1
Memories (R, romance, Aoi/Uruha) Пн Сен 12, 2011 6:51 am
Leshaya
Сообщений : 674
Название: Memories («Воспоминания»)
Автор: lady-sb
Переводчик: Leshaya
Рейтинг: R
Пейринг: Аой/Уруха
Жанр: romance
Дисклеймер: как обычно, герои мне не принадлежат, принадлежит только сюжет
Статус: закончен
Краткое содержание: Некоторые моменты жизни запоминаются навсегда. У Урухи несколько таких моментов неразрывно связаны с Аоем…
От автора: Навеяно вот этой серией картинок. Просто захотелось написать что-нибудь на их основе, а так как я уже давно ничего не писала по the GazettE, пусть это станет неким переходным фиком перед следующим масштабным проектом ^^ Пожалуйста, наслаждайтесь и не забывайте о комментах)
От переводчика: Огромное спасибо Мальве за наводку на фик и вычитку)
Он только что выпустился из старших классов; она была его возлюбленной. Только бог знает, как он любил ее, как восхищался ей, как хотел провести с ней остаток своей жизни. Теперь, оглядываясь назад, он понимал, что по большей части это был зов гормонов; и все же тогда его чувства были искренними.
Они с Рейтой решили последовать за своей мечтой о музыке и отказались продолжать учебу. Уруха не испытывал никаких сомнений по поводу своих действий, и когда пришла пора переезжать в Токио, он подумал, что его девушка обязательно должна быть с ним рядом.
И он попросил ее уехать вместе с ним, описав ей прекрасную картину их будущей совместной жизни. Жизни, в которой он обязательно добьется успеха, и они построят себе огромный уютный дом.
Он помнил, каким теплым был тот день и как в воздухе витал запах мокрой травы и пыльцы. Как полуденное солнце сияло сквозь окно, рассыпаясь по полу желтой шрапнелью.
Они пили улунг «Железная Богиня Милосердия», горький вкус которого так освежал в жару. От пота черные локоны девушки прилипли к шее, ее миндалевидные глаза были потуплены, пока он рассказывал ей о его с Рейтой планах.
Он уже расписывал ей красоту Токио, когда она выпалила, что не собирается ехать за ним. И чуть более спокойным голосом добавила, что порывает с ним.
Прежде чем Уруха смог выдавить банальное «У тебя есть кто-то другой?», она рассказала ему о своих причинах.
Она не хотела встречаться с рок-музыкантом.
Это был такой идиотский в своей простоте ответ, что Уруха даже не нашелся, что сказать.
- Пожалуйста, только не думай, что я не верю в тебя. Ты талантлив гораздо больше, чем ты думаешь, и у меня нет никаких сомнений, что ты и дальше будешь творить удивительную музыку и достигнешь всего, чего хочешь. Но… - она запнулась, положив свою ладонь на его. – Неужели ты не понимаешь? Именно потому, что я верю в тебя, мы и не можем быть вместе. Такая жизнь не для меня. Мне не нужны ни слава, ни деньги. Я хочу мужа, который будет работать с девяти до пяти, который каждый день будет приходить домой и играть с детьми. Мои мечты гораздо скромнее, чем твои.
- А почему ты думаешь, что я этого не хочу? – парировал Уруха. Он не любил, когда о нем делали выводы только лишь на основе его безумных желаний. Когда считали, что он хочет совсем не того, о чем мечтают все остальные люди.
- Потому что ты заслуживаешь гораздо лучшего. Ты станешь звездой - я просто уверена, что это твоя судьба. И тебе нужно быть с тем, кто сделает тебя счастливым, - она отняла свою ладонь и сложила руки на коленях. – Но это не я.
Она взяла свою чашку и допила остатки чая, и ее горло слегка дернулось, когда она свободной рукой завела выбившуюся прядь за ухо. Уруха до сих пор не забыл, как элегантно смотрелись ее розовые ноготки на иссиня-черных волосах.
Потом она встала, поклонилась, тихонько попрощалась и вышла из его дома. Закрыв за ней дверь, Уруха наконец-то вспомнил о том, как у него болит сердце, и как каждый удар слабостью отдается в ребра.
В последующие дни Уруха усердно трудился, чтобы доказать самому себе, что она была права. В конце концов, ему нужен был тот, кто выдержал бы всю тяжесть его музыкальной карьеры. А не тот, кто сломался бы при первых же признаках трудностей.
Уруха знал, что ему, возможно, придется принести в жертву много лет, прежде чем что-то выйдет из его стремления к музыке – если из него вообще что-то выйдет. Понимал он это или нет, но это знание исподволь подготовило его сердце к тому, что еще долгое время ему придется тянуть лямку одиночества.
Но для него это было нормальным. Не конец же света все-таки.
Так это ощущалось.
***
Уруха помнил, когда впервые почувствовал настоящее счастье.
После месяцев тяжелой работы, после присоединения к ним с Рейтой остальных участников, их группе наконец-то предстоял концерт. Что смешно, названия клуба Уруха вспомнить уже не мог – все-таки в Токио их слишком много.
И все же это был настоящий концерт. Шаг вперед, а не назад.
Той ночью их слушали от силы двадцать человек, но Уруха запретил себе считать количество голов, двигавшихся в такт их музыке. Вместо этого он сосредоточился на гитаре в своих руках, на ощущении струн под пальцами, на ее тяжести на бедрах.
Когда настало время соло, Уруха полностью погрузился в свою игру. Звуки, извлекаемые им из гитары, были пронзительными и агрессивными, но он никогда еще не чувствовал большего покоя. Он играл, как одержимый, и все остальное: голос вокалиста, бас Рейты, - растворилось белым шумом.
Он помнил, что, закончив, посмотрел на толпу и увидел одну девушку. Ее лицо было повернуто к сцене, но глаза ее были закрыты, и она раскачивалась в такт музыке, погруженная в чистый и абсолютный восторг от его творения.
Именно тогда Уруха понял, без тени сомнения понял, что нашел свое призвание. В тот момент он познал, на что похоже настоящее счастье.
***
Уруха помнил, когда его впервые потянуло к мужчине.
Он помнил, что отнюдь не был восхищен предложением пригласить еще одного гитариста. Конечно, для большинства вижуал-групп два гитариста - лид и ритм - были обычным делом, но и один гитарист вовсе не был исключением.
Как бы то ни было, после того, как Руки стал вокалистом, им необходим был барабанщик; а новенький привел с собой гитариста.
Наверное, возмущение Урухи по большей части было связано с его необходимостью быть первым во всем. Он знал, что люди видят в нем эдакую спокойную невозмутимость, подстраивающуюся лишь под собственный ритм. Вот только помимо этого нужно было учитывать, что больше всего на свете Уруха ненавидел проигрывать.
Поэтому неудивительно было, что на первой встрече с новыми участниками Уруха держался несколько надменно. И это чувство нисколько не уменьшилось, когда в гримерную вошел неуклюжий паренек с вытянутым лицом и пережженными перекисью блондинистыми патлами.
- Привет, меня зовут Аой, - сказал паренек, протягивая вперед руку, которую Урухе пришлось вяло потрясти. Для него Аой, эта жертва бюджетного окрашивания, совсем не выглядел звездой. Что-то привлекательное в нем было, но в глазах Урухи это не многого стоило. В их бизнесе было полно привлекательных мальчиков, чей талант преспокойно умещался в наперстке.
Когда Аой начал играть, Уруха, помнится, был просто поражен его умением. У парня прекрасно получалось обращаться с акустикой, в отличие от самого Урухи, так что эта область была без разговоров отдана ему.
Но только когда Аой показал свои собственные песни, Уруха начал принимать его. Возможно, потому, что Аой был старше – этот факт очень удивил Уруху, который считал его не старше Руки. Его песни еще нуждались в шлифовке, но они на голову превосходили весь их с Руки репертуар.
Но это не значило, что Уруха приветствовал его с раскрытыми объятиями, как тот же Рейта.
- Ты классно играешь, я завидую, - сказал Аой, присаживаясь рядом с ним. Прикурив, он предложил свою пачку Урухе.
- Спасибо, - Уруха пожал плечами и взял сигарету.
- Мне кажется, что мы с тобой хорошо поладим, Уруха. У нас совершенно разные стили, и я с нетерпением жду возможности сыграть с тобой, - сказал Аой, наметив на лице улыбку.
- Посмотрим, - коротко отозвался Уруха, обхватывая губами сигарету. При виде такой небрежности в глазах Аоя промелькнула какая-то искорка, но она исчезла так быстро, что Уруха решил – ему показалось.
