Итак, этот день настал. Последний бонус!
Но для начала всех убедительно прошу вернуться на первую страницу и заглянуть в первый пост ;) Автор старался, подбирая образы героев. И сейчас я с уверенностью могу сказать, что именно так я вижу своих персонажей, включая даже одежду и прически))) Надеюсь, это почувствуете и вы.
*шепотом* Я наконец-то нашла Джонатана! Да, я вижу его именно таким!
П.С.: Если вдруг кто-то решится перечитывать, смело читайте на фикбуке. Там отредактированный вариант)
Ну а сейчас... Маэстро, урежьте марш! (с) БегемотBonus #4
3 декабря
Я ненавижу тебя, Широяма!
Я люблю тебя, Юу, я так люблю тебя. Ветреного, неверного, но такого родного…
1 января
Прошлое – в прошлом.Пальцы медленно скользнули по странице. Сейчас Каю казалось, что этот старый дневник, испещренный иероглифами, вел другой человек. Человек из другой жизни, из другого мира. Ютака. Тот, кого больше не было. Тот, кто умер еще в холодный зимний день, когда талый снег был так похож на слезы…
Усмехнувшись, брюнет бросил мятую тетрадь поверх одежды, которая небрежно валялась на полу, и устроил голову на мягком полотенце. Веки сомкнулись, горячая вода обожгла нежную кожу шеи, но даже сейчас музыкант чувствовал странный холод внутри. Этот холод собрался липким комком где-то под ребрами, и, ворочаясь в тесноте тела, вызывал тошноту. Но даже к этому Кай привык.
Он не брал в руки свой дневник почти пять лет. Он не был Иокогаме столько же. И за все это время он ни разу не произнес вслух имя человека, в котором когда-то заключался весь его мир. Но почему-то сегодня Кай вдруг вытащил старую тетрадь с Пикачу, чуть порванную у самого края,- однажды он чуть не разодрал ее в клочья после ссоры с матерью.
Перечитав свой дневник, брюнет словно увидел издалека все то, от чего так старательно убегал. Нет, он, конечно, не сокрушался над своими растоптанными детскими мечтами ежедневно, не плакал по ночам, не вздрагивал, случайно замечая в потоке машин Мазерати. Он был спокоен. Он был слишком спокоен и отстранен! Кай давно запретил себе снова и снова мысленно возвращаться к прошлому. Когда-то, уезжая в синкансене прочь от осколков своего мирка, парень решил, что будет смотреть только вперед. У него была цель, но не было прошлого. Так было проще. Удобнее быть манекеном с вакуумом внутри. Пусть даже это только маска, вросшая в лицо, как вторая кожа.
Неожиданный телефонный звонок вырвал его из сетей размышлений, и Кай потянулся к ближайшей полке. Телефон едва не выскользнул из мокрых пальцев, удобнее перехватив его, юноша бросил взгляд на дисплей и ответил:
- Да, мама?
- С днем рождения, братик,- несмело прокартавил детский голосок, а улыбка, как по волшебству, появилась на губах музыканта.
- Кей-чан! Ты первый меня поздравил! Как у тебя дела?
- Хо-ро-шо.
- Ты гуляешь с собачкой?
- Да!- уверенно заявил Кейтаро,- мы уже гуляли…
- И пока вы с Джо… с папой выгуливали Корона, мама приготовила печенье, да?
- Да!
Кай знал, что братик не будет сам что-то рассказывать, он был из тех детей, которые предпочитают отвечать на поставленные вопросы. Глядя на Кейтаро, брюнет видел в нем себя. Когда-то он тоже был малоразговорчивым и застенчивым мальчишкой, смотрящим на мир широко распахнутыми глазами.
- А ты видел меня вчера по телевизору?
- Нет! Я спал!
- Ну да, это же был ночной эфир… Ну, ничего, я скоро приеду и мы будем вместе гулять с Короном. Хочешь?
- Хочу-хочу-хочу!
- Малыш, дай-ка мама поговорит с твоим братом,- приглушенный голос матери был сигналом к прощанию.
- Пока, Кей-чан! Я скучаю по тебе. Звони мне почаще, хорошо?
