Перевод - Leshaya, вычитка - Princess Helly
***
Уруха оперся плечом на оконную раму, бросил крошки, оставшиеся в руке, вниз на тротуар и принялся наблюдать за сражающимися за них птицами. У него была привычка подкармливать птиц во время завтрака и бездельничать на подоконнике, посматривая на них. Это помогало хоть как-то успокоить нервы и отвлечься от надоевшей повседневности. Уруха доел последний круассан, купленный в небольшой пекарне на углу, и вытряхнул крошки от него на улицу, чтобы дать нетерпеливо вышагивающим птицам еще один повод передраться. Обещанную самсу он уже испек; теперь она одиноко стояла на кухонном столе, поджидая пробуждения Аоя. Он также заранее подготовил стакан чая и пару таблеток для облегчения неизбежного похмелья друга.
Примостив локти на колени и уперев подбородок в подставленные ладони, он посмотрел на бегущих по улице людей. Сегодня был рабочий день, и все были одеты в выходные костюмы. В чем заключалось преимущество работы в группе, так это в непредсказуемой свободе расписания. Одна неделя у них могла быть под завязку забита встречами, фотосетами и записями в студии, а на другой им только и оставалось делать, что отдыхать. Эта неделя была как раз такой, так что Аой и Уруха были предоставлены самим себе… вместе. На завтрашний вечер у них была намечена вечеринка, следующие несколько дней были заполнены разнообразными делами в связи с наступающим праздником. Но сегодня Уруха застрял наедине с Аоем безо всяких планов на целый день … после того, что случилось вчерашней ночью, эта мысль повергала Уруху в ужас.
Аой не вспомнит совершенно ничего из произошедшего, но в сознании Урухи прикосновения Аоя до сих пор ощущались ясно и отчетливо. Он все еще чувствовал жар его тела, запах спирта, долетавший от его дыхания, когда Аой пытался поцеловать его…
Уруха зажмурился, постаравшись перекрыть поток воспоминаний, прошивавший его тело насквозь, и остановить ленту разнообразных картинок прошлой ночи, бежавшую через сознание. Эта ночь чуть не стала катастрофой. Все было буквально в руках у Урухи, но он набрался смелости, чтобы с острым чувством боли и раскаяния отклонить предложение Аоя, вознамерившись избежать дальнейших страданий для них обоих. Ему бы стало еще хуже, прими он простодушное приглашение Аоя. Так что, хоть он и сожалел об упущенной возможности побыть с Аоем так, как ему всегда того хотелось, он был очень благодарен своей силе воли, которая помогла перебороть искушение и спастись от последующих мучений.
Отчетливый звук столкновения и раздавшееся следом дребезжание заставили Уруху выпрямиться и посмотреть в сторону гостиной, где Аой пытался поставить стеклянную чашу с благовониями обратно на кофейный столик, в который он только что врезался. Издав тихое проклятие, он поместил изящную вещицу в центр стола и еле успел подхватиться, чтобы не рухнуть следом. Уруха спрятал улыбку, посмотрев, как Аой пытается пройти через комнату; но когда Аой посмотрел на него, веселье Урухи быстро улетучилось, а лицо бессознательно налилось жаром.
Выпрямившись, Аой уже собрался преодолеть трудный путь до кухни, когда заметил, что Уруха смотрит на него. Их взгляды скрестились в тесном пространстве квартиры. Пульс Урухи участился, и он в сотый раз за утро припомнил подробности прошлой ночи.
Аой застенчиво улыбнулся и наконец-то добрался до кухни, где обнаружил тарелку с самсой, приготовленной Урухой. Тихо выдохнув, Уруха отчетливо понял, что Аой не помнит ничего из произошедшего. Если бы помнил, то покраснел бы наравне с Урухой и забормотал бы извинения – но вместо этого он выглядел вполне счастливым, поглощая аппетитный пирожок и оглядываясь через плечо, чтобы еще раз улыбнуться Урухе.
