10
Дождь стегал стекла витрин и окон, бурными потоками разливался по тротуарам, бросался под колеса мчавшихся в неизвестность автомобилей. Мокрые до нитки, Эджи и Дайске влетели в двери торгового центра, извиняясь перед встречными посетителями, на которых двое взъерошенных пареньков умудрялись налететь в спешке. Ледяная влага крупным градом срывалась с их волос и одежды, вызывая вспышки непомерного веселья и громкие комментарии в адрес непогоды.
- Холодно, - стуча зубами, констатировал Эджи, обнимая себя за плечи здоровой рукой. Рубашка влипла в ребра, больная рука не давала возможности нормально согреться.
- Да неужели? – Неуверенно съязвил Дайске, растерянно оглядываясь по сторонам. – Пошли, найдем автомат с кофе, раз уж нас сюда занесло.
Эджи согласно кивнул, первым двигая вглубь огромного вестибюля. Друг последовал за ним, стряхивая с ворота пиджака противную липкую влагу. Та ни в какую не хотела отставать, стекая за ворот рубашки, холодными мурашками прикасаясь к рельефной линии позвоночника.
- Вон, вижу, - живо проговорил младший мальчишка, рукой указывая в нужном направлении. Его шаги, привычно порывистые, быстро вели его вперед, заставляя Эджи чаще, чем его друга, извиняться перед прочими посетителями за свою неуклюжесть.
- Черт, у меня нет мелких денег, - цокнул языком он, стоило им добраться до кофе-автомата. Порывшись по карманам, парень бросил свой рюкзак на пол, опускаясь перед ним на корточки и принимаясь выворачивать все его содержимое наружу.
- Давай я за тебя заплачу, или ты заплатишь за нас обоих, а я верну тебе деньги? – Выдвинул разумное предложение Дайске, с растерянной улыбкой глядя на не слишком успешные поиски друга.
- Да мелочь должна была где-то быть, - азарт заставил глаза Эджи светиться ярким черным светом. – Черт, ну я же помню, что…
- Пока ты найдешь деньги, мы обсохнуть успеем, и вообще…
- Так, Дай, не мешай мне: я помню… Простите! – Очередное порывистое движение мальчонки задело проходящую мимо девушку. Та стремительно отшатнулась, отчего Эджи потерял равновесие и рухнул на пол, увлекая за собой и рюкзак со всем его содержимым.
- Осторожней надо… Эджи-кун?
Знакомый голос заставил мальчишку замереть, стремительно поднимая глаза на говорившего.
- Ивагами-сенсей, - выдохнул он, застывая в нелепой позе, с открытым ртом глядя на вчерашнего знакомого. Сейчас на докторе Ивагами не было привычной синей униформы, длинные волосы обрамляли растерянно улыбающееся лицо, спадая на сильные плечи. Стоящая рядом с ним девушка с не меньшим удивлением поглядывала то на одного участника немой сцены, то на другого.
- Сойк, вы знакомы? – Неуверенно проговорила она, останавливая, наконец, свой взгляд на Эджи. Тот, заметив, как на него смотрит незнакомка, порывисто сел, принимаясь запихивать в сумку учебники, попутно сыпля извинениями.
- Как рука, Эджи-кун? – Сойк порывисто присел, подавая мальчишке отлетевшую чуть поодаль тетрадь.
- Хорошо: я практически о ней не вспоминаю, - вымученно улыбнулся парень, ощущая, как вспыхивают щеки, покрываясь крупными пятнами смущения. Глаза заблестели, выдавая волнение, поэтому Эджи старательно отводил их сторону, пытаясь не смотреть на врача. Но его руки то и дело попадали в поле его зрения, заставляя сердце сильнее ударять о грудную клетку, рассыпая острые осколки слабо узнаваемого чувства по грудной клетке. Те царапали нежную плоть, заставляя Эджи через раз задерживать дыхание, чтобы не начать захлебываться воздухом. Того стало непомерно много, он скипался в плотные комочки, те же – липли к горлу.
