Перевод - Princess Helly, редактура - Leshaya
В течение всего вечера Уруха находился где-то в другом конце комнаты, а потом и вовсе ушел куда-то, где Аой потерял его из виду. Все это время Аой старался избегать присутствующих. К нему подходил Руки, чтобы поболтать, Кай пытался вытащить его на улицу, чтобы увидеть парочку фейерверков, которые уже начали запускать, а Рейта предлагал напитки, которые ему приходилось грубо отвергать, потому что он еще не забыл свое обещание отсутствующему Урухе. Но Аой не сходил с насиженного места, размышляя о внезапном холодке, пробежавшем между ним и Урухой.
Он чуть не принял второй коктейль, предложенный ему Руки, который был слишком пьян, чтобы стоять прямо, и поэтому буквально рухнул на кушетку рядом с Аоем. За окном было темно, и Аой прислонился к стеклу, наблюдая за смутными очертаниями белопенных волн, накатывавших на бледный песок пляжа.
Он хотел уйти с вечеринки… хотел прогуляться по пляжу и посидеть у кромки воды, подальше от удушающего дурмана комнаты, как они с Урухой и планировали. Но раз уже его снова оставили одного… ему стоило начать привыкать к этому уже сейчас – испытывать больше одиночества, чем когда-либо ранее. Он встал и поставил поданный ему Руки стакан на подоконник, намереваясь уйти из дома.
- Куда ты собрался? – спросил Руки, глядя на него снизу вверх с затерявшейся где-то в самой глубине комнаты кушетки, на которой они до этого сидели.
- Выйду наружу, посмотрю фейерверк, - пробормотал Аой. Он снова взял свой коктейль и протянул его Руки. – «Давай уже… вырубайся», - добавил он себе под нос, потому что, наверное, только одного этого стакана и не хватало, чтобы к концу вечера всей группе пришлось выносить Руки и грузить на заднее сидение чьего-нибудь автомобиля. Руки не был алкоголиком, но Новый год давал всем возможность расслабиться – всем, кроме Аоя… Может быть, если бы он позволил себе несколько напитков, сейчас бы он проводил время гораздо лучше, и, может быть, если бы Уруха не оставил его…
Он мысленно одернул себя за эту ругань в собственный адрес и почувствовал растущее изнутри раздражение на Уруху. Почему они должны играть в эту игру? В игру, правил которой Аой вообще не понимал? Если Уруха хотел уйти от него, вырвать себя из его жизни, почему он до сих пор не сделал этого, а предпочел тащить Аоя следом за собой? Это было жестоко, это было болезненно, и Аой устал от такой игры.
В одну минуту Уруха его любил, в следующую - игнорировал. Сначала Уруха касался его, обнимал, а затем в мгновение ока забирал всю привязанность обратно, оставляя Аоя в отчаянии. Сперва Уруха улыбался, а потом поворачивался к Аою спиной, заставляя его беспричинно чувствовать свою вину. Он больше не понимал своего друга, потому что Уруха уже не был Урухой, он был кем-то еще, незнакомцем, с которым Аой вынужден был тщательно рассчитывать каждый свой шаг. Одно неверное движение, и все могло разлететься на куски. Теперь он даже не хотел прикасаться к Урухе из страха снова обжечься. В последнее время все его чувства стали сущим мучением: он словно сражался с тенями, а Уруха даже не собирался ему помогать.
- Позже я вернусь, если ты еще будешь в сознании, - Аой мягко хихикнул, когда Руки помахал ему в ответ, и стал прокладывать себе путь через дом, который теперь казался чуть менее переполненным, потому что многие люди уже спали, расходились, гуляли снаружи или вовсе уехали.
На своем пути к двери, которая должна была освободить его от этой ужасной вечеринки, ему пришлось идти через проходную комнату, где он внезапно обо что-то споткнулся. Когда он смог выровняться и обернулся, то увидел Уруху, сидевшего на краешке стола и шкодливо улыбавшегося. Одна нога Урухи была вытянута перед ним, и было очевидно, что именно об нее Аой и споткнулся.
