476
Re: Hatsu-Yume (NC-17, AU, angst, slash, Aoi/Uruha) Вт Ноя 16, 2010 1:34 pm
Leshaya
Перевод - Princess Helly, редактура - Leshaya
Он уже открыл рот, когда взгляд его остановился на спокойном лице Урухи, посеребренном лунным светом: его глаза нежно скользили по лицу Аоя, словно искали какие-то скрытые ответы. Но Аой не мог выдавить ни слова. Жилка на запястье усиленно запульсировала, вторя бешеному биению сердца в груди. Он отчаянно хотел знать, может ли Уруха чувствовать его пульс сейчас, когда их запястья так тесно прижаты друг к другу.
Аой медленно выдохнул и опустил взгляд на их сплетенные руки, заметив при этом, что Уруха надел серебряный браслет, подаренный ему на день рождения, с крошечными гитарами и музыкальными нотками. В последнее время Уруха частенько ходил с ним, и Аой стал носить браслет из ракушек, сделанный другом, чтобы чувствовать себя тем ближе к нему, чем сильнее он отдалялся.
Этой ночью они оба надели браслеты - редкое совпадение, которое было знаком для Аоя… знаком того, что он отчаянно хотел воплотить и чего до сих пор смертельно боялся. И вместо того, чтобы озвучить свое страстное желание, он поднял их сплетенные руки и вытянул их в направлении пляжа.
Бровь Урухи изогнулась, и его глаза посмотрели туда, куда указывал Аой. Люди выходили из дома, парочки держались за руки, спускаясь к воде, и обнимались в ожидании полуночных фейерверков – предвестников Нового года.
Сцена внизу казалась слишком уж священной для их порочных взглядов. Они были совсем не похожи на тех людей внизу, у которых было, с кем разделить жизнь и кого назвать своим. Они не относились к тем, чьи жизни и сердца подчинены строгому порядку. Уруха был разбитым фарфором, Аой – расколотым стеклом. Они никому и никогда не принадлежали… даже находясь в объятиях друг друга - как внезапно обнаружил Аой.
- Посмотри на них, - пробормотал Уруха без какой либо подсказки или намека со стороны Аоя. Он понял, что Аой имел в виду. «Посмотри на них, посмотри, как они совершенны, и посмотри, как запятнаны мы. Мы никогда не будем достойны того великолепия, что есть у них».
- У тебя было что-нибудь подобное, Аой? – спросил вдруг Уруха, с любопытством глядя на друга. Аой с трудом сглотнул, не в силах оторвать взгляд от пары, которые, думая, что спрятались за высокими кустами у крыльца, приникли друг к другу и целовались так, словно больше никогда не увидят друг друга. Аой не видел почти ничего, кроме мелькания тел и волос… светлых и темных.
- Наверно, - голос Аоя был едва различим. Он был уверен, что Уруха даже не уловил этот приглушенный шепот. Но Уруха сильнее сжал его руку - знак того, что он, несомненно, услышал слабый ответ Аоя. – По крайней мере… я знал, что это такое – любить кого-то… - отвернувшись от пары внизу, которые погрузились глубже в тень и исчезли из виду, Аой посмотрел на Уруху и с удивлением увидел расширившиеся глаза, пытливо уставившиеся на него. Глаза Урухи были… печальными. Хотя, стоило только Аою сфокусировать свой взгляд на нем, Уруха уставился вниз, как это недавно сделал сам Аой.
- А ты чувствовал что-либо подобное? – мягко спросил Аой, вопреки всему надеясь, что Уруха скажет нет и убережет его от еще одного удара. Мысль о том, что Уруха любил кого-то сильнее, чем его, причиняла непереносимую боль. И страхи Аоя подтвердились, когда Уруха медленно кивнул.
- Такую любовь, от которой по ночам не можешь уснуть, - глухо ответил Уруха.
- Это было так серьезно? – Аой чувствовал, как растет чувство ревности и зависти к тому, кто был удостоен чести обладать сердцем Урухи. Уруха никогда не приходил к нему, чтобы рассказать об этой таинственной любви. И Аой всегда убеждал Уруху, что тот просто пока не нашел своего – как и многие другие одиночки. Он видел, как Уруха проходил мимо людей, которые ничего не значили для него, и никогда не замечал у него хоть сколько-нибудь долгой привязанности, которую можно было бы назвать любовью или хотя бы страстной одержимостью.
