Перевод - Princess Helly, редактура - Leshaya

В плане отношений у Урухи были те же проблемы, что и у Аоя; это были пустые связи, и люди, с которыми он вступал в них, были лишь беспечными бабочками. По пальцам одной руки Аой мог сосчитать, сколько раз он просыпался по утрам и находил рядом с собой своего партнера по дикой ночи… И у него не было столько рук, чтобы сосчитать количество раз, когда утром он оказывался один на холодных простынях.

Уруха прищурился, а затем и вовсе отвернулся от Аоя, принимаясь складывать полотенца, которые прежде разбросал по кровати. Делал это он молча, и Аой, нахмурившись, подался вперед, чтобы остановить руки Урухи на середине движения. Он не знал, как заставить Уруху почувствовать себя лучше, или что вообще делать, он просто ощущал… беспомощность.

«Я никогда и никуда не уходил. Я всегда буду с тобой… рядом с тобой», - слова, сказанные Урухой у бассейна, обожгли память Аоя леденящей вспышкой истины. Уруха, которого он всегда знал, куда-то ушел, как минимум в своем сознании - куда-то, куда Аой не мог за ним последовать; а физически сам Уруха уйдет от него через несколько мгновений.

На этот раз… Аою ничего не подвластно, он не сможет удержать того, кого больше всего любит, и окажется бессилен остановить неизбежное. Да, Уруха был сейчас в самом уязвимом своем состоянии; но ведь и Аой чувствовал себя так же, пусть и по совершенно другой причине. Аой был открыт, разбит, и даже смущен в точности так, как Уруха - пусть его друг никогда и не узнает об этом. Он не мог показать свою слабость, потому что Уруха нуждался в его силе. Уруха всегда был тем, кто не унывал и поддерживал его в самые худшие времена, но сейчас он сам нуждался в помощи и крепком дружеском плече. Пришла очередь Аоя позаботиться о друге, несмотря на то, насколько неуклюже у него это получалось.

- Пожалуйста, не надо, - прошептал Аой, сжав ладонями напряженные пальцы Урухи. Приподняв бровь, Уруха взглянул на Аоя, а потом перевел взгляд вниз на их сплетенные руки. Уруха позволил полотенцу, которое он сворачивал, упасть на постель; казалось, он медленно ломался. Его плечи поникли, он рвано выдохнул, но даже не попытался оттолкнуть Аоя или как-то ему сопротивляться, когда тот осторожно обнял его. Уруха даже спрятал свое лицо на груди Аоя, и если это не было игрой воображения, то Аой кожей ощутил горячую влагу, когда друг прижался к нему щекой.

- Я не знаю… через что ты сейчас проходишь, Уру. Я могу только догадываться… - медленно проговорил Аой, прокручивая в голове собственную жизнь: одинокие ночи, приключения на пару часов и бесконечную боль, неизбежную спутницу подобного образа жизни. Они с Урухой были похожи во многом, и откуда-то он знал, что они похожи и в том, о чем не говорят вслух. – Но я знаю, что ты не хочешь моего понимания. Мы были друзьями с детства, и ты никогда ничего от меня не скрывал. Ты всегда говорил мне все… до сих пор. И если сейчас ты не хочешь сказать мне, что происходит, то хотя бы позволь утешить тебя. Я люблю тебя, Уру, и не могу оставаться в стороне, когда ты так себя терзаешь. Ты не хочешь, чтобы я тебе помогал… тогда просто позволь мне обнимать тебя так, как сейчас… позволь мне верить в то, что ты еще когда-нибудь сможешь прийти ко мне за помощью.

Аой не знал, откуда взялись эти слова, но, пока говорил, ощущал, что они искренни и правдивы. И если ему не дано было знать, с чем борется Уруха, то, по крайней мере, он хотел, чтобы тот всегда мог положить голову ему на плечо и снова почувствовать себя в безопасности рядом с ним. Это еще больше усугубило его собственную боль, когда Уруха отпрянул от него.

- Ты не понимаешь, - прошептал Уруха. Его голос, приглушенный и немного хриплый, производил впечатление, что влага на коже Аоя не была игрой его воображения, что Уруха пытался сдержать слезы.

- Я знаю это. Но даже в этом случае я хочу понять… Я не собираюсь заставлять тебя говорить что-то еще. Если ты не хочешь делиться со мной, то ты и не обязан это делать. Но не отдаляйся от меня. - «Не покидай меня сейчас». - Мне больно, когда ты не позволяешь мне даже просто тебя обнимать. Дай мне помочь тебе тем единственным способом, которым я умею…

Аой прижался щекой к макушке Урухи и ощутил, как напряглось горло, когда Уруха задрожал рядом с ним и немедленно обхватил его за талию. Уруха съежился в крохотный комочек и спрятал свое лицо у него на груди, но сейчас имело значение только то, что друг позволил ему быть рядом, не оттолкнул. Страсть и желание, которые терзали его раньше, отошли на задний план, осталась только необходимость быть здесь ради Урухи, сильнее сжимать его руку и переживать вместе с ним все то, что он чувствовал.