- Сойк, - тихо позвала девушка, напоминая о своем существовании.
- Прости, - виновато выдохнул мужчина и поднялся на ноги. – Еще увидимся, Эджи-кун.
Эджи лишь кивнул в ответ, пытаясь проглотить тугой комок, забившийся в горло, не дающий произнести и слова.
- О мой бог, - едва слышно выдохнул он, когда фигура врача скрылась за поворотом широкого холла. Руки с дрожью дернули замок рюкзака, пытаясь его закрыть. Пальцы не слушались и то и дело соскальзывали с язычка, норовя сломать молнию.
- Помочь? – Дайске сделал вид, что не замечает волнения, охватившего друга. Не хотел смущать того еще сильнее. - Это ведь была Мацумото-чан? – Забирая из рук Эджи сумку, спросил он едва слышно, поднимая глаза и глядя туда, где скрылись неожиданные знакомые.
- Кто?
- Девушка. Если я не ошибаюсь, это была Оми-чан, дочь Мацумото-сенсея. Я слышал, она помолвлена со старшим сыном Ивагами-сан.
- Да? – Слишком порывисто выдохнул Эджи, поднимая глаза на друга. В расширенных зрачках мелькнула и тут же погасла тень болезненного укола, пронзившего сердце.
- Ну, так говорят… надо бы у Хидэ спросить.
- Ясно, - Эджи бесшумно выдохнул, принимая рюкзак из рук Дая. – Пойдем, я что-то перехотел кофе…
Дайске ничего не ответил. Что-то во взгляде друга изменилось, и это что-то говорило о том, что сейчас с ним лучше не спорить: в худшем случае он просто не заметит, что с ним кто-то говорит…
***
- Ты уверен?
- Да, продолжай…
Влажные губы тут же прильнули к разгоряченной коже, оставляя на ней чуть красноватые следы. Запах пота смешивался с запахами знакомого парфюма, впитываясь в смуглое юношеское тело. Сильные руки, увитые тонкими линиями татуировок, нескладно, но предельно нежно ласкали все, чего могли и хотели касаться, заставляя мужчину дышать чаще, тяжелее, порывистей.
Дрожащие пальцы зарились в короткие черные волосы, требовательно их сжимая, заставляя Кё податься вперед, губами находя чуть приоткрытые в ожидании губы. Последняя точка – поцелуй. Тихий вздох. Судорожно – конец.
Тоору зажмурился, замирая. А затем со стоном скользнул вниз, покидая горячие и влажные объятия своего любовника. Грудь порывисто вздымалась, еще резче опадая.
Така протянул руку, опуская широкую ладонь туда, где грудную клетку избивало взбесившееся сердце. Тяжелый, еще затуманенный взгляд коснулся устремленного к кружащемуся потолку, все грозящему рухнуть вниз, лица.
- Кё… - позвал мужчина тихо. Голос его привычно хрипел, губы покрыл тонкий налет улыбки. – Кё…
- Да? – Едва слышно отозвался парень, скашивая взгляд на Таканори.
- Ничего, я просто люблю звук твоего имени, - шепот коснулся влажной шеи, губы оставили на ней свой отпечаток, вместе с потом въедаясь в пряно пахнущую кожу.
Тоору довольно улыбнулся, снова устремляя свой взгляд к неровностям потолка.
- Голова кружится, - проговорил он спустя несколько минут и закрыл глаза. Тяжело вздохнул и перекатился на бок, отчего лицо его оказалось совсем близко от лица Таканори. Тот коснулся его кончиками пальцев, на мгновение оторвав руку от утихомирившейся груди. Биение сердца уже не так отчетливо ощущалось под впадиной ладони, но пальцы все еще хранили в себе его отголоски. Именно они сейчас импульсами ложились на тонкую мягкую кожу скул и щек, которых Таканори, не сдержавшись, коснулся и губами, оставляя прозрачный после-след, перетекающий на губы и тонкие веки.
