Он с неистовой силой желал, чтобы хотя бы одно мгновение они прожили другой жизнью – жизнью, где он мог бы свободно любить Аоя так, как ему того хотелось

а как мы-то этого желаем
ведь столько моментов подходящих было!!!!!!!!!
спасибо переводчикам за столь тяжкий труд)) я бы сдохла на их месте давно, либо оказалась в психушке

Переводчик - Leshaya, вычитка - Princess Helly

- Кстати, а как это так получилось, что ты стал плавать лучше меня? – внезапно спросил Аой, наконец найдя подходящую тему для беззаботного отвлекающего разговора.

- В старшей школе я был в команде по плаванию, - доверительно поведал Уруха с легким намеком на озорную улыбку. Хмыкнув, Аой потряс головой.

- Нет, не был. Ты хоть иногда помни, кому врешь, - Аой усмехнулся, когда Уруха, признавая поражение, опустил плечи. – Я же знаю тебя лучше, чем ты сам себя знаешь – помнишь?

- Помню, но попытаться все равно стоило, - тихонько рассмеялся Уруха. Действительно, Аой знал о нем все, за исключением одной вещи, о которой Урухе очень хотелось ему рассказать, и в то же время – он ужасно боялся того, что это когда-нибудь случится. – Пока ты занимался своим серфингом, я практиковался в плавании. Помнишь, как часто мы сбегали на пляж, даже тогда, когда родители нам строго это запретили? – спросил Уруха, и Аой со смехом вспомнил тех двух пацанов, которые вечно ввязывались во всяческие неприятности и, еще больше усугубляя свою вину, убегали в единственное место, где могли побыть в безопасности.

- Мы находились в воде большую часть того лета, когда ты закончил старшую школу, помнишь? – спросил Аой, откидываясь на заведенные назад руки и задумчиво глядя на спокойную поверхность бассейна. Легкая улыбка тронула его губы. – Мы запрыгивали в мою старую разбитую колымагу, которую мне подарили родители в надежде, что я все-таки закончу школу, а потом отправлялись на пляж, где дневали и ночевали почти круглые сутки. Ты тогда собирался по-нормальному выпуститься из школы и поступить в какой-нибудь университет, оставив меня, - в голосе Аоя не было ни единого намека на сожаление. Уруха нахмурился, потому что память о тех днях все еще больно жалила его, и повернулся к Аою, внимательно вглядываясь в него. Аой все так же спокойно смотрел на воду. Он не был расстроен; он все и всегда принимал гораздо лучше, чем Уруха. Аой обладал той силой, которая помогала им проходить через все трудности.

- А вместо этого именно ты меня оставил, - напомнил Уруха безо всякой на то необходимости. Ни за что на свете Аой не смог бы это забыть, потому что память о том времени была выжжена алым пламенем в его душе. На то золотое лето легла густая тень, которой ни один из них не мог пренебречь. – Ты сбежал в Токио, оставив свою девушку… и меня, - тихо добавил Уруха. «Не забывай меня, никогда не забывай!» - беззвучным эхом отозвались его мысли. То был единственный раз, когда Аой причинил ему боль, первый и единственный раз, когда он попытался отпустить его руку.

Он все еще помнил, как горячая влага стекла на его щеки, когда он швырнул сумку Аоя через всю комнату, чуть не попав в своего лучшего друга; как его голос скакнул вверх, когда он потребовал, чтобы Аой рассказал ему о том, почему и куда уходит. Аой ему тогда спокойным-преспокойным голосом сообщил, что, раз уж Уруха сбегает отсюда в поисках лучшей жизни, то и он тоже уедет, чтобы осуществить свою мечту в Токио. Он собирался стать одним из тех музыкантов, которыми они с Урухой всегда восхищались. А его друг оказался слишком большим трусом, чтобы следовать за своей мечтой вместе с ним.

- Я бы не оставил тебя. Я бы уехал только в том случае, если бы ты закончил школу и поехал вместе со мной, - прошептал Уруха то, о чем никогда раньше Аою не говорил. В глазах Аоя мелькнуло удивление, когда он повернулся и поймал ищущий взгляд Урухи. – Я умолял тебя остаться, - голос Урухи легонько задрожал. Если бы Аой дал себе труд прислушаться, он бы расслышал его боль.

- Я помню, - Уруха видел, что Аой искренне раскаивается; на его лице отразилось мучительное сожаление. – Я был бессердечным ублюдком, тупицей. Я был слишком молод и не понимал, что я делаю. Я знал только одно: я не могу больше тратить свое время на маленький городишко, где все друг друга знают, и я думал… думал, что ты собираешься оставить меня и… забыть обо мне, когда исполнение твоих желаний окажется от тебя на расстоянии вытянутой руки. Твои планы лежали далеко за пределами этого городка… и меня, - Аой глубоко вздохнул, и Уруха прикусил нижнюю губу, сдерживая поток признаний и чувств, которые ему в ту же секунду захотелось излить.