- Прости меня, - голос Урухи был тих и слаб, и Аой только крепче сжал его в объятиях.

- Никогда не извиняйся за то, что позволил мне любить тебя, - прошептал Аой. «Скажи ему, скажи ему все. Поцелуй его, дай ему знать, что любовь, которую ты чувствуешь, гораздо больше, чем он думает», - убеждало его сердце, бешено и тяжело колотясь о грудную клетку. Но стоило разуму уловить эти сумасшедшие эмоции, как он напомнил себе, что говоря что-либо, мог потерять Уруху еще быстрее. Он должен был держать рот на замке: он не мог напугать Уруху во второй раз, потому что знал, что второй раз станет последним. Он должен был беречь время, которое у него осталось.

- Просто обнимай меня, - прошептал Уруха. Только это Аой и мог делать сейчас.

Аой не заметил, что уснул вместе с лежащим подле него Урухой, до тех пор, пока теплый солнечный луч мягко не коснулся его век. Интуитивно он догадался, что спит, потому что он видел этот сон каждую ночь, один и тот же сон, сон, в котором он сидел на ступенях родительского дома с Урухой, успокаивая его. Он открыл глаза только для того, чтобы вновь увидеть ту сцену, которую видел уже бесчисленное множество раз. Уруха сидел рядом с ним на теплых каменных ступенях, спрятав лицо в ладонях, пристыженный и смущенный, а рука Аоя успокаивающе гладила спину друга.

Уруха потерянно шептал его имя, разрывая Аоя на части, и рассказывал обо всей ненависти и оскорблениях, которыми осыпали его в тот день какие-то ничтожества. Тогда Аой сказал те вещи, которые никогда больше не решался открыто повторить при Урухе. В то время он был столь смел и безрассуден, что смог наклониться и прижаться своими губами к губам Урухи, чтобы успокоить друга и тайно получить то, чего хотел с того момента, как познал все радости юности. Он знал, что еще никто и никогда не целовал Уруху, и считал, что именно он должен быть тем единственным, кто в состоянии принять такой бесценный дар от своего лучшего друга.

Аой полагал, что поцелуй, в отличие от слов, облечь в которые свои чувства у него никогда не получалось, сможет сказать Урухе, как сильно он его любит. Пока длился этот поцелуй, он осмелился возмечтать на целое мгновение - мгновение, застывшее во времени и прокрученное в голове Аоя множество мучительных раз, - что Уруха так или иначе прочитает его чувства в этом неожиданном соприкосновении губ. Но когда они отстранились друг от друга, бровь Урухи оказалась вопросительно изогнута, а на лице отразилось явное удивление, которое повергло Аоя в панику, - он с ужасом представил, что, возможно, только что разрушил их дружбу. И пока щеки Урухи краснели, а губы с трудом ловили воздух, Аой быстро вернул себе самообладание и сказал первое, что смог придумать в тот момент.

- Я рад, что смог заставить тебя улыбаться, - он надеялся, что его голос прозвучал спокойно и скромно, и что его улыбка была шаловливой и дружеской, - такой, какая всегда появлялась на его лице, когда поддразнивал Уруху. Уруха как-то резко помрачнел, стоило Аою только произнести эти определяющие слова; во взгляде друга читались слезы или боль, а может, и то, и другое сразу.

Уруха приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но ничего у него не вышло. Аой понял, что все испортил, потому что Уруха быстро заморгал, пытаясь загнать подступающую влагу обратно; тогда Аой сделал то, что счел единственно верным в тот момент. Он потрепал Уруху по волосам, отыгрывая роль лучшего друга в надежде, что Уруха не уловил ни лжи в его действиях, ни чрезвычайной неуклюжести и неискренности, с которыми он застенчиво усмехнулся и перевел их поцелуй в разряд дружеских способов успокоения.

Аой попытался тихонько засмеяться, надеясь восстановить былую непринужденность, но заметил, что друг стал только еще более несчастным; лишь при виде отчаянных потуг Аоя исправить положение Уруха смог выдавить из себя слабую улыбку. Аой знал, что эта улыбка была столь же неискренна, как и его собственная попытка вести себя с обычным дружелюбием, как будто ничего не произошло. В конце концов, они научились притворяться, что ничего этого не было, и все вернулось на свои места: их запретный поцелуй был запрятан в глубины подсознания Аоя, хоть никогда по-настоящему и не забывался.

Он по сей день задавался вопросом, вспоминает ли Уруха об этом происшествии, а если вспоминает – то хмурится ли при этом. Аой был уверен, что оно наложило отпечаток на их дружбу, потому что Уруха был невинен, а он просто взял его первый поцелуй без разрешения, по сути – украл; а потом принялся мечтать в своей постели о том, как однажды возьмет и девственность Урухи. Взять нечто столь важное, как девственность Урухи, всегда было… причудливой фантазией, которой не суждено было осуществиться, Аой это понимал. И он был уверен, что не достоин привилегии полностью познать своего друга в этом смысле.