- Определенно посмотрим, - сказал Аой, тоже пожимая плечами и подавая Урухе руку. Приняв ее, Уруха вспомнил, каким твердым было первое рукопожатие и какой теплой была протянутая ладонь.
Против собственной воли Уруха почувствовал, как учащается его пульс, а к коже приливает легкий жар. Именно тогда Уруха заметил, какие у Аоя темные глаза, как пронзителен их взгляд со светящимся в нем вызовом.
Именно тогда Уруха почувствовал вспышку влечения, которое было так чуждо ему – словно кто-то надел на него новые очки. Потому что он внезапно увидел гибкую фигуру сквозь мешковатую одежду, заметил, как колечко пирсинга акцентирует внимание на чувственной нижней губе.
Ему не нравились мужчины, он знал это так же точно, как собственное имя. Но было ясно как день, что какую-то часть его, пусть даже он сам этого не хотел, непреодолимо влекло к Аою.
Уруха прекрасно помнил свою реакцию на это, выразившуюся в одном коротеньком слове.
Блять.
***
Уруха помнил, когда Аой начал ему нравиться.
Под «нравится» он подразумевал чувства, совершенно отличные от тех, какие можно испытывать к коллеге и другу.
У группы проходил концерт в родной префектуре Аоя, в Миэ. По такому случаю они решили провести день на пляже. Уруха никогда не был любителем пляжного отдыха, но очень обрадовался своему ровному загару, в отличие от Руки, превратившегося в вареного рака.
В общем, с кем поведешься – от того и наберешься, так что в этот вечер они снова собрались на пляже. Концерт был назначен на следующий день, и они прекрасно проводили время, попивая пиво и заедая его разнообразными закусками, притащенными Каем в огромной корзине для пикника.
Уруха помнил, как ветер играл с его волосами, впутывая в светлые пряди крапинки соли, и сталкивал с носа огромные стрекозиные очки. По большей части Уруха наслаждался своим пребыванием под ласковым солнцем, гревшим плечи, которые свободная майка оставляла открытыми.
Аой же воспользовался возможностью заняться серфингом – одним из самых любимых своих хобби. На этот раз ему и Рейту удалось втянуть в это дело, так что они все время болтались где-то вдали от берега.
- Одна роковая ошибка – и мы одним махом потеряем и басиста, и гитариста. Ты ведь это понимаешь, Руки? – ехидно спросил Уруха, на что вокалист, не отрываясь от своего журнала, ответил легким кивком.
Усмехнувшись себе под нос, Уруха вернулся к разглядыванию двух своих согруппников, которые явно уже вознамерились по новой нырнуть в океан. С того места, где он сидел, он мог видеть только очертания их фигур в гладких неопреновых гидрокостюмах с досками в руках. Они напряженно всматривались в воду.
Внезапно Аой повернулся и помахал рукой всем оставшимся на берегу; он не успокоился, пока Кай не махнул ему жизнерадостно в ответ. Сквозь очки, защищавшие его глаза от яркого солнца, Уруха видел Аоя в каком-то янтарно-розовом цвете.
Уруха не понял, из-за чего его сердце вдруг забилось быстрее. Аой нисколько не изменился по сравнению с тем, как он выглядел день изо дня. Разве что чернильно-черные волосы, чей оттенок Уруха считал просто идеальным для Аоя, мокрыми прядями облепили лицо.
Возможно, дело было в том, как высоко он держал голову, подставляя ее прямым лучам солнца. Или в том, как светились его глаза, когда он подсказывал Рейте, какую волну лучше поймать.
Возможно…
Уруха не смог закончить свою мысль, потому что Аой переключил внимание на волны и очертя голову ринулся на самую опасную.
***
Уруха помнил, когда Аой впервые сказал «Я люблю тебя».
После той поездки на пляж прошло не слишком много времени, когда Уруха пришел к Аою с предложением. Работали они допоздна, график зачастую выматывал, так что он принял вполне рациональное решение – пересечь грань в отношениях со своим согруппником.
Среди всех участников the GazettE Аой был самым логичным выбором. С Рейтой Уруха бы ни за что не стал спать, Руки, несмотря на все их кривляния на сцене, был слишком ранимым. А переспать с Каем – все равно что переспать со своей мамочкой.
- Не хочу сегодня быть один.
Эта фраза стала их кодом, сигнализировавшим о том, что одному из них срочно требуется общество другого.
Та ночь была просто невыносимой. И концерт, и встреча с руководством явно не задались, и Уруха раздраженно срывался на всех подряд.
Уруха помнил, как практически затащил Аоя в гостиничный номер, чуть не порвал его джинсы и грубо толкнул на кровать. К тому времени он уже прекрасно знал, как быстрее всего завести Аоя: где прикоснуться, где поцеловать и где погладить.
Он растягивал Аоя всего пару секунд, прежде чем тот бросил ему презерватив и смазку. Уруха легко вошел в давно знакомое тело, ощутив горячую тесноту, и задвигался в старом как мир ритме, пока они оба не содрогнулись от оргазма.
Им редко когда хватало одного раза. Так что Уруха не очень-то удивился, что не прошло и часа, как Аой разбудил его, начав страстно сосать его член. Такая неутомимость Аоя, скорее всего, была вызвана еще и тем, что Уруха редко бывал сверху, предпочитая доводить своего любовника до такого состояния, чтобы тот умолял о сексе с ним.
Вот только этот раз коренным образом отличался от всех прежних. Аой двигался гораздо медленнее, не торопясь доставлять Урухе высшее удовольствие. Он почти не отрывался от чувствительных сосков, легонько покусывая их и целуя, заставляя тело под собой дрожать.
Когда Аой наконец-то надел презерватив, Уруха уже непритворно умолял взять его. Он не помнил, чтобы когда-либо раньше так хотел Аоя; когда Уруха наконец ощутил в себе его член, ему пришлось прикусить губу, чтобы подавить совсем уж неприлично громкий крик.
Уруха помнил, как остро чувствовал каждый толчок той ночью, как наслаждался видом Аоя между своих ног, как практически выворачивался наизнанку, лишь бы достичь оргазма. Когда все закончилось, Уруха был полностью изнеможен, но это не помешало ему удовлетворенно уткнуться в плечо Аоя.
Гораздо меньше ему понравилось то, что при этом сказал Аой. Уруха уже уплывал в сон, но услышанное заставило его глаза широко распахнуться.
- Я люблю тебя, Уру…
«Чтоб тебя, Аой, только не это», - внутренне выругался Уруха, не поднимая взгляда и следя за тем, как то опускался, то поднимался живот Аоя. Он прекрасно знал, что Аой ждет от него ответа, хоть какой-нибудь реакции.
Но Уруха был просто не готов к этому - молчания он так и не нарушил. Он бы вечно притворялся спящим, лишь бы только ему не пришлось отвечать. Какая-то часть его возненавидела Аоя в этот момент, возненавидела за то, что он парой слов уничтожил размеренную жизнь Урухи, на которую он так привык рассчитывать.
И он молчал, тщательно следя за своим дыханием, пока не услышал, как Аой вздохнул и отвернулся, поняв, что ответа ждать не приходится.
В тот момент Уруха почувствовал облегчение. А еще он почувствовал себя полным и совершенно никчемным дерьмом.
***
Уруха помнил, как у них с Аоем все закончилось.
До сего дня Уруха не мог определить, что именно у них тогда закончилось. Точно не дружба – они остались друзьями, хоть и стали держаться друг от друга на расстоянии вытянутой руки. И не профессиональные отношения – спустя пять лет группа the GazettE была все так же едина, как и в самом начале.
И любовной связью их отношения и близко нельзя было назвать. Ему в голову не пришло ничего лучшего, кроме того, что это было каким-то идиотским соглашением, которое рано или поздно должно было само сойти на нет.
Причина, по которой все закончилось, была не менее идиотской. Если говорить по-простому – Уруха не смог вынести тот факт, что был не первым гомосексуальным партнером Аоя. Пару недель назад Аой рассказал ему, что у него когда-то уже были отношения с парнем, с братом бывшей девушки, который решил его утешить после их разрыва.
Сначала Урухе казалось, что эта связь была чисто на уровне физиологии, но то, как Аой говорил о своем любовнике, давало понять, что там было нечто гораздо большее. Аой любил его, восхищался им и видел в нем самого желанного человека на свете.
Абсолютному большинству людей это показалось бы нелогичным, но Уруха считал свои чувства неразрывно связанными с той самой жилкой соперничества. Мужчинам свойственно стремление быть первыми во всем, так ведь?
Так почему же Аой не смог понять его, хотя Уруха приложил все усилия, чтобы объясниться? В ответ он дождался от Аоя лишь недоуменного взгляда.