Он никогда и не думал бросать Аоя. Он никогда не хотел поступать в университет. Во всем была виновата настойчивость его родителей. Его истинные мечты были связаны лишь с Аоем и их общей страстью к гитаре. Аой всегда был храбрее него, но Уруху никогда не посещала мысль о том, что он может последовать за ним, пока Аой не собрал свои вещи и не уехал от него, несмотря на всего его слезы и мольбы.

- Я никогда не хотел причинять тебе боль, Уру. Если бы я остался, то постоянно терзался бы мыслью о том, что ты когда-нибудь уедешь от меня… - попытался оправдать себя Аой. Хотя Уруха уже не испытывал обиды на него, потому что благодаря тому его поступку они оказались в их нынешнем положении, та пульсирующая боль все еще жила в нем. И он знал, что она никуда не исчезнет – так же, как и желание к другу вечно останется где-то в глубине его тела… несмотря ни на что.

- И вместо этого ты решил положить меня на обе лопатки и кинуть там, чтобы больно было лишь мне одному, - ядовитая реплика вылетела из его рта прежде, чем он успел остановить себя, и его глаза расширились, а брови Аоя приподнялись. По его лицу было видно, как больно его ужалили эти слова. Но ведь он не знал, сколько ночей Уруха провел, рыдая в подушку, мечтая лишь о том, чтобы Аой вернулся к нему. Он никуда не выходил, не ел, днями не спал – только сидел, запершись в своей комнате, плакал и шептал имя Аоя в уши, которые уже не могли его услышать, пока его родители в панике пытались докричаться до него с другой стороны двери.

Аой не мог этого знать, потому что в это время он работал над осуществлением их мечты в далеком Токио. В конце концов Уруха собрал свои вещи и уехал, даже не сказав родителям, куда он отправился. Он последовал за Аоем в Токио, и они нашли там друг друга после долгой череды поражений и неудач. К счастью, они завели одних и тех же друзей, а потом создали группу вместе с ними – группу, которая далеко превзошла все их совместные мечты.

Тот день, когда Аой оставил его, стал поворотной точкой в жизни Урухи – именно тогда он осознал, что чувства, которые он всегда питал к Аою, были не простой дружеской привязанностью. Они были желанием, любовью, похотью и бог знает чем еще. Он нуждался в Аое, и ему было очень больно, когда его не было рядом. Это оказалось пугающим, хоть и неизбежным открытием. С того момента, когда они сомкнули руки, он принадлежал Аою. Аой попытался отпустить его, но Уруха не позволил ему… а теперь им было уже слишком трудно сказать друг другу «прощай».

- Мне так жаль, Уру… Когда ты нашел меня, я говорил тебе, пока не охрип, что очень сожалею… и я до сих пор сожалею, что поступил так с тобой. Я никогда больше ничего подобного не сделаю, - на лице Аоя была написана почти такая же горькая боль, как и на лице Урухи. И Уруха не стал просить его разорвать объятия и прекратить утешающе целовать в щеку вот уже во второй раз за ночь. Даже несмотря на то, что поцелуи ранили его еще глубже, он выдавил из себя улыбку ради Аоя, как он всегда делал, и прижал его к себе еще крепче, чтобы заставить его перестать терзаться. – Я никогда не просил простить меня…

- Я уже давным-давно простил тебя, Аой, - прошептал Уруха в ароматные черные волосы, закрыв глаза, как будто оказавшись во власти «воспоминаний». – Я не знаю, почему у меня это вырвалось. Это я должен просить у тебя прощения. За давностью лет все уже давно кануло в Лету, мы прошли этот этап в своей жизни… и я не хочу больше вспоминать о нем. Сегодняшняя ночь предназначена для веселья, а не для болезненных воспоминаний, - Уруха тихонько вздохнул и прижался губами к шелковистым прядям, вдыхая сладостный аромат, присущий Аою. – Или, если уж мы ударились в воспоминания, пускай они будут только хорошими, - Аой кивнул и притянул его еще ближе. Те воспоминания были погребены так же глубоко, как их запретный поцелуй, потому что Уруха просто физически не мог думать о том единственном разе, когда они разлучились, пусть даже и прошло уже очень много лет.