- Но… ты никогда не говорил мне, что любишь кого-то… - осторожно надавил Аой, все еще пытаясь убедить себя, что Уруха был влюблен не по-настоящему… просто испытал безумный порыв страсти и поэтому ошибся. Ему гораздо легче было думать об Урухе, скакавшем из одной постели в другую, чем об Урухе, отдавшем кому-то свое сердце. Эти размышления только укрепили недавно сложившееся мнение Аоя о себе как о порочном и ужасном человеке. Грустная улыбка расцвела на губах Урухи, и он покачал головой в ответ на сомнение, прозвучавшее в голосе Аоя.
- О, это… была любовь, - мягко повторил Уруха. – Ты помнишь, как я подростком тяжело заболел?
- Тот день, когда ты вернулся домой из больницы? – Аой быстро пролистал свою книгу памяти и осторожно извлек тот день из кипы остальных. Уруха кивнул и положил их сплетенные руки на колено, погрузившись в воспоминания вместе с Аоем.
- Ты повел меня в поле за нашими домами… нам не разрешали там играть, но мы все равно поступали наперекор всем, - засмеялся Уруха. – А потом, вспомни… ты заставил меня прижаться к траве и сказал, что у тебя есть для меня сюрприз, который снова сделает меня счастливым. Я огляделся вокруг в поисках сюрприза, но не смог его найти, ведь все, что я видел, - это миллионы желтых и голубых цветов, покрывавших траву. Но ты вдруг схватил меня за руку и подпрыгнул, и закричал, и целое поле ожило. Цветы оказались сотнями крошечных бабочек, сидевших на траве, и они взлетели вокруг нас. Я не мог перевести дух, так это красиво было. Мы были в центре урагана из бабочек, я чувствовал их в своих волосах, и их крошечные крылья касались моей щеки. Это было самое восхитительное из того, что когда-либо со мной случалась.
Уруха попытался изобразить из себя такую же ветряную мельницу, как в тот день. Аой до сих пор помнил, как Уруха, подняв руки к небу, кружился в облаке голубого и желтого, и на его лице играла самая радостная улыбка из когда-либо виденных Аоем. Они вдвоем упали в высокую траву, их лица пылали, а волосы спутались, но они продолжали смотреть, как бабочки поднимались в воздух и улетали прочь.
- Это был один из лучших моментов в моей жизни. Ты подарил мне больше счастья, чем я когда-либо надеялся испытать… - Уруха прикусил нижнюю губу, и на его лице отразилось сожаление, несмотря на счастливые воспоминания. – Именно так я понимаю любовь. То поле с бабочками – это и есть любовь для меня. И когда мы убегали оттуда, спасаясь от хозяина поля, который нас прогонял… Тот страх и неопределенность нашего будущего… Я думаю, это составные части того, что называется любовью. Сколько бы радости ни приносила любовь, она одновременно с этим может быть горькой и опасной.
Аой почувствовал, как признание Урухи вышибло из него весь дух. Уруха любил кого-то так сильно, а Аой этого не знал… не знал, что его променяли на удушающую страсть. Уруха никогда не признавался, что прошел через что-то столь серьезное. Хотя Аой именно так и любил Уруху: той любовью и страстью, когда не возможно спать, дышать, когда бредишь им одним – а Урухе никогда не хватало мудрости понять, что он чувствует.
Он страдал от мысли, что они так легко скрыли друг от друга столь значительные вещи. Аой был так сосредоточен на полном сожаления лице Урухи, что практически не заметил, как внизу все зашевелились, зазвучала музыка, а на небе вдруг заплясали яркие краски.