- Хо-ро-шо!
- Ютака, доброе утро!- а это уже Судзуме.
- Привет, мам.
- С днем рождения, родной! Ты ведь еще валяешься в постели, соня?
- Ага,- кивнул Кай, задумчиво осматривая пальцы собственных ног сквозь прозрачную воду. Сегодня он еще даже не ложился спать, но маме об этом знать необязательно.
- Я так и знала! Папа передает тебе привет!
- Спасибо.
Он уже давно перестал раздражаться из-за того, что Судзуме упрямо называла Джонатана его отцом. Если бы его спросили, как он обращается к Джону, Ютака не смог бы ответить. Наверно, потому что он к нему и не обращался, просто принимая факт его присутствия в жизни матери и Кейтаро. Тот день, когда они болтали обо всем на свете, как старые друзья, сидя в уютном кафе, остался в забытом прошлом. Больше Кай не говорил по душам – ни с мамой, ни с Джоном, ни с друзьями, ни даже с дневником.
Иногда, сидя в кресле и заливая в себя виски прямо из бутылки, он болтал с Короном. Тот внимательно слушал его, взгляд собачьих глаз оставался преданным и любящим. В нем не было осуждения, хотя в такие моменты даже сам парень чувствовал отвращение к себе. Но потом Корона пришлось отдать на попечение Судзуме... Бесконечные туры, фотосессии и интервью не оставили времени даже для этого молчаливого друга.
- Мы видели тебя по телевизору! Вы все такие хорошенькие! Видео очень красивое, хотя и грустное… Сыночек, почему у тебя все песни такие грустные, как эта «Chizuru»?
- Есть еще агрессивные. Тебе они нравятся больше?
- Ой, нет, этот ваш клип, где у тебя рана на плече!.. Ютака, ты знаешь, что такое мне не очень нравится и…
- Это творчество. Оно не обязано быть красивым.
- Да-да, я понимаю. Мы очень гордимся вашими успехами!- мама все щебетала и щебетала, а он продолжал рассматривать свои пальцы.
Нет, они больше не ссорились. Судзуме больше не плакала, он больше не убегал от нее по вечерам. Просто они уже не говорили по душам. И Укэ не знал, сколько еще им понадобится времени, чтобы растаяли эти стены из прозрачного льда. Кай был уверен, что и мама чувствует их, но женщина никак этого не показывала. Она регулярно звонила сыну, просила быть осторожным и хорошо кушать, хвасталась перед подругами его успехами и смотрела все эфиры с его группой. Она снова гордилась своим мальчиком.
Пообещав приехать как можно скорее, Кай попрощался с матерью и выбрался из воды. Он беззастенчиво укутался в халат Руки и пошлепал на кухню, по пути отключая телефон. Коллеги уже поздравили его, этого было достаточно. А сейчас Ютака хотел провести свой день рождения так, как хотел,- в гордом одиночестве.
Таканори уехал на съемки еще вчера, оставив холодильник забитым продуктами. Кай не знал, почему все еще живет в квартире Мацумото, где остался однажды, ранней весной, когда их группа была никому неизвестной. Он просто приютился в свободной спальне, словно озябшая птичка на подоконнике. Руки не одобрял этого и не возмущался. Они вообще не обсуждали, почему музыкант все еще не переехал.
На кухонном столе стояла пустая испачканная тарелка. На ней красовалось послание, выведенное кетчупом, вполне в стиле Мацумото: «Ты пересолил грибы. Спасибо за изжогу!». Фыркнув, Кай отправил тарелку в раковину. Раз в год приготовишь что-то, а этот упырь еще недоволен!
Вскоре парень уже устроился на диване в гостиной, вооружившись большой чашкой кофе без сахара и целой горой сырных сэндвичей, обильно политых солеными соусами. Иногда Ютака чувствовал физическую необходимость натянуть на себя старую линялую футболку, не расчесываться, не умываться, есть вредную пищу и много курить. В глубине души он все еще был непослушным мальчишкой, только теперь он спорил не с мамой, а с менеджером. В такие моменты единственным спасением для стаффа был Таканори, который умел даже по телефону доходчиво объяснить Каю, как не следует себя вести. Бунтарь с острым язычком до сих пор не умел спорить с Мацумото.