- Это восхитительно… как всегда, - с набитым ртом похвалил Аой старания Урухи. Тот в ответ усмехнулся.
- Перестань болтать с полным ртом. Ты же знаешь, как я это ненавижу, - шутливо забранился Уруха. Хотя втайне он находил Аоя невероятно очаровательным в такие моменты, как этот: мужчина только что проснулся, волосы спутаны, глаза все еще сонные, и он, толком не прожевав, пытается что-то сказать, потому что – ну о каких правилах этикета может идти речь между друзьями, тем более таким ранним утром? Уруха соскользнул с подоконника и присоединился к Аою, украв один пирожок с тарелки и вгрызшись в него. Он пристально посмотрел на друга, выискивая признаки боли от неизбежного, судя по вчерашнему, похмелья. Аой нетвердо стоял на ногах, но никаких явных мучений на его лице написано не было – казалось, он вовсе и не страдает от безумного количества спиртного, употребленного на последней пьянке.
- Я думал, что этим утром ты будешь чувствовать себя ужасно, поэтому сделал тебе специальный чай и еще вот, от головной боли… - Уруха жестом указал на чай и таблетки, но Аой лишь небрежно пожал плечами.
- Значит, ты обо мне беспокоишься? – Аой дразняще усмехнулся и наклонился к Урухе, заключая его в некрепкое объятие. Уруха позволил ему это сделать, хотя его нервы откровенно запылали, когда пальцы Аоя дотронулись до его поясницы и он вспомнил, как то же самое произошло вчера… разве что гораздо более непристойно. Он до сих пор ощущал теплую кожу Аоя под своей ладонью, его твердость… Уруха вынужден был стиснуть руками стол перед собой, чтобы не начать вырываться из объятий, сбегая от чувства вины и необузданного желания, обрушившегося на него. Наверное, Аой почувствовал, как его тело напряглось, или увидел, как Уруха вцепился в край стола, потому что он мгновенно встревожился и успокаивающе погладил друга по спине.
- Уру, с тобой все в порядке? – нежно спросил он. Закрыв глаза, Уруха кивнул, тщетно понадеявшись, что Аой не начнет задавать вопросы и добиваться на них ответов.
- Ты что, пил со мной прошлой ночью? – поинтересовался Аой. Уруха внутренне расслабился – Аой намеренно увел разговор от обсуждения их личной жизни. Аой быстро учился не подталкивать Уруху к тому, о чем тот не хотел говорить. Так что Уруха мог списать всю свою нынешнюю напряженность на алкоголь.
- Может быть, немного, - солгал он, слабо обнадеживающе улыбнувшись. – Но перебрал вчера только ты. Мне пришлось буквально волочь тебя к дивану и сидеть с тобой, пока ты не вырубился. Понятия не имею, как ты вообще добрался до моей квартиры в таком состоянии, - Уруха удивленно покачал головой. От этого описания собственных непотребств глаза Аоя расширились; Уруха захихикал при виде внезапного смущения друга.
- Я же тогда не сказал и не сделал ничего такого, о чем бы мне сейчас стоило сожалеть? – осторожно спросил Аой, и его рука на спине Урухи напряглась. Успокаивающе улыбнувшись, Уруха попытался отвлечь себя, съев еще одну самсу и небрежно пожав плечами.
- Ну.. кое-что было, - пробормотал он, внутренне вздрогнув, когда глаза Аоя расширились от ужаса. Уруха поспешил заверить Аоя, что ничего плохого не случилось, хотя на самом деле все было хуже некуда. Не надо было давать Аою повод винить себя, ведь частично вина лежала на самом Урухе – за то, что он позволил Аою так откровенно прикасаться к себе. Уруха будет переживать стыд в одиночестве, потому что он всегда, когда только можно было, старался принимать удары за них обоих на себя. Аой тоже никогда не колебался, делая это для него…
- Ничего сверхужасного там не было. Ты просто сказал пару вещей, которых говорить не следовало… - успокаивающая улыбка Урухи поблекла, когда ужас на лице Аоя только усилился. Он развернул Уруху так, чтобы с крайне серьезным видом посмотреть ему прямо в глаза.
