствовал привкус крови и понял, что это лопнула нежная кожица его губ: то ли от пощечин, то ли от этого жестокого поцелуя, а может, от всего сразу.

- Не опускай, - в приказном тоне пробормотал Уруха и выразительно прижал колено Аоя к его же груди, прежде чем жадно провести языком по потрескавшимся губам. Аой чуть поморщился, но подхватил рукой свое бедро, удерживая его в указанном положении, и Уруха придвинулся ближе, выпрямившись и вбиваясь с нового угла.

Аой просто не мог поверить, насколько властно выглядел Уруха, собственнически нависающий над ним, ясно давающий понять, кто тут хозяин, и что только он, и никто больше, может подарить Аою эти ощущения, может настолько полно владеть им. Свободной рукой Аой провел по груди и животу любовника, просто чтобы ощутить как можно больше, и удивился, что Уруха не пресек это каким-нибудь болезненным способом и даже не отстранился - так и продолжал неотрывно глядеть на Аоя сверху вниз, лишь дразняще улыбнулся уголками губ, не став отказывать в этой небольшой милости.

Казалось, что прошли часы, хотя, наверное, всего лишь через несколько минут Уруха оперся руками по обе стороны от плеч Аоя и наклонился над ним, еще больше ускоряя толчки, что значило, что так долго сдерживаемый оргазм уже совсем близок. Аой чувствовал, что может кончить даже раньше, чем любовник.

Он отпустил свое бедро и обхватил ногой талию Урухи, чтобы расслабить напряженные мышцы, чуть сдвигаясь вверх по кровати с каждым сильным толчком. Уруха снова прижал одно его запястье к кровати, но теперь придавливая его всем весом, одновременно дернув за зажим на соске Аоя. Внезапный укол боли выдавил весь воздух из груди и мгновенно заставил пересечь грань оргазма, до крайности похожего на обморок.

- Уру! – вскрикнул Аой, приподнимая голову, чтобы найти губы любовника. Улыбающийся Уруха позволил ему целовать себя, а потом прикусил и засосал его язык, перейдя свою собственную черту. Аой обнял его свободной рукой, чувствуя влажное тепло внутри, в жадном поцелуе глотая громкие стоны. Тело Урухи отчаянно дрожало, постепенно отходя от оргазма. Он продолжал вздрагивать и тогда, когда, кончив, полностью опустился на Аоя; потом протяжно, удовлетворенно застонал в шею любовника, медленно выходя из него. Только тогда Аой почувствовал слабые отголоски боли от грубого обращения с его телом, но эта боль не шла ни в какое сравнение с только что испытанным, невероятным по силе оргазмом. Аой закусил губу от смеси боли и эйфории и внутренне усмехнулся: еще никогда Уруха не был таким вымотанным и опустошенным, кажется, сегодня ночью он развлекся по полной программе. Аой провел рукой по его подрагивающей спине и снова поцеловал, и губы Урухи еле отозвались.

Только теперь Уруха отпустил запястье Аоя и с еще одним усталым, но довольным вздохом упал на кровать рядом с ним. Аой начал разминать запястье, избавляясь от болезненного ощущения в нем. Его тело все еще гудело от медленно спадающего возбуждения, и у Урухи явно было так же: когда Аой посмотрел в его сторону, тот, томно улыбаясь, дрожащей рукой убирал влажные пряди со своего лица. Сердце Аоя все никак не желало успокаиваться, жилка на шее бешено пульсировала, словно стараясь прорвать кожу.

- Бля, это было охуенно, - выдохнул Уруха, поворачивая голову и встречая взгляд Аоя. Улыбка Урухи стала значительно шире, когда Аой немного покраснел от такого выбора слов: мужчина выглядел невероятно довольным собой, его эго наверняка раздулось до жутких размеров, как это бывало и с Аоем после такого жаркого секса. Но Аой понял, что его не волнует передача столь безоговорочного контроля в руки любовника, ведь ему самому это до безумия понравилось; он уже решил, что позволит Урухе делать это так часто, как тому захочется. Так восхитительно было видеть Уруху настолько необузданным; таким его хотелось видеть еще и еще, столько, сколько Аой сможет вынести.

Некоторое время они лежали молча, как и всегда после таких страстных ночей, позволяя телам спуститься с заоблачных высот. Уруха плотно свел ноги, потерев колени друг о друга, затем раздвинул их и лениво провел ладонью по внутренней поверхности бедер. Он всегда делал так после секса, словно пытался стереть вибрирующее ощущение в теле, остающееся от оргазма, или просто не знал, куда девать руки. Аою всегда нравилось, каким томным и чувственным становился Уруха после оргазма. Только когда тот перестал трогать себя, Аой закрыл глаза и откинул голову назад, расслабляясь и погружаясь в свою эйфорию, но мгновенно зашипел, когда его потянули за полузабытый зажим на соске. Открыв глаза, он устало взглянул на Уруху, с самодовольной улыбкой игравшего с металлическим приспособлением.