- Что за чушь ты несешь, Уру? Ты это серьезно? Все из-за того, что ты – не мой первый? – переспросил Аой с тяжело скрываемым раздражением в голосе и сжал кулаки так, что костяшки побелели.
- Не только, Аой. Я чувствую, что ты постоянно сравниваешь меня с тем парнем. Если я отказываюсь от свидания с тобой ради какой-нибудь вечеринки, у тебя в глазах появляется выражение «он-бы-никогда-так-не-сделал», и это ужасно утомляет, - ответил Уруха. – Даже когда мы занимаемся сексом, у меня появляется чувство, что я возбуждаю тебя не так сильно, как он, и не могу заставить тебя забыть обо всем, как он. Черт, я не могу выносить такого давления, Аой! Не надо громоздить его поверх всего того давления, которого у меня и так в жизни хватает, - добавил Уруха, начиная разбирать ящик комода, который Аой отвел специально для него.
Чем больше вещей извлекалось оттуда на свет божий, тем отчетливее Уруха понимал, что поступает правильно. Ему не нравилось, что у Аоя оказалось столько принадлежащего ему хлама, и еще больше не нравилось, что под все это уже был выделен отдельный ящик.
Такого не делаешь, если твои отношения с человеком не выходят за рамки ни к чему не обязывающих. Так поступают только старые любовники, а Уруха отнюдь не считал себя таковым для Аоя.
Уруха ждал, что Аой разозлится на него, что его вспыльчивый характер неизбежно поднимет свою уродливую голову. Он всегда ненавидел это в Аое: стремительно проходящие вспышки гнева и еще более скоротечные приступы раскаяния, которые всегда казались неискренними.
Но он совсем не ожидал, что, подняв взгляд, увидит, как Аой с грустным смирением неотрывно смотрит на него. Уруха испытал непреодолимое желание потянуться и отвести за ухо прядку волос, упавшую на щеку Аоя, когда тот сделал глубокий вдох.
- Аой… ты же знаешь, мы все равно остаемся друзьями. Ты – моя вторая половинка в этой группе, - Уруха сделал попытку смягчить свой уход. Он увидел, как Аой тяжело сглотнул и протянул руку вперед.
- Тогда, пожалуйста, отдай ключ, Уру, - тихо произнес Аой. С одной стороны, Уруха был шокирован тем, что Аой сдался так легко, с другой – удивление быстро подавило осознание того, что именно этого он и хотел.
Вынув ключ из кармана, Уруха уронил его в подставленную руку и сомкнул на нем ладонь Аоя, а поверх нее положил свою.
- Увидимся на репетиции, Аой, - сказал Уруха, отпуская сжатый кулак Аоя.
- До встречи, Уруха, - откликнулся Аой, опуская ключ в свой карман. – Ты знаешь, где выход, - добавил он, уже уходя из спальни в сторону кухни и оставляя Уруху наедине с его собранными вещами.
Медленно выдохнув, Уруха подхватил свой кошелек с ключами и пошел к двери. Когда он закрыл ее за собой, его внезапно пронзил приступ дежавю – когда-то давно он точно так же закрыл совсем другую дверь.
Как и в тот раз, его грудь болела гораздо дольше, чем ему бы того хотелось.
***
Уруха помнил, когда почувствовал настоящую ревность.
Никогда прежде Уруху еще не терзало это чудище с зелеными глазами. (Берегитесь ревности, синьор. То - чудище с зелеными глазами, Глумящееся над своей добычей. – У.Шекспир, «Отелло» (пер. М. Лозинского)). Он знал, кто он такой и на что он способен. Он знал, что великолепен, знал, что на сцене кажется настоящим одержимым, когда его пальцы, едва касаясь, летают по ладам.
Подтверждение своих талантов дарило Урухе непрошибаемую уверенность в самом себе. Если он видел, что кто-то превосходит его, то воспринимал это как личный вызов, и не успокаивался, пока не побеждал противника по всем параметрам.
На самом деле, он мало чего в жизни добивался с настоящей страстью и потому практически не знал, что такое ревность – ему было комфортно и так.
Так почему же ему захотелось прибить на месте эту звездную актриску, выбранную Руки для съемок “Pledge”?
Уруха помнил, как сузились его глаза, когда он отсматривал снятый материал. Она была красива, вне всяких сомнений, но по роду деятельности Урухе приходилось каждый день сталкиваться с великим множеством красивых девиц.
Он не знал, почему его вдруг так задел тот факт, что в видео оказалась куча кадров с ее лошадиными зубами и трепещущими ноздрями. Самой мелочной придиркой, которую он нашел, было то, что ее волосы не мокли, когда она, плача, бежала под дождем.
Зато, как ни стыдно ему было в этом признаваться, ему действительно понравилось, как во время гитарного дуэта его сделали отражением Аоя в зеркале. Эта сцена была словно предназначена для них двоих: руководству было хорошо известно, как фанаты обожают контраст между гитаристами – как в образах, так и в стилях их игры.
Один – такой темный, другой – такой светлый. Один – такой спокойный, другой – такой странный. День и ночь.
У них столько фотосетов было рассчитано на этот эффект, что при очередном интервью или съемке уже практически не оговаривалось, чтобы один приходил в черном, а другой в белом. Это было дешевой показухой, но она смотрелась так выигрышно, что избавиться от нее было невероятно трудно.
Что смешно, на съемках дождь пришлось имитировать, зато как только они закончились, полило как из ведра. Ночной ливень принес с собой выматывающий холод, заставивший Уруху тотчас расчихаться.
Уруха уже закончил переодеваться и собирался уходить, когда увидел, как Аой болтает с актриской у ее трейлера. От непринужденности их общения у Урухи аж скулы свело. Аой оживленно показывал ей что-то на своем айподе, а она в ответ демонстрировала свою гламурную трубочку.
- Ну точно о своем ненаглядном твиттере говорят. Уру, не бери в голову.
Уруха подпрыгнул от неожиданности, когда Рейта возник слева от него: на его правом плече болталась сумка, в левой руке лежал шлем.
- Ты о чем вообще, Рей? – фыркнул Уруха, засовывая ладони глубоко в карманы джинсов.
Проигнорировав его вопрос, Рейта лишь вскинул бровь, словно предлагая перестать пороть чушь. Не сказав ни слова, басист пожал плечами и пошел по своим делам.
- Для вашего отъезда все готово, Уруха-сан, - с вежливым поклоном сказал кто-то из стаффа, показывая на пригнанный черный седан. Кивнув, Уруха отвел взгляд от Аоя с актриской и сел в машину, захлопнув дверь чуть с большим шумом, чем ему того хотелось.
Как только автомобиль отъехал, Уруха прислонился к стеклу, краем глаза наблюдая за тем, как по мере удаления от места съемки фигуры становятся все более размытыми, растворяясь в сиянии прожекторов.
Когда Уруха прикрыл глаза, защищаясь от света фонарей, в его голове осталась единственная мысль – о том, что он смертельно устал. Положив пальцы на блаженно-прохладное стекло, он бездумно начал прослеживать ими каждую скатывающуюся капельку, пока не провалился в сон.
***
Уруха помнил, когда ощутил отчаянную надежду.
Стоит упомянуть о том, что до того момента он и не подозревал о существовании такого глубокого чувства. Уруха не доверял силам, вложенным в надежду, потому что знал на собственном опыте, как она может быть обманчива.
Он считал, что бездумная надежда является, пожалуй, худшим из зол, потому что лишь продляет муку. Она приковывает человека к одному месту, не дает и шагу вперед ступить, заставляя замереть в неподвижности.
Поэтому он верил в слова Ницше, говорившего о ее напрасности – Уруха услышал их в тупом американском сериале «Мыслить как преступник», столь любимом Рейтой.
Детектив был не совсем в его вкусе, но это не мешало Урухе его смотреть; легкомысленная атмосфера шоу дарила счастливую возможность не думать ни о чем, окрашенную лишь легким чувством вины.
Тем не менее, ему очень нравились цитаты, звучавшие в начале и конце каждого эпизода – они служили самыми лучшими границами этого бессмысленного часа.
Надежда пришла к Урухе в совершенно неожиданном виде.
Они всей группой собрались дома у Аоя, чтобы закончить песню. Его квартира была самым логичным для этого местом – после студии, конечно, - учитывая, сколько оборудования там хранилось.
Уруха всегда подкалывал Аоя, что тому осталось только стены звуконепроницаемыми сделать, ответом на что становилась неизменная бодрая улыбка. Уруха и сам не смог не улыбнуться, когда прочел твитт Аоя о том, как тот делал навесные ширмы – и это вместо того, чтобы попросту обить стены плотной тканью.
