Совесть цинично поимела меня и я все-таки принесла вам проду, мои милые пчелы. Странное дело, в ворде она заняла пять страниц, а на форуме выглядит огрызком х) Ну уж простите.45
Ютака прислонился спиной к входной двери, лениво стягивая ботинки. Прогулка с Урухой обернулась долгим задушевным монологом Укэ, который, наконец-то, смог выговориться впервые за два месяца. Он рассказал буквально всю историю своих отношений с Юу, и Такашиме приходилось периодически его осаждать, когда друг слишком увлекался описаниями их сексуальных игр.
- Поверить не могу, что из нас троих ты первый переспал с мужчиной!- удивлялся Койю. В начале октября их «малыш» даже слышать не хотел о поцелуях, а сейчас так откровенно говорил о сексе с сенсеем!- ну, а ревел-то ты почему?
- Ты же главного не знаешь,- со вздохом ответил Укэ и рассказал о происшествиях в клубе, об увиденном поцелуе и о разговоре с Мацумото. Только о прошлом Аоя парень не сказал ни слова.
Уруха внимательно выслушал его и даже посоветовал не обижаться на Широяму.
- Ну, не зря же он рискует своей репутацией ради тебя?- пожимал плечами Такашима,- если бы о ваших отношениях узнали, ему бы никто не позавидовал.
- Думаешь, он все-таки меня любит?
- Боже, Юта! Ты такой радикальный…
- Чего?
- Ты хочешь получать по максимуму. Любит или ненавидит – все, других вариантов нет.
- А как иначе?! Я – максималист.
- А много ли ты отдаешь, чтобы требовать от него такого обожания?
- Я люблю его до фанатизма!
- Может, ему и не нужен твой фанатизм?
Юта насупился, а Уруха рассмеялся и толкнул его в плечо:
- Гарпия!
- Почему ты так меня назвал?- Укэ даже остановился. В голове яркой лампочкой вспыхнула мысль, что в устах Юу это слово звучало иначе. Как-то безобидно и даже ласково.
Такашима промолчал. Сложно было не заметить, что его тоже что-то волнует, но Ютака в своем волнении даже не обратил на напряженность друга внимания. Нет, он никогда не был черствым. Но сейчас его проблемы были самыми важными, самыми непреодолимыми, хотя он и догадывался, что Руки рассмеялся бы и бросил пренебрежительно: «Мне бы такие трагедии».
Руки… Он снова думал о Руки. У парня даже возникло аномальное желание опять увидеть этого мужчину. Почему-то ему казалось, что Мацумото знает ответы на все вопросы, может решить любую проблему… «Нашел себе фею-крестную,- мысленно фыркнул школьник,- Таканори я нужен не больше, чем Аою».
Но вот, уже прощаясь, Койю вдруг сказал:
- Он же не нужен тебе, Юк-кун, зачем ты его держишь?
- Кого?
- Акиру.
- Что значит «держу»? Уру, я чего-то недопонял!- нахмурился шатен.
- Ты все прекрасно понимаешь,- с досадой отмахнулся Уруха, избегая смотреть на друга.
- Но я никогда и не намекал Аки, что между нами может что-то быть!
- Но ты позволяешь ему любить себя. Часто это одно и то же,- и почти без паузы, почти спокойно,- еще созвонимся. Удачи тебе.
Ютака с удивлением посмотрел вслед рыжему. Он не мог понять, что чувствует в этот момент. И только оказавшись в своей прихожей, парень осознал, что ему… стыдно. Стыдно за то, что даже не спросил, как у Койю дела с Рейтой, а только выплеснул на Уруху свои беды и переживания. «Юу был прав, называя меня эгоистом,- с неожиданной горечью подумал он,- я всегда воспринимал понимание мамы и друзей, как должное, даже не пытаясь их понять. Я и Аоя никогда не понимал».
Помассировав тупо ноющий висок, Укэ снял куртку и направился к холодильнику. Хотелось пить. Хотелось спать. И очень хотелось растянуть завтрашний день до бесконечности, чтобы понедельник никогда не наступал.
- Мама?
Судзуме стояла у окна, спиной к двери. Она даже не повернулась на оклик сына, хотя было заметно, как напряженно выпрямилась спина женщины.