- Можно я скажу это? – Судорожно сглатывая, попросил Кё, подаваясь вперед, вытягивая свое тело вдоль расслабленной фигуры любимого мужчины.
- Зачем? Я и так знаю это, - продолжая ласкать сонное лицо, ответил Мацумото. Чуть приподнялся, губами зарываясь во влажные густые волосы. – Я тоже. Тебя.
Тоору послушно замер, щекой прижимаясь к худощавой груди любовника.
- Я принес новую главу… - прошептал он, пытаясь обнять Таканори, но руки не слушались находящегося на пороге сна сознания. – Прочтешь?
- Да, конечно, - зато Мацумото прижал мальчика к себе, боясь лишний раз шевельнуться, чтобы не всколыхнуть хрупкую завесу его сна: Така знал, что писалась эта глава всю ночь и что выспаться Кё сможет лишь здесь, доверительно прижимаясь к его груди.
***
- Эй, чего молчишь, а? Не слышал, о чем я спросил?
Новая пощечина звонким эхом разнеслась по залитому дождем переулку.
Мизуки плотнее сжал губ, отводя взгляд в сторону. Было больно и унизительно, но их было больше, так что парень благоразумно отмалчивался и рук не распускал, зная, чем это может для него кончиться: живя под одной крышей с главой школы, Мизу был прекрасно осведомлен, насколько жестокими бывают янки.
- Я повторю еще раз: где мне найти Кё?
Мизуки снова ничего не ответил, лишь только тяжело сглотнул полную крови слюну. Было противно, хотелось выблевать из себя это чувство, эту вязкую субстанцию унижения, но парень лишь сильнее сжал зубы, шумно втягивая дождь разбитым носом.
- Слушай, Ниимура, я же…
- Проблемы, Рюиджи?
Красноволосый парень порывисто оттолкнулся от стены, в которую вжимал Мизуки. Ниимура-младший незаметно выдохнул, поднимая глаза на своего спасителя. Увидь в этой роли именно этого человека, для него оказалось еще большей неожиданностью, нежели для Рюиджи.
Ворон неспешным шагом приблизился к компании парнишек из старшей школы Хидзаси. Те растерянно переглядывались, но молчали, ожидая действий от своего главы.
- Рюджи, ты, я вижу, так и не поумнел. Тебе разве никто не говорил, что Чернокрылые сотрут тебя на дзёсинко*, если с головы этого мальчишки упадет хоть один волос? – Взгляд Сатору остановился на лице коренастого парня с крупными чертам и приметными, цвета спелой клюквы, волосами.
- Мы не боимся Ниимуру. В отличие от тебя, Ворон.
Карино лишь усмехнулся на подобное заявление. Руки его привычно измеряли глубину карманов, взгляд лучился нескрываемой насмешкой, так раздражавшей перспективных врагов.
- А ну, кыш отсюда, и еще раз увижу вас рядом с Ниимурой – будете собирать деньги на зубные протезы. Намеки понимаем?
Парнишки только этого и дожидались. Стоило Ворону сделать предупреждающий шаг вперед, как они врассыпную бросились прочь из заулка, оглашая тот влажными шлепками подошв о залитый дождем асфальт.
Сатору покачал головой, улыбаясь шире.
- Чего они от тебя хотели? – проводив горе-героев взглядом, Ворон вернулся к причине своего здесь пребывания.
Мизуки поправил сбившуюся куртку и, отводя взгляд, ответил:
- Интересовались братом, - облизал кровоточащую губу, чуть скривился, а затем буркнул едва слышно. - Спасибо.
Карино лишь кивнул в ответ, а потом добавил, глядя на довольно сильно избитое лицо паренька:
- Пошли, аптеку поищем, а то не очень у тебя видок: вряд ли это понравится Мао.