- Ммм… например, про нашу рыбалку, когда ты, босиком стоя на отмостках, бросал рыбу, которую мы ловили, обратно в реку? – усмехнулся Аой, уткнувшись носом в шею Урухи и явно не собираясь его отпускать. Откинув голову назад, Уруха рассмеялся над этим конкретным воспоминанием. – На свою беду, ты всегда был слишком мягкосердечным, - прошептал Аой, подушечками пальцев погладив спину Урухи. – Слишком заботливым и чутким… ты ненавидел чужие страдания, и мы вечно возвращались домой с пустыми руками… но все равно счастливые, - улыбнувшись, Уруха дал себе немного воли, проведя ладонью вниз по спине Аоя, и почувствовал, как тот легонько вздрогнул. Но он не стал об этом беспокоиться… он так устал беспокоиться… так устал испуганно следить за каждым своим шагом.

- В то время мы всегда были счастливы… - задумчиво произнес Уруха. Его пальцы остановились у самого края боксеров Аоя, на секунду заколебались, а потом отправились в обратный путь к его затылку. Уруха почувствовал, как его собственную кожу начало покалывать, когда Аой потерся щекой о его шею. Так интимно… Уруха хотел повернуть голову… и положить конец всем своим сомнениям, всем годам скрытности, сломать запрет на молчание и поцеловать Аоя. Еще парочка глупых размышлений о том, на что он никогда не осмелится и чего никогда у него не получится. Хотя это было бы так легко… так легко разрушить все, что у него было и что его волновало в этой жизни.

- Люблю тебя, - прошептал Аой ему в шею с теплым и щекочущим выдохом. Никому еще признания в любви не причиняли вреда, но для Урухи они были сравнимы жестокостью с острым ножом, проворачивающимся в ране. Они подразумевали совсем не то, чего бы ему хотелось.

Продолжение следует...

*у переводчика нет слов и тупая неконтролируемая истерика*

Как жаль что на этом форуме нельзя материться......................

Переводчиков скоро доведут до нервного срыва... Или битья головой о стол... (И не только переводчиков, хотя им труднее всего приходится) :up:
*Надо готовить запасную команду...*


Делаем ставки, друзья! Сколько ещё глав они будут ходить вокруг да около???

Пойду найду стенку покрепче и заряжу свой любимый дробовик. Если не себя, так авторшу скоро убью! Это невыносимо!!!

Делаем ставки, друзья! Сколько ещё глав они будут ходить вокруг да около???

если будет идти такими же темпами, то главы четыре минимум

Уруха хотел повернуть голову… и положить конец всем своим сомнениям, всем годам скрытности, сломать запрет на молчание и поцеловать Аоя.

да сколько можно только хотеть-то??!!!! уже пора хоть какую-то активность начинать *бьется головой о стол*

Еще парочка глупых размышлений о том, на что он никогда не осмелится и чего никогда у него не получится.

вот оно..наше будущее Хх
на этих словах я реально стукнулась головой об стену..

Никому еще признания в любви не причиняли вреда, но для Урухи они были сравнимы жестокостью с острым ножом, проворачивающимся в ране. Они подразумевали совсем не то, чего бы ему хотелось.

Уру, если бы ты знал, что сказаны были эти слова в прямом смысле

*истерика* ААААААааааа!!!! Как?! КАК, я вас спрашиваю, они могли профукать такой момент?!
Хотя, действие-то еще не закончилось))) Может *надежда* еще что-нибудь случиться... Госпади, пусть все будет)))

Дооо! Давайте уже, выкиньте какой-никакой фортель, порадуйте нас несчастных!
И можете дальше страдать дурью еще две главы. Кстати, если их так ломает от одних объятий, представляете во что выльется нечто более серьезное??? az Можно начинать бояться

Переводчик - Leshaya, вычитка - Princess Helly

- Почему ты тратишь свое время на меня, когда у тебя есть еще куча других занятий? – улыбнувшись, Уруха покачал головой и отстранился от друга. С большой неохотой отпустив его, Аой одарил его подозрительным взглядом. – Вместо того чтобы служить мне подпоркой, ты мог бы делать что-нибудь гораздо более важное.

- Более важное? – с веселым прищуром переспросил Аой. – Что, например?

- Например, создавать лекарство от рака или строить ракету, которая могла бы донести нас до самых дальних звезд, - Уруха улыбнулся, когда Аой заразительно рассмеялся.

- В целом мире нет ничего, что бы я предпочел общению с тобой. Для меня нет ничего лучше, чем быть здесь и заботиться о тебе, - уверенно ответил Аой и, в подтверждение своих слов, даже стукнул кулаком по крохотному пятачку земли между ними. От этой незамысловатой демонстрации Уруха залился румянцем. Где-то глубоко внутри легким звоном отозвалась струна удивления от того, что Аой мог на абсолютном серьезе сказать такое. Никто ему еще такого не говорил. Только Аой был способен так подобрать слова, чтобы они мгновенно превратились в величайшую ценность для Урухи.

