Название: Время
Автор: Два_жирафа
Бета: отсутствует
Пары/персонажи: Аой/Уруха
Рейтинг: R
Жанр: angst
Предупреждения: Насилие, мат, истерики.
Краткое описание: Уруху изнасиловали и вот, что из этого получилось.
Отказ от прав: Надеюсь, они никогда не узнают, ЧТО делают с ними. Не претендую.
От автора: Первый, так что бейте тапками (с жирафами). Писалось быстро и в перерывах между переводом Hatsu-Yume, поэтому ничего хорошего получиться не могло. У автора проблемы с русским языком (я свято в это верю)- указывайте на ошибки. Предполагался другой конец, но как-то не срослось.
***
Уже две недели… Две недели ты лежишь в коме… Я поседел, постарел и умер за это время. Ты сейчас похож на призрака. Такой прозрачный и бледный. Кажется – проведи рукой, и ты растаешь. Поэтому я прихожу сюда, сажусь на стул и сижу смирно, как на молитве в церкви, давлю слезы и проклинаю тот день две недели назад…
***

- Всем пока! До следующей репетиции! – Ты весело помахал нам рукой и вышел. Такой радостный… Скоро должен был состояться наш последний концерт в туре, и можно было на целую неделю забыть, что мы – успешная рок-группа. Каждый из нас собирался заняться чем-то своим. Рейта и Кай уезжали к родителям, я собирался провести эту неделю отсыпаясь, Руки хотел что-то там дописать и доделать. Он любит свою работу. Он так расслабляется. А что собирался делать ты? Ты не делился планами на период отдыха. Просто ответил: «Что-нибудь придумаю». Кто же знал, что так все обернется? Кто знал, что в подворотне на тебя нападут четверо. Изнасилуют, изобьют… даже не возьмут ничего. Так вот просто… Тебя найдет какая-то женщина, вызовет скорую и полицию, даст показания. Потом мы узнаем. Всегда веселый и добродушный менеджер, теперь с бледным лицом и опухшими глазами скажет нам о произошедшем и не сдержит слез. Тут я почувствовал, что во мне что-то медленно умирает. Какая-то часть меня. На Рейту вообще было больно смотреть. Взрослый мужчина держался за грудь в районе сердца и хватал воздух ртом, словно рыба, выброшенная на берег. Кай беззвучно плакал и даже не замечал. Господи, почему с ним? Почему с добрым, улыбчивым, нежным Урухой случилось ТАКОЕ?

А потом начался больничный ад. Мы дежурили возле дверей реанимации четыре дня. Четыре дня врачи говорили нам: «Состояние стабильно тяжелое. Мы делаем все, что можем». А у меня на плече рыдала его мать… А потом сестра… Не было смысла их утешать, не было никакого смысла говорить нам что-либо. Сестры вежливо предлагали нам отправиться домой, мол нам сообщат, когда ему станет лучше. А мы все сидели и чего-то ждали. Я боялся отойти не то что покурить, в туалет боялся выйти. Мне казалось, выйди я, исчезни хоть на секунду, и с ним непременно что-то случиться.

На пятый день его перевели в обычную палату. Уруха был в коме. Весь изрезанный, в синяках, с кругами поз глазами… А ведь мы видели только руки и лицо. Даже хладнокровный Руки содрогнулся… И вот тогда, увидев тебя такого, я понял, что буду мстить. И не просто мстить. Я их убью…
***

Музыкальным бизнесом заправляла мафия. Может в криминальных кругах просто любили музыку, а может «они» делали на этом действительно колоссальные состояния, но о криминальной стороне музыкального бизнеса знали все, кто так или иначе к нему относился. Музыкантов запрещено трогать. Ты мог поставлять наркотики в страну, крошить людей в капусту, но музыкантов – ни-ни. Поэтому их нашли. Искали долго. Целых шесть дней. Но нашли. И убили. Этих гадов убили, а я не принял в этом участия! Черт возьми, да я мечтал о том, как буду пытать этих ублюдков, как увижу их страдания, как размажу их гребаные головы кольтом, а «они» все сделали за меня. Кажется, у меня истерика…
***

