-Reita-
С трудом приоткрываю глаза, но сразу же болезненно зажмуриваюсь от бьющих в лицо лучей. Разве есть что-то хуже, чем просыпаться на рассвете в Стране восходящего солнца?! А рука затекла так, что даже пальцами пошевелить не могу. И дышать тяжело. И голова тупо ноет… Я вчера напился?
Снова открываю глаза. Светлый потолок, который за две недели стал уже родным... Комната Кая. Не слышно знакомого сопения справа, никто не пинается и не требует, чтобы я тащил свою ленивую задницу к холодильнику… Что-то изменилось в этой привычной комнате всего за несколько часов. Я опускаю взгляд вниз и мгновенно растекаюсь по простыням вязкой лужицей удовольствия - темноволосая голова на моем животе, теплая ладошка на бедре. Кай спит, плотно вжимаясь в меня лицом, видимо, пытаясь защититься от навязчивого солнца, а в моей памяти всплывает прошедшая ночь. И все вопросы об усталости, засевшей в мышцах, отпадают. Это маленькое ненасытное чудовище выжало из меня все соки. Правда, я и не протестовал… Все-таки мы с ним сумасшедшие.
Да и день вчера был сумасшедшим, и ночь тоже. Сцена в душе, истерика Ютаки, разговор в темноте, его первые несмелые прикосновения и, наконец, гибкое тело в моих руках. Пока я шел в спальню, ощущая его теплые губы на шее, в голове пульсировала только одна мысль: «Что ты творишь, Кай, что же ты творишь? Пожалеешь ведь завтра». Солнечный свет отрезвляет. Но тогда я аккуратно опустил его на кровать. Нависнув сверху, поцеловал в приоткрытые губы, которые притягивали, словно магнит, и спустился по шее на тонкие лучики ключиц...
Воспоминания яркие и сладкие, как манго, и сейчас, прикрыв веки, я словно смотрю цветной фильм, снятый от первого лица. Прекрасный фильм из тех, которые запоминаются навсегда после первого же просмотра…
Вот я лизнул пупок и уткнулся лицом в его напряженный живот, поглаживая ладонью перебинтованное бедро. Белоснежная и удивительно мягкая кожа Юты пахла молоком и печеньем, но сейчас к этому детскому аромату примешивался мускусный оттенок. Его пальцы перебирали мои волосы, массируя кожу головы, и я вдруг подумал, что в эти минуты мы отчаянно пытаемся друг друга успокоить и подбодрить, совсем как перед важным выступлением.
- Ты хочешь этого?- спросил я совсем тихо, сам не понимаю, какой ответ ожидал услышать. Тогда я еще мог уйти. Не хотел, но мог. Тогда мы еще могли сказать друг другу, что просто заигрались. Но он ответил, упрямо сдвинув брови:
- Хочу,- и я понял, что дороги назад нет. Потому что я не могу отказаться от того, чего ждал так долго. От таких дорогих подарков судьбы не отказываются.
Я одним движением снял боксеры с Кая, обнажая его окончательно, провел губами по всей длине его поднятой ножки. Так люблю его бедра, пусть еще испещренные синяками, и колени, и округлые икры, и хрупкие лодыжки... Поцеловав щиколотку, я продолжил свое путешествие губами по выступающим венкам ступни, до кончика большого пальца. Кай тихонько рассмеялся и попытался вырваться.
- Щекотно, Рей! Пусти!
Я с сожалением отстранился, не выпуская из ладони бархатную пятку. Ютака лежал, прикрывая глаза рукой, словно от яркого света, но спальню освещал только тусклый фонарь за окном. Я проделал обратный путь языком по коже Укэ и, наконец, устроился между его ног. Маленький развратник, он только раздвинул их шире без всякого смущения, предоставляя мне полную свободу действий. И что мне было делать, собственно? Не хотел навредить, не хотел испугать, не хотел обидеть. А чего хотелось ему? Как он любит, жестко или сладко?