- Думаю, ты прав. Мы с тобой слишком близки, чтобы надолго расставаться друг с другом… - со всей честностью сказал Уруха, и Аой кивнул, соглашаясь. – Я даже не припомню, чтобы мы хоть раз серьезно ссорились, - наклонив голову, Уруха принялся ворошить свою память в поисках того, что могло бы сойти за «серьезную» ссору с Аоем. Они были слишком похожи и, кроме того, за годы дружбы научились с терпением относиться к причудам и привычкам друг друга. Они были идеальной парой.

- По-моему, что-то такое было у нас в детстве, - прервал Аой размышления Урухи легкой усмешкой. – Я случайно дернул тебя за волосы, а ты в отместку ударил меня в живот. Тогда ты впервые показал мне свою настоящую силу. А потом ты заплакал, потому что тебе стало из-за этого плохо. Мы помирились, и с тех пор больше никогда ссорились, - с потрясающими подробностями изложил Аой. Уруха улыбнулся слабому отзвуку воспоминаний, вызванных Аоем, им самим уже почти позабытых. Это была практически их единственная драка, если не считать ту эмоциональную битву, которая разразилась, когда Аой уехал в Токио. Но это было скорее испытание для безумных чувств Урухи, разбушевавшихся тогда в полную силу. Уруха был одинок в своих страданиях; в той битве он сражался сам с собой, и поэтому Аой не принял ее во внимание.

- Мы с тобой неразделимы, словно виноградные лозы с одного дерева. Что ты об этом думаешь? – Уруха поднял свою руку и скрестил между собой указательный и средний пальцы, подражая вьющимся лозам. «Неразделимы»… его собственные слова, легко соскользнувшие с языка, прозвучали для него дикой насмешкой. Аой обхватил его ладонь своей и погладил его пальцы; в темных проникновенных глазах отразился ответ на вопрос Урухи.

- Я думаю, что это прекрасно, - наконец сказал вслух Аой, поднося ладонь Урухи к своим губам. Но Уруха, предугадав это движение, успел отнять у него свою руку и быстро отвести взгляд, чтобы Аой не заметил внезапный проблеск страха в его глазах. Никаких больше поцелуев сегодняшней ночью: хватит с него уже этих мучительных проворотов немилосердного ножа. Он был слишком слаб, чтобы вынести их в том суматошном состоянии рассудка, в которое его ввел уход того мужчины. Уруха получил довольно болезненную пощечину – его назвали эгоистом, отразив его истинную суть, и это подкосило его гораздо сильнее, чем он полагал возможным… сильнее, чем он хотел признать.

Когда он осмелился снова поднять взгляд на Аоя, тот, явно чувствуя себя неуютно, потирал шею ладонью, словно его поймали за совершением чего-то непотребного. Глаза Аоя метнулись от лица Урухи к воде и обратно. Он выглядел… пристыженным, и на Уруху мгновенно нахлынуло чувство вины из-за того, что ему пришлось причинить неудобство другу, так грубо оттолкнув его. Аой привык дарить ему свою привязанность и получать ответные дары от него, и до сегодняшней ночи Уруха никогда ему не отказывал в этом.
Аой был просто обязан увидеть, что что-то было не так… что причина его странного поведения – не только и не столько произошедшее у него с тем мужчиной прошлой ночью… Эта мысль испугала Уруху. Ему вовсе не нужно было, чтобы Аой что-то заподозрил, поэтому он наклонился вперед и нежно приобнял Аоя, как они делали это бессчетное количество раз. Аой расслабился в его руках, и Уруха издал еле слышный вздох облегчения.

- Послушай…это была отличная попытка, Аой, - прошептал Уруха в ухо Аою, притянув его близко-близко к себе. – Но у меня есть кое-какие дела, с которыми я должен разобраться самостоятельно. Ты же меня понимаешь? – спросил он, решив подкинуть Аою маленький кусочек разгадки, к которой тот так жаждал приблизиться. Ему необходимо было заставить Аоя поверить, что это всего лишь обычная депрессия из-за вчерашних разборок с безликим мужчиной, чтобы увести его подальше от истинной причины… гораздо более неприятной причины этого уныния. Он знал, что друг всего лишь хочет помочь ему, но никоим образом Аой не мог помочь ему в том, через что он был вынужден проходить… ну совершенно никоим образом…
Слабая улыбка тронула губы Урухи, когда Аой кивнул и покрепче обнял его за талию.