Одной из главных его слабостей было дикое желание обладать невинностью Урухи, но ему оставалось только сожалеть… он не воспользовался своим преимуществом в силе и смелости, не показал Урухе, каково это – когда тебя по-настоящему касаются и берут. Но когда он увидел удивленное и покрасневшее лицо Урухи после простого поцелуя, то понял, что желает невозможного. Его бы кастрировали, если бы он как-то не так коснулся Урухи, и ему следовало радоваться, что Уруха не дал ему пощечину и не разорвал их дружбу в тот день, когда Аой украл его первый поцелуй.

Аой нахмурился в своем полусне-полубодрствовании, когда знакомое видение об этом давнем поцелуе проскользнуло через его разум и исчезло. Лежа, он размышлял о своем сне и том, что в нем отражались все его страхи. Вообще-то, Аою уже давно стоило называть его кошмаром.

Продолжение следует...

Поцелуй его, дай ему знать, что любовь, которую ты чувствуешь, гораздо больше, чем он думает», - убеждало его сердце, бешено и тяжело колотясь о грудную клетку

боже, боже, боже, ну вот что им ещё нужно-то ?! *бьется головой о стол*

аой ему просто в уши орет. какой же тормоз уруха

спасибо вам, переводчики, за такой нелегкий моральный труд

Yuki-chan^^
Категорически согласна! Это идиотизм какой-то!
*Боже, дай мне терпения и помоги дожить до конца этого фика....*
А переводчикам нужно воздвигнуть монумент!!! worships

Мда... Для Аоя сон - кошмар, а для меня их хождение кругами еще более жуткий кошмар! Ну это ж надо так тупить.

мне кажится у меня есть неплохое предложение :?
может, ну на фиг все эти размазаные главы, переводите с 12 или в какой там хоть ЧТО ТО ИЗМЕНИТЬСЯ и закончим уже ::?
и будем все спать спокойно *О*

saipriot, чем дольше будут наши мучения, тем слаще окажется награда в конце)) Мы должны до конца пройти все эти муки ада.

Кроме того, давайте уважать садистские старания автора. Как же так, она над героями столько поизмывалась, а мы все это просто пропустим? Нехорошо...

Leshaya пишет:
Мы должны до конца пройти все эти муки ада.

Ага, чтобы в полной мере насладиться тем, что должно было произойти уже давно!

Не-не! Надо пройти через это полностью Наверняка все это имеет глубинный смысл! Можно пропустить что-то важное, например, 320 страниц терзаний Аоя по поводу упущенной возможности, и 350 страниц самоунижений Урухи на тему негодности себя для супер-крутого Аоя.
Написала и сама запуталась
Жаль, что я не знаю английского, могла бы хоть чем-то помочь переводчикам.

чем дольше будут наши мучения, тем слаще окажется награда в конце)) Мы должны до конца пройти все эти муки ада.

Кроме того, давайте уважать садистские старания автора. Как же так, она над героями столько поизмывалась, а мы все это просто пропустим? Нехорошо...

Ааааа ну лаааадно т___________________т чем дольше муки тем хуже сплю т____________т
это оооочень тяжело т_______т
я вообще этот фанфик давненько читала хд вконтакте вроде хд но чо так как то забылась, и тут встретила решила перечитать и " о чоооорд, он не закончек !!!!!!! "
мне вообще жалко читателей которые с самого начала перевода о_о

мне вообще жалко читателей которые с самого начала перевода о_о

А нам-то как себя жаль))) Зато, мы - почетные читатели Hatsu-Yume
Вот так все закручено, что я на стуле подпрыгиваю. Зато, какой будет конец... Я вся в предвкушении))) а предвкушать еще ой как долго)))

наши страдания еще окупятся)
удачи всем ++

Перевод - Princess Helly, редактура - Leshaya

Неожиданно раздавшийся низкий смех и прикосновение пальцев к щеке окончательно разбудили его и, к счастью, отодвинули сон в глубь сознания. Аой с радостью переключил свое внимание на Уруху, который навис над ним, хихикая и лаская его лицо. Аой поморщился от яркого утреннего солнца и бросил удивленный взгляд на Уруху, молчаливо спрашивая, почему тот наблюдал за ним спящим. Прошлая ночь показалась таким же сном, как тот, из которого он только что выбрался, когда он заметил счастливое лицо Урухи и уловил его игривое настроение.

- Ты когда-нибудь замечал, что хмуришься во сне? - спросил Уруха, и с его улыбавшихся губ слетел еще один мягкий смешок.