Пятнадцатый день. Я сижу у тебя в палате. Один. Мы договорились дежурить поочередно. Рейту не пускаем. За ним самим уход нужен. Сакай что-то там придумывает для всех… Какой-то внеплановый отпуск – я не вникал.
Знаешь, Уруха, я многое понял за эти дни… Ты мне дорог. Очень. Я никогда не замечал, что с тех пор, как ты ворвался в мою жизнь, многое изменилось. Смешливый, сутулый и немного застенчивый. С запахом осени в волосах и вечным летом в душе, ты покорил меня. Своим терпением. Никогда не забуду, как ты помогал мне с гитарой. Как терпеливо все объяснял, а я краснел, потому что вместо того, чтобы слушать и запоминать, я смотрел на то, как ты забавно вытягиваешь губы, когда говоришь. Своей добротой. Мы тогда были на Окинаве. Мы гуляли по улицам города, как вдруг ты резко развернулся в какую-то подворотню. Я пошел следом. Там, в тупике сидел маленький мальчик. Он прижимал колени к груди и беспомощно плакал. Потерялся. А ты его утешал. Словно не было для тебя ничего важнее, чем заставить совершенно чужого ребенка улыбаться. Скоро пришла его мать и, извиняясь и благодаря тебя, забрала малыша и ушла.
Черт, очередной раз глотаю слезы. Как мне хочется вновь посмотреть в твои глаза. Как хочется увидеть твою улыбку. Если бы…если бы ты очнулся… Я не знаю, что это за чувство в моем сердце, но я чувствую, что ты для меня очень важен.
- Уру, очнись пожалуйста. Очнись, очнись, очнись… - Как будто это поможет. Я пошел курить. Я теперь курю быстрыми затяжками, не смакуя вкус и запах, просто даю организму нужную порцию никотина и бегу к тебе…
***

Шестнадцатый день. Я сегодня дома. Не могу ничем заниматься – все мысли там, с тобой. Почти не ем. Только когда чувствую близкий голодный обморок. Не курю… не пью… Не живу. Меланхолия сменяется гневом. Я опустошен, выкинут из жизни. Время застыло. Телефон звонит… Кай?!
- Что?
-Очнулся. Я только за водой вышел, прихожу – уже врачи в палате. – Голос дрожит. Он ведь едва сдерживается.
- Через десять минут буду. – Я не знаю, что я там буду делать, что мне надо будет говорить, но сидя в машине, я набираю родителей Урухи.
***
Семнадцатый день. Ты теперь в сознании. Все время молчишь. Смотришь в потолок, на внешние раздражители не реагируешь. А еще ты плачешь. Лежишь на кровати, смотришь в потолок, а потом начинаешь плакать, сворачиваясь клубком, закусывая пальцы, ты впадаешь в истерику минут на пять, а потом затихаешь. Так же неожиданно.
***

День двадцатый. Уруху выписали. Говорят, что все что могли вылечить, все вылечили, а остальное – это больная душа. Забрал его к себе. Он был не против. Уруха вообще не проявил не единой эмоции. Просто сел в машину. Приехали. Стелю ему в спальне. Так и порешили. Он в спальне сидел весь вечер, а я – в гостиной, на диване. Часов в одиннадцать вечера Уруха пошел в душ. Не было сорок минут. Я забеспокоился и постучал. Тишина. Дверь не заперта. Захожу, а там вся ванна в крови. Еб твою мать за ногу! Вот так и вспомнил курс оказания первой медицинской помощи.
***

День двадцать пятый. Утро опять началось с истерики. Только теперь ты кричал.
- Суки! Всех вас ненавижу! Лучше бы я сдох там на улице! Пошел ты на *цензура* со своей заботой! ЗА_Е_БАЛ ты меня! Оставь меня в покое! – Ты орал минут сорок за закрытой дверью, а потом затих… А я пошел варить тебе бульон. Я так рад, что он начал говорить. Я совсем не в обиде, но ударить кого-то хочется. Не тебя, а кого-то.
Я теперь ночью не сплю почти – тебя караулю. От чего – и сам не знаю, но каждую ночь я прихожу к тебе и смотрю… Тебе снятся кошмары. Ты кричишь, плачешь, бьешься в агонии и повторяешь: «Нет! Пожалуйста! Нет!», - а я начинаю гладить тебя по волосам, и ты засыпаешь… Свернувшись калачиком и в обнимку с подушкой. Я целую тебя в лоб. А ты тяжело вздыхаешь и до утра спишь спокойно…
- Уруха, поешь, пожалуйста.
- Не называй меня так.
- Кою, покушай.
- Иди на *цензура*. – Мы говорим с абсолютно одинаковыми интонациями. Я беспокоюсь. Ты еще плохо ходишь, руки тебя не слушаются, а еще ты много спишь: устаешь.
- Что мне сделать, чтобы ты поел? – А в ответ тишина… Ты смотришь на меня, так, словно убить меня хочешь. Нет, мой хороший, этот номер не пройдет.
- Дай гитару.
- Что?
- Еблом через плечо! Гитару дай!
-Хорошо. Ты поешь, и я дам тебе гитару.
***