- Тогда давай вернемся к тебе, я приготовлю чего-нибудь вкусненького, и мы продолжим отрываться. Только никаких больше вопросов… и никаких попыток помочь, потому что… на этот раз, Аой… ты не сможешь помочь мне, - Уруха нервно сглотнул, когда прижимавшийся к нему Аой напрягся. Он знал, что Аою не понравятся его слова, но ему необходимо было дать знать другу, что все его действия сейчас бесполезны. Он был истощен и полностью измотан - ему ежедневно приходилось сражаться со своей любовью и скрывать от самого себя то, что он больше не в силах притворяться… было нечеловечески тяжело притворяться, что все в порядке.

После того, как они вдоволь насытились его стряпней, вернувшись в квартиру Аоя, Уруха устало прислонился к Аою на диване, снова чувствуя себя в безопасности. Ему ничего не угрожало, пока Аой блуждал во тьме неведения и не пытался копать слишком глубоко в поисках ответа на свои вопросы. Наконец-то Аой воспринял безмолвные мольбы Урухи всерьез и перестал так усердно пытаться вернуть его в прежнее состояние. Без дальнейших расспросов Аой принял Уруху во всей его слабости и сломленности; никогда Уруха не любил его больше, чем сейчас.

- Эй, ты там как? – тихо спросил Аой, успокаивающе проведя ладонью по руке Урухи. Его негромкий голос выдернул Уруху из дремы, в которой он плавал последние полчаса, пока они смотрели старый фильм, уже тысячу раз виденный ими раньше.

- Какой-то он скучный, - зевнув, Уруха пару раз моргнул, чтобы поскорее проснуться, и вгляделся в то, как мужчина на экране уворачивается от веера летящих пуль.

- Естественно, мы же «всего лишь» в двадцатый раз смотрим этот фильм, - рассмеялся Аой. Уруха приподнял голову с его плеча и вздрогнул, осознав, что пока он засыпал, его рука упала на бедро Аоя. Но тот, казалось, этого не заметил, и Уруха осторожно отнял свою ладонь, смущенно прикусив щеку изнутри. Аой, переведя на него взгляд, на мгновение сжал его руку и скривил уголок рта в глуповатой усмешке. – Пока ты тут будешь досматривать кино или укладываться спать, я пойду в душ, смою с себя воду из бассейна. Ты можешь принять его после меня, если еще будешь в состоянии, - Уруха отмел предложение Аоя ленивым взмахом руки и снова широко зевнул, не успев дать нормальный ответ. Когда Аой уйдет в душ, он точно переползет в его кровать и продолжит свой сон с того момента, на котором он закончился.

- Не беспокойся обо мне. К тому времени, как ты выйдешь, я уже вырублюсь, - улыбнулся Уруха Аою, и его глаза сонно прикрылись.

- Тогда спокойной тебе ночи – на всякий случай, если я не застану тебя до момента вырубания, - Аой усмехнулся и наклонился вперед, как будто… Глаза Урухи расширились, когда он логически продолжил его движение и понял, что Аой хотел сделать, прежде чем спохватился и отодвинулся, залившись почти таким же румянцем, как и он сам сегодня у бассейна. – Спокойной ночи, - повторил Аой, и его голос еле заметно дрожал. Уруха смотрел на него абсолютно проснувшимся взглядом, пока Аой выпутывался из его рук и ног и отходил от дивана.

Уруха вытер с глаз последние остатки сна и слегка вздрогнул, когда Аой хлопнул дверью ванной немного громче, чем это было необходимо. Он просто снова витал в своих фантазиях, ведь не может же быть, чтобы Аой собирался…

Уруха недоуменно покачал головой, не зная, что и думать о поведении друга. Аой наклонился к нему, и его губы оказались всего в несколько сантиметрах от губ Урухи, прежде чем он, спохватившись, резко отстранился. Наверное, Аой просто устал… они оба устали, а Уруха еще и навязал ему свои запутанные эмоции и жалкое скуление, и…

Какого черта он придумывает объяснения Аою? Для самого себя? Аой часто целовал его, но поцелуи рот-в-рот были строго запрещены. Они были близки, но не настолько. Он знал, что Аой стеснялся подобных проявлений их привязанности, так почему же сегодня?.. Почему он так нежно обнял Уруху, поцеловал его в щеку и почти поцеловал его в губы? Потому что Уруха в этот момент был в самом уязвимом своем состоянии? Если поэтому… то жизнь стала к нему еще более жестока, чем он полагал возможным. Аой ничуть не помогал, а только усугублял ситуацию, и Уруха не видел иного способа остановить его, кроме раскрытия своего тщательно и глубоко запрятанного секрета. С учетом выкрутасов судьбы в последнее время ему становилось все труднее и труднее держать себя в руках.

- Черт! – почти беззвучно выругался Уруха, пересаживаясь на край дивана и подпирая ладонью лоб. – Почему ты делаешь это со мной? – простонал он, не понимая, у кого или чего он это спрашивает, но зная, что в полутемной гостиной ему ответа не найти… и определенно ему не найти ответа в почему-то возросшей привязанности Аоя. Откинув голову назад, он потер затылок и закрыл глаза под мощным приливом недовольства и гнева от той ситуации, в которой он оказался.