От этого вопроса брови Аоя удивленно изогнулись, и он не смог удержаться от того, чтобы не рассмеяться с Урухой, даже несмотря на то, что столь внезапная перемена настроения показалась ему странной и тревожной. В большинстве случаев Уруха был непредсказуем, но Аой не ожидал, что тоскливое состояние Урухи мгновенно сменится улыбчивой жизнерадостностью, хоть и безнадежно этого желал. Все выглядело так, словно его желание сбылось, но Аоя не покидало ощущение, что Уруха заставляет себя быть счастливым ради него.

Аой не поверил улыбке Урухи, потому что за ней чувствовалась печаль. Он всегда чувствовал себя неуютно, если Уруха отодвигал на второй план свои собственные потребности, чтобы сделать его счастливым. Как бы ужасно это не прозвучало, но Аой скорее хотел, чтобы Уруха показал ему свои истинные эмоции и дал понять, что он расстроен и разбит, нежели светился неискренней улыбкой. В их отношения возвращалась чистота и искренность, когда Уруха позволял себе показать Аою свои истинные чувства. Когда же он вымученно улыбался или смеялся в странном тоне, слишком высоком или слабом, чтобы быть настоящим, в живот Аоя вгрызалось отвратительное чувство вины, потому что Уруха считал нужным притворяться перед ним. Аой достаточно притворялся за них двоих.

- Вообще-то нет, Уруха. Я не замечаю, что так делаю, потому что в это время я сплю, - покачал головой Аой и усмехнулся, несмотря на свои тревоги. Уруху, казалось, удовлетворил ответ Аоя, но он все равно в качестве легкого наказания быстро ущипнул его за руку, прежде чем лечь рядом и положить голову ему на плечо.

- Знаешь, ты вообще-то не должен так обращаться со мной, - хихикнул Аой, отводя со лба Урухи светлые спутанные волосы и ощущая болезненный след от щипка на своей руке, но предпочитая не замечать этого. Уруха мог делать с Аоем все, что хотел, и Аой был только счастлив, когда Уруха проявлял свою к нему заботу в виде такого вот внимания.

- Ты заслуживаешь такое обращение, когда ведешь себя, как придурок, - Уруха приподнял голову с плеча Аоя и ухмыльнулся. – Я всего лишь сообщил тебе, как восхитительно ты выглядишь, когда спишь. Ты вот так супишь брови и морщишь нос… - Уруха наглядно продемонстрировал, как Аой, по его мнению, выглядел, когда хмурился во сне.

Аой засмеялся над тем, как Уруха передразнил его, и решил, что, возможно, его счастье было не таким уж и притворным. На скулах его друга возник очень милый румянец, и даже если Уруха терзался своей внутренней болью, он прилагал огромные усилия, чтобы вернуть себя прежнего. Аой ощутил, как на его тело внезапно обрушился громадный поток облегчения от того, что ему удалось удержать в руках хотя бы несколько осколков того Урухи, которого он всегда знал.

- Минуту назад ты выглядел так, словно тебе снился плохой сон или ты думал о чем-то плохом, - объяснил Уруха; его губы все еще улыбались, к радости Аоя. Но улыбка самого Аоя потускнела, когда Уруха упомянул о дурном сне… потому что как раз это с ним только что и было. Аой пожал плечами в небрежной попытке опровергнуть догадку Урухи.

- Может, так и было, я не помню, - очередная складная ложь, точно такая же, как и любая другая, что слетала с его губ; ему было грустно… с каждым разом лгать становилось все легче, и все меньшую вину он испытывал. Он построил свою жизнь на лжи, и долгие годы он хотел знать лишь ее одну. – Нам не помешает выйти сегодня… развеяться. Может, в парк сходим?.. – Аой попытался сменить тему, стремясь уберечь Уруху от опасности, которую таили его мысли и желания. Но губы Урухи хмуро искривились, и он кивнул головой в сторону окна Аоя.

- Там дождь, Аой, - разочарованно произнес Уруха, когда они оба посмотрели в незанавешенное окно. Уруха раздвинул шторы так, как делал в собственном доме и вообще везде, где собирался оставаться. Как будто оставлял для солнца метку на том окне, в которое оно было обязано заглянуть. Но сегодня солнца не было, и небо раскрасили серые облака вперемешку с мелкой моросью. Аой стал наблюдать, как дождь бьется в окно: его капли были слишком похожи на слезы, когда соскальзывали вниз по стеклу к подоконнику.

Аою было любопытно, имело ли какое-то особое значение то, что он считал - окутавший их дождливый день не менее прекрасен, чем день, полный яркого света, проникающего повсюду. Дождливые дни приносили с собой особую поэзию. Дождливые дни заставляли человека думать о тех вещах, которые прежде его не интересовали, вспоминать то, что казалось давно забытым, потому что приходилось оставаться дома, завернувшись в одеяло, либо заниматься чем-то другим, но столь же одиноким. Однако сегодня с ним был Уруха, и Аой посчитал, что теперь, когда он уже окончательно проснулся, он просто не может остаться в квартире, глядя на дождь и позволяя Урухе лежать рядом с ним. Он не был уверен, что сможет вынести эту пытку, и полагал, что Уруха думает то же самое по поводу пребывания в замкнутом пространстве. Ему не стоило и дальше предаваться тоске и своим грустным мыслям, он и так слишком часто это делал.

