Даже я сам, проведя бок о бок с тобой столько лет, не уставал удивляться. Твои биологические часы определенно отсчитывали время в обратную сторону. В крайнем случае, остановились на отметке «вечная молодость». Изматывающие графики, бессонные ночи и бесконечные дни, заполненные репетициями, фотосессиями и интервью, словно обходили тебя стороной. Следующие друг за другом фестивали, концерты и съемки выжимали нас досуха, а тебе, казалось, только придавали сил и желания работать дальше. Как-то я даже сказал тебе, что энергии, которую ты излучаешь за одно выступлении, хватило бы, чтобы месяц обогревать небольшой городок. Ты тогда только удивленно приподнял идеальную бровь, но ничего не сказал. На секунду мне показалось, что в антрацитово-черных глазах мелькнуло разочарование. Я сказал что-то не то? Обидел? Неправильно понял? Вопросов масса, ответов, как всегда, гораздо меньше.
Поэтому я стал наблюдать за тобой. Чуть пристальнее, чем за остальными, чуть внимательнее. Со странным, иногда маниакальным любопытством.
Я всматривался в твое лицо, такое совершенное и безукоризненное на глянцевых обложках журналов. А видел тяжелые, грубые черты, которые так ловко сглаживал умелый макияж. Выразительные скулы и четкая линия подбородка только подчеркивали неправдоподобную, болезненную худобу. Это не миниатюрность, не изящность, не природная хрупкость, а усталость, изможденность, иногда еще большая, чем у нас всех вместе взятых. Очки скрывали не отсутствие макияжа, а серые круги под глазами. Ты мог бы не беспокоиться. Узнать тебя, всегда юного, беспечного, безбашенного и откровенно валяющего дурака, в бледной тени человека практически невозможно. Даже я узнал не сразу, хотя точно знал, что ошибки быть не может. Просто застал тебя в ту редкую минуту, когда ты был абсолютно уверен, что рядом никого нет. Одиночество, полное и абсолютное, такое привычное и ненавистное. С одним единственным преимуществом – правом наедине с собой сбросить маску. Прижать к лицу руки с набухшими от перенапряжения венами, с силой вдавить глазные яблоки, чтобы под веками заплясали цветные пятна. Небрежно взъерошить отросшие волосы и заложить их за уши. Переплести пальцы и упереться в них подбородком. На краткое мгновение стать собой.
Одиноким, утомленным одиночеством и смирившимся с ним. Бесконечно уставшим, вымотанным и точно знающим, что остановиться и передохнуть нельзя. Таким ранимым и искренним, но не снимающим маску уверенности и откровенного самодовольства. Таким настоящим, только спрятанным в ворохе масок и образов.
Впрочем, мы все одинаковые.
Такова цена за успех, признание и толпы поклонников. За их желание прикоснуться к своим кумирам. За поклонение нашим совершенным улыбкам, томным взглядам, идеальным телам. За ворох разноцветных бумажек, осевших в карманах.
Как же ошибаются те, кто считает, что у нас есть все. У нас есть многое из того, что можно купить: за деньги, за улыбку или за собственное тело. И нет ничего, что всем остальным достается даром: нежность, тепло, забота и поддержка. Иногда мне кажется, что это неравноценный обмен.
Конечно, мне далеко было до того, чтобы считать себя рукой провидения. Не мне разбираться в том, кто и в чем виноват, кто заслужил наказание, а кого несправедливо обидели. Но даже я, обычный человек, со своими слабостями и капризами, кое-что могу. Просто так, безвозмездно. Потому что я так хочу!
Нарушить твое уединение. Неслышно подойти сзади и обнять за плечи. Прижаться щекой к твоей щеке и глубоко вдохнуть, чтобы легкие наполнились свежим ароматом твоей кожи.
- Пойдем домой.
- Но…
- Не спорь со мной. Просто пойдем домой, - так мягко, как только смог.
Утром все вернулось на круги своя. Мы снова окунулись в водоворот мероприятий, событий и неотложных дел. Только теперь я знал, что в каждой твоей улыбке стало чуть меньше глянца и чуть больше искренности.