Хоть это и заняло у них большую часть дня, они остались довольны результатом творчества и постепенно начали расходиться; в квартире остались лишь двое гитаристов. Уруха помнил, что сидел напротив Аоя в рваных джинсах и черном свитере с длинными рукавами, придерживая на коленях свою акустику.
- Хватит фоткать меня, Аой, - проворчал Уруха, когда его застали за совершенно плебейским притопыванием ногой в такт мелодии. Аой, который и сам щеголял в рваных джинсах, только улыбнулся и подмигнул ему.
- Да брось, Уру, уже всем давно известно, что за пределами сцены ты одеваешься хуже гопника, это просто доказательство. Зато так ты выглядишь менее недоступным, - усмехнулся Аой, подхватывая собственную акустику.
Некоторое время они играли в уютной тишине, отрабатывая новую мелодию, на днях сочиненную Руки, пока не довели ее до идеала. Время от времени Уруха поднимал голову и каждый раз улыбался, видя, как сосредоточенно, высунув кончик языка от усердия, трудится Аой.
Хотя по их виду это было трудно понять, но им пришлось приложить довольно много усилий, чтобы достичь того уровня отношений, при котором они смогли работать вместе, не испытывая чувства неловкости.
В общем-то, Урухе очень нравилась квартира Аоя с ее шикарной мебелью и вместительным холодильником – заслугой Кая. Она ему нравилась до такой степени, что он вскользь жалел, почему не проводил здесь больше времени, пока они с Аоем встречались.
- Я же тебя ни от чего такого важного не отвлекаю, Аой? – спросил Уруха, укладывая свою гитару в футляр. Аой покачал головой, откидывая волосы назад и закрепляя их резинкой.
- Да нет, в последнее время мои вечера полностью свободны, - уныло пробормотал Аой, потянувшись за сигаретой. Вскинув бровь, Уруха отмахнулся от дыма, полетевшего в его направлении.
- А что случилось с той девушкой, с которой ты встречался? – спросил Уруха, со скрещенными ногами усаживаясь на пол и начиная просматривать свой айфон.
- Мы расстались, - ответил Аой, беззаботно пожав плечами. – Она была совсем не готова к моей жизни. То есть в начале она, конечно, уверяла меня, что все в порядке… как я понял, она просто не выдержала встречи с жестокой реальностью, когда своего парня никогда не застать поблизости.
Уруха издал короткий смешок.
- Знаешь, они постоянно оказываются к этому не готовы, - сказал Уруха, пробегая пальцами по волосам и вспоминая обо всех своих девушках с подобными претензиями. – Как ты с этим справляешься? – спросил он.
Затушив окурок, Аой снова пожал плечами.
- Буду жить дальше, ведь всегда найдутся другие. Когда-нибудь я встречу девушку, которая смирится с моим расписанием и не будет за меня так цепляться, - решительно заявил Аой.
- Только если я не доберусь до нее первым, дружище, - рассмеялся Уруха, пихая Аоя в плечо. У того на лице тут же появилось выражение смертельной обиды – впрочем, немного подпорченное невольной улыбкой.
Это был обычный дружеский треп – обычный, но неимоверно сближающий. После всего, что между ними было, они вот так запросто обсуждали свою личную жизнь, даже не намекая на то, чтобы вернуться к прежним отношениям.
Именно тогда Уруха почувствовал необъяснимую надежду.
По дороге домой он понял, что его что-то беспокоит. Еще одна цитата из того проклятого шоу, по частям всплывающая у него в голове и никак не желающая отцепляться.
Вернувшись к себе, Уруха тут же полез в интернет, чтобы найти ее. К его удивлению, это оказалось довольно трудной задачей, потому что он не смог вспомнить, в каком эпизоде она прозвучала, и поисковик выдал столько цитат, связанных с надеждой, что у него голова кругом пошла.
Даже когда он нашел нужный эпизод, легче не стало – в онлайн сериал был только на английском языке. Довольно много времени ушло на то, чтобы отыскать более-менее нормальный перевод на японский. Когда все наконец-то получилось, Уруха обнаружил себя уставившимся в экран и снова и снова читающим одну-единственную фразу.
«Надежда – птаха малая, она в душе живет и песенку свою без слов твердить не устает». Эмили Дикинсон.
***
Уруха помнил с точностью до секунды, когда влюбился в Аоя.
Было раннее утро, когда Уруха припарковался у дома Аоя, от которого они решили вместе дойти до студии звукозаписи. Она была совсем недалеко, прогулка до нее не представляла никакой сложности, да и утро радовало такой замечательной прохладой, что Уруха совсем не возражал против предложения Аоя.
На смену долгой и достаточно суровой для Японии зиме наконец-то пришла весна, о чем свидетельствовало бесчисленное множество цветущих деревьев в парке, сквозь который они шли. Было так тихо, что Уруха слышал их с Аоем дыхание и хруст гравия под их ногами.
После тяжелого марта Уруха искренне радовался тому, что наконец-то все приходит в норму, оставляя лишь призрачный намек на отгремевшие грозы. Жизнь продолжалась со всеми ее сложностями, постоянно объявляя дедлайны встречам и недописанным песням.
Уруха знал, что Аой, шагающий в ногу рядом с ним и увлеченно рассматривающий окружающий их сад, чувствует то же самое. Обычно сакуры были окутаны розоватыми облаками, но тот ряд деревьев, мимо которого они шли, чем-то неуловимо отличался от остальных.
Ярко-розовые цветы буквально пылали на фоне предрассветного персикового неба и серых гравиевых дорожек, усыпанных облетевшими лепестками.
Если подумать, цветы сейчас идеально подходили по тону волосам Аоя. Уруха помнил, как рассмеялся себе под нос, когда впервые увидел Аоя с этим диким розовым цветом, делавшим его похожим на какого-то персонажа аниме. Тем не менее, ему это ужасно шло, пусть он и сиял теперь своими волосами на несколько метров вокруг.
Этим утром Аой был одет в потрепанную кожаную куртку и вязаную шапку, оставлявшую на воле только самые кончики розовых прядей. Последние пару дней он явно избегал свою бритву и теперь щеголял коротенькой щетиной, которую постоянно потирал задней стороной ладони.
Ни с того ни с сего Аой повернулся к нему и улыбнулся.
И для Урухи все стало на свои места.
Все, что Уруха чувствовал к Аою, заполнило его сердце, мешая дышать. В ту секунду он вспомнил все, что Аой когда-либо делал для него, начиная от чашечки кофе и заканчивая безмолвной поддержкой в трудные дни.
Внезапно в его сознании всплыли воспоминания о девяти годах их знакомства, и сцены повседневной жизни замелькали перед ним, как кадры из фильма. Плохие времена, хорошие, чистейшая радость, боль от расставания – все это Уруха прочувствовал за долю секунды.
- Аой…
Аой успел только голову повернуть, прежде чем Уруха обхватил его лицо ладонями и поцеловал, позволив лишь недоуменно моргнуть.
В этот поцелуй Уруха вложил все то, что не мог сказать словами, все свои полуоформленные извинения и слабые объяснения, которые не делали ему чести. Он целовал и целовал его, целовал до тех пор, пока у них обоих не сбилось дыхание; только тогда они оторвались друг от друга.
- Уру…
- Мне плевать, что я у тебя не первый, Аой. Я только хочу быть твоим последним, - сказал Уруха, путаясь пальцами в розовых волосах и отказываясь отпускать их – даже когда Аой потянулся, чтобы ослабить слишком сильную хватку.
- Уру… - повторил Аой. Повторил только для того, чтобы снова оказаться втянутым в поцелуй. Когда им пришлось прерваться, Уруха отстранился ровно настолько, чтобы их носы касались друг друга.
- Хочу, чтобы ты стал последним, кого я полюблю, Аой, - тихо произнес Уруха. Он знал, что его слова и действия совершенно неожиданны и им ужасно недостает изящности. Зато они - истинная правда.
- Уруха, - отозвался Аой, поцеловав Уруху в лоб и тем самым заставив взглянуть на него тревожными глазами.
- Да, Аой?
- Ты всегда был моим.
Когда Аой закончил фразу новым поцелуем, Уруха почувствовал невероятное облегчение. Наверное, Аой всегда знал, что однажды Уруха вернется к нему, и только потому мертвой хваткой держался за паутинно-тонкие ниточки, связывавшие их друг с другом, отказываясь отпускать их.
Отказываясь отпускать его.
У Урухи было много воспоминаний; книга его жизни состояла из множества страничек с загнутыми уголками, напоминавшими о том, откуда он пришел и куда идет.