- Полночь, - воскликнул Уруха, выдергивая Аоя из того чувства вины, в котором он купался. Губы Урухи благоговейно замерли, когда раз за разом небо стало освещаться яркими вспышками, которые, взорвавшись, мягко падали в темную воду. Новый год наступил раньше, чем Аой успел к нему подготовиться. Перед ним все еще стояли сожаления и проблемы, отпустить которые у него не нашлось смелости…
Продолжение следует…
Он уже открыл рот, когда взгляд его остановился на спокойном лице Урухи, посеребренном лунным светом: его глаза нежно скользили по лицу Аоя, словно искали какие-то скрытые ответы. Но Аой не мог выдавить ни слова. Жилка на запястье усиленно запульсировала, вторя бешеному биению сердца в груди. Он отчаянно хотел знать, может ли Уруха чувствовать его пульс сейчас, когда их запястья так тесно прижаты друг к другу.
Аой медленно выдохнул и опустил взгляд на их сплетенные руки, заметив при этом, что Уруха надел серебряный браслет, подаренный ему на день рождения, с крошечными гитарами и музыкальными нотками. В последнее время Уруха частенько ходил с ним, и Аой стал носить браслет из ракушек, сделанный другом, чтобы чувствовать себя тем ближе к нему, чем сильнее он отдалялся.
Этой ночью они оба надели браслеты - редкое совпадение, которое было знаком для Аоя… знаком того, что он отчаянно хотел воплотить и чего до сих пор смертельно боялся. И вместо того, чтобы озвучить свое страстное желание, он поднял их сплетенные руки и вытянул их в направлении пляжа.
Бровь Урухи изогнулась, и его глаза посмотрели туда, куда указывал Аой. Люди выходили из дома, парочки держались за руки, спускаясь к воде, и обнимались в ожидании полуночных фейерверков – предвестников Нового года.
Сцена внизу казалась слишком уж священной для их порочных взглядов. Они были совсем не похожи на тех людей внизу, у которых было, с кем разделить жизнь и кого назвать своим. Они не относились к тем, чьи жизни и сердца подчинены строгому порядку. Уруха был разбитым фарфором, Аой – расколотым стеклом. Они никому и никогда не принадлежали… даже находясь в объятиях друг друга - как внезапно обнаружил Аой.
- Посмотри на них, - пробормотал Уруха без какой либо подсказки или намека со стороны Аоя. Он понял, что Аой имел в виду. «Посмотри на них, посмотри, как они совершенны, и посмотри, как запятнаны мы. Мы никогда не будем достойны того великолепия, что есть у них».
- У тебя было что-нибудь подобное, Аой? – спросил вдруг Уруха, с любопытством глядя на друга. Аой с трудом сглотнул, не в силах оторвать взгляд от пары, которые, думая, что спрятались за высокими кустами у крыльца, приникли друг к другу и целовались так, словно больше никогда не увидят друг друга. Аой не видел почти ничего, кроме мелькания тел и волос… светлых и темных.
- Наверно, - голос Аоя был едва различим. Он был уверен, что Уруха даже не уловил этот приглушенный шепот. Но Уруха сильнее сжал его руку - знак того, что он, несомненно, услышал слабый ответ Аоя. – По крайней мере… я знал, что это такое – любить кого-то… - отвернувшись от пары внизу, которые погрузились глубже в тень и исчезли из виду, Аой посмотрел на Уруху и с удивлением увидел расширившиеся глаза, пытливо уставившиеся на него. Глаза Урухи были… печальными. Хотя, стоило только Аою сфокусировать свой взгляд на нем, Уруха уставился вниз, как это недавно сделал сам Аой.
- А ты чувствовал что-либо подобное? – мягко спросил Аой, вопреки всему надеясь, что Уруха скажет нет и убережет его от еще одного удара. Мысль о том, что Уруха любил кого-то сильнее, чем его, причиняла непереносимую боль. И страхи Аоя подтвердились, когда Уруха медленно кивнул.
- Такую любовь, от которой по ночам не можешь уснуть, - глухо ответил Уруха.
- Это было так серьезно? – Аой чувствовал, как растет чувство ревности и зависти к тому, кто был удостоен чести обладать сердцем Урухи. Уруха никогда не приходил к нему, чтобы рассказать об этой таинственной любви. И Аой всегда убеждал Уруху, что тот просто пока не нашел своего – как и многие другие одиночки. Он видел, как Уруха проходил мимо людей, которые ничего не значили для него, и никогда не замечал у него хоть сколько-нибудь долгой привязанности, которую можно было бы назвать любовью или хотя бы страстной одержимостью.