- Ты так мило выглядишь с пирсингом, - небрежно отметил Уруха, снимая зажим и одним движением отправляя его на прикроватный столик. За всем произошедшим в последние минуты Аой даже не замечал его, но теперь, когда Уруха обратил его внимание на это, он ощутил, как пульсирует сосок, протестуя против столь грубого обращения.

- Всего лишь мило? – сухо спросил Аой, осторожно ощупывая покрасневшую, ноющую плоть. – После всей той боли, с которой он мне достался?

Он кинул на Уруху еще один сердитый взгляд, но тот лишь усмехнулся и наклонился, «в утешение» целуя истерзанный зажимом сосок. Аой зашипел от жжения, вызванного прикосновением влажных губ.

- Позволь перефразировать. Ты выглядишь чертовски возбуждающе, - хрипло пробормотал Уруха, переходя к пирсингованному соску. Он дразняще зажал между зубами серебряную штангу, прежде чем поцеловать проколотый бугорок.

- Так с пациентом не говорят, - игриво упрекнул его Аой, хотя прекрасно знал, что их ролевые игры закончились в тот момент, когда Уруха вошел в него.

- Наверное, и трахать вас было невежливо с моей стороны? – спросил Уруха, насмешливо вскинув бровь, словно, как обычно, читал его бессвязные мысли. Аой только пожал плечами, нежно приглаживая растрепанные волосы Урухи. На том все еще оставался белый халат, чувственно открывавший одно плечо, что добавляло лишний штрих к той безудержной страсти, которую только что воплощал собой Уруха. – Тогда извините.

Извинение Урухи было столь же фальшивым, как и его ежевоскресные обещания с понедельника стать поборником трезвости; как любил говорить Аой, «этого не может быть, потому что не может быть никогда».

- Я просто не смог удержаться… и разве можно меня за это винить? – Уруха соблазнительно надул губы, изображая чистейшую невинность. Аой закатил глаза к потолку, и Уруха зарылся лицом в его шею, игриво целуя и покусывая кожу.

- Но теперь я здоров? – Аой не смог удержаться от широкой ухмылки, когда Уруха такими же нежными касаниями поднялся по его шее и накрыл улыбающиеся губы своими в глубоком поцелуе – с гораздо большим энтузиазмом, чем в предыдущий раз.

- Ммм… - задумчиво протянул Уруха, когда они оторвались друг от друга, - словно всерьез размышлял над вопросом. Проведя ладонью по груди Аоя, он лениво тронул штангу в его соске, вызывая дрожь во все еще чувствительном теле.

- Я бы сказал, не совсем, - ответил наконец мужчина с честным-пречестным, серьезным-пресерьезным выражением на лице, глядя прямо в глаза любовнику, и садистски потянул за пирсинг. Аой мгновенно напрягся, его дыхание участилось от болезненного удовольствия, вызванного прикосновением. Уруха, с видимым усилием пытаясь не дать привычной лукавой улыбке выползти на губы, продолжил: – Через несколько дней вам придется прийти для продолжения лечения.

А вот Аой от улыбки не удержался, поворачиваясь и обнимая Уруху за талию.

- Обязательно приду. Мне прямо сейчас записаться на прием? – насмешливо протянул он, укладывая голову на плечо Урухи и чувствуя, как тело жалобно ноет после физических нагрузок сегодняшней ночи. Вымотанный, но удовлетворенный, он все еще чувствовал отголоски болезненного экстаза после всего того, что Уруха делал с ним, и ему безумно нравился этот новый опыт. Он услышал, как Уруха тихо рассмеялся, а потом расслабился и ласково погладил любовника по плечу.

- Думаю, через несколько дней я смогу выкроить для вас время в своем расписании, если вы так хотите, - прошептал Уруха, и Аой еле уловил это бормотание, потому что неумолимо проваливался в сон, уже предвкушая следующий раз, когда позволит проделать с собой такое. Им предстояло еще столько всего попробовать в рамках этого нового фетиша и неожиданной смены ролей. А еще Аой заметил на том подносе несколько интересных штуковин, которые Уруха не стал применять, но которые – Аой был уверен – ему обязательно понравятся.

Сколько же новых экспериментов ждало их впереди... Аой лежал и гадал, когда же Уруха решит вернуться к «лечению» и преподнесет ему еще пару сюрпризов. Он тихонько рассмеялся от мысли, что теперь будет хвостом ходить за любовником, упрашивая продолжить сегодняшнюю «терапию», и почувствовал, как тот беспокойно зашевелился, когда его дрему потревожили.

Аой уже буквально жаждал еще больше такого же мучительного удовольствия, как сегодняшнее, и искренне надеялся, что Уруха не будет против поскорее выполнить свое обещание – возможно, даже назначит «прием» на завтрашнее утро. Как Уруха и говорил, состояние Аоя было крайне тяжелым и определенно нуждалось во врачебной помощи… и чем скорее, тем лучше.

Конец

шикаааарнооо...
У меня нет слов, простите.
Но прочтение стоило потраченного времени.
Спасибо за перевод.