Щелкнув пультом, Ютака невольно вздрогнул от протяжного крика:
- Рейла!
Холод пополз по спине от одного вида сидящего на коленях мужчины. Окровавленные руки, низко склоненная голова и черничные тени на посеревших стенах… Okuribi… Драма, с которой когда-то началась стремительная карьера Руки. Драма, которую Ютака знал наизусть. Он помнил каждую реплику Таканори, хотя и не пересматривал этот фильм уже несколько лет. Но даже сейчас он мог без запинки повторить последнюю фразу. Мог, но не стал…
Кай переключил канал. Глупое телешоу его вполне устроило. Он так и провалялся бы весь день перед телевизором, если бы не навязчивые мысли, буравящие сознание. Парень не знал, что именно так влияло на него,- пустая квартира, день рождения или прочитанный дневник. Но он чувствовал, что сегодня способен на глупость.
В последний раз он сорвался чуть больше трех лет назад. Тогда музыкант узнал о рождении Такары Широямы, и эта новость на неделю выбила его из роли равнодушного манекена. Со щемящей тоской он просматривал фото новорожденной малышки на ноутбуке Мацумото. Пожалуй, если бы Руки узнал, что все его письма читает Кай, он свернул бы шею своему сожителю. Да Кай и сам проклинал себя за эту слабость, и всегда обещал себе, что делает это в последний раз. Но проходила неделя… и он снова тайком читал письма, предназначенные не ему. Мужчины всегда были очень сдержанными, но даже из сообщений в несколько строк, Укэ узнавал, что его жизнь отнюдь не табу для этих двоих. Руки, сухо и скомкано, мог сообщить, что Ютака уехал в тур или записывает сингл.
«Ты помнишь меня»,- вертелась самодовольная мысль в сознании, хотя собеседник Мацумото ни разу прямо не спросил о Кае и ни разу не прокомментировал хоть как-то известия о нем. А потом Ютака думал, что Така все же ревнует. До сих пор. Пусть они никогда и не разговаривали о человеке, оставившем такой глубокий след в прошлом Укэ.
Брюнет вздохнул и снова посмотрел на экран. Давно забытое чувство близкой катастрофы заворочалось в груди, оставаться в этой пустой квартире вдруг стало невыносимо. Прижимая ладонь к тупо ноющему виску, парень затушил сигарету и включил мобильный. Вслепую набрал номер и, вслушиваясь в длинные гудки, мысленно умолял Акиру ответить.
- Юк? Здорово, дружище!
- Привет,- слабо улыбнулся Укэ,- ты мне нужен.
- С ума сойти, Юта! Ты заявляешь об этом так просто?!- рассмеялся Судзуки, и на душе как-то сразу стало тепло.
- Приедешь?
- Буду через час.
- Полчаса, Аки. Жду.
Кажется, Рейта еще что-то бурчал в ответ, но Кай уже не слушал. Он знал, что через полчаса бывший одноклассник будет стоять у его подъезда. И интуиция не подвела – когда брюнет спустился, ядовито-салатовый мотоцикл уже красовался на фоне скучных монохромных автомобилей.
- Ты быстро,- усмехнулся Ютака.
- Летел, как на крыльях! Упустить такой шанс я не мог,- хотя голос Акиры и был подчеркнуто беспечным, но в глазах читалась тревога. Укэ звонил ему только по делам, а в редкие выходные они не пересекались вообще. На сцене они все еще были лучшими друзьями, семьей, стаей, единым механизмом. Но снимая концертные костюмы и смывая макияж, они разбредались по домам, едва ли шлепнув друг друга по спине. У каждого была своя жизнь.
- И что сказал Уруха?
- Он отсыпается. Так что у нас в запасе, как минимум, три часа!- Судзуки поиграл бровями.
- Отлично. Отвези меня в Иокогаму.
- Что?!
- Ты слышал,- пожал плечами Кай,- отвези. Потом можешь возвращаться, я сам доберусь обратно.
