Перевод - Chibico-san, редактура - Leshaya
- Не поступай так со мной, – прошептал Аой, стыдясь того, что низ рубашки Урухи уже намок от его откровенных рыданий; ему и на пляже очень хотелось так поступить, но он не посмел. Знать, что Уруха столь невысокого мнения о нем, фактически - считает его ублюдком, когда Аой только хотел сделать Уруху счастливым, - было уже слишком. В этом мире Аой сделал бы для Урухи все, что угодно, потому что его любовь не признавала никаких условий. Он долгие годы любил Уруху без тех привилегий, которыми наслаждались настоящие любовники. Уруха понятия не имел, что говорил… и как несправедливы были его обвинения.
- Аой… что ты делаешь? – выдохнул Уруха. Аой только крепче обнял его, когда почувствовал, как рука Урухи нежно гладит его по волосам.
- Можешь меня ударить, можешь ненавидеть меня, если тебе это нужно, но только не думай обо мне так, Уру… пожалуйста. Ты даже не представляешь, насколько неправильно ты все понял, - Аой задрожал и еще сильнее прижался щекой к Урухе, зажмурившись, чтобы не видеть презрения и отвращения к собственной слабости. Руки Урухи внезапно накрыли его руки, и, несмотря на то, что Аой крепко держал друга за талию, Уруха с неожиданной силой разжал его объятия и упал перед ним на колени, прижимая к себе.
- Мне так жаль, Аой, мне так жаль, - Аой ощутил нежное прикосновение губ Урухи к коже за ухом. Уже очень долгое время Уруха не обнимал его так искренне. – Я вовсе не имел в виду того, что сказал. Я просто разозлился и запутался, - Уруха продолжал прижимать к себе Аоя так, словно не собирался никогда отпускать.
– Ты поставил меня на колени, несмотря на то, что я хотел возненавидеть тебя. Ты заставляешь меня волноваться о тебе, несмотря ни на что, - прошептал Уруха, и в этот момент его тело дрожало так же сильно, как и тело Аоя. Сквозь эту дрожь они обнимали друг друга, на их лицах высыхали дорожки слез - а окружала их мрачная комната, и за ее окном зловещие облака все еще угрожали дождем … наверное, со стороны все это казалось довольно печальным зрелищем.
- Значит, это – твое решение всех проблем? Сбежать? – слабым голосом спросил Аой и, почувствовав, как плечи Урухи начали подрагивать, тихо выругался, зная, что ему придется сделать, зная, что он проиграл эту битву. – Ты действительно хочешь именно этого, Уру? – Аой первым отстранился, и то, что он увидел, разбило его сердце. Уруха закрыл лицо руками и кивнул.
- Да, именно этого я хочу, Аой, – приглушенный голос Урухи еле проскользнул сквозь пальцы, и Аой почувствовал, как его сердце ухнуло в пропасть.
- Ты ведь все еще не веришь мне? – удрученно поинтересовался Аой. – Ты не веришь, что я никогда тебя не использовал и никогда даже не думал о том, чтобы причинить тебе боль…
- Я не знаю, во что мне верить, Аой. Но, в любом случае, сейчас это ничего не значит. Это все…я не могу больше так жить. Я устал чувствовать боль…когда я рядом с тобой… - если до этого Аой еще не был растоптан окончательно, то последнего удара, нанесенного Урухой, было достаточно, чтобы у него остался шрам на всю жизнь.
- Тебе больно находиться рядом со мной? – голос Аоя звучал жалко даже для его собственных ушей, и он обессиленно провел руками по лицу, не зная, что еще сказать. Он никогда и не думал причинять Урухе страдания. Он не понимал, каким образом вообще смог причинить Урухе столько боли. Тут должно было быть что-то еще…что-то большее, чем неубедительные оправдания Урухи по поводу того, что Аой использовал его – слишком много страданий крылось в его несчастных карих глазах, чтобы это было единственной причиной всей боли. Уруха должен был чувствовать все это на протяжении очень долгого времени.
Все те смущенные и полные боли взгляды, что Уруха бросал на него, когда Аой называл его ангелом… Аой даже вспомнить не мог, когда именно это началось. Все те разы, когда Уруха останавливался на полуслове, краснел и пересиливал себя, словно хотел сказать что-то, чего говорить не следовало…их было так много, что они с трудом поддавались счету. Все те ночи, когда Аой оставался с Урухой, гладил его по волосам и утешал, пытаясь оградить от проблем, о которых мог только догадываться – этих моментов было так же много, как звезд, которые они как-то вместе пытались сосчитать. Но какое все это имело отношение к недавнему «предательству» Аоя?
У Аоя начало закрадываться подозрение, что Уруха почувствовал фальшь в его пустых извинениях. Все-таки Аой отказался объясняться в том, почему поцеловал его. Он лишь извинился за это – и все. Просто он знал, что уже бесполезно собирать осколки их дружбы и пытаться заново сложить их. Они зашли слишком далеко, чтобы можно было хоть что-то восстановить.
А еще Аой знал, что заставлять Уруху объяснять истинную причину того, почему он старался как можно дальше отстраниться от своего лучшего друга, так же бессмысленно, как ему самому – искать оправдания своему поведению на пляже. Уруха будет продолжать верить, что Аой предал его доверие - только потому, что Аой слишком боялся хоть раз поступить согласно своим желаниям.