В тот момент Уруха понадеялся, что вся оставшаяся жизнь ему запомнится как жизнь с Аоем.
Конец.
Автор: lady-sb
Переводчик: Leshaya
Рейтинг: R
Пейринг: Аой/Уруха
Жанр: romance
Дисклеймер: как обычно, герои мне не принадлежат, принадлежит только сюжет
Статус: закончен
Краткое содержание: Некоторые моменты жизни запоминаются навсегда. У Урухи несколько таких моментов неразрывно связаны с Аоем…
От автора: Навеяно вот этой серией картинок. Просто захотелось написать что-нибудь на их основе, а так как я уже давно ничего не писала по the GazettE, пусть это станет неким переходным фиком перед следующим масштабным проектом ^^ Пожалуйста, наслаждайтесь и не забывайте о комментах)
От переводчика: Огромное спасибо Мальве за наводку на фик и вычитку)
- Спойлер:
Он только что выпустился из старших классов; она была его возлюбленной. Только бог знает, как он любил ее, как восхищался ей, как хотел провести с ней остаток своей жизни. Теперь, оглядываясь назад, он понимал, что по большей части это был зов гормонов; и все же тогда его чувства были искренними.
Они с Рейтой решили последовать за своей мечтой о музыке и отказались продолжать учебу. Уруха не испытывал никаких сомнений по поводу своих действий, и когда пришла пора переезжать в Токио, он подумал, что его девушка обязательно должна быть с ним рядом.
И он попросил ее уехать вместе с ним, описав ей прекрасную картину их будущей совместной жизни. Жизни, в которой он обязательно добьется успеха, и они построят себе огромный уютный дом.
Он помнил, каким теплым был тот день и как в воздухе витал запах мокрой травы и пыльцы. Как полуденное солнце сияло сквозь окно, рассыпаясь по полу желтой шрапнелью.
Они пили улунг «Железная Богиня Милосердия», горький вкус которого так освежал в жару. От пота черные локоны девушки прилипли к шее, ее миндалевидные глаза были потуплены, пока он рассказывал ей о его с Рейтой планах.
Он уже расписывал ей красоту Токио, когда она выпалила, что не собирается ехать за ним. И чуть более спокойным голосом добавила, что порывает с ним.
Прежде чем Уруха смог выдавить банальное «У тебя есть кто-то другой?», она рассказала ему о своих причинах.
Она не хотела встречаться с рок-музыкантом.
Это был такой идиотский в своей простоте ответ, что Уруха даже не нашелся, что сказать.
- Пожалуйста, только не думай, что я не верю в тебя. Ты талантлив гораздо больше, чем ты думаешь, и у меня нет никаких сомнений, что ты и дальше будешь творить удивительную музыку и достигнешь всего, чего хочешь. Но… - она запнулась, положив свою ладонь на его. – Неужели ты не понимаешь? Именно потому, что я верю в тебя, мы и не можем быть вместе. Такая жизнь не для меня. Мне не нужны ни слава, ни деньги. Я хочу мужа, который будет работать с девяти до пяти, который каждый день будет приходить домой и играть с детьми. Мои мечты гораздо скромнее, чем твои.
- А почему ты думаешь, что я этого не хочу? – парировал Уруха. Он не любил, когда о нем делали выводы только лишь на основе его безумных желаний. Когда считали, что он хочет совсем не того, о чем мечтают все остальные люди.
- Потому что ты заслуживаешь гораздо лучшего. Ты станешь звездой - я просто уверена, что это твоя судьба. И тебе нужно быть с тем, кто сделает тебя счастливым, - она отняла свою ладонь и сложила руки на коленях. – Но это не я.
Она взяла свою чашку и допила остатки чая, и ее горло слегка дернулось, когда она свободной рукой завела выбившуюся прядь за ухо. Уруха до сих пор не забыл, как элегантно смотрелись ее розовые ноготки на иссиня-черных волосах.
Потом она встала, поклонилась, тихонько попрощалась и вышла из его дома. Закрыв за ней дверь, Уруха наконец-то вспомнил о том, как у него болит сердце, и как каждый удар слабостью отдается в ребра.
В последующие дни Уруха усердно трудился, чтобы доказать самому себе, что она была права. В конце концов, ему нужен был тот, кто выдержал бы всю тяжесть его музыкальной карьеры. А не тот, кто сломался бы при первых же признаках трудностей.
Уруха знал, что ему, возможно, придется принести в жертву много лет, прежде чем что-то выйдет из его стремления к музыке – если из него вообще что-то выйдет. Понимал он это или нет, но это знание исподволь подготовило его сердце к тому, что еще долгое время ему придется тянуть лямку одиночества.
Но для него это было нормальным. Не конец же света все-таки.
Так это ощущалось.
***
Уруха помнил, когда впервые почувствовал настоящее счастье.
После месяцев тяжелой работы, после присоединения к ним с Рейтой остальных участников, их группе наконец-то предстоял концерт. Что смешно, названия клуба Уруха вспомнить уже не мог – все-таки в Токио их слишком много.
И все же это был настоящий концерт. Шаг вперед, а не назад.
Той ночью их слушали от силы двадцать человек, но Уруха запретил себе считать количество голов, двигавшихся в такт их музыке. Вместо этого он сосредоточился на гитаре в своих руках, на ощущении струн под пальцами, на ее тяжести на бедрах.
Когда настало время соло, Уруха полностью погрузился в свою игру. Звуки, извлекаемые им из гитары, были пронзительными и агрессивными, но он никогда еще не чувствовал большего покоя. Он играл, как одержимый, и все остальное: голос вокалиста, бас Рейты, - растворилось белым шумом.
Он помнил, что, закончив, посмотрел на толпу и увидел одну девушку. Ее лицо было повернуто к сцене, но глаза ее были закрыты, и она раскачивалась в такт музыке, погруженная в чистый и абсолютный восторг от его творения.
Именно тогда Уруха понял, без тени сомнения понял, что нашел свое призвание. В тот момент он познал, на что похоже настоящее счастье.
***
Уруха помнил, когда его впервые потянуло к мужчине.
Он помнил, что отнюдь не был восхищен предложением пригласить еще одного гитариста. Конечно, для большинства вижуал-групп два гитариста - лид и ритм - были обычным делом, но и один гитарист вовсе не был исключением.
Как бы то ни было, после того, как Руки стал вокалистом, им необходим был барабанщик; а новенький привел с собой гитариста.
Наверное, возмущение Урухи по большей части было связано с его необходимостью быть первым во всем. Он знал, что люди видят в нем эдакую спокойную невозмутимость, подстраивающуюся лишь под собственный ритм. Вот только помимо этого нужно было учитывать, что больше всего на свете Уруха ненавидел проигрывать.
Поэтому неудивительно было, что на первой встрече с новыми участниками Уруха держался несколько надменно. И это чувство нисколько не уменьшилось, когда в гримерную вошел неуклюжий паренек с вытянутым лицом и пережженными перекисью блондинистыми патлами.
- Привет, меня зовут Аой, - сказал паренек, протягивая вперед руку, которую Урухе пришлось вяло потрясти. Для него Аой, эта жертва бюджетного окрашивания, совсем не выглядел звездой. Что-то привлекательное в нем было, но в глазах Урухи это не многого стоило. В их бизнесе было полно привлекательных мальчиков, чей талант преспокойно умещался в наперстке.
Когда Аой начал играть, Уруха, помнится, был просто поражен его умением. У парня прекрасно получалось обращаться с акустикой, в отличие от самого Урухи, так что эта область была без разговоров отдана ему.
Но только когда Аой показал свои собственные песни, Уруха начал принимать его. Возможно, потому, что Аой был старше – этот факт очень удивил Уруху, который считал его не старше Руки. Его песни еще нуждались в шлифовке, но они на голову превосходили весь их с Руки репертуар.
Но это не значило, что Уруха приветствовал его с раскрытыми объятиями, как тот же Рейта.
- Ты классно играешь, я завидую, - сказал Аой, присаживаясь рядом с ним. Прикурив, он предложил свою пачку Урухе.
- Спасибо, - Уруха пожал плечами и взял сигарету.
- Мне кажется, что мы с тобой хорошо поладим, Уруха. У нас совершенно разные стили, и я с нетерпением жду возможности сыграть с тобой, - сказал Аой, наметив на лице улыбку.
- Посмотрим, - коротко отозвался Уруха, обхватывая губами сигарету. При виде такой небрежности в глазах Аоя промелькнула какая-то искорка, но она исчезла так быстро, что Уруха решил – ему показалось.
- Определенно посмотрим, - сказал Аой, тоже пожимая плечами и подавая Урухе руку. Приняв ее, Уруха вспомнил, каким твердым было первое рукопожатие и какой теплой была протянутая ладонь.