- …Он не боялся показать свои желания. Он хотел меня прямо там и если бы не Руки…
- Тогда что? Ты дал бы ему?Вспоминаю этот фрагмент из нашей прелюдии на кухне, усмешку Кая в знак согласия, свою закипающую ярость. Едкий комментарий так и рвался с языка, но я почему-то промолчал… и уступил. Но вот комок из злости и ревности снова заворочался под диафрагмой, отравляя море нежности каплей желчи. Захотелось оставить на нем свое клеймо, чтобы показать всем: «Мой!». Только мой, слышишь, Широяма?!
Притираясь к бедрам Ютаки своими, я проскользнул пальцами в его рот, поглаживая влажную слизистую.
- У тебя есть?..
Он едва заметно покачал головой, старательно вылизывая мои пальцы. Глаза внимательно следили за мной, фиксировали каждое мое движение. А юркий язык умело порхал по коже, задерживаясь на кутикуле указательного пальца...
- Ну, хватит!- прошипел я недовольно, осознавая, что еще немного таких ласк - и до секса дело не дойдет. Стоило освободить горячий ротик от этого своеобразного кляпа, как мою щеку сразу же обжег шепот:
- Это больно?
- А то ты не знаешь!
Он поджал губы и отвернулся, избегая очередного поцелуя.
- Ну, чего ты?- я постарался все же достучаться до него, но безрезультатно. А я чего, спрашивается? Злюсь, ревную, хотя и не положено по статусу. Усмехнувшись, попробовал протолкнуть палец внутрь, но Кай упрямо зажался,- эй, малышка, расслабься!
- Я тебе не малышка!- он обижено шмыгнул носом - и нежность к этому бестолковому созданию лопнула у меня внутри, как почка на ветке, поглощая весь яд.
Я ласково целовал его виски, скулы, щеки, прикрытые веки… Никогда не сделаю тебе больно, Кай, я слишком сильно тебя… люблю? Непривычно и страшно признаваться в этом даже самому себе. А что ко мне чувствуешь ты? Представляешь Аоя на моем месте в это время?
- Акира…- тихий, мурлыкающий голос, и сердце болезненно сжалось, когда я услышал свое имя. Сладкий мой... Мой ведь? Хотя бы на эту ночь, но мой?
Юта уже растаял, улыбнулся, позволяя снова прикоснуться к своим медовым губкам. Он обнимал меня за плечи и шептал между поцелуями: «Только будь со мной нежным». Знает же, на что поднажать! Ну, не могу я быть грубым, жестким, самовлюбленным, когда рядом эти глаза, когда под ладонями эта по-детски мягкая кожа!..
С ним хотелось быть совсем другим, не таким, как раньше, когда я разворачивал случайных мальчишек спиной к себе, входил без подготовки и бил их, если кричали от боли. Тогда я не выносил ни криков, ни стонов, ни слов. Не допускал ни поцелуев, ни ласк. Не запоминал ни имена, ни лица... С Каем все иначе. Его мне хотелось запомнить навсегда.
И сейчас, когда он спал у меня на животе, спокойно и ровно дыша, я осторожно прикоснулся пальцем к его перебинтованному плечу. Удивительно, как повязка не сбилась после всех наших многочисленных перемещений по кровати... Да и комната выглядела поразительно чистой после такой бурной ночи - только осколки зеркала валялись у шкафа и подушки с одеялами были живописно разбросаны по полу. Боксеры драммера зацепились за лампу на прикроватной тумбочке, а мои собственные повисли на вазе возле клетки еще дремлющего Кейджи. Кто их туда забросил, интересно? Точно не я.
