Адчуваю цябе
Адчуваю
Як агмень ў галаве
Адчуваю, як пульс
Як аголены нэрв
Як салодкі боль
Ты мая параноя
Мая ліхаманка, губляю кантроль
Гэта сьвітанак каханьня,
Першы прамень каханьня (с)

Приподнимаюсь на локте, чтобы лучше видеть твое лицо. Ты спишь рядом, совершенно не подозревая о том, что я все это время просто смотрю на тебя.
На тебя невозможно не смотреть. Тобой никогда нельзя налюбоваться до конца. Сейчас ты так безмятежен, расслаблен, умиротворен. Ты – воплощенный покой. Тебя ничто не тревожит, не беспокоит, не угнетает, как это обычно бывает днем. С твоего совершенного лица пропала печать усталости. Сейчас ты выглядишь совсем юным, трогательно невинным, непорочным. Таким, каким я встретил тебя много лет назад.
Наклоняюсь, вслушиваясь в твое размеренное дыхание. Грудь практически не поднимается, поэтому приходится доверять слуху. Я до сих пор иногда замираю от ужаса, когда вдруг решаю, что ты перестал дышать. Именно от этого я проснулся и этой ночью. Уже достаточно долго, часа три, а может и больше, я не могу уснуть, потому что слишком свежи и остры воспоминания о том страхе, с которым я прижимался вплотную к твоим горячим губам, улавливая еле слышные вдохи и выдохи.
Малыш, знал бы ты, как я испугался. В этом мире нет ничего страшнее, чем вдруг остаться одному. Я разучился жить один так давно. Просто в один миг забыл, как это делается, когда заметил твой смущенный и полный восхищения взгляд.
Я плохо помню, что было потом. Сейчас уже неважно, кто из нас сделал первый шаг. Чье прикосновение было первым, чей поцелуй… Какое это имеет значение сейчас, когда ты так сладко спишь в моих объятиях?
Накручиваю на палец прядь твоих темных волос и в тысячный раз наслаждаюсь их мягкостью, шелковистостью и приятной тяжестью. Понимаю особенно остро, что просто схожу с ума от твоей близости, к которой так и не смог привыкнуть. Я не смог научиться не реагировать, не замечать, не чувствовать тебя, когда ты так волнующе близко. Целую раскрасневшуюся от сна щеку и напряженно вслушиваюсь. Ты дышишь громче, значит, чувствуешь, просыпаешься. Снова прикасаюсь к тебе губами, потом внимательно рассматриваю твое лицо. Мне никогда не надоест смотреть, как подрагивают темные полукружия ресниц, как бьется на виске голубоватая жилка, как манят твои соблазнительные пухлые губы. Ты открываешь глаза, когда я вновь приближаюсь к тебе. Ты улыбаешься одновременно смущенно и довольно, одними уголками губ, но при этом словно светишься изнутри.
- Ты опять смотришь, - голос томный и тягучий, как патока.
- Смотрю, - я никогда тебе не лгу. И я знаю, как приятно тебе такое признание. В такие минуты твоя власть надо мной особенно сильна. Ты безотчетно подаешься вперед, чтобы расстояние между нашими губами исчезло совсем. Потом замираешь, великодушно отдаешь мне право вести и выбирать, каким будет этот поцелуй: нежным, мягким, требовательным, жадным, неистовым. Я решаю, что мы еще успеем отдаться всепоглощающей страсти, у нас осталось так много времени до утра, что сейчас можно позволить себе легкое, почти невинное касание, осторожную ласку, смешивающую дыхание и пьянящую меня своей сладостью. Твой вкус невозможно забыть, как и невозможно им насытиться. Ни одно вино не кружит мою голову так, как это делают твои губы, твоя гладкая бледная кожа, твоя напряженная плоть. Твои руки уже ерошат волосы на затылке, вплетают пальцы в короткие жесткие пряди, подрагивают слегка, словно не решаясь на нечто большее. Тогда я делаю еще один крохотный шажок тебе навстречу: всасываю нижнюю губу, пока еще бережно и трепетно, тут же отпускаю, но ты все понимаешь без слов. Даже не целуешь, кусаешь жадно, словно голодный. И мы уже прижимаемся друг к другу так, будто не виделись до этого целую вечность. А разве три часа – не вечность для тех, кто не желает расставаться ни на секунду? Это целая жизнь, прожитая бесцельно, бездарно, впустую. Обнимаю тебя за плечи, чтобы притянуть еще ближе к себе, если это возможно. Выгибаешься, чтобы наши тела могли сплестись еще плотнее, не позволяя даже прохладному ночному воздуху проникнуть между пылающей внутренним жаром кожей твоей и моей груди. Ладонями провожу по твоей спине и чувствую, как ты отвечаешь, сжимая пальцы на моих плечах. И все это время мы не разрываем поцелуй, потому что не хватает сил отказаться даже от одной секунды этого сладкого дурмана.
- Любишь? – даже не говоришь, выдыхаешь с мучительным стоном, так не хочешь отрываться от моих губ.
- Люблю! – можешь даже не сомневаться. Прислушайся к себе, к своему сердцу, к своему телу, сгорающему в моих руках. Они подтвердят. Прибавляю к доказательствам цепочку поцелуев: от высокой скулы, по щеке, к подбородку, потом спускаюсь на шею. Смело оставляю на тебе след своих губ, хотя нам и нет нужды подчеркивать свою принадлежность друг другу.
- Как? – ты заводишься невероятно, когда мы разговариваем в постели.