Против собственной воли Уруха почувствовал, как учащается его пульс, а к коже приливает легкий жар. Именно тогда Уруха заметил, какие у Аоя темные глаза, как пронзителен их взгляд со светящимся в нем вызовом.
Именно тогда Уруха почувствовал вспышку влечения, которое было так чуждо ему – словно кто-то надел на него новые очки. Потому что он внезапно увидел гибкую фигуру сквозь мешковатую одежду, заметил, как колечко пирсинга акцентирует внимание на чувственной нижней губе.
Ему не нравились мужчины, он знал это так же точно, как собственное имя. Но было ясно как день, что какую-то часть его, пусть даже он сам этого не хотел, непреодолимо влекло к Аою.
Уруха прекрасно помнил свою реакцию на это, выразившуюся в одном коротеньком слове.
Блять.
***
Уруха помнил, когда Аой начал ему нравиться.
Под «нравится» он подразумевал чувства, совершенно отличные от тех, какие можно испытывать к коллеге и другу.
У группы проходил концерт в родной префектуре Аоя, в Миэ. По такому случаю они решили провести день на пляже. Уруха никогда не был любителем пляжного отдыха, но очень обрадовался своему ровному загару, в отличие от Руки, превратившегося в вареного рака.
В общем, с кем поведешься – от того и наберешься, так что в этот вечер они снова собрались на пляже. Концерт был назначен на следующий день, и они прекрасно проводили время, попивая пиво и заедая его разнообразными закусками, притащенными Каем в огромной корзине для пикника.
Уруха помнил, как ветер играл с его волосами, впутывая в светлые пряди крапинки соли, и сталкивал с носа огромные стрекозиные очки. По большей части Уруха наслаждался своим пребыванием под ласковым солнцем, гревшим плечи, которые свободная майка оставляла открытыми.
Аой же воспользовался возможностью заняться серфингом – одним из самых любимых своих хобби. На этот раз ему и Рейту удалось втянуть в это дело, так что они все время болтались где-то вдали от берега.
- Одна роковая ошибка – и мы одним махом потеряем и басиста, и гитариста. Ты ведь это понимаешь, Руки? – ехидно спросил Уруха, на что вокалист, не отрываясь от своего журнала, ответил легким кивком.
Усмехнувшись себе под нос, Уруха вернулся к разглядыванию двух своих согруппников, которые явно уже вознамерились по новой нырнуть в океан. С того места, где он сидел, он мог видеть только очертания их фигур в гладких неопреновых гидрокостюмах с досками в руках. Они напряженно всматривались в воду.
Внезапно Аой повернулся и помахал рукой всем оставшимся на берегу; он не успокоился, пока Кай не махнул ему жизнерадостно в ответ. Сквозь очки, защищавшие его глаза от яркого солнца, Уруха видел Аоя в каком-то янтарно-розовом цвете.
Уруха не понял, из-за чего его сердце вдруг забилось быстрее. Аой нисколько не изменился по сравнению с тем, как он выглядел день изо дня. Разве что чернильно-черные волосы, чей оттенок Уруха считал просто идеальным для Аоя, мокрыми прядями облепили лицо.
Возможно, дело было в том, как высоко он держал голову, подставляя ее прямым лучам солнца. Или в том, как светились его глаза, когда он подсказывал Рейте, какую волну лучше поймать.
Возможно…
Уруха не смог закончить свою мысль, потому что Аой переключил внимание на волны и очертя голову ринулся на самую опасную.
***
Уруха помнил, когда Аой впервые сказал «Я люблю тебя».
После той поездки на пляж прошло не слишком много времени, когда Уруха пришел к Аою с предложением. Работали они допоздна, график зачастую выматывал, так что он принял вполне рациональное решение – пересечь грань в отношениях со своим согруппником.
Среди всех участников the GazettE Аой был самым логичным выбором. С Рейтой Уруха бы ни за что не стал спать, Руки, несмотря на все их кривляния на сцене, был слишком ранимым. А переспать с Каем – все равно что переспать со своей мамочкой.
- Не хочу сегодня быть один.
Эта фраза стала их кодом, сигнализировавшим о том, что одному из них срочно требуется общество другого.
Та ночь была просто невыносимой. И концерт, и встреча с руководством явно не задались, и Уруха раздраженно срывался на всех подряд.
Уруха помнил, как практически затащил Аоя в гостиничный номер, чуть не порвал его джинсы и грубо толкнул на кровать. К тому времени он уже прекрасно знал, как быстрее всего завести Аоя: где прикоснуться, где поцеловать и где погладить.
Он растягивал Аоя всего пару секунд, прежде чем тот бросил ему презерватив и смазку. Уруха легко вошел в давно знакомое тело, ощутив горячую тесноту, и задвигался в старом как мир ритме, пока они оба не содрогнулись от оргазма.
Им редко когда хватало одного раза. Так что Уруха не очень-то удивился, что не прошло и часа, как Аой разбудил его, начав страстно сосать его член. Такая неутомимость Аоя, скорее всего, была вызвана еще и тем, что Уруха редко бывал сверху, предпочитая доводить своего любовника до такого состояния, чтобы тот умолял о сексе с ним.
Вот только этот раз коренным образом отличался от всех прежних. Аой двигался гораздо медленнее, не торопясь доставлять Урухе высшее удовольствие. Он почти не отрывался от чувствительных сосков, легонько покусывая их и целуя, заставляя тело под собой дрожать.
Когда Аой наконец-то надел презерватив, Уруха уже непритворно умолял взять его. Он не помнил, чтобы когда-либо раньше так хотел Аоя; когда Уруха наконец ощутил в себе его член, ему пришлось прикусить губу, чтобы подавить совсем уж неприлично громкий крик.
Уруха помнил, как остро чувствовал каждый толчок той ночью, как наслаждался видом Аоя между своих ног, как практически выворачивался наизнанку, лишь бы достичь оргазма. Когда все закончилось, Уруха был полностью изнеможен, но это не помешало ему удовлетворенно уткнуться в плечо Аоя.
Гораздо меньше ему понравилось то, что при этом сказал Аой. Уруха уже уплывал в сон, но услышанное заставило его глаза широко распахнуться.
- Я люблю тебя, Уру…
«Чтоб тебя, Аой, только не это», - внутренне выругался Уруха, не поднимая взгляда и следя за тем, как то опускался, то поднимался живот Аоя. Он прекрасно знал, что Аой ждет от него ответа, хоть какой-нибудь реакции.
Но Уруха был просто не готов к этому - молчания он так и не нарушил. Он бы вечно притворялся спящим, лишь бы только ему не пришлось отвечать. Какая-то часть его возненавидела Аоя в этот момент, возненавидела за то, что он парой слов уничтожил размеренную жизнь Урухи, на которую он так привык рассчитывать.
И он молчал, тщательно следя за своим дыханием, пока не услышал, как Аой вздохнул и отвернулся, поняв, что ответа ждать не приходится.
В тот момент Уруха почувствовал облегчение. А еще он почувствовал себя полным и совершенно никчемным дерьмом.
***
Уруха помнил, как у них с Аоем все закончилось.
До сего дня Уруха не мог определить, что именно у них тогда закончилось. Точно не дружба – они остались друзьями, хоть и стали держаться друг от друга на расстоянии вытянутой руки. И не профессиональные отношения – спустя пять лет группа the GazettE была все так же едина, как и в самом начале.
И любовной связью их отношения и близко нельзя было назвать. Ему в голову не пришло ничего лучшего, кроме того, что это было каким-то идиотским соглашением, которое рано или поздно должно было само сойти на нет.
Причина, по которой все закончилось, была не менее идиотской. Если говорить по-простому – Уруха не смог вынести тот факт, что был не первым гомосексуальным партнером Аоя. Пару недель назад Аой рассказал ему, что у него когда-то уже были отношения с парнем, с братом бывшей девушки, который решил его утешить после их разрыва.
Сначала Урухе казалось, что эта связь была чисто на уровне физиологии, но то, как Аой говорил о своем любовнике, давало понять, что там было нечто гораздо большее. Аой любил его, восхищался им и видел в нем самого желанного человека на свете.
Абсолютному большинству людей это показалось бы нелогичным, но Уруха считал свои чувства неразрывно связанными с той самой жилкой соперничества. Мужчинам свойственно стремление быть первыми во всем, так ведь?
Так почему же Аой не смог понять его, хотя Уруха приложил все усилия, чтобы объясниться? В ответ он дождался от Аоя лишь недоуменного взгляда.