Мизуки вздрогнул, поведя плечами. Одного лишь звука этого имени было достаточно, чтобы в груди становилось тесно от чувства неловкости и горечи обиды. На самого себя, брата, Мао…
Сатору заметил, что сказал что-то не то, но уточнять, что именно, не стал. Они не были знакомы настолько близко, да и вообще, лезть в чужую душу не в ходило в его привычки.
- Ниимура? Идем, - более твердо скомандовал Рука, и парень не осмелился ослушаться. Послушно пошел за главным врагом старшего брата, не думая в тот момент о возможных последствиях. Сейчас его мысли пытались уйти как можно дальше от болезненной темы, поднятой, случайно, Вороном. Мизуки не хотелось думать о Мао, но именно к нему раз за разом возвращала круговерть его мыслей и воспоминаний, именно его лицо вставало перед глазами, опущенными в землю. Яркие ботинки на несколько секунд перехватывали внимания, лужи тоже привлекали его малую толику, но все остальное время шаги парня тонули в густом мареве, окутывающем столь четкий образ не-любовника, не-друга, ни-ко-го. Мао был никем, и именно Мизуки сделал его таким, в то время как сам парень стремился стать для Мизу всем.
Мизуки сжал кулак, который тут же был впечатан в дверь, ставшую закрываться у него перед носом. Ворон обернулся на гулкий звук, удивленно вскинув темную бровь.
Мизу взглядом показал, что не намерен вдаваться в объяснения, на что Карино тактично промолчал, устремляясь вглубь огромного вестибюля торгового центра, выискивая вывеску с заветной надписью. Найдя ее и купив все необходимое, потащил угрюмо отмалчивающегося мальчишку в ближайший туалет, где сначала тщательно промыл кровоточащие ссадины и раны, выслушав красочную речь отплевывающегося от ледяной воды Мизуки, а затем залил их антисептиком и с горем пополам наклеил пластырь в тех местах, где это было возможно.
- Слушай, Сатору, я не понимаю, какого черта ты со мной возишься? – Прорычал Мизуки, рассматривая свое отражение в зеркальной поверхности, в то время как Ворон избавлялся от мусора.
- По правде сказать, я и сам не понимаю, нахрен оно мне надо, - гулкое эхо голоса отразилось от высоких потолков. Карино выпрямился и посмотрел на парня. – Наверное, ты мне нравишься.
- В каком смысле? – Глаза Мизуки стремительно расширились, наполняясь неподдельным ужасом.
- Не обольщайся, - фыркнул Карино, открывая кран и смывая с рук потеки засохшей крови, разбавленной пахнущей антисептиком жидкостью.
Мизу криво усмехнулся, а потом примирительно проговорил:
- Пойдем, на втором этаже есть приличное кафе – угощу тебя в знак благодарности.
Сатору счел неприличным отказываться, к тому же на улице с новой силой припустил дождь, превращая воздух в всплошную стену пресной воды.
Заняв свободный столик у стеклянной витрины, выходящей на центральный подъемник, парни сделали заказ и стали молча его дожидаться. Мизуки отстраненно изучал свои руки, сложенные на столе, Карино следил за потоком людей, непрестанно снующим туда-сюда по просторному холлу второго этажа.
- Слушай, а в каких вы с Мао сейчас отношениях? – Вдруг задал слишком уж личный вопрос Ворон, с прищуром глядя на вселенную за стеклами кафе.
Мизуки встрепенулся, поднимая голову и невольно оборачиваясь назад.
Дыхание кончилось на полу-вдохе – дальше легкие наполнил кипяток яростной боли. Мизу замер, не в силах отвести глаз от того, на что смотрел и Карино: к кафе, шумно болтая, приближалась группа студентов. Несколько парней и девчонок шло впереди, чуть отстав, шествие замыкала парочка, непрестанно улыбающаяся и дарящая друг другу поцелуи.