- Сильно, - я еще крепче обнимаю тебя. – Страстно, - начинаю целовать горячее, жадно засасывать обжигающую своим жаром кожу. – Неистово, - резко двигаю бедрами, ощущая встречное движение.
- Хочешь меня? – еще и кокетничаешь, прикусываешь и без того припухшую, зацелованную губу и смотришь из-под ресниц, чтобы успеть зажмуриться. Ты словно сам себя стесняешься, удивляешься собственным порывам быть открытым, страстным и немного порочным.
- Ты еще спрашиваешь? – ухмыляюсь и тут же ловлю твое недовольное сопение. Я знаю, какой ответ ты хочешь услышать, но нарочно тяну время, успокаивающе гладя тебя по груди. Поднимаю глаза, чтобы увидеть искреннюю обиду на твоем лице. Ты крайне эмоционален, но только со мной позволяешь себе не сдерживаться. А я не могу долго видеть твои нахмуренные брови и вертикальную складочку между ними. Прижимаюсь губами к твоему ушку и шепчу: - Я безумно, безудержно, до потемнения в глазах хочу тебя. Хочу обладать тобой. Хочу, чтобы ты принадлежал мне весь, целиком и полностью.
Я чувствую, как твое тело подрагивает от напряжения. Ты дышишь так взволнованно и быстро, отвечаешь хрипло, с трудом проталкивая слова через судорожно сжимающееся горло. Я легко поглаживаю тебя, словно пытаюсь помочь.
- Что ты… собираешься… делать? – малыш мой, ты провоцируешь меня, заставляя говорить это вслух.
- М-м-м, - тяну в задумчивости, словно еще не решил до конца, как мне распорядиться своим сокровищем. – Я собираюсь доставить тебе удовольствие. Чтобы ты стонал, кричал и просил еще. Ты будешь молить о том, чтобы я не останавливался, - стараюсь, чтобы голос звучал уверенно и спокойно, хотя дышать становится невероятно трудно. Ты напрягаешься как струна, беспокойно шаришь руками по моим плечам, спине, бедрам. Ты нетерпеливо подталкиваешь меня к тому, чтобы я сорвался и сделал то, о чем пока только говорю.
- Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Давай уже, слышишь? – ты сдаешься еще быстрее, чем я того ожидал. Обвиваешься вокруг меня, опутываешь собой, давая понять, что готов на все.
Я трогаю тебя бесстыдно, откровенно, прикасаюсь к самым чувствительным местам на твоем теле. Я знаю их наизусть, я умею подводить тебя к самой грани даже самыми невинными ласками.
- Не спеши, мой сладкий, - бережно, но твердо снимаю твои руки и прижимаю их к подушке, символически удерживая своей ладонью. Я знаю, что ты не станешь сопротивляться, но мне нравится видеть твою беззащитность. Ты снова собираешься обидеться, но не успеваешь, задохнувшись под жарким, жадным поцелуем. В нетерпении забрасываешь ногу на мое бедро, позволяя ощутить тебя и твое желание. Не могу удерживать себя, отпускаю твои руки, чтобы обнять тебя и подтянуть выше.
Боли нет. Мы слишком давно и долго принадлежим друг другу. Мы созданы друг для друга, подогнаны по размеру, соответствуем настолько, насколько это вообще возможно. Ты принимаешь меня и только томно выдыхаешь, когда я оказываюсь в тебе полностью.
- Чувствуешь меня? – я улыбаюсь, ловя губами твою удовлетворенную улыбку. Вместо ответа ты берешь меня за руку и кладешь мою ладонь на живот, накрывая сверху своей. Ты знаешь, как я реагирую на этот жест, но все равно дразнишь меня, провоцируешь, со своей стороны подталкиваешь к краю.
Я завожусь сильнее, переплетая пальцы и двигаясь в одном ритме с тобой. Ты запрокидываешь голову и стонешь, громко, открыто, нисколько не стесняясь, что тебя окружат тонкие стены и чуткие соседи. Утром ты будешь краснеть и прятать глаза, но сейчас тебе все равно. У тебя есть только я. И я внутри тебя, я каждым своим движением, плавным скольжением или резким, порывистым толчком, приподнимаю тебя на новую высоту. Каждый звук, который я срываю с твоих алых, невыносимо сладких губ, - это новая грань нашего удовольствия, еще один шажок к полному безумию и растворению друг в друге.
А-ах, еще… Ах, а-а-а-ха, - ты полностью теряешь контроль над собой, перестаешь воспринимать действительность и просто сходишь с ума, все еще двигаясь в такт со мной. Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы не понять, что ты уже у самой вершины. Возношу тебя туда одним слитным и сильным движением. И тут же соскальзываю сам.
Мы словно падаем вниз с огромной высоты. Стремительно. Без крыльев. Не боясь разбиться, разлететься на крохотные осколки. И только у самой земли падение становится полетом, просто парением в потоках тепла.
Мы нежимся в самом тесном, неразрывном объятии, пока ты не проваливаешься в сон. Шепчешь мне, зная, что я все равно не засну:
- Разбуди, когда соскучишься.
Даю тебе пару минут. Выжидаю, когда снова выровняется твое дыхание, чтобы сползти вниз, с головой накрывшись простыней. Не могу представить способа лучше, чтобы вновь разбудить тебя.
Ты снова напрягаешься, приподнимаешь шелковую ткань, чтобы перехватить мой взгляд. Сдуваю мешающую челку и улыбаюсь тебе:
- Я уже соскучился.