- Я уже вернулся. Так голова болит,- Ютака вытащил из холодильника сок и отпил прямо из пакета. Он знал, что мама все еще обижается на него за ссору на глазах у Джонатана и ему придется извиниться за свое поведение.
Собравшись с мыслями, Юта тяжело вздохнул и опустился на краешек стула.
- Знаешь, мам… ты извини, что я сегодня так резко говорил с тобой.
Повисла долгая пауза. Брюнетка молчала, а парень ждал, когда она хоть что-нибудь ответит. «Ма объявила мне молчанку?»,- попытался догадаться о причине этой тишины подросток.
- Как-то ты сказал, что научился говорить то, что думаешь, а не кивать, как китайский болванчик,- голос Укэ-сан был непривычно охрипшим и тихим.
- Извини, я на самом деле не думаю, что ты…
- Ограниченная дура.
- Мам! Ну, мам, прости…
- На тебя так повлияли индивидуальные уроки с Широямой-сенсеем?
Юноша снова ощутимо напрягся. Она опять говорила о Юу! Почему она опять вспоминала о тех двух неделях октября?!
- Нет, конечно! Причем здесь эти уроки?
- Он же был для тебя авторитетом.
- Ну, какая разница!- Укэ закатил глаза.
- Хорошо, спрошу по-другому,- Судзуме обернулась к нему, и Ютака с удивлением отметил нахмуренные брови и агрессивный блеск в ее глазах,- тебя так изменил Юу?- имя прозвучало, как пощечина. Подросток сжал в руках прохладную пачку сока, неверяще глядя на маму.
- Что?..- тихо выдохнул он.
- Так ведь зовут твоего друга?
- Ну да, но откуда ты…
- А еще так зовут Широяму-сенсея.
- Мало ли в нашем городе людей с таким именем,- нервно улыбнулся школьник, а брюнетка вдруг сорвалась на крик:
- Да прекрати ты строить из себя невинную душеньку! Я все знаю!
- Что?!- Ютака вскочил. Апельсиновый сок залил стол, но никто даже не обратил на это внимания.
Несколько долгих секунд они смотрели в глаза друг другу, одинаково сжав кулаки и стиснув зубы. Словно бойцы на ринге. Словно соперники в этой неравной партии. Глаза парня распахнулись от ужасной догадки, но он боялся поверить... Запрещал себе верить в такую подлость.
- Ты читала мой дневник?!
- Да, я читала!- без обиняков отрезала Укэ-сан.
- Мой дневник?! ЭТО ТОЛЬКО МОЕ!!!- закричал подросток, бросаясь к матери. Казалось, сейчас он готов был ударить ее за эту наглость. Но Судзуме опередила его, хлестнув по лицу наотмашь. Удар пришелся по губам, и острый уголок прямоугольного алмаза на кольце рассек нежную кожу, оставляя маленькую кровоточащую ранку... А в груди что-то болело и жгло гораздо сильнее…
Прижав пальцы к пылающей нижней губе, Ютака с яростью посмотрел на маму. Если женщина ожидала, что он испугается или будет мучительно краснеть за ту грязь, которую описывал в своей тетрадке, то сейчас она с ужасом понимала, что ему действительно не стыдно. Юта злился, потому что на его личную территорию посягнули, он злился, потому что паутина его лжи разорвалась в клочья, но виноватым Укэ отнюдь не выглядел. Напротив, он был взбешен.
- Никогда тебе этого не прощу,- процедил он сквозь зубы.
- Ты меня не простишь?! А твое вранье и всю эту грязь я смогу простить, по-твоему?!
- Ну, извини, мама, что я не умру девственником!
- Закрой рот! Тебе еще хватает наглости смотреть мне в глаза после этого?!
- Тебе же хватает!
- Я сделала это, чтобы понять тебя,- губы Укэ-сан задрожали от обиды.
- И поняла?- с вызовом спросил Ютака.
- Знаешь, я стыжусь, что воспитала такого сына!
- А копаться в моих личных вещах тебе не стыдно?!
- Как ты говоришь со мной?!
- А чего ты хотела?!
- Да ты врал мне и даже не краснел! Ты врал мне с самого начала!
- А я должен был сказать: «Мам, я сплю со своим учителем»?
- Как ты мог до такого опуститься?!