- Ой, извини, это все моя нога виновата, - игриво сморщив нос, он убрал ногу, когда кто-то прошел мимо с подносом еды. Уруха через соломинку отпил глоток из банки содовой; еще и за эту странную привычку Аой его безмерно любил. Уруха не мог пить из банки без соломинки.
- Почему ты всегда такой мстительный? – пробормотал Аой, позволяя легкой улыбке скользнуть в уголки губ. Как бы сильно ему ни полагалось злиться на Уруху в данный момент, он просто не мог не улыбаться рядом с ним. За всю свою жизнь ему не удалось постичь искусство злиться на Уруху дольше пары часов - и неважно, насколько серьезной была причина раздражения.
- Почему ты всегда такой стервозный? – ехидно вскинув бровь, Уруха сполз со стола, оставив после себя банку с соломинкой, и встал рядом с Аоем.
- Мне приятно знать, что ты весело проводишь здесь время, подставляя подножки ничего не подозревающим людям, - Аой не смог удержаться от легкого оттенка негодования в своем голосе. В конце концов, Уруха оставил его одного среди незнакомых людей, когда они договорились держаться друг друга.
- Это всего лишь мимолетное увлечение, - легкомысленно бросил Уруха, но тут же прекратил смеяться, когда увидел, что Аой по-настоящему зол на него. Аой вздохнул и отвернулся, чувствуя, как в душе снова поднимается раздражение. Но ладонь Урухи, коснувшаяся руки, заставила его обернуться. – Это не моя вина, Аой. Руки показалось, что нас нужно разделить, - Уруха весело покачал головой. – Но теперь, пока диктатор завис где-то в другом месте, мы можем уйти отсюда.
Рука Урухи, легко соскользнув вниз по запястью Аоя, легла в его ладонь. Пальцы Аоя немедленно сжались вокруг нее, даже без раздумий, ведь это… это было так естественно. Тут же осознание того, что они сошлись вместе только для того, чтобы вскоре снова расстаться, нахлынуло на него. Но он все равно принял руку Урухи и повел его через весь дом, чтобы вместе с ним добраться до океана. Аой собрался уже было толкнуть дверь, ведущую на крыльцо, но Уруха потянул его за руку, останавливая, и кивнул в сторону винтовой лестницы.
- У меня есть идея получше, - Уруха таинственно улыбнулся, и Аою ничего не оставалось делать, кроме как умирать от любопытства по поводу задумки Урухи и следовать за ним по темной металлической лестнице; все то время, пока они поднимались на самый верх, их руки не разъединялись. Комната была темной, за исключением серебристого прямоугольника света, льющегося из французских двойных дверей, открывавшихся на огромный балкон. Сначала эта картина напомнила Аою балкон пляжного домика, в котором они жили этим летом. Но когда Уруха вывел его туда и закрыл за ними дверь, он вдруг ощутил головокружение, поняв, что балкон был открытым и не имел никаких ограждений, словно его оставили незаконченным.
Он сильнее сдавил руку Урухи, когда сделал несколько шагов вперед и увидел маленький темный утес, спускавшийся к песку. Океан казался настолько близким, как будто его можно было достать рукой. Посмотрев в темное небо, которое поминутно расцвечивалось яркими вспышками, Аой почувствовал себя на грани полета.
- Вау… - выдохнув, Аой перевел взгляд вбок, откуда Уруха наблюдал за ним и улыбался, словно ему доставляла удовольствие радость Аоя.