- Можем пройтись до соба-магазинчика, чтобы было чем пообедать, - предложил Аой, зная, что Уруха никогда не откажется сходить за собой. Они частенько так поступали, когда им было больше нечего делать и когда в доме Аоя не было еды. Владельцы маленького магазинчика уже знали их имена - так часто они там бывали. У Урухи загорелись глаза при упоминании похода за собой, но потом он бросил взгляд на залитое дождем окно и тяжело вздохнул, опустив плечи.

- Мы возьмем зонт, и ты не намочишь свои прекрасные волосы, - заверил Аой, и его пальцы ласково перебрали локоны Урухи, восхитительно разметавшиеся по постели. Уруха хоть и игриво оттолкнул его руку, но, казалось, обрадовался идее Аоя. – Здесь всего несколько кварталов… мы можем поехать на машине, но тогда мы нарушим нашу традицию ходить туда пешком…

- Конечно же, мы пойдем пешком, Аой. Как ты мог подумать, что мы поступим иначе? – с мягким укором ответил Уруха. – Будет весело пройтись под дождем так, как мы гуляли раньше, без зонта, - Уруха стиснул руку Аоя, которую прежде оттолкнул, а затем соскользнул с кровати, чтобы взглянуть на себя в большое зеркало Аоя. – Хотя выгляжу я отвратительно. У меня не было возможности сходить в душ и одеться, в отличие от тебя, - Уруха посмотрел через плечо, пронзив Аоя определенно обиженным взглядом. Да, Уруха не сходил в душ прошлой ночью: он провел это время, бормоча о бывших подружках и препираясь с другом - по причинам, о которых Аой мог только догадываться.

- Надень какую-нибудь мою рубашку, воспользуйся моей расческой, и ты станешь самим совершенством, Уру, - Аой кротко улыбнулся, поймав осуждающий взгляд Урухи. – Хотя ты и так всегда совершенен, - машинально добавил он, думая о том, что Уруха всегда был прекрасен в его глазах. Он понял, что Уруха его не услышал, когда его друг только пожал плечами и отвернулся, чтобы продолжить счищать с одежды невидимые пылинки и возвращать волосам их обычный вид. – Тебе же все равно, как ты выглядишь, ты и сам об этом знаешь, - чуть громче сказал Аой, чтобы на этот раз Уруха его уж точно расслышал; потом он встал с постели и отправился на поиски рубашки для Урухи и одежды на смену для себя.

Он бы предложил Урухе и брюки, если бы ноги друга не были длиннее по меньшей мере на целую милю, чем его собственные. Аой ощутил, как щеки запылали жаром, стоило ему лишь подумать о ногах Урухи, и напомнил самому себе, что сегодня ему придется побыть пай-мальчиком, если он не хочет снова напугать Уруху. У Урухи сегодня было хорошее, «нормальное» настроение, и Аой должен был приложить все усилия, чтобы его сохранить, хотя бы потому, что уже не мог выносить вида другого Урухи, который все чаще занимал место его друга.

Продолжение следует...

Kk, im waiting again :D
Чооо мне нравиться темп перевода х)

Leshaya, Princess Helly
Вы просто огромные молодчинки! Так быстро и хорошо переводите!
Наконец-то такая прода, после которой не хочется разбивать голову о все, что под нее попадется, а просто спокойно ждать. *передышка от "мексикансикх" страстей* :qobi:

woohoo целых полчаса без угрызений! Радость то какая

Перевод - Princess Helly, редактура - Leshaya

Через некоторое время они уже шагали вместе под огромным черным зонтом Аоя, изо всех сил стараясь остаться сухими. Хотя вообще-то дождь был не очень сильным. Капли несильно ударяли по зонту, и этот звук был очень похож на слабые отдаленные аплодисменты - во всяком случае, так слышалось Аою. В одной руке он держал зонт, а друго обнимал Уруху за талию, проводя его мимо огромной лужи посреди тротуара. Уруха вовсе не обращал внимания на то, куда они идут, разглядывая высокие здания в обрамлении дождя, так что вся ответственность за выбор пути и попадание в магазин соба сухими и невредимыми целиком ложилась на плечи Аоя.

- В дождь город просто великолепен, - прошептал Уруха, когда Аой сильнее сжал его талию, уберегая от знакомства с еще одной лужей.

- Так и есть, - тихо согласился Аой, обожавший живописную размытость предметов в сером дневном свете, когда каждая поверхность отражала и блестела. Уруха был неисправимым идеалистом и мечтателем, поэтому Аой не слишком-то удивлялся тому, что его друг, казалось, полностью погрузился в изучение красоты сегодняшнего дня. По крайней мере, Аой не был один в своем очаровании этой грустной погодой.