- Ты так ничего и не поняла!- пренебрежительно заявил парень.
Снова взгляд глаза в глаза. Снова мучительная пауза, когда сил остается только на рваные вдохи.
Мама прочитала его дневник, но между ними по-прежнему была стена недосказанности. Сейчас эта стена стала еще крепче, и не было уже ни одной ниточки доверия, соединяющей их. Ютака целенаправленно разрывал их каждой встречей с Аоем, каждым из своих многочисленных обманов. Но последнюю нить разорвала Судзуме.
- Скажи, что он принуждал тебя,- прошептала женщина. Несколько слезинок блестящими шрамами заструились по бледному лицу. Даже сейчас, узнав правду, запомнив каждое слово из прочитанного, она инстинктивно искала оправдание своему ребенку. Пусть нелепое, неправдоподобное, глупое, но оправдание.
Шатен почувствовал уже знакомую тяжесть апатии. Вспышка ярости, взорвавшая сознание, собралась в груди колючим комком и не давала дышать, но сейчас стало вдруг бессмысленно ссориться, оправдываться, объяснять что-то. Они все равно друг друга не поймут. Хотя бы потому что каждый понимал и слышал только себя.
Судзуме была раздавлена ложью самого близкого человека, подробностями его жизни, которая казалась ей безнадежно загубленной, а Ютака как-то отстраненно подумал, что он уже не сможет назвать эту квартиру своим домом. Дом, тихая гавань, в которой можно укрыться от шторма… Нет, Дома у него больше не было.
- Он никогда меня не принуждал,- твердо ответил Укэ, осознавая, что перечеркнул свой последний шанс,- я люблю его.
Брюнетка поежилась, как от удара. Она окинула сына осуждающим взглядом, решительно вытерла слезы и расправила плечи, снова превращаясь в гордую женщину, которая встречала удары судьбы, высоко подняв голову.
- Положи телефон на стол,- тихо, но непоколебимо.
- Хочешь еще и в моих сообщениях порыться?- язвительная усмешка в ответ. Судзуме с трудом сдержала себя от еще одной пощечины. Хотелось схватить Ютаку за волосы и ногтями искромсать его лицо, чтобы стереть с кожи прикосновения Широямы, но мама этого не сделала,- он писал, что хочет меня на заднем сидении машины, и знаешь, там мы тоже этим занимались.
Задохнувшись от такого заявления, Судзуме прошипела:
- Ты ведешь себя, как шлюха! Да ты и есть шлюха!
- А мне плевать!
- Телефон на стол положил! Немедленно! Ты под домашним арестом!
- Ты не будешь мной командовать!
- Это ты так думаешь! А этого извращенца уволят уже в понедельник.
- Не трогай Юу!- в карих глазах промелькнул отголосок страха и тревоги.
- Ах, Юу, беззащитный учитель, которого ученик силой затащил в постель!- с иронией бросила Укэ-сан,- я не только добьюсь его увольнения, я обращусь в полицию!
- Ты не посмеешь!
- Еще как посмею!
- Сделаешь это – и считай, что сына у тебя никогда не было!
- Что?! Ты и так испоганил свою жизнь из-за этого ублюдка, а сейчас грозишься, что отречешься от меня? Дрянь! Такой же, как твой отец!
- А генетику никто не отменял, мама!
- Марш в комнату, видеть тебя не хочу! И телефон отдай!
- Ненавижу!- в сердцах швырнув мобильный об стену, Ютака убежал в свою спальню. Дверь хлопнула с такой силой, что на полке задрожали стаканы.
Укэ-сан села за стол и, уронив голову на руки, заплакала. У нее уже не было того солнечного мальчика, смысла жизни.
А в соседней комнате шатен зло рвал свои школьные тетради, вытряхивал ящики стола и бросал на пол рубашки и футболки. Ему хотелось разрушить до основания этот мир, который раньше казался таким надежным и безопасным. И он еще собирался рассказать все матери! «Да о чем вообще можно было говорить?!»,- яростно кромсая тетрадь по геометрии, Ютака кусал ноющую губу. Ему не было стыдно за обман, его взбесило то, что этот обман раскрылся. И каким образом! Мама прочитала его дневник! Самое сокровенное, что у него было!