- Твою ж мать! – Мизуки стремительно отвернулся, опуская голову как можно ниже. Уперся локтем в стол и попытался отгородиться от входящих рукой.
- Так ты еще больше привлекаешь внимание, - тихо проговорил Сатору, с сочувствием глядя на мальчонку. Не почувствовать его боли и обиды мог разве что бесчувственный чурбан. – Сделай вид, что ничего не заметил – так будет проще.
Мизу ничего не ответил, отворачиваясь к витрине. В горло тугим комом набилась боль, ее хотелось глотать, сжечь внутри груди, но та не пускала ее дальше гортани, заставляя кадык нервно дергаться в тщетной попытке угомонить это адское ощущение. В носу защипало, к глазам подступили унизительные слезы. Шестнадцатилетнему пареньку с эмоционально нестойкой психикой было сложно сдерживать слезы. Подавлять свои чувства, а тем более их контролировать он еще не научился, хотя ненавидеть эту слабость в себе он уже начал.
- Черт, черт, черт, - выдохнул он, сжимая переносицу и плотно смыкая веки. Длинные ресницы отяжелели от влаги, но слезы не сорвались вниз, оставшись на прозрачной коже.
Сатору отвел взгляд в сторону, чувствуя себя неловко. Он явно был не тем человеком, которого Мизуки хотелось видеть в подобной ситуации.
- Может, пойдем отсюда? – Тихо предложил он, украдкой поглядывая на прибившую компанию университетских приятелей, загнанных непогодой в это кафе. Они шутили и, смеясь, стряхивали с себя частички дождя, тогда как в нескольких метрах от них совсем еще мальчику впервые разбили сердце.
- Они сейчас не смотрят сюда. Пойдем, - Карино даже отодвинул стул, собираясь встать, но в это время подошла девушка с заказом, принимаясь расставлять приборы.
Мизуки поднял на нее глаза, чтобы взглядом захватит и смеющееся лицо Мао. Тот словно ощутил на себе тяжесть этого взгляда: замер, глазами выискивая источник неприятного ощущения. А затем заметил его.
Мизу снова отвернулся к стеклянной стене, замечая, как качает головой Ворон, предвидя то, что сейчас должно было произойти.
Мао что-то торопливо сказал друзьям и двинул в сторону парней, которые меньше всего сейчас хотели, чтобы он к ним приближался. По разным причинам, но одинаково сильно.
- Привет, - первым заговорил Мао, еще не доходя до их столика. – Я вас сразу не заметил: не знал, что вы…ммм…общаетесь.
- Ну, тебя это и не должно волновать, - все так же глядя в гудящее пространство холла, ответил Мизуки.
Мао вспыхнул, но тут же унял желание ответить на грубость грубостью.
- Решил поздороваться, - все тем же ничего не выражающим тоном ответил он. – Приятно оставаться, - поднял в прощальном жесте руку и попятился, невесело улыбаясь. Карино растерянно бросил: «До скорого», - хотя и сомневался в возможности подобной встречи в обозримом будущем, в то время как Мизуки молча поднял на Мао глаза. Тот резко остановился, а затем в два шага преодолел разделявшее их пространство, взволнованным взглядом впиваясь в изукрашенное кровоподтеками лицо мальчишки.
- Что случилось? Мизуки, кто это сделал? – Грудь его яростно вздымалась и тут же опадала, голос звенел желанием убить любого, кто осмелился прикоснуться к его мальчику.
- Ничего не случилось, - грубо отрезал Мизу, отодвигаясь как можно дальше от взволнованного Мао.
- Мизуки…
- Это были ребята Рюиджи. Я с ними поговорил – они его больше не тронут, - прямой взгляд Карино вызывал, отвлекая от задыхающегося злостью Мизуки.