- Но… ты никогда не говорил мне, что любишь кого-то… - осторожно надавил Аой, все еще пытаясь убедить себя, что Уруха был влюблен не по-настоящему… просто испытал безумный порыв страсти и поэтому ошибся. Ему гораздо легче было думать об Урухе, скакавшем из одной постели в другую, чем об Урухе, отдавшем кому-то свое сердце. Эти размышления только укрепили недавно сложившееся мнение Аоя о себе как о порочном и ужасном человеке. Грустная улыбка расцвела на губах Урухи, и он покачал головой в ответ на сомнение, прозвучавшее в голосе Аоя.
- О, это… была любовь, - мягко повторил Уруха. – Ты помнишь, как я подростком тяжело заболел?
- Тот день, когда ты вернулся домой из больницы? – Аой быстро пролистал свою книгу памяти и осторожно извлек тот день из кипы остальных. Уруха кивнул и положил их сплетенные руки на колено, погрузившись в воспоминания вместе с Аоем.
- Ты повел меня в поле за нашими домами… нам не разрешали там играть, но мы все равно поступали наперекор всем, - засмеялся Уруха. – А потом, вспомни… ты заставил меня прижаться к траве и сказал, что у тебя есть для меня сюрприз, который снова сделает меня счастливым. Я огляделся вокруг в поисках сюрприза, но не смог его найти, ведь все, что я видел, - это миллионы желтых и голубых цветов, покрывавших траву. Но ты вдруг схватил меня за руку и подпрыгнул, и закричал, и целое поле ожило. Цветы оказались сотнями крошечных бабочек, сидевших на траве, и они взлетели вокруг нас. Я не мог перевести дух, так это красиво было. Мы были в центре урагана из бабочек, я чувствовал их в своих волосах, и их крошечные крылья касались моей щеки. Это было самое восхитительное из того, что когда-либо со мной случалась.
Уруха попытался изобразить из себя такую же ветряную мельницу, как в тот день. Аой до сих пор помнил, как Уруха, подняв руки к небу, кружился в облаке голубого и желтого, и на его лице играла самая радостная улыбка из когда-либо виденных Аоем. Они вдвоем упали в высокую траву, их лица пылали, а волосы спутались, но они продолжали смотреть, как бабочки поднимались в воздух и улетали прочь.
- Это был один из лучших моментов в моей жизни. Ты подарил мне больше счастья, чем я когда-либо надеялся испытать… - Уруха прикусил нижнюю губу, и на его лице отразилось сожаление, несмотря на счастливые воспоминания. – Именно так я понимаю любовь. То поле с бабочками – это и есть любовь для меня. И когда мы убегали оттуда, спасаясь от хозяина поля, который нас прогонял… Тот страх и неопределенность нашего будущего… Я думаю, это составные части того, что называется любовью. Сколько бы радости ни приносила любовь, она одновременно с этим может быть горькой и опасной.
Аой почувствовал, как признание Урухи вышибло из него весь дух. Уруха любил кого-то так сильно, а Аой этого не знал… не знал, что его променяли на удушающую страсть. Уруха никогда не признавался, что прошел через что-то столь серьезное. Хотя Аой именно так и любил Уруху: той любовью и страстью, когда не возможно спать, дышать, когда бредишь им одним – а Урухе никогда не хватало мудрости понять, что он чувствует.
Он страдал от мысли, что они так легко скрыли друг от друга столь значительные вещи. Аой был так сосредоточен на полном сожаления лице Урухи, что практически не заметил, как внизу все зашевелились, зазвучала музыка, а на небе вдруг заплясали яркие краски.
- Полночь, - воскликнул Уруха, выдергивая Аоя из того чувства вины, в котором он купался. Губы Урухи благоговейно замерли, когда раз за разом небо стало освещаться яркими вспышками, которые, взорвавшись, мягко падали в темную воду. Новый год наступил раньше, чем Аой успел к нему подготовиться. Перед ним все еще стояли сожаления и проблемы, отпустить которые у него не нашлось смелости…
Продолжение следует…
) 
Палаты тут мало! Нам надо бронировать целиком психушку! При чем специализирующуюся на буйнопомешанных 
как можно быть такими......кхм...даже язык не поворачивается сказать 
...я надеюсь, что доживу до конца... 