- Я сказал то же самое, когда нашел это место. Благодаря ему я почти забыл, что боюсь высоты… потому что здесь невероятно красиво, - Уруха прикусил нижнюю губу, а затем, осторожно подойдя к краю, уселся прямо на каменный пол, позволив своим ногам болтаться над пустотой. Уруха усмехнулся Аою, осторожно притягивая его за руку к себе до тех пор, пока Аой не сел рядом с ним, точно так же свесив ноги; их руки по-прежнему были переплетены и лежали на голом камне между ними. Понимание того, что Уруха разрешает эту интимность… близость, к которой они так привыкли… успокаивало.
- Вечеринка была ужасной… зато здесь так хорошо, - промурлыкал Уруха, обвив своей ногой ногу Аоя и принявшись болтать ими вперед-назад над краем. Было так уютно находиться здесь наедине с Урухой. Сейчас Аой снова стал самим собой, чего ему так не хватало в последние месяцы. Уруха прислонился к нему, и каждый раз, когда Аой смотрел в его сторону, друг тепло улыбался в ответ и снова переводил взгляд на огромный темный океан, небо над которым иногда раскрашивалось разноцветными всполохами.
Единственными звуками вокруг них были звуки фейерверка и легкий шелест ветерка, который запутался в ветках деревьев, стоявших вокруг дома. Аой не понимал, почему вдруг Уруха стал таким открытым этой ночью… но он упивался этим теплом так сильно, как только мог, несмотря на неотступный страх, что Уруха оттолкнет его снова, когда он будет меньше всего этого ожидать, и ему придется в очередной раз испытать боль и смятение.
- Я думаю, что там, внизу, наши онигири были хитом… пока все не стали расходиться, - Уруха тихонько засмеялся и толкнул Аоя плечом, когда тот не поддержал его веселье. Было заметно, что Уруха не хочет тишины между ними - вот только у Аоя не нашлось подходящих слов, и он предпочел промолчать. А о чем ему было говорить, когда он сидел рядом со своим лучшим другом у океана и их руки сплетались так, словно они были любовниками, хотя как раз любовниками они и не были? Уруха смущал его; сердце дрожало в страхе снова оступиться. Он даже не знал, почему они сидят здесь вместе, когда оба знают, что все далеко не так, как всегда. Что он мог сказать, запутавшись в этой паутине запретов?
- Что-то не так? – спросил Уруха, изогнувшись, чтобы заглянуть Аою в лицо из того положения, в котором он рассматривал пляж внизу, где уже начали собираться люди, готовившиеся через час или около того встретить полночь. Аой покачал головой и подарил Урухе свою привычную кривоватую усмешку, которая всегда вызывала улыбку у Урухи. Это усмешка была призвана успокаивать страхи Урухи и заставлять его верить, что все в порядке даже тогда, когда действительность далека от идеала.
Он хотел повернуться к Урухе и потребовать, чтобы он сказал, кто они сейчас друг для друга. Он хотел спросить, почему его постоянно отталкивают, почему он недостаточно хорош и почему с его сердцем обращаются так небрежно. Он хотел понять, почему Уруха до сих пор не заметил его истинных чувств. Эти желания снедали его ежедневно, заставляя его душу корчиться у ног Урухи – и они еще больше усилились здесь, где они с Урухой были лишь вдвоем, перед ними лежал весь мир, а суматоха и хаос последних месяцев словно растворились в нем.
Аой знал, если сегодня он промолчит, ему до конца своих дней придется держать рот на замке. Он чуть ли не физически ощущал, как кончики пальцев Урухи выскальзывают из его ладони – даже сейчас, когда их руки спокойно лежали одна в другой. Его друг уходил прочь, и он позволял этому происходить - словно смотрел на ужасную автомобильную катастрофу, которую никоим образом не мог предотвратить. Он чувствовал, что если уж и был способен когда-нибудь признаться, то именно в такую ночь; вот только подходящий момент не будет ждать его вечно. Такой идеальной минуты, как эта, у него уже никогда не будет.
Продолжение следует...
извините это эмоции 
с нетерпнием жду следующую 