- Какого черта они вообще…
- Мизу – брат главы Чернокрылых. Это достаточно веская причина, чтобы стать объектом для нападок со стороны других группировок.
- Тварь, - Мао порывисто поднялся, чтобы уже стоя вновь посмотреть на Мизуки, старательно отводящего взгляд в сторону. – Ты должен был позвонить мне, ты должен был сказать, что тебя…
- Я тебе ничего не должен, Мао, - срываясь на высокие нотки, выпалил мальчишка. Порывисто вскочил со своего места. Руки в хаосе шарили по карманам, чтобы затем бросить на стол несколько измятых купюр: - Как и обещал. Спасибо, - сорвался с места и уже в дверях, глотая соленую боль, вновь прокричать: «Я ничего, ничего тебе не должен, Мао!», - и, наконец, смешаться с толпой, провожающей его удаляющуюся спину наполненными различными эмоциями взглядами.
- Ну, черт бы тебя побрал, Ниимура, - порывисто выдохнул Мао и стремительным шагом направился следом за парнишкой.
______________________________
*Дзёсинко – рисовая мука
***
Такахиро бесшумно прикрыл входные двери. На мгновение замер, прислушиваясь. Из глубины дома не доносилось ни звука.
Дождь, размеренно избивавший нервы всю дорогу домой, чуть угомонился. По крайней мере, Хиро перестал ощущать тупые, но такие цепкие его зубы, впивающиеся в барабанные перепонки.
Разувшись, парень медленно прошел в свою комнату, опустил рюкзак на пол у письменного стола, поправил настольную лампу и стопку пожелтевшей бумаги. Стащил промокший насквозь пиджак, повесил его на спинку стула, потянулся к вороту рубашки и резко замер, срываясь на беззвучное рыдание. Руки с яростью смели все те же бумаги с глади стола, стул, опрокинувшись, упал сверху на школьный рюкзак, лампа, выдернутая из розетки, скрылась где-то под подушкой, чудом не разбившись об изголовье кровати.
Рыдание раздирало горло, отвращение и ненависть сдавливали его стальными кольцами, заставляя задыхаться.
Хиро ненавидел Хару, позволившему себе прикоснуться к нему, ненавидел себя – за то, что оставил все так, как есть, за то, что не ответил так, как должен был ответить всякий парень на подобное действие.
Было гадко, мерзко, отвратительно…
Хиро сорвал с себя рубашку, принялся стягивать брюки, одновременно с тем направляясь в сторону ванной комнаты. Влезая под душ, он уже полностью разделся, бросая остатки одежды на пол.
Тело бросало то в жар, то в холод, сердце бесновалось в груди, слез не было, но горло было забито их горечью. Тугой комок, он не давал воздуху вытеснить из легких воспоминание о запахе этого человека, а кожа, покрытая мурашками… она хранил аромат его прикосновений, она буквально впитала, как губка, каждое из них, запоминая.
Пальцы, ломая ногти, свинтили кран, заставляя стремительный напор холодной воды обрушиться на продрогшее тело. Температура ее, в прочем, быстро поднялась, но урегулировать ее было некому. Кипяток хлестал плечи, покрасневшая грудь наполнялась густым паром. Хиро не выдержал, отступил, опускаясь на дно ванной.
Колени дрожали, руки тоже подверглись этой предательской заразе. Теряя опору, парень скользнул по эмалированной поверхности ванны, спиной приваливаясь к холодному ее бортику. От контраста температур стало знобить; мокрые волосы, издеваясь, липли к лицу, проникали в рот, заставляя закашляться.
Где-то в глубине дома зазвонил телефон, но Хиро не нашел в себе сил подняться. Он беззвучно выплакивал ненависть и отвращение, подставляя их под струи воды, надеясь, что те смогут смыть воспоминания о человеке, доведшем его до такого состояния. Одной мысли о Харе Тошимасе было достаточно, чтобы Такахиро вновь заходился плачем, отчаянно впиваясь ногтями в резкие грани коленей. Желание сдирать с них кожу было настолько же сильным, насколько сильной была злоба, чувство которой тоже становилось причиной тупого отчаяния. Такахиро ненавидел себя за слабость, приведшую к подобным чувствам.