- Я рад, что мы решили выйти. Я думаю, мне это необходимо… - голос Урухи прервался; его лицо по-прежнему было обращено вверх и не видно Аою, но тот интуитивно догадался, что сейчас там было крайне угрюмое выражение.

- Так же необходимо, как прошлой ночью? – спросил Аой, зная, что должен был позволить тишине повиснуть между ними. Уруха не нуждался в его ответе на свое замечание, но сегодня Аой не хотел молчать, он хотел, чтобы Уруха смеялся и болтал всякие глупости, веселил его всякой ерундой, как они всегда делали, когда ходили в магазин за собой. Уруха медленно отвел взгляд от высоких зданий, которыми любовался, и посмотрел на Аоя, их лица были так близко, что Аой заметил, как искривились губы Урухи; на долю секунды он показался очень расстроенным, прежде чем снова отвел взгляд.

- Да, так же, как прошлой ночью, - согласился Уруха и выскользнул из объятия Аоя, а потом и из-под зонта, чтобы оказаться под дождем.

- Уруха, что ты делаешь? - окликнул его Аой, ускоряя шаг, чтобы догнать Уруху и прикрыть его зонтом. - Ты же весь промокнешь, - Аой попытался схватить Уруху за руку, дрожа от нахлынувшего страха, что друг разозлился на него, приняв обычный комментарий слишком близко к сердцу. Аой подумал, что Уруха неправильно понял его, приняв его слова за осуждение или неодобрение избранного им образа жизни. Но он же совсем не это имел в виду!

Уруха стряхнул руку Аоя и снова выскользнул из-под зонта; его лицо и волосы уже были влажными от дождя. Он выглядел огорченным, но не злым. Казалось, ему необходимо было свободное пространство, и Аой снова замедлил шаг, позволяя Урухе идти впереди него под дождем.

- Я просто хочу почувствовать дождь, Аой, - сказал Уруха, его голос тихо долетел до Аоя. С печалью в глазах Аой смотрел, как Уруха подставляет свое лицо небу и проводит по нему ладонями, размазывая капли воды по коже. Именно этим должна закончиться их дружба? Аой просто отступит, когда Уруха оставит его позади? Аой был так слеп… так слеп, Уруха уже оставлял его; это было очевидно, раз уж почти каждый их день вместе заканчивался тем, что один из них чувствовал боль, тоску - или просто оставался позади, как сейчас. Аой потряс головой, загоняя подальше боль, причиненную отдалением Урухи. Он так старался ему помочь… его отталкивали снова и снова, но он продолжал стараться… потому что слишком сильно любил Уруху, чтобы видеть его страдающим.

Аой фыркнул, постаравшись этим действием хоть как-то унять свои разбушевавшиеся, абсолютно не мужественные эмоции, а затем сложил зонт и понес его в руке, чтобы оказаться под дождем вместе с Урухой. Аой никогда не оставит его одного, Аой всегда будет рядом с Урухой, даже если ему придется идти позади него, по его следам…

До магазина они добрались вконец промокшими и дрожащими; хозяева еще долго бросали в их сторону тревожные взгляды, вызванные их своеобразным видом. Некоторое время они сидели в тишине, пока Уруха не поднял глаза и сердито не посмотрел на Аоя.

- Тебе не нужно было идти под дождем со мной, - Уруха перегнулся через их маленький столик и, подцепив пальцем прядь холодных мокрых черных волос Аоя, заложил спутанные локоны за ухо. Ладонь Урухи задержалась на мгновение, и Аой с трудом удержался от того, чтобы растянуть это прикосновение, потершись щекой о руку Урухи, и начать умолять о доле внимания. Но Уруха отдернул свою руку прежде, чем Аой подверг себя такому риску, и встряхнул головой, отодвигая от себя пустую чашку из-под собы, словно так он мог отодвинуть свое беспокойство.

- Ты снова заболеешь, - Уруха украдкой кидал пристыженные взгляды на Аоя из-под своих собственных мокрых волос, потемневших от влаги - золотистый блонд исчез, словно и не существовал вовсе. Аой хранил молчание и позволял говорить Урухе, потому что знал, что другу нужно выговориться.

- Я был… Я не знаю, я почувствовал какую-то тяжесть внутри, мне нужно было пространство, мне нужен был свежий воздух. Тебе не стоило ничего делать, - убеждал его Уруха. «Стоило», - мысленно оборвал его Аой, зная, что Уруха лжет ему. Но у него не было права злиться на друга, поскольку он сам был мастером избегать правды. – Ты же знаешь, что я всегда подчиняюсь импульсам. Мне захотелось погулять под дождем, вот я так и сделал, а ты не должен был следовать за мной.

- Вообще-то я повсюду следую за тобой, Уруха, тебе давно уже следовало это понять, - напомнил ему Аой. – Думаю, мы с тобой вдвоем простынем. И это очень плохо, потому что ни один из нас не сможет позаботиться о другом, - пожал плечами Аой и уловил крошечную тень улыбки, скользнувшей по полным губам Урухи. – Надеюсь, теперь ты доволен собой, - поддразнил Аой и увидел, как улыбка Урухи стала немножечко шире.