- Но, Юта…
- Ты будешь морочить мне голову или выполнишь эту элементарную просьбу?!- вспылил брюнет, и басист сглотнул, невольно вспоминая, какие сцены умел устраивать Ютака раньше.
- Конечно, выполню. Но я не понимаю, зачем ты туда едешь?
- Ностальгия, Аки. Просто ностальгия… Даже у броненосца есть уязвимая мякоть.
Еще раз заглянув в карие глаза Кая, Рейта так и не придумал, что можно ответить, и только молча протянул другу шлем.
***
Спрятавшись за черными очками, Кай бродил по знакомым улицам, как во сне. Он видел свою школу со стайкой учеников старших классов во дворе. Видел дом, в котором когда-то жил, и несмело поднялся на свой этаж. Здесь все осталось, как раньше, сохранилась даже надпись «We are the champions!», варварски нацарапанная Судзуки на косяке его двери. Ютака помнил, что тогда мама только вздохнула и не стала ругать мальчишек за эту шалость.
Пожалуй, все в его районе осталось по-прежнему. Были, конечно, новые дома, новые магазины и кафе, но Кай узнавал знакомые места даже сквозь вуаль новизны. Он остановился у входа в небольшой парк, где когда-то гулял с Ринго. Казалось, достаточно пробежаться сквозь этот парк, напрямую,- и снова окажешься у знакомого дома, наберешь три знакомых цифры и услышишь знакомое: «Входи, мое Перышко». Жаль, что он уже не верит в сказки. Жаль, что прошлое осталось в прошлом.
Что случилось потом, Кай помнил плохо. Но он знал точно, что все-таки совершил самую большую глупость в своей непутевой жизни. Они вдвоем ее совершили…
Они вернулись на старый пирс. Точка отсчета… Укэ не понимал, как сердце могло продолжать биться в груди, если сегодня они снова встретились. Он снова видел эти черные глаза, слышал этот голос, почувствовал болезненно-нежный поцелуй в висок… А, может, это только иллюзия? Ведь так не бывает! В мире теорем и аксиом не бывает таких случайностей! Но маска, под которой Кай так старательно прятал Ютаку, сегодня покрылась сетью трещин, стала бесполезной и лишней тяжестью.
Музыкант не знал, как добрался домой. От алкоголя, которым он пытался успокоить нервы, тошнило. Он не мог открыть дверь и давился истерическим хохотом, пугая соседей. Сегодня Укэ сошел с ума.
- Долго ты тут будешь ржать?!- заспанный Мацумото резко распахнул дверь. Парень чуть не упал, споткнувшись о порог, но успел вцепиться пальцами в обнаженные плечи актера.
- О, Така! Ты дома, моя радость!
- Заползай уже! Где твоя куртка?
- Потерял,- привалившись к стене, Кай постарался сосредоточить взгляд пьяных глаз на Таканори, но снова рассмеялся, когда увидел след от подушки на небритой щеке.
- Пожалуй, сегодня ты пьян, как никогда,- Руки внимательно осматривал брюнета,- я всегда говорил, что ты потенциальный алкоголик.
- И что?
- Проспись.
- А, может, я не хочу спать?- парень отлепился от стены и обвил руками стройную талию. Жарко задышал в шею, лизнул мягкую кожу и на миг сжал зубами мочку уха Мацумото,- хочешь меня?
- Все еще не можешь смириться, что твоя персона в моей постели мне уже неинтересна?- с иронией спросил актер, не отстраняясь.
Едва различимый шелест шагов позади не разрешил Ютаке ответить. Бросив взгляд через плечо, он увидел, как бесшумно закрылась дверь в спальню Руки. Усмешка мгновенно расцвела ядовитым цветком на губах Укэ, брюнет вопросительно посмотрел на собеседника:
- Он здесь?
- Да, он здесь.
Кай неохотно сделал шаг назад. Он уже не улыбался, а в глазах появилось осознание происходящего. Вытерев губы тыльной стороной ладони, музыкант молча побрел в свою комнату и упал на смятое одеяло. Голова все еще кружилась от выпивки, тело наливалось слабостью. Хотелось просто свернуться клубочком и проспать сотни лет, пока какой-то волшебный герой не придет в его мир, объятый сыростью несбывшихся надежд, и не подарит ему синее небо с белой ватой облаков.