Когда-то было так легко держать Аоя на расстоянии вытянутой руки и притворяться, что их дружба чиста и невинна, как тому и полагается быть. Когда же тело Урухи восстало против него самого, начиная просить все большего с каждым годом, это стало делать гораздо труднее; в итоге он дошел до непреодолимой жажды своего друга, от которой он в холодном поту корчился на влажных простынях. Поддержание контроля над этой жаждой походило на ломку – так же болезненно и так же разрушительно. Но настоящей проблемой это не было до тех пор, пока поцелуи и прикосновения Аоя не стали более частыми; теперь же… теперь такие проявления привязанности вошли у него в привычку, и Уруха начал чувствовать себя неуютно от внимания Аоя. Он стоял над пропастью, а Аой подталкивал его в спину и, может быть, даже улыбался, пока Уруха медленно, но верно приближался к краю. У него не осталось сил выносить все это.

Продолжение следует...

*взвыла* Уруха, ты такой идиот!

епт. Аой действует хД ну хоть пытается.
какая это глава? кто-то обещал, что в середине 12 главы будет огого)

Мне жаль вас огорчать, но это всего лишь шестая. Мы едва-едва перевалили за середину

*бьется головой об клавиатуру и остальные поверхности*
это невыносимо!!

Мне жаль вас огорчать, но это всего лишь шестая. Мы едва-едва перевалили за середину

терпения вам, дорогие вы наши!!!! Терпения и стальных нервов..

Госспади! Ну за что?! За что нам все это?! *ударился башкой об стол* Если так будет продолжаться дальше, то они будут вместе, только после того, как Уруха на грани истерики выложит все Аою и сразу же соберется прыгать с небоскреба...или утопиться в море...

Я боюсь, что я сейчас сама укорочу их страдания и напишу им красочную сцену ритуального самоубийства!!! Я бы их своими руками удавила, тормозов таких...

Блин, Аой открытым текстом говорит "Я тебя люблю", постоянно распускает руки, а Уру... Не могу, Урупон просто дебил, прости меня, господи!!!

*рыдает*

Утка общипанная! Ну...ну... ну чего он шуганулся?!
Аою еще главы две-три на вскидку самоугрызений это стоило сделать,а он....? такой момент господи!! т.т
ещё шесть глав этих самоистязаний!
и все же Аоя жаль до жути просто. Он уже и так и сяк...
прямым текстом.Ну вот КАК надо утке сказать,что бы он понял всю серьёзность фразы?
к тому же Аой - не тот человек и не в том возрасте когда не понимает что говорит ...
*заткнулась и пошла искать стенку потверже*

Спойлер:

так что переводчикам медали,памятники,наличку и звание какое-нибудь...я не сильна в этом..
я все сказала ...
*дико извиняюсь,понесло....*

Перевод - Leshaya, вычитка - Princess Helly

- Уру! – неожиданно раздавшийся приглушенный крик из ванной заставил его выпрямиться и подозрительно посмотреть на закрытую дверь, за которой Аой принимал душ. – Если ты еще не спишь, принеси, пожалуйста, мне полотенце из спальни! – страдальчески изломив брови, Уруха обратил к потолку взгляд, исполненный таких чувств, что было странно, как еще под ним крыша не обрушилась. – Эй, Уру, ты там как? – еще раз позвал Аой. Уруха начал подумывать о том, чтобы снова свернуться калачиком на диване и изобразить из себя спящего. Он вполне мог проигнорировать крики Аоя, притворно «уснув» и «ничего не слыша». Ему не было равных в притворстве: долгие годы практики довели этот навык до совершенства, и для его применения не требовалось никаких усилий. Вот только Аой пробыл в душе недостаточно долго, чтобы Уруха успел крепко уснуть, так что тот просто обязан был знать, что друг еще бодрствовал. Кроме того, даже если бы Уруха заснул, от такого дикого ора он бы вскочил как миленький. Поэтому он, стиснув зубы и поиграв желваками, все-таки вымучил из себя ответ.

- Сейчас принесу, подожди минутку, - отозвался Уруха, отрывая себя от дивана. Идя в спальню Аоя, раздраженно прокладывая себе путь через кромешную тьму, он наткнулся на пару ботинок, которых – он мог бы поклясться! – раньше там не было.