Улыбаюсь, поглаживая горячую от солнечных лучей спину Кая. Длинный шрам от ножа останется на всю жизнь, как напоминание. После меня на его коже не останется никаких следов, и я не знаю, хорошо это или плохо. Но, проникнув впервые в опаляющую тесноту его тела, я понял, что ничего ярче этого ощущения в моей жизни уже не будет. Может, будет хуже или лучше, но так, как с ним, не будет ни с кем. Никто, кроме Кая, не умел так закусывать припухшие губы, так сладко стонать, так расстроено хныкать, когда я на несколько секунд останавливался. Никто, кроме него, не был таким желанным…
Наверно, надо было сказать ему, что люблю. Еще ночью, когда кончал в него, когда мы лежали рядом, с трудом восстанавливая дыхание и глядя в потолок, когда снова сцеплялись, когда снова кончали… Когда засыпали под утро, усталые, но сытые... Столько было возможностей, а я опять промолчал. Аой наверняка сказал бы. Но и Кай вряд ли ответил бы Широяме что-то нелицеприятное, так?
Поморщившись от досады, я подумал, что зря постоянно в мыслях возвращаюсь к Ритму. Я знал, что он снится Ютаке, драммер не раз за эти две недели шептал во сне его имя. Эти сны были тревожные, Кай после них нервничал. Подсознание невозможно подогнать под свои желания, я не мог ревновать Укэ к его снам. Но известие о том, что Аой все-таки примудрился зажать Юту в курилке, неприятно меня покоробило. И это в тот момент, когда Уруха рвал и метал, обвиняя Кая в алчности, прагматичности, лицемерии и всех остальных смертных грехах! Но Широяма тоже хорош - кинул Койю и теперь пытается запудрить мозги Ютаке, который с роду не умел отличить черное от белого! Он же у нас альтруист, проповедник заповедей Гринписа, защитник детей, животных и обиженных жизнью гитаристов от насилия…
Подгрузившись подобными мыслями, я аккуратно переложил барабанщика на подушку и, натянув свежее белье, джинсы и футболку, вышел на балкон. Надо бы покурить и успокоиться. Тихий переулок, ни одного прохожего... Этот пейзаж уравновешивал, пусть и был слишком скучным по сравнению с моей вечно шумной улицей. Но думал я, конечно, не об этом.
Какие бы красивые воспоминания не сохранила память об этой ночи, я понимал, что, проснувшись, Кай может посмотреть на произошедшее трезвым взглядом. Глупо было надеяться, что в нем вдруг проклюнулась влюбленность. Мой карамельный мальчик просто боялся остаться один на один со своими страхами, комфортный мирок, который я создал для него, рушился, как карточный домик, и Ютака сделал все, чтобы не допустить этого… Эгоистично? Нет, эгоистом всегда был я.
- Акира?
Оборачиваюсь через плечо, замечаю на пороге укутанного в одеяло Кая и улыбаюсь. Он сонно щурится, прикрывая лицо ладонью, подходит ближе, а белый шлейф тянется за ним, словно подол подвенечного платья. Он разозлится, если я об этом скажу, и постарается доказать свою мужественность. Глупый, я люблю его вот таким - растрепанным, заспанным, нелепо поддерживающим теплую ткань, словно дама кринолин.
- Ночью ты так не скромничал,- я бросаю на него еще один хитрый взгляд.
- Ночью все было немного другим,- уклончиво отвечает Кай, не рискуя продолжать эту тему, и рассматривает истонченные нити облаков, горизонтальными морщинками скользящие по небу,- разве есть что-то лучше, чем просыпаться в Стране восходящего солнца?
«Конечно, есть. Просыпаться в одной постели с тобой»,- промелькнула теплая мысль, но я промолчал и сделал еще одну затяжку.
- Почему ты не разбудил меня?- тихо спрашивает Ютака, все еще не глядя в мою сторону,- неприятно просыпаться одному.
- Извини.
Какой-то нескладный у нас диалог получается. Я представлял его по-другому. Но сейчас еще сложнее, чем раньше, говорить о главном, хотя, казалось бы, эта ночь все расставила по местам.
- Ты жалеешь?
Смотрю на него с удивлением. Шутит, что ли? Как я могу жалеть?..
- А ты?
- Зависит от того, что будет дальше,- он говорит непринужденно, но уголки губ опущены в гримасе грусти.
- А что будет?
- А чего ты хочешь?