- Что за чушь ты несешь, Уру? Ты это серьезно? Все из-за того, что ты – не мой первый? – переспросил Аой с тяжело скрываемым раздражением в голосе и сжал кулаки так, что костяшки побелели.
- Не только, Аой. Я чувствую, что ты постоянно сравниваешь меня с тем парнем. Если я отказываюсь от свидания с тобой ради какой-нибудь вечеринки, у тебя в глазах появляется выражение «он-бы-никогда-так-не-сделал», и это ужасно утомляет, - ответил Уруха. – Даже когда мы занимаемся сексом, у меня появляется чувство, что я возбуждаю тебя не так сильно, как он, и не могу заставить тебя забыть обо всем, как он. Черт, я не могу выносить такого давления, Аой! Не надо громоздить его поверх всего того давления, которого у меня и так в жизни хватает, - добавил Уруха, начиная разбирать ящик комода, который Аой отвел специально для него.
Чем больше вещей извлекалось оттуда на свет божий, тем отчетливее Уруха понимал, что поступает правильно. Ему не нравилось, что у Аоя оказалось столько принадлежащего ему хлама, и еще больше не нравилось, что под все это уже был выделен отдельный ящик.
Такого не делаешь, если твои отношения с человеком не выходят за рамки ни к чему не обязывающих. Так поступают только старые любовники, а Уруха отнюдь не считал себя таковым для Аоя.
Уруха ждал, что Аой разозлится на него, что его вспыльчивый характер неизбежно поднимет свою уродливую голову. Он всегда ненавидел это в Аое: стремительно проходящие вспышки гнева и еще более скоротечные приступы раскаяния, которые всегда казались неискренними.
Но он совсем не ожидал, что, подняв взгляд, увидит, как Аой с грустным смирением неотрывно смотрит на него. Уруха испытал непреодолимое желание потянуться и отвести за ухо прядку волос, упавшую на щеку Аоя, когда тот сделал глубокий вдох.
- Аой… ты же знаешь, мы все равно остаемся друзьями. Ты – моя вторая половинка в этой группе, - Уруха сделал попытку смягчить свой уход. Он увидел, как Аой тяжело сглотнул и протянул руку вперед.
- Тогда, пожалуйста, отдай ключ, Уру, - тихо произнес Аой. С одной стороны, Уруха был шокирован тем, что Аой сдался так легко, с другой – удивление быстро подавило осознание того, что именно этого он и хотел.
Вынув ключ из кармана, Уруха уронил его в подставленную руку и сомкнул на нем ладонь Аоя, а поверх нее положил свою.
- Увидимся на репетиции, Аой, - сказал Уруха, отпуская сжатый кулак Аоя.
- До встречи, Уруха, - откликнулся Аой, опуская ключ в свой карман. – Ты знаешь, где выход, - добавил он, уже уходя из спальни в сторону кухни и оставляя Уруху наедине с его собранными вещами.
Медленно выдохнув, Уруха подхватил свой кошелек с ключами и пошел к двери. Когда он закрыл ее за собой, его внезапно пронзил приступ дежавю – когда-то давно он точно так же закрыл совсем другую дверь.
Как и в тот раз, его грудь болела гораздо дольше, чем ему бы того хотелось.
***
Уруха помнил, когда почувствовал настоящую ревность.
Никогда прежде Уруху еще не терзало это чудище с зелеными глазами. (Берегитесь ревности, синьор. То - чудище с зелеными глазами, Глумящееся над своей добычей. – У.Шекспир, «Отелло» (пер. М. Лозинского)). Он знал, кто он такой и на что он способен. Он знал, что великолепен, знал, что на сцене кажется настоящим одержимым, когда его пальцы, едва касаясь, летают по ладам.
Подтверждение своих талантов дарило Урухе непрошибаемую уверенность в самом себе. Если он видел, что кто-то превосходит его, то воспринимал это как личный вызов, и не успокаивался, пока не побеждал противника по всем параметрам.
На самом деле, он мало чего в жизни добивался с настоящей страстью и потому практически не знал, что такое ревность – ему было комфортно и так.
Так почему же ему захотелось прибить на месте эту звездную актриску, выбранную Руки для съемок “Pledge”?
Уруха помнил, как сузились его глаза, когда он отсматривал снятый материал. Она была красива, вне всяких сомнений, но по роду деятельности Урухе приходилось каждый день сталкиваться с великим множеством красивых девиц.
Он не знал, почему его вдруг так задел тот факт, что в видео оказалась куча кадров с ее лошадиными зубами и трепещущими ноздрями. Самой мелочной придиркой, которую он нашел, было то, что ее волосы не мокли, когда она, плача, бежала под дождем.
Зато, как ни стыдно ему было в этом признаваться, ему действительно понравилось, как во время гитарного дуэта его сделали отражением Аоя в зеркале. Эта сцена была словно предназначена для них двоих: руководству было хорошо известно, как фанаты обожают контраст между гитаристами – как в образах, так и в стилях их игры.
Один – такой темный, другой – такой светлый. Один – такой спокойный, другой – такой странный. День и ночь.
У них столько фотосетов было рассчитано на этот эффект, что при очередном интервью или съемке уже практически не оговаривалось, чтобы один приходил в черном, а другой в белом. Это было дешевой показухой, но она смотрелась так выигрышно, что избавиться от нее было невероятно трудно.
Что смешно, на съемках дождь пришлось имитировать, зато как только они закончились, полило как из ведра. Ночной ливень принес с собой выматывающий холод, заставивший Уруху тотчас расчихаться.
Уруха уже закончил переодеваться и собирался уходить, когда увидел, как Аой болтает с актриской у ее трейлера. От непринужденности их общения у Урухи аж скулы свело. Аой оживленно показывал ей что-то на своем айподе, а она в ответ демонстрировала свою гламурную трубочку.
- Ну точно о своем ненаглядном твиттере говорят. Уру, не бери в голову.
Уруха подпрыгнул от неожиданности, когда Рейта возник слева от него: на его правом плече болталась сумка, в левой руке лежал шлем.
- Ты о чем вообще, Рей? – фыркнул Уруха, засовывая ладони глубоко в карманы джинсов.
Проигнорировав его вопрос, Рейта лишь вскинул бровь, словно предлагая перестать пороть чушь. Не сказав ни слова, басист пожал плечами и пошел по своим делам.
- Для вашего отъезда все готово, Уруха-сан, - с вежливым поклоном сказал кто-то из стаффа, показывая на пригнанный черный седан. Кивнув, Уруха отвел взгляд от Аоя с актриской и сел в машину, захлопнув дверь чуть с большим шумом, чем ему того хотелось.
Как только автомобиль отъехал, Уруха прислонился к стеклу, краем глаза наблюдая за тем, как по мере удаления от места съемки фигуры становятся все более размытыми, растворяясь в сиянии прожекторов.
Когда Уруха прикрыл глаза, защищаясь от света фонарей, в его голове осталась единственная мысль – о том, что он смертельно устал. Положив пальцы на блаженно-прохладное стекло, он бездумно начал прослеживать ими каждую скатывающуюся капельку, пока не провалился в сон.
***
Уруха помнил, когда ощутил отчаянную надежду.
Стоит упомянуть о том, что до того момента он и не подозревал о существовании такого глубокого чувства. Уруха не доверял силам, вложенным в надежду, потому что знал на собственном опыте, как она может быть обманчива.
Он считал, что бездумная надежда является, пожалуй, худшим из зол, потому что лишь продляет муку. Она приковывает человека к одному месту, не дает и шагу вперед ступить, заставляя замереть в неподвижности.
Поэтому он верил в слова Ницше, говорившего о ее напрасности – Уруха услышал их в тупом американском сериале «Мыслить как преступник», столь любимом Рейтой.
Детектив был не совсем в его вкусе, но это не мешало Урухе его смотреть; легкомысленная атмосфера шоу дарила счастливую возможность не думать ни о чем, окрашенную лишь легким чувством вины.
Тем не менее, ему очень нравились цитаты, звучавшие в начале и конце каждого эпизода – они служили самыми лучшими границами этого бессмысленного часа.
Надежда пришла к Урухе в совершенно неожиданном виде.
Они всей группой собрались дома у Аоя, чтобы закончить песню. Его квартира была самым логичным для этого местом – после студии, конечно, - учитывая, сколько оборудования там хранилось.
Уруха всегда подкалывал Аоя, что тому осталось только стены звуконепроницаемыми сделать, ответом на что становилась неизменная бодрая улыбка. Уруха и сам не смог не улыбнуться, когда прочел твитт Аоя о том, как тот делал навесные ширмы – и это вместо того, чтобы попросту обить стены плотной тканью.