Он опомнился, только когда толстая тетрадь не поддалась его пальцам. Парень провел ногтями по приклеенному фото. Они с Юу… Вместе. Укэ помнил тот волшебный вечер, когда даже холодный ветер не мог остудить горячечность поцелуев. Их отношения казались такими же сладкими, как сахарная вата, которая липла к губам и пальцам. А сейчас горечь, словно яд, разлилась по сосудам, перемешалась с кровью, проросла в теле метастазами.
- Где ты, когда мне так плохо?- прошептал Юта и, с ненавистью бросив дневник в общую кучу разорванных листов на полу, упал на кровать.
Слезы жгли веки, как раскаленный песок. Но он не плакал.
***
Укэ, близоруко прищурившись, посмотрел на наручные часы с подсветкой. 03:01. Он уже не помнил, сколько времени пролежал на постели без движения, без единой связной мысли в голове. Но сейчас он медленно приподнял накрывшую его свинцовую плиту апатии и задумался, что будет дальше. Проблемы только начинались.
Мама узнала о них с Юу. Мама обещала, что пойдет в школу и добьется увольнения Широямы. Ютака вдруг попытался представить, что она чувствовала, когда прочитала его несдержанные излияния. Брезгливость, разочарование, презрение? «А она спросила себя, что я почувствую? Вряд ли. Она просто хотела узнать правду любой ценой. Ценой моего доверия. Но я даже осуждать ее не могу»,- обхватив руками голову, пылающую от боли, размышлял шатен.
Он не мог судить Укэ-сан. Два года назад он сам читал ее переписку с мужчиной из Тоттори. Тогда Юта только-только привык к Иокогаме, но вдруг мама познакомилась с этим Сакамото! И вскоре Ютака совершил, возможно, самую большую подлость в своей жизни – в весьма грубой форме он заявил от лица своей матери, что не хочет знать Сакамото и попросил больше не писать. И глядя на расстроенное лицо Укэ-сан, он не чувствовал угрызений совести. В то время школьнику казалось, что он все сделал правильно, что им больше никто не нужен. Но как просто оправдать себя, и как больно, когда тебе платят той же монетой, пусть даже неосознанно!
На смену этим тягостным мыслям пришел давно забытый страх перед завтрашним днем. Парень понимал, что не может просидеть в своей комнате всю жизнь, что им с мамой придется увидеться и поговорить. Или снова поскандалить… А неизбежная встреча с Юу в понедельник? Если Судзуме выполнит свое обещание, Юу с позором уволят, очернив его репутацию. И в этом будет виноват Укэ! Но еще больше его пугало, что они с Аоем уже не будут вместе. Не будет хаотичных поцелуев и встреч в черно-белой квартире. Не будет прогулок с Ринго и совместных ванн. Юу уже не будет называть его своим Перышком, а Ютака не будет слушать сердце брюнета, прижимаясь щекой к его груди. Не будет смысла жизни.
От безнадежности подростку хотелось убежать. Убежать из этого дома, где все стало таким чужим, где самый родной человек разочаровался в нем… Как хотелось просто сбежать от всех проблем!
Эта мысль кольнула острым шипом. Приподнявшись на кровати, парень прислушался, навострил ушки, как маленький пугливый горностай. И, наконец, решился. Он сбежит из своего капкана.
Ютака встал, быстро переоделся в свежую одежду, вытащил несколько купюр из своей заначки и выглянул в коридор. Было тихо. Свет в комнате Укэ-сан не горел. Юноша на цыпочках пошел к входной двери и подхватил ботинки. Обулся он уже на лестничной площадке, набросил куртку – и побежал вниз по лестнице, как раньше, когда его у подъезда ждала машина Юу.
Только сегодня Юу не ждал его и Укэ остановился в нерешительности. Убежать из дома было проще, чем придумать, куда идти дальше. К Рейте, к Урухе? Нет, их родители поднимут шум. Можно было, конечно, поехать к бабушке, в соседний Кавасаки. Денег на автобус хватит. Но толку бежать от мамы к бабуле? А больше у него никого и не было.