«Гадко, это так гадко», - шептало внутри, стоило плечам вспомнить его руки, его прикосновения, а коже – покрыться мурашками от призрачного ощущения его тела за спиной.
Хара Тошимаса.
Хиро судорожно всхлипнул; дрожащие ладони стали тереть лицо, стирая с щек стягивающую сухость слез. Поднялся, провернул кран, обрывая падение воды где-то на средине бесконечности. Выбрался из ванны и, стянув полотенце с сушилки, принялся вытирать распаренное тело. Кости ломило, мышцы вяло слушались избитого истерикой сознания.
Подняв глаза, Такахиро встретился взглядом с бледным подобием собственного лица. Протянул руку и стер выступившую на зеркале испарину. Вот так замер, не решаясь посмотреть себе в глаза. Прошла минута, вторая, кожа высохла, и лишь по спине стекала, капля за каплей, холодная влага, срывающаяся с волос. Те налипли на шею, лоб и скулы, падая и на глаза. Такахиро наконец поднял их и нерешительно заглянул в собственную душу. Ее черная глубина испугала его. Он замер, глядя в себя, а видя, как позади воображение рисует высокую фигуру, обрамленную смутным дрожанием страха и желания.
Прохладной кожи коснулось призрачное дыхание, но его жар был настолько реальным, что Хиро вздрогнул, на миг прикрыв глаза. Губы, горячие, сладко дрожащие, коснулись ямки за ухом, выдыхая в нее его собственное имя.
«Хиро…», - нежно, по коже, заставляя желать ощущений более ярких.
- Нет, - Такахиро распахнул глаза, стремительно отпрянув от зеркала, чтобы мгновенно ощутить плотную преграду за спиной. Зажмуриться и с бешено стучащим сердцем почувствовать вожделенное прикосновение. Пальцы, скользящие вдоль позвоночника, снимающие одну каплю растерянности и отвращения за другой, обволакивая теплом, от которого кружилась голова, а во рту становилось невыносимо приторно.
- Нет, Хиро, - твердо, но хрипло, проговорил парень, снова открыв глаза, чтобы увидеть свое отражение, а позади него, столь четко, идеальный профиль, черные глаза, затуманенным взглядом скользящие по рельефам его обнаженного тела. – Не думай… о… нем, - сухой, как осенний лист, язык прошелся по губам, дыхание оборвалось, срываясь с его кончика.
Но мысли не шли из его головы, фантазия не отпускала столь сладкий образ из памяти, туманя рассудок. Сдаваясь, Хиро сделал шаг вперед. Дрожащей рукой уперся в стену у зеркала, поднял глаза и, глядя на тень иллюзии за своей спиной, коснулся возбужденной плоти. Приятный спазм ударил по нервам, заставляя тело согнуться, подаваясь вперед чуть сильнее. Губы дрогнули от приглушенного, несмелого стона. Он смущал, он заставлял скулы окраситься в пурпур, а глаза – зажмуриться, отдаваясь на волю ощущений. Острые, судорожно-приятные, они окончательно свели с ума, подчиняя разум телу.
Re: Akai Karasu (NC-17; angst, romance, OOC, crossover; Toshiya/Sakito, Kaoru/Die, Ruka/Yomi, Reita/Kai, Toshiya/Ruki etc.) Чт Фев 23, 2012 11:35 pm
![RED...[em]](https://redcdn.net/ihimizer/img801/8279/tumblrmfjvl0lyac1s1tjvd.jpg)
Его отец не так воспитывал, так что все притензии к Каору-сан 
Санта Барбара отдыхает рядом, это ж... 