- Юта,- Таканори остановился у кровати, рассматривая неподвижного парня,- ты видел его?
Молчание было вязким, как смола. Ютака запутался в нем, не в силах выдавить ни слова. Горло сжимал стальной обруч безысходности. Они виделись. Вот она, катастрофа! Они снова виделись…
- Молчишь?
- Откуда ты…
- Кольцо.
Усилием воли Кай заставил себя поднять руку и прикоснуться к колечку на шее. Сегодня оно вернулось к своему владельцу.
- Оно мое…
- Знаю,- Руки сел на край кровати. Прохладная ладонь, не скрытая перчаткой, легла на горячий лоб Ютаки, и Мацумото прошептал,- ты еще такой глупый, Кай-кун. Вы оба…
- Во второй раз я не выдержу этой боли…
- Помнишь, когда-то мы разговаривали у него на кухне? Я сказал, что он сломает тебя. Но ведь ты выжил. Ты сильнее, чем думаешь.
- Я ему не нужен.
- Ты действительно считаешь, что все эти годы он носил бы твое кольцо на шее, если бы ты был для него просто куклой? Включи логику, малыш, ты же вроде неглупый.
Ютака рассмеялся, вспоминая тот давний разговор, вспоминая свои страхи и неуверенность. Сейчас все это казалось таким несущественным! Пустяки. Есть вещи гораздо страшнее ножа у левого локтя Руки! А его колкая правда сейчас была важнее любых слов поддержки.
- Така…
- М?
- Люблю тебя.
- Я в курсе.
- Ну, Така!- обижено нахохлился Кай, а актер хмыкнул и, наклонившись, мягко поцеловал его в губы. И не было в этом поцелуе ни похоти, ни страсти, ни цинизма. Только тепло, согревающее тепло близкого человека, который знал о Ютаке все, но оставался рядом.
- Я тоже тебя люблю, Юта. Хорошо, что ты пьян. Завтра ты уже об этом не вспомнишь и будешь снова меня раздражать, а я буду говорить, что ненавижу тебя,- улыбнулся Таканори.
Парень прикрыл глаза, прислушиваясь к шагам мужчины. Алкогольное веселье прошло, осталась только приятная теплота внутри. Но все же Кай спросил, хотя ответ и был очевидным:
- А его ты любишь?
Руки отреагировал мгновенно, фыркнул, совсем как когда-то:
- Укэ, ты неисправим! Спи уже,- и ушел в соседнюю спальню. К тому, о ком спрашивал Ютака, к тому, кто любил Таканори без оглядки. За эти годы Мацумото удалось избавиться от привкуса одиночества и впустить свет в свою комнату.
- Любишь,- уже засыпая, пробормотал Кай. Его пальцы крепко сжимали кольцо.
А утром его разбудило жужжание телефона. Ютака перекатился на живот и заныл от тупой боли, пульсирующей в висках. Все же вчера с «лекарствами» он переборщил. Лениво пошлепав себя по заднему карману, он отстраненно подумал, что даже не разделся, и вытащил навязчивый мобильный. Незнакомый номер... Уже собираясь отключить телефон, Кай, поморщившись, бросил взгляд в незашторенное окно.
Небо цвета дельфиниума, облака цвета ацидантеры… Словно яркий расписной зонт над пропитанным октябрем городом! Словно Укэ снова вернулся в то воскресенье, когда соленый ветерок с залива Сагами путался в его волосах, и в руках белели два бумажных журавлика. Но он был в своей спальне, а на подоконнике стоял небольшой колючий шар, кочующий с Ютакой все это время. Они назвали его Каем…
Ютака опустил взгляд на телефон в своей ладони и облизал пересохшие губы. Он уже догадывался, кто звонит ему. Чувствовал... И брюнет горячечно пытался придумать хотя бы одну причину, не позволяющую ему ответить, но почему-то, вопреки логике, просто выдохнул: «Алло».
- Привет.
- Юу…
Тихая радость взлетела в густую синеву неба, словно колибри. И легкое перышко сладко щекотнуло сердце звуком этого знакомого имени.
Юу.