- Что именно я сказал? – спросил Аой. Его пальцы так впились в руки Урухи, что тот непроизвольно поежился, и хватка Аоя чуть-чуть ослабла. Теперь именно Уруха выглядел испуганным – его поразила эта резкая грубость и настойчивое любопытство. Уруху так сбило с толку поведение Аоя, что он даже ничего не ответил; ведь он действительно не мог в точности передать его вчерашние слова без того, чтобы не раскрыть картину в целом. Поэтому он промолчал, подождав, пока Аой расслабится; через некоторое время его пальцы аккуратно погладили руки Урухи в тех местах, где они были сжаты. Аой кинул на друга извиняющийся взгляд исподлобья, и Уруха в ответ слабо кивнул.
- Я знаю, что прошлой ночью выпил больше, чем следовало, Уру. Что бы я ни сказал, я совсем не это имел в виду. Прости… Когда я пьян, я не ведаю, что творю. Я даже не помню, почему я напился. Я причиняю тебе столько неприятностей… - запинаясь, начал Аой.
- Шшш… все в порядке, - мягко вмешался Уруха, прерывая на полуслове этот поток самобичевания. Если бы он этого не сделал, то Аой бы все утро (а может – и весь день) провел, извиняясь за то, чего он не в силах даже вспомнить. – Это не имеет значения. Я уже почти забыл, что ты сказал, настолько это было неважно, - Аой издал долгий облегченный вздох, и Уруха даже сквозь боль почувствовал прилив обожания к своему другу. Память о прошлой ночи останется для него вечным ожогом на коже, а Аой пойдет по жизни дальше рука об руку со своим наивным незнанием. Но такова была цена, которую Уруха был согласен платить за Аоя. Когда у него уже не останется сил удерживать Аоя рядом с собой, разве что-то из этого будет иметь значение?
Продолжать держаться и дальше становилось слишком болезненно; он чуть ли не физически чувствовал, как Аой отдаляется от него. И было не важно, кто виноват в том, что их дружба расползается прямо на глазах. Может быть, во всем был виноват Уруха, потому что он слишком часто и открыто стал демонстрировать свою боль; может быть, виноваты были они оба – в том, что вообще встретились друг с другом. Правда была лишь одна… и она заключалась в том, что надежда Урухи на счастливый финал окончательно рассыпалась прахом.
Ему даже перестал сниться Аой, потому что он осознал, что сон о поцелуе с Аоем никогда не зайдет дальше того момента, когда тот рассмеялся, разбив все его надежды. Вот уже целую неделю он прожил без этого сна… и вовсе по нему не скучал. Он любил Аоя всеми фибрами души, но он слишком устал бороться с собой, причем постоянно проигрывая в этой борьбе. Он никогда не был таким сильным, как Аой... никогда.
- Давай уже прикончим эту тарелку и начнем готовить квартиру к Новому году, - Уруха рассмеялся, когда Аой застонал от такой перспективы. – Как же хорошо, что ты зашел, теперь мы сможем убраться здесь вместе, - Уруха нашел то, чем можно на целый день отвлечь их от размышлений о прошлой ночи. Они вычистят квартиру, избавившись от накопившихся за год проблем и неурядиц, и тогда в нее обязательно придет надежда на лучшее.
Настала пора для того, чтобы искупить вину и вступить в Новый год обновленными, свободными от ее бремени. Единственная проблема заключалась в том, что все грехи и проступки Урухи сосредоточились в одном человеке, который сейчас находился рядом с ним… заставляя его желать того, что никогда не исполнится для таких, как они. Вздохнув Уруха, схватился за ручку веника, наблюдая, как Аой с озорной усмешкой доедает последний пирожок. Уруха боялся окончательного избавления от своей проблемы… которая была единственной целью всей его жизни и составляла ее единственный смысл…
Конец восьмой главы.
кто что принимает??? shrug 
меня уже почти откачали никотином !!!
и тоже в секте))