- Я тоже надеюсь, что ты собой доволен. Ты с детства ходишь за мной по пятам. В первую нашу встречу ты бродил за мной повсюду и приставал до тех пор, пока я не повел тебя к себе домой, как щенка, - Уруха покачал головой, вспоминая.

- Ты сам хотел со мной дружить, это было видно хотя бы по тому, что ты не отпускал мою руку, - хихикнул Аой, вспомнив колесо обозрения так отчетливо, словно слез с него только вчера. Перед его глазами до сих пор стояло перепуганное личико Урухи, который, перегнувшись через край кабинки, все сильнее и сильнее стискивал руку Аоя, чувствуя одновременно страх и любопытство. Уруха и по сей день не научился скрывать свою боязнь высоты.

- Вообще-то, ты первый схватил меня за руку, так что, я думаю, здесь не о чем спорить, - заключил Уруха, высокомерно вскинув подбородок; в его глазах заскакали чертики, что вызвало у Аоя такое чувство облегчения, словно он только что выскользнул из-под ножа гильотины.

- С тобой постоянно не о чем спорить, Уру, - Аой позволил Урухе одержать победу, как поступал всегда, потому что хотел видеть его смеющимся и шутящим, а не мрачным и хмурым. Но эмоции Урухи были подобны американским горкам. Каждый день, который им удавалось провести вместе, обязательно омрачался перепадами его настроения. В одну минуту они смеялись, в следующую - от одного неправильного слова или прикосновения - Уруха замыкался в себе, а Аой испытывал стыд и боль. Поэтому пьяные кутежи Аоя в последнее время стали более частыми: из-за собственных проблем в отношениях, из-за неожиданных перемен в Урухе и из-за бешеного стремления к другу в отнюдь не платоническом смысле.

Аой чувствовал, что их отношения развиваются по нисходящей спирали, но эта судьбоносная спираль разворачивалась очень медленно… это стало пыткой для Аоя и заставило его подмечать каждую мельчайшую деталь того, как они с Урухой теряли свою связь друг с другом. Этого было достаточно для того, чтобы Аой все чаще и чаще искал спасения в тех диких ночах, которым так сильно противился Уруха.

Когда ночью он обнаруживал себя совершенно пьяным под дверью Урухи, и друг, глядя на него, жалостливо качал головой, Аою хотелось сгрести его в охапку и сказать ему, что лишь он один виноват во всем. Это его вина, что Аой тратит свою жизнь на бары и постели людей, которым он никогда не даст - просто не сможет дать! - ничего, кроме одной ночи. Ему хотелось хорошенько потрясти Уруху и выяснить наконец, почему его постоянно отталкивают. Ему хотелось упасть на колени, умоляя Уруху вернуться к нему и полюбить его… полюбить его так, как он всегда мечтал.

Он бы отдал Урухе все, чего никогда не давал тем женщинам, которые для него ничего не значили. Уруха был для него всем, он хотел обращаться с ним так, как Уруха того заслуживал. Ведь Уруха заслуживал гораздо большего, чем те люди, которые проходили через его жизнь так же, как сменялись женщины в жизни Аоя. Аой был единственным, кто знал Уруху, знал, что он любит, а что нет, знал почти каждую частичку его души, и был уверен, что он единственный может сделать Уруху по-настоящему счастливым. Но ему никогда не выпадало такого шанса. Он был слишком эгоистичен в своем желании, а Уруха был слишком погружен в свои проблемы, чтобы волноваться еще и за Аоя. Уруха уходил своим собственным путем, отказав Аою в праве следовать за ним.

Продолжение следует...

Как оперативненько! Вы нас просто балуете Спасибо!
Опять начались терзанья и страданья...

Предпоследний абзац... Вот чтоб Аой так и сделал! Тогда и мучениям придет конец!

Предпоследний абзац... Вот чтоб Аой так и сделал! Тогда и мучениям придет конец!

давно пора! он уже на уровне рефлексов туда рвется! но нееееееет же... грр

Уруха уходил своим собственным путем, отказав Аою в праве следовать за ним.

*у меня треснул стол*
Нет ну как так можно?! ЧЕМ вот ЧЕМ думает Утка?!!
эээээто невыносимо бог мой..

уруха слезу пустил

Перевод - Princess Helly, редактура - Leshaya

***

Аой заподозрил, что все еще хуже, когда он вошел в подъезд Урухи и увидел матрас, валявшийся среди мешков для мусора и выброшенных картонных коробок. Матрас выглядел странно знакомым; когда он дошел до спальни Урухи, то обнаружил своего друга ничком лежащим на кровати: его руки были заведены за голову и покоились на подушке, а глаза были плотно сжаты, словно от боли.

- Твоя кровать теперь выглядит меньше, - негромко отметил Аой и увидел, как Уруха медленно открыл глаза, его лицо являло собой пример полного бессильного поражения.