Снова молчу. Что тут можно ответить? «Хочу быть с тобой»? Но я-то знаю, что Кай хочет Аоя, а все, что было, сохранится только в воспоминаниях - ярких и сладких, как манго. Я буду просматривать этот цветной фильм регулярно, а он, возможно, забросит его в самый пыльный угол сознания. Мы же друзья… Кажется, так он сказал?
- Молчишь?- Юта, наконец, поднимает на меня свои темные глаза,- это был просто дежурный секс, да?
- Для меня - нет.
- Разве?
- Это не я пытался заменить желаемое тем, что нашлось под рукой,- получается как-то слишком жестко. Да что со мной такое? Откуда опять эта ревность?! Он сейчас рядом, в его глазах боль и разочарование, а я не могу просто обнять его и сказать, что на самом деле нисколько не жалею. Не могу сказать, просто и ясно, что люблю, что хочу, что боюсь потерять… И Кай, так и не дождавшись этих слов, вскидывает голову, сжимая в кулаке светлую ткань.
- А я почему-то решил, что мы поняли друг друга,- он усмехнулся,- знаешь, ночью мне показалось, что ты любишь меня. Но солнечный свет отрезвляет...- Укэ отвернулся.
- Юта…
- Да замолчи ты!- с надрывом отрезает драммер, прижимая ладонь к левому виску, словно у него опять мигрень,- ты и так уже все сказал. Это я снова придумал себе сказку и поверил в нее. Было бы смешно, если бы не было так глупо…
- Ютака…
- Зачем ты вообще остался?! Мог бы и запиской обойтись: «Аригато за секс, малышка, не звони, не люблю. Сараба».
- Ты прекрасно знаешь, что это был не просто секс!- я тоже сжал кулаки, как он минуту назад.
- А что тогда? Предложение руки и сердца?- с иронией поинтересовался драммер и повел плечиком, все еще стоя ко мне спиной. Вся его поза олицетворяла презрение.
- На твое сердце тут никто не претендует, не волнуйся,- а меня уносит все дальше и дальше,- достанешься своему персональному инсульту со всеми потрохами.
- Уж он-то не шептал бы ночью «Мой!», чтобы утром оборвать все на корню.
- Удар ниже пояса, Кай!
- А ты разве бьешься по правилам? Добивать меня ногами - это по правилам?!- он замолчал, чтобы перевести дыхание. Я подошел к нему, осторожно положил ладони на плечи, но Ютака яростно отстранился.
- Просто дай мне все объяснить!- я впервые постарался открыться,- да, я действительно не умею выворачивать душу наизнанку, не умею говорить, что чувствую. Я не привык так! С детства меня учили, что все эмоции надо держать в себе… Но ты… Кай, я уже не могу без тебя.
- Да уж, без болонки скучно живется, правда?
- Думаешь, это бравада?- с горечью спросил я, осознавая, что трещинка между нами стремительно превращается в пропасть.
- Думаю, что не куплюсь больше. А я ведь действительно захотел быть с тобой, Акира…- прошептал он,- дурак.
Что он сказал?! Я рывком разворачиваю его к себе, и одеяло соскальзывает вниз.
- Что?!
- Тебе бы в кино играть - так изобразить страсть, нежность, любовь… Безграничный потенциал!
- Ничего ты не понял! Я же тебя…
- Взял в аренду? Это я заметил.
Люблю, глупый, люблю.
Его презрительная усмешка никак не вяжется с блестящими на щеках слезами, и в какой-то момент я понимаю, что наступило похмелье. Слишком горькое, слишком тошнотворное. Стерев кончиками пальцев влажные дорожки с нежной кожи, которая так трогательно пахнет молоком, я ухожу. Просто ухожу, так и не сказав те самые важные слова.
Наверно, такие эгоисты, как я, слишком сильно боятся ранений в области сердца. А я с детства привык держать в себе все эмоции. Ведь если спрятаться за маской, не видно ни кровотечений, ни воспаленных шрамов…
Прости меня, Кай… Мы заигрались. Прости.