Ни один из них так ничего и не сказал другому о том, что было спрятано слишком глубоко, чтобы кто-то мог это увидеть. Они оба скрывали друг от друга секреты, которые никогда уже не выйдут на свет, потому что они оборвали между собой всё, над чем так усердно трудились.
- Аой, посмотри на меня, – голос Урухи прозвучал глухо; Аой почувствовал, как чужие пальцы убирают ладони от его лица и приподнимают его подбородок вверх, чтобы он мог посмотреть Урухе прямо в глаза. – Пожалуйста, не надо ненавидеть меня за то, что я уезжаю…потому что я в любом случае никогда не смогу заставить свое сердце ненавидеть тебя, несмотря на все то, что произошло между нами. Не скучай по мне…я хочу, чтобы мы с тобой расстались по-доброму, если это еще возможно, - короткий, циничный смешок Аоя заставил Уруху нахмуриться.
- Я никогда не смогу ненавидеть тебя, Уруха, но просить меня не скучать по тебе – немного слишком, ты не думаешь? – скептически поинтересовался Аой.
- Ты приедешь в аэропорт, чтобы попрощаться со мной? – спросил Уруха, и впервые за это утро его голос прозвучал так же тихо и слабо, как прежде звучал голос Аоя. В этой своей недостойной слабости он был крайне уязвим, так что он решил проигнорировать колкое замечание Аоя в ответ на свое нелепое предложение. Уруха должен был понимать, что между ними не может быть «расставания по-доброму», это просто невозможно.
Уруха оставит за собой одни руины, с которыми Аою еще долго неизвестно как придется разбираться. Слишком многое между ними не сказано…слишком много вопросов - без ответа. Их прощание нельзя было назвать настоящим, потому что эту паутину лжи и тайн так и не удалось распутать; они всегда будут стремиться узнать, что же случилось с их дружбой, что их вынудило погубить ее так безрассудно. До конца жизни они будут стараться выбраться из этой паутины, разорвать ее, пытаться разобраться во всем и понять… но в итоге их руки только покроются липкой грязью, и они, нисколько не приблизившись к решению проблемы, окажутся на том же месте, с которого когда-то начинали.
- Как ты можешь просить меня об этом? – пробормотал Аой и попытался отвернуться, но руки Урухи снова поймали его подбородок и заставили перевести взгляд обратно.
- А как ты можешь отказаться? – тихо спросил Уруха.
- Почему мы не можем закончить это так? Прямо сейчас? – со злостью спросил Аой. Ему и так было слишком плохо, чтобы пережить еще одно такое столкновение. Как будто кто-то снова и снова водил ножом по его коже, все глубже с каждым разом, - и только ради соблюдения каких–то внешних приличий. Что хорошего будет в том, чтобы, как того требуют традиции, проводить Уруху в аэропорту, если они уже сказали друг другу все, что хотели сказать? Аой просто не перенесет еще одну встречу-расставание с Урухой, когда ему придется наблюдать, как друг уходит из его жизни. Это было ненужной жестокостью, но Уруха этого не понимал.
- Потому что я хочу, чтобы ты был последним, кого я здесь увижу, – ответ Урухи стал еще одним катализатором для боли Аоя. Он никогда не думал, что это возможно, что кто-то может быть подвергнут таким пыткам и такой сильной боли, да еще сможет это пережить. Он думал, что уже не может быть ничего хуже того, что случилось на пляже, но, к сожалению, ошибся. На его коже уже не оставалось свободного места от шрамов и ударов, которые почти окончательно сломали его. Он не сможет поехать завтра в аэропорт, он знал, что не сможет. Холодные и мягкие ладони Урухи скользнули по его щекам и обхватили его лицо, чтобы не позволить Аою снова отвернуться.
- Просто скажи мне «прощай», – прошептал Уруха, но Аой лишь покачал головой. Он не сделает этого. Он никогда не сможет пережить то, что Уруха просил его сделать. Уруха не понимал, о чем просит…
- Скажи мне «прощай», Аой, – снова тихо попросил Уруха, его голос дрожал от непролитых слез. – Отпусти меня… - взмолился Уруха, наклоняясь вперед и соприкасаясь с ним лбами. Их носы потерлись друг о друга, когда Аой снова замотал головой; его губы сжались в решительную твердую линию. Он этого не сделает, как бы сильно Уруха ни просил его. Он отпустит Уруху - ему просто придется это сделать - но он никогда не скажет ему «прощай». Он не собирался углу*цензура* свои раны зрелищем того, как Уруха уходит. Он хотел, чтобы ЭТО были их последние мгновения - а не какие-то там неловкие объятия или взмах рукой в многолюдном зале аэропорта. Нет. Он не сделает этого.
На несколько коротких мгновений Уруха коснулся губ Аоя своими, а потом крепко его обнял, уткнувшись лицом в его шею и вцепившись руками в ткань его рубашки, сжимая ее в кулаках. Аой чувствовал его дрожь…или, может быть, это его собственное тело так дрожало… казалось, сейчас они стали единым целым, так сильно прижавшись друг к другу, что это причиняло боль. Гордость и страх слились воедино, мешая признаться в том важном, что Аой имел несчастье испытывать к Урухе. Сейчас он как никогда жалел о недостатке твердости в своем характере.
Продолжение следует...