- Так и есть. Я сдался. Теперь это односпальная кровать… для одинокого человека, - голос Урухи звучал тихо и устало, и Аой немедленно почувствовал прилив сочувствия, потому что он точно знал, что именно ощущал Уруха. Одиночество стало такой же частью Аоя, как собственная кожа. Внутренний демон вечно терзал его изнутри, не давая возможности сбежать.

- Я рад, что ты способен на такие заявления, но твои методы кажутся немного экстремальными. Ты не мог бы завести домашнее животное вместо того, чтобы выбрасывать кровать? – Аой попытался разрядить ситуацию, но понял, что сказал что-то не то, когда Уруха сузил глаза, а затем сел; его волосы совершенно спутались из-за долгого валяния в постели.

Уруха перевернулся, встал на колени на своей кровати, и его руки принялись любовно разглаживать новые голубые простыни. Аой затаил дыхание, наблюдая за скольжением рук Урухи, за совершенным изгибом его спины; он не смог справиться со своим воображением, в котором Уруха делал это для него… только для него: нависал сверху и ласкал Аоя так же нежно, как сейчас касался простыней.

- Зато я сам себе в качестве награды подарил новое постельное белье. У него плотность плетения превышает сто нитей. Я слышал, что спать на таком – просто мечта, - пробормотал Уруха отрешенным тоном. Аой только и мог, что смотреть на него, испытывая чувство вины за свои непристойные мысли, тогда как Уруха медленно погружался в глубокую пучину депрессии. Аой был ненормален, он знал это и за это себя ненавидел.

- Очень жаль, что я не смогу насладиться этим бельем вместе с тобой… раз уж ты выбросил мою половину кровати, - тихо ответил Аой, и с губ его слетел смешок, призванный скрыть его беспокойство. Он подошел, чтобы пристроиться рядом с Урухой, и был удивлен, когда Уруха, наконец-то обратив на него внимание, сел на пятки, прекратив с полубезумной лаской исследовать простыни.

Аой накрыл руку Урухи своей и улыбнулся ему, позволив себе осторожно погладить большим пальцем нежную кожу на тыльной стороне его ладони. Уруха взглядом проследил это движение Аоя, а потом, заметив выражение глаз друга, улыбнулся ему в ответ, освобождаясь от меланхолии и возвращаясь к Аою на какое-то время. Аой подался вперед и обнял Уруху, укладывая свою голову на его плечо и еще ближе притягивая его к себе. Он боялся, что однажды Уруха покинет его, и вел себя как ребенок, искавший успокоения там, где его пока еще любили и ждали.

- Я люблю тебя, Уруха, - прошептал он и закрыл глаза, когда почувствовал, как рука Урухи коснулась его, чтобы привычным движением отвести от лица прядь волос. Пока Аой обнимал его, он ощущал дыхание Урухи на своей щеке, вдыхал знакомый сладкий запах, исходивший от его кожи и одежды, чувствовал горячую кожу под своей рукой. Все это было гарантией того, что Уруха по-прежнему рядом с ним… хотя бы ненадолго.

- Я тоже люблю тебя, Аой, - прошептал Уруха. – Так сильно… Я бы сделал все для тебя, - пальцы Урухи скользнули по его спине, и Аой тихо выдохнул.

- Да неужели? – мягко поинтересовался Аой. В его голове сразу же возникла мысль о темной стороне этого обещания. Только одно Уруха не мог сделать для него, и только этого одного Аой хотел от Урухи больше всего на свете. В этом заключалась жестокая ирония, однако хотя бы в одном отношении он мог вздохнуть с облегчением. Он все еще был любим, и ему было позволено быть рядом с Урухой, - но как долго продлится эта уверенность в любви Урухи… тайна, покрытая мраком. Аой мог только смотреть и ждать.

Конец седьмой главы.

- Я люблю тебя, Уруха, - прошептал он и закрыл глаза, когда почувствовал, как рука Урухи коснулась его, чтобы привычным движением отвести от лица прядь волос. Пока Аой обнимал его, он ощущал дыхание Урухи на своей щеке, вдыхал знакомый сладкий запах, исходивший от его кожи и одежды, чувствовал горячую кожу под своей рукой. Все это было гарантией того, что Уруха по-прежнему рядом с ним… хотя бы ненадолго.

- Я тоже люблю тебя, Аой, - прошептал Уруха. – Так сильно… Я бы сделал все для тебя, - пальцы Урухи скользнули по его спине, и Аой тихо выдохнул.

OH-MY-GOD!!!!! Леди и джентельмены, добро пожаловать в Ла-ла-Лэнд: они друг друга любят и БУКАВКАМИ ВСЛУХ это друг другу говорят, но поскольку уши у обоих расположены на жопе, эта важная информация до мозга так и не поступает.

Chibico-san, что ж вы делаете, я ж после этого коммента теперь не усну
*в подробностях представляет анатомические подробности тел двух наших великомучеников*