Хоть это и заняло у них большую часть дня, они остались довольны результатом творчества и постепенно начали расходиться; в квартире остались лишь двое гитаристов. Уруха помнил, что сидел напротив Аоя в рваных джинсах и черном свитере с длинными рукавами, придерживая на коленях свою акустику.
- Хватит фоткать меня, Аой, - проворчал Уруха, когда его застали за совершенно плебейским притопыванием ногой в такт мелодии. Аой, который и сам щеголял в рваных джинсах, только улыбнулся и подмигнул ему.
- Да брось, Уру, уже всем давно известно, что за пределами сцены ты одеваешься хуже гопника, это просто доказательство. Зато так ты выглядишь менее недоступным, - усмехнулся Аой, подхватывая собственную акустику.
Некоторое время они играли в уютной тишине, отрабатывая новую мелодию, на днях сочиненную Руки, пока не довели ее до идеала. Время от времени Уруха поднимал голову и каждый раз улыбался, видя, как сосредоточенно, высунув кончик языка от усердия, трудится Аой.
Хотя по их виду это было трудно понять, но им пришлось приложить довольно много усилий, чтобы достичь того уровня отношений, при котором они смогли работать вместе, не испытывая чувства неловкости.
В общем-то, Урухе очень нравилась квартира Аоя с ее шикарной мебелью и вместительным холодильником – заслугой Кая. Она ему нравилась до такой степени, что он вскользь жалел, почему не проводил здесь больше времени, пока они с Аоем встречались.
- Я же тебя ни от чего такого важного не отвлекаю, Аой? – спросил Уруха, укладывая свою гитару в футляр. Аой покачал головой, откидывая волосы назад и закрепляя их резинкой.
- Да нет, в последнее время мои вечера полностью свободны, - уныло пробормотал Аой, потянувшись за сигаретой. Вскинув бровь, Уруха отмахнулся от дыма, полетевшего в его направлении.
- А что случилось с той девушкой, с которой ты встречался? – спросил Уруха, со скрещенными ногами усаживаясь на пол и начиная просматривать свой айфон.
- Мы расстались, - ответил Аой, беззаботно пожав плечами. – Она была совсем не готова к моей жизни. То есть в начале она, конечно, уверяла меня, что все в порядке… как я понял, она просто не выдержала встречи с жестокой реальностью, когда своего парня никогда не застать поблизости.
Уруха издал короткий смешок.
- Знаешь, они постоянно оказываются к этому не готовы, - сказал Уруха, пробегая пальцами по волосам и вспоминая обо всех своих девушках с подобными претензиями. – Как ты с этим справляешься? – спросил он.
Затушив окурок, Аой снова пожал плечами.
- Буду жить дальше, ведь всегда найдутся другие. Когда-нибудь я встречу девушку, которая смирится с моим расписанием и не будет за меня так цепляться, - решительно заявил Аой.
- Только если я не доберусь до нее первым, дружище, - рассмеялся Уруха, пихая Аоя в плечо. У того на лице тут же появилось выражение смертельной обиды – впрочем, немного подпорченное невольной улыбкой.
Это был обычный дружеский треп – обычный, но неимоверно сближающий. После всего, что между ними было, они вот так запросто обсуждали свою личную жизнь, даже не намекая на то, чтобы вернуться к прежним отношениям.
Именно тогда Уруха почувствовал необъяснимую надежду.
По дороге домой он понял, что его что-то беспокоит. Еще одна цитата из того проклятого шоу, по частям всплывающая у него в голове и никак не желающая отцепляться.
Вернувшись к себе, Уруха тут же полез в интернет, чтобы найти ее. К его удивлению, это оказалось довольно трудной задачей, потому что он не смог вспомнить, в каком эпизоде она прозвучала, и поисковик выдал столько цитат, связанных с надеждой, что у него голова кругом пошла.
Даже когда он нашел нужный эпизод, легче не стало – в онлайн сериал был только на английском языке. Довольно много времени ушло на то, чтобы отыскать более-менее нормальный перевод на японский. Когда все наконец-то получилось, Уруха обнаружил себя уставившимся в экран и снова и снова читающим одну-единственную фразу.
«Надежда – птаха малая, она в душе живет и песенку свою без слов твердить не устает». Эмили Дикинсон.
***
Уруха помнил с точностью до секунды, когда влюбился в Аоя.
Было раннее утро, когда Уруха припарковался у дома Аоя, от которого они решили вместе дойти до студии звукозаписи. Она была совсем недалеко, прогулка до нее не представляла никакой сложности, да и утро радовало такой замечательной прохладой, что Уруха совсем не возражал против предложения Аоя.
На смену долгой и достаточно суровой для Японии зиме наконец-то пришла весна, о чем свидетельствовало бесчисленное множество цветущих деревьев в парке, сквозь который они шли. Было так тихо, что Уруха слышал их с Аоем дыхание и хруст гравия под их ногами.
После тяжелого марта Уруха искренне радовался тому, что наконец-то все приходит в норму, оставляя лишь призрачный намек на отгремевшие грозы. Жизнь продолжалась со всеми ее сложностями, постоянно объявляя дедлайны встречам и недописанным песням.
Уруха знал, что Аой, шагающий в ногу рядом с ним и увлеченно рассматривающий окружающий их сад, чувствует то же самое. Обычно сакуры были окутаны розоватыми облаками, но тот ряд деревьев, мимо которого они шли, чем-то неуловимо отличался от остальных.
Ярко-розовые цветы буквально пылали на фоне предрассветного персикового неба и серых гравиевых дорожек, усыпанных облетевшими лепестками.
Если подумать, цветы сейчас идеально подходили по тону волосам Аоя. Уруха помнил, как рассмеялся себе под нос, когда впервые увидел Аоя с этим диким розовым цветом, делавшим его похожим на какого-то персонажа аниме. Тем не менее, ему это ужасно шло, пусть он и сиял теперь своими волосами на несколько метров вокруг.
Этим утром Аой был одет в потрепанную кожаную куртку и вязаную шапку, оставлявшую на воле только самые кончики розовых прядей. Последние пару дней он явно избегал свою бритву и теперь щеголял коротенькой щетиной, которую постоянно потирал задней стороной ладони.
Ни с того ни с сего Аой повернулся к нему и улыбнулся.
И для Урухи все стало на свои места.
Все, что Уруха чувствовал к Аою, заполнило его сердце, мешая дышать. В ту секунду он вспомнил все, что Аой когда-либо делал для него, начиная от чашечки кофе и заканчивая безмолвной поддержкой в трудные дни.
Внезапно в его сознании всплыли воспоминания о девяти годах их знакомства, и сцены повседневной жизни замелькали перед ним, как кадры из фильма. Плохие времена, хорошие, чистейшая радость, боль от расставания – все это Уруха прочувствовал за долю секунды.
- Аой…
Аой успел только голову повернуть, прежде чем Уруха обхватил его лицо ладонями и поцеловал, позволив лишь недоуменно моргнуть.
В этот поцелуй Уруха вложил все то, что не мог сказать словами, все свои полуоформленные извинения и слабые объяснения, которые не делали ему чести. Он целовал и целовал его, целовал до тех пор, пока у них обоих не сбилось дыхание; только тогда они оторвались друг от друга.
- Уру…
- Мне плевать, что я у тебя не первый, Аой. Я только хочу быть твоим последним, - сказал Уруха, путаясь пальцами в розовых волосах и отказываясь отпускать их – даже когда Аой потянулся, чтобы ослабить слишком сильную хватку.
- Уру… - повторил Аой. Повторил только для того, чтобы снова оказаться втянутым в поцелуй. Когда им пришлось прерваться, Уруха отстранился ровно настолько, чтобы их носы касались друг друга.
- Хочу, чтобы ты стал последним, кого я полюблю, Аой, - тихо произнес Уруха. Он знал, что его слова и действия совершенно неожиданны и им ужасно недостает изящности. Зато они - истинная правда.
- Уруха, - отозвался Аой, поцеловав Уруху в лоб и тем самым заставив взглянуть на него тревожными глазами.
- Да, Аой?
- Ты всегда был моим.
Когда Аой закончил фразу новым поцелуем, Уруха почувствовал невероятное облегчение. Наверное, Аой всегда знал, что однажды Уруха вернется к нему, и только потому мертвой хваткой держался за паутинно-тонкие ниточки, связывавшие их друг с другом, отказываясь отпускать их.
Отказываясь отпускать его.
У Урухи было много воспоминаний; книга его жизни состояла из множества страничек с загнутыми уголками, напоминавшими о том, откуда он пришел и куда идет.
В тот момент Уруха понадеялся, что вся оставшаяся жизнь ему запомнится как жизнь с Аоем.
Конец.