- Я только что постирал целую кучу и кинул ее на кровать, - решил на всякий случай подсказать Аой Урухе, когда тот пробежал мимо ванной и с грохотом открыл дверь спальни. К счастью, комнату освещала настольная лампа, и он смог легко найти полотенца на кровати Аоя. Он извлек из беспорядочно сваленной груды темно-синее, перекинул его через руку и отправился назад, к ванной.
Он свернет это полотенце и повесит его на полотенцесушитель в ванной, чтобы спасти себя от еще одной неудобной ситуации. Или просто протянет его через дверь в надежде, что у Аоя хватит скромности быстренько схватить его и вернуться обратно в душ. Никогда не было такого, чтобы Уруха не сделал чего-нибудь для Аоя, особенно после того, что Аой постоянно делал для него; но сегодня ночью у него ни осталось никаких душевных сил для еще одного рискованного поступка…

Вздохнув, Уруха пару раз стукнул в дверь ванной, приоткрыл ее, протянул руку в получившуюся щель и потряс полотенцем, предлагая Аою схватить его. Похоже, прошло несколько секунд, прежде чем Аой осознал, что друг принес ему полотенце; Уруха успел нетерпеливо прикусить уголок рта и переступить с ноги на ногу. Он услышал, как открылась стеклянная дверь душа, но почему-то шагов выходящего Аоя за этим не последовало.

- Вот полотенце, Аой, - Уруха еще раз потряс рукой. Когда он не услышал никакого шума и понял, что полотенце из рук у него вынимать не собираются, его охватило чувство обреченности. Он боялся, что Аой именно так и поступит – это был не первый раз, когда он входил в ванную, пока Аой мылся…

- Пожалуйста, внеси его внутрь. Я не хочу промочить пол. Ты же знаешь мой пунктик по этому поводу… - безупречная чистоплотность Аоя давно уже стала притчей во языцех. Несмотря на довольно буйный характер, он был поистине самым аккуратным человеком из всех знакомых Урухи. В отличие от заваленного всяким хламом логова лид-гитариста, где ничего и никогда нельзя было найти, квартира Аоя словно выпрыгнула прямиком со страниц журнала об интерьере. В ней соблюдался идеальный порядок, несмотря на все заявления Аоя об обратном. Уруха заколебался, понимая, что у него нет другого выхода, но отчаянно стремясь оттянуть неизбежное.

- Ну не укушу же я тебя, Уруха! Давай скорее полотенце сюда, мне мыло в глаза попало, - в голосе Аоя возникла смутившая Уруху веселость, и он невольно залился румянцем, поняв, что Аой находит смешным его внезапную скромность. Пусть Аой никогда этого не узнает, но сегодня ночью он был ужасно жесток к Урухе.
Уруха глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, настороженно приоткрыл дверь ванной пошире и проскользнул внутрь. К его удивлению, там вообще не было пара, а это значило, что Аой принимал холодной душ – скорее всего, из-за солнечных ожогов, заработанных им на пляжном отдыхе. Отчаянно пытаясь смотреть куда угодно, только не на Аоя, Уруха зафиксировал взгляд на какой-то точке на полу и вытянул вперед руку с полотенцем.

- Что-то не так? – мягко спросил Аой сквозь шум льющейся воды. Взгляд Урухи метнулся к полу душа и уже начал подниматься вверх по голым ногам, как в его мозгу замигала красная лампочка, и он вернулся к созерцанию плитки у кабины.

- Ничего, - промямлил Уруха, мечтая, чтобы Аой схватил наконец полотенце, и у него появилась возможность смыться подальше от друга… который находился прямо перед ним - полностью обнаженный, мокрый… подальше от ноющего искушения. Уруха услышал шорох открывшейся до конца стеклянной двери и почувствовал, как Аой, взявшись за другой конец полотенца, осторожно потянул его. Тяга была довольно слабой, но нервы Урухи в этот момент сгорали со скоростью десять километров в секунду, и он как-то забыл выпустить из рук ткань. В следующую секунду он обнаружил себя стоящим вплотную у кабинки, чуть ли не прижимающимся к ней. Холодные брызги душа и жар тела Аоя образовали такой очаровательный сплав, что у Урухи чуть голова не закружилась.

Уруха судорожно выдохнул, когда рука Аоя одним точным движением намотала полотенце на себя, притягивая его еще ближе… так близко, что еще один шаг – и он бы оказался внутри кабинки вместе с Аоем. С трудом сглотнув, Уруха поднял глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Аой наклоняется к нему. У него не осталось возможности ни позорно сбежать, ни увернуться, ни хотя бы отступить назад, прежде чем губы Аоя прижались к уголку его рта.

Моргнув, Уруха резко втянул в себя воздух – Аой остановился в волоске от настоящего поцелуя… его губы были опасно близко. Запахи мыла и шампуня друга, которым Уруха никогда не мог подобрать названия, окутали его, когда Аой отодвинулся от него с теплой улыбкой, лишенной всякого намека на издевку. Аой и понятия не имел, что он делал с Урухой… никакого понятия.