День двадцать шестой. Ты упорно мучаешь гитару. По дому разносятся жуткие звуки – слабые пальцы не хотят слушаться. Зато ты ешь, материшься и разрешаешь прикасаться к тебе. У меня теперь почетная миссия: я помогаю тебе с гитарой. И ловлю ее, когда терпение кончается. Меня устраивает. Я рассказываю тебе всякую чушь из новостей, какие-то дурацкие анекдоты… Ты улыбаешься только глазами, но все же улыбаешься… Ты ненавидишь имя «Уруха». Один раз я назвал тебя так, и ты не разговаривал со мной три часа.
- Хочу, чтобы Акира приехал.
-А?
- *нецензурная брань* в жопу на! Пусть приедет Акира. – Это теперь твоя манера общения. Когда ты вообще что-то говоришь, то говоришь именно так. А так как ты начинаешь говорить совершенно неожиданно, то я неимоверно туплю.
- Хорошо.
Рейта примчался через пол часа. Бледный, замученный, он напоминал мне кого угодно, но не себя. Кою долго о чем-то говорил с ним за закрытой дверью. Говорил тихо настолько, что даже если бы я попытался подслушать, ничего бы не услышал. Рейта вышел через час и куда-то пошел. Вернулся с яблоками. Счастливый.
***

День тридцатый. Не происходит ничего интересного. Я сижу на кресле в, теперь уже твоей, комнате. Ты ешь яблоки. Все время. Даже когда я запихиваю в тебя очередную порцию «нормальной» еды, ты все равно не расстаешься с яблоками. Это похоже на какое-то психическое расстройство, но мне не важно. Ты ведь здесь, со мной: ешь, спишь, материшься, играешь на гитаре. Вес набрал – на человека стал похож. Только все равно что-то в тебе не так. Вроде бы вот он ты – протяни руку, потрогай. А все равно не то…
- А я ведь женщин люблю.
- Проси, что?
- В том-то и дело, что ничего. Пойдем гулять. Мне ведь можно? – Что-то я не понял. Почему ты так резко изменился?
- Что-то случилось?
- Да, бля, случилось! Меня трахнули и избили в подворотне какие-то мудаки! А ты меня спрашиваешь: что у меня случилось! Ты издеваешься, козел?! – А потом ты начинаешь плакать. Свернувшись на полу ты ревел и повторял: «Они меня изнасиловали, изнасиловали». А я опять стоял и не знал, что вообще делать. А потом кто-то словно вселился в меня: я подошел к тебе, обнял и стал укачивать словно ребенка. Не знаю, сколько мы так сидели, но ты затих. Только всхлипывал тихонько.
- Пошли гулять? – Спрашиваю я и получаю утвердительный кивок.
***

По улице шли двое. Мужчины держались за руки. Один из них – высокий, сутулый, с русыми волосами и грустными глазами. В его сердце навсегда поселилась боль. Другой – тоже высокий, с красивой осанкой и чуть-чуть неловкий. В его сердце теплилась надежда. Они нуждались друг в друге. Они друг друга любили. Им предстоял сложный путь с множеством препятствий. А как изменится их мир? Время покажет.

а это все или будет продолжение?

Исправь жанр на Angst.

Исправила.

а это все или будет продолжение?

Я сама не знаю. Но вообще, это законченное произведение. А если бета появится, то напишу продолжение, скорее всего. Просто, если писать продолжение, есть риск ухода в психологию, драму и прочие неприятности. Я "терпеть ненавижу" такие повороты событий, поэтому и сомневаюсь.

но почему-то сложилось ощущение, что дальше должно быть еще

Вот, теперь хорошо)))
Сам фик не читала, не люблю этот пейринг, но желаю вдохновения на будущие творения)))

aGnst и в названии темы, и в шапке.

Ой Какой конфуз)) У автора глюки

Сам фик не читала

И слава богу))

но желаю вдохновения на будущие творения

Спасибо большое))

Два_жирафа, спасибо.
Понравилось, очень. Немного скомкано из-за размера, но, тем не менее, понравилось.
Зацепила именно манера общения Урухи и реакция на это Аоя.

Два_жирафа пишет:Но вообще, это законченное произведение.

продолжение не нужно. имхо.
Концовка мне понравилась больше всего.

Еще раз, спасибо и желаю вдохновения))

Немного скомкано из-за размера

Да... Я давила в себе Толстого Льва Николаича, ибо расписываюсь на десятки и сотни страниц. Я над этим работаю))

продолжение не нужно. имхо.

Вот теперь у меня дилема)) Я всю ночь думала: быть проде иди нет. Причем уже даже план работы появился, но я в этом во всем совсем не уверена. Так что еще подумаю))

Концовка мне понравилась больше всего.

Ради концовки все это и делалось. Я рада, что вам понравилось))