Ютака застегнул куртку и медленно побрел вдоль улицы. Он мог пойти к Юу. Укэ почему-то был уверен, что Широяма его не выгонит. Даже несмотря на то, что они так и не помирились. Юу просто не сможет прогнать его на улицу! «Нет. Не хочу, чтобы он видел меня таким жалким»,- твердо сказал себе шатен. Но с каждым шагом, который отделял его от дома, становилось все тоскливее. Ютака осматривался, не рискуя плутать по переулкам. Кто знает, сколько Хикару там может быть!
Через полчаса ему отчаянно захотелось пить. Захотелось вернуться в теплую квартиру. Но он упрямо шел по почти безлюдным улицам.
Еще через полчаса Юта понял, какую глупость совершил. Он снова дезертировал. Он боялся столкнуться с проблемой лицом к лицу. А еще ему подумалось, что мама, наверно, очень испугается. Пусть она была зла на него, пусть даже презирала, но она наверняка испугается…
- Эй, парень!- Укэ замер, когда услышал шаги позади. Страх пополз по спине липкой каплей пота. Ютака сглотнул, не отрывая взгляда от асфальта, когда рядом остановился мужчина,- какая красотка!
«Нет, нет, пожалуйста! Только этого мне не хватало!»,- Укэ бросил затравленный взгляд на носки пыльных ботинок стоящего рядом человека.
- Почему одна гуляешь, девочка?- усмехнулся мужчина, подчеркнув обращение. Юноша все еще стоял, даже не шелохнувшись,- мороженый ты какой-то. Или испугался? Испугался, говорю?!
Шатен отчетливо чувствовал запах алкоголя. Ему было страшно. Ему хотелось домой.
- Зажигалка есть?- неожиданно спросил у него мужчина, но, так и не дождавшись ответа, махнул рукой и ушел на поиски собеседника посговорчивей. Все еще не веря своей удаче, Ютака прикрыл глаза и тихо вздохнул. Рядом промчалась полицейская машина. Оглянувшись по сторонам, подросток понял, что успел дойти до пирса. До того самого пирса…
Предрассветный туман медленно змеился вверх, словно пар над горячим чаем. Укэ с трудом преодолевал проемы, поражаясь, как не упал в воду той ночью. Но тогда его за руку крепко держал Аой. Аой не разрешил бы ему упасть.
Парень остановился и безнадежно посмотрел вперед – он совсем не был уверен, что сможет добраться до конца пирса по этим скользким прогнившим доскам.
- Хватит! Надоело быть ребенком. Я сбежал из дома и я смогу перелезть на ту сторону! Ну и что, что досок не хватает?- громко сказал школьник и хмыкнул, осознавая, что ведет себя именно по-детски. Разбежавшись, он перепрыгнул через зияющую дыру и неудачно приземлился на колени. Но Ютака был у цели.
Еще сонный мегаполис остался позади, а он стоял на краешке пирса и смотрел, как светлеет небо над его головой. Казалось, шар солнца подрагивает от ветра, осторожно выбираясь из вод залива. Возможно, это был первый рассвет его новой жизни. А, возможно, он просто хотел внушить себе, что справится с этой болью, которая снова ворочалась в груди. Но боль не проходила.
Бессмысленно… Бессмысленно бежать от мамы, бежать от завтрашнего дня. Вот он, день. Родился по расписанию. И все равно этому безразличному солнцу, что Ютаке некуда идти.
Парень свесил ноги вниз, рассматривая волны. Захотелось убежать еще дальше от боли, от безнадежности, от страхов. Но куда? Где ему спрятаться, где его тихая гавань, его Дом?
- Сам виноват,- шепнул Укэ.
А, может, стоит всего лишь наклониться сильнее – и все проблемы решаться сами собой? Он так устал… А волны, как русалки, зовут к себе. Обещают спокойствие в своих холодных объятиях. И все ближе и ближе их белые гребни, ближе и ближе…
Ютака почти соскользнул с пирса в воду, когда кто-то с силой рванул его за воротник вверх.
- Ты что творишь, псих?!- прокричал ему на ухо до боли знакомый мужской голос. Оказавшись в кольце сильных рук, подросток попытался было отбиться.
- Отпусти, ненавижу тебя!
- Тебе еще не надоело быть ребенком?!- прикрикнул на него такой нужный сейчас человек. Единственный человек, который мог его понять. И Юта как-то мгновенно затих в его руках, прижимаясь холодным носом к его горячей шее.
Все равно, что будет дальше. Он был не один.