- Спасибо, - прошептал Аой. – Мне бы пришлось голышом скакать через весь дом, если бы ты не принес мне полотенце, - Аой просто усмехнулся, но румянец Урухи приобрел багровый оттенок, и он отступил подальше от душа.

- Ты должен был сам взять полотенце, прежде чем идти сюда, - ответил Уруха, стараясь подпустить в голос дружескую поддразнивающую интонацию, но чувствуя, что смущающая дрожь выдает его. – Ты постоянно забываешь самое важное… - пробормотал себе под нос Уруха, зная, что Аой не услышит ни слова из-за шума воды, бьющейся о стекло. Ну что ж, зато Аой не стал носиться голым по дому… это было бы еще хуже.

- Я выйду через пару минут, - вытерев лицо полотенцем, Аой с любопытством посмотрел на Уруху, не пытаясь сделать ни единого движения, чтобы закрыть кабинку. Уруха осознал, что пора ему уже уйти и перестать мучить себя. Он никогда бы не подумал, что может так неуютно себя чувствовать рядом со своим лучшим другом. Это был знак, что все изменилось… что защитные порядки Урухи рухнули и маска слетела с его лица. Он всегда знал, что им не суметь навечно остаться одними и теми же…

Уруха оборвал свои невнятные мысли, отвернулся от Аоя и быстро вышел, не желая встречаться с озадаченным взглядом, напоследок пробуравившим его спину. Последние недели Уруха так и так вел себя странно, поэтому оставалась вероятность того, что Аой воспримет случившееся как всего лишь очередной эпизод из длинной вереницы таких же. Хотя вряд ли… было видно, что Аой всерьез обеспокоился за него; так что он не будет долго воздерживаться от подробных расспросов. Слава богу, пока у Урухи оставался слабый предлог для изменений в своем поведении: стресс, то ужасное расставание с мужчиной… Аой может предполагать что угодно, но он никогда не узнает, что сам по себе является дилеммой.

Уруха дополз до кровати Аоя и отодвинул груду чистых полотенец так, чтобы ничто ему не мешало без сил свалиться на огромный матрас. Он позаботится о складывании белья потом – сейчас ему хотелось только свернуться в крохотный комочек и провалиться под пол. Он мечтал оказаться где угодно, только не рядом с Аоем, и за эти мысли он себя ненавидел. Закинув руки за голову, Уруха начал осматривать комнату, абсолютно точно зная, что он здесь найдет. И это знание было крайне болезненным.

На столе Аоя стояла рамка с фотографией, которой там не было неделю назад и которую Уруха, наверно, пропустил, когда заходил сюда последний раз. Там был Аой… с женщиной: их головы прижимались друг к другу, а улыбки освещали, в общем-то, банальный в любом другом случае снимок. Это напомнило Урухе о фотографии, на которой были изображены они с Аоем на пляже… их любимица сейчас стояла на музыкальном центре. Аой как-то слишком быстро расстался с последней женщиной, с которой встречался.

Хмуро глядя на новую фотографию через всю комнату, Уруха сел; на секунду его охватило кипящее желание выкинуть ее из окна, но он сумело побороть его, рухнув обратно на подушки и принципиально не глядя в ту сторону. К концу месяца она все равно исчезнет. Аой никогда долго не хранил их. Снимки в простой серебряной рамке менялись так быстро, что от их оборота могла закружиться голова. Но он ревновал, безумно ревновал, потому что Аой принадлежал ему, был предназначен ему одному…

Закрыв глаза, Уруха вызвал в памяти их с Аоем фотографию, вызывающе открыто стоявшую на музыкальном центре. Новая женщина должна быть слепой, чтобы не заметить ее; Уруха садистски стал размышлять о том, что она должна подумать по поводу такой явной близости Аоя с ним. Грустная улыбка скользнула по уголку его губ, и его мысли обратились к тому, сколько еще он сможет выдерживать эту жестокую игру…

Конец шестой главы.

Аой! Ё-мое! Я болею за тебя! wd

Аой шалун хДД и целует, и полотенце просит подать, и прямым текстом признается в любви... Уру, все за тобой! ><

Аой там просто рвет на хомячков, пока до Урухи доходит

прогресс.почти хх""
ну почему нельзя было просто каааак дернуть глупую утку на себя? и тискать-тискать-тискать!
черт побери я сойду с ума так

Это невозможно...
Вот чует мое сердце, Уруха еще из Токио в истерике уедет. Ждать просветления)))
Да когда ж до него дойдет-то?!
Ладно, еже чуть-чуть осталось. Мы выживем))
Переводчикам это еще после смерти зачтется)))