- Что у тебя вчера произошло? – Хара поправил узел галстука, поднимаясь на крыльцо перед студией «11-43». Младшей детектив уже ждал его там, привычно сосредоточенным взглядом изучая свои записи.
- После расскажу, - с кроткой улыбкой ответил мужчина, поднимая глаза от блокнота.
- Ладно, - детектив не стал настаивать. Толкнул двери и оказался в уже знакомой темноте холла. Сразу же предъявил удостоверение поднявшемуся навстречу охраннику и двинул в сторону лифтов. Уке беззвучной тенью следовал за своим шефом.
- Как зовут их вокалиста? – Уже выходя на этаже, спросил Хара, чуть оборачиваясь к младшему помощнику.
- Йоми – его ник в группе. Реальное имя – Тиба Джин. За ним ничего не водится, - с привычной четкостью и лаконичностью ответил Ютака – это помогало скрыть нервное напряжение, в котором детектив прибивал со вчерашнего вечера. Кожа до сих пор хранила липкий жар чужих рук, запах другого человеческого существа, впервые за столько лет прикоснувшегося к нему, не хотел выветриваться, будоража сознание, заставляя сердце неровно содрогаться, сдавливая горло болезненным спазмом.
- Отлично. Что-то еще?
- Оми, их гитаристка, тоже чиста. Наото, басистка, в университете привлекалась за хранение наркотиков. За Терачи ничего не значится, Икары, второй гитарист, сейчас в Америке, его временно заменяет Сакито. На офсайте про него практически ничего нет, лишь говорится, что вроде бы он – друг детства Терачи, но только как-то это странно – парню всего двадцать четыре. Я послал запрос о его личности в департамент, но не думаю, что он как-то причастен к делу.
Тошимаса лишь кивнул в ответ, отправляя полученную информацию в соответствующие отделы памяти. Несколько моментов требовали более тщательного изучения, и хоть Уке считал, что личность временного гитариста не представляет интереса, детектив решил его проверить. Друг детства? Детектив лично знал всех друзей детства Шиньи – они у них были общими: Масахико, Матсумото, Ясу…
- Пришли, - Хара коротко постучал в знакомые уже двери и тут же получил разрешение войти.
В тесном помещение царил все тот же беспорядок, но вместо серебряноволосой гитаристки ему навстречу поднялся невысокий мужчина с выразительными пронзительно-глубокими глазами, украшающими кукольное лицо. За его спиной черной тенью замер высокий парень, не сводящий с полицейских недоверчивого взгляда.
- Детектив Хара? Я – Йоми, вокалист «11-43», - представился мужчина, на что Тошимаса ответил коротким поклоном.
- А вы кто? – Густая тень взгляда легла на лицо незнакомца за спиной вокалиста.
- Ангел-хранитель, - глубокий голос тяжелой волной всколыхнул воздух помещения, вызывая едва различимую улыбку на губах старшего детектива.
Йоми тоже улыбнулся, бросая взгляд на своего «ангела».
- Это Рука, мой друг.
Тошимаса ничего не ответил, легким кивком головы указывая своему помощнику на кресло. Ютака послушно занял место, Йоми тоже сел, Рука и детектив остались стоять, не глядя, но неотрывно следя друг за другом: Хара не доверял высокому мужчине, так же как тот не доверял полицейскому.
- Я бы хотел задать вам несколько вопросов касательно Терачи Шиньи, - начал Тошимаса: доведенная до абсолюта хладнокровность не давала эмоциям взять верх над мужчиной, демонстрируя его слабости посторонним. Говорить о Шинье, а тем более – узнавать о нем правду, какой бы та не была, было сложно. Но это - работа детектива, его прямая обязанность: быть беспристрастным в любой ситуации.
- Я готов рассказать все, что знаю, но думаю – вы от меня немного узнаете: Шин-чан – славный малый. Вряд ли он тот, кто вам нужен, - голос вокалиста: поставленный и четкий, - звучал уверенно, но что-то во взгляде неземных глаз настораживало. Он смотрел на детектива так же, как это делала при первой встрече Оми. Он – врал. Точнее, говорил правду, но так, чтобы скрыть другу. Своеобразная ширма, служащая для отвода глаз.
- Тридцать первого октября вы всей группой находились здесь, в студии – записывались, так? – Это Тошимаса знал точно, но нужно было с чего-то начать разговор, постепенно подводя собеседника к тем вопросам, которые имели непосредственное отношение к Шинье и его связи с убитым.
- Да.
- Во сколько вы покинули студию?
- Во сколько ты за мной приехал? – Вскинул голову Йоми, глядя на Руку. Тот сразу посмотрел на детектива, пронзая его ледяную непоколебимость горячим взглядом:
- В половине девятого. Мы заехали в супермаркет, а затем отправились домой. Если необходимо, я найду людей, которые это подтвердят, - вызывающе жестко.
Тошимаса же, наоборот, улыбнулся, извиняясь и тем самым сбивая мужчину с толку.
- В этом нет необходимости. – Сделал несколько шагов по комнате, стараясь не зацепить какой-либо хрупкий предмет, относящийся к числу дорогостоящей аппаратуры. – Вы не заметили ничего подозрительного в поведении Терачи-сан? Может, он нервничал? Или был взволнован? – Замер, глядя на собеседника из-под густого навеса челки: так обыденно и привычно.
Йоми отрицательно помотал головой и снова посмотрел на Руку. Тот тоже ответил отрицательным жестом.
- Разве что был немного уставшим и напряженным, но во время записи нового материала он всегда такой.
- Как давно Шинья-кун знаком с Оми-чан?
- Лет десять, наверное, - пожал плечами вокалист: было видно, что он никогда прежде не задавался этим вопросом.
- Они друзья, ведь так?
- Думаю, они немного больше, чем друзья, - уголок губ пополз вверх, ломая их нить кривой ухмылкой.
Тошимаса лишь хмыкнул: значит, остальные члены группы не в курсе особых отношений Шиньи и убитого.
- Вы когда-нибудь встречались с господином Като? Возможно, он приходил к Терачи-куну? – Цепкий взгляд ухватился за неясную тень, проскользнувшую в глубинах стальных глаз: если Йоми и не знал об истинных отношениях драммера и жертвы, то, вполне может быть, о них догадывался.
- Я видел их пару раз вместе, в местном баре. Мы порой туда забегаем, это в пяти минутах ходьбы от студии.
- Значит, вы часто ходите туда после работы всей группой? – Вполне возможно, что это – ничего не значащий факт, но детектив должен был точно в этом удостовериться.
- Если есть время и настроение, - пожал плечами вокалист. – Но чаще всего меня забирает домой Рука, Шинья не очень любит подобные заведения, а вот Оми, Наото и Сатти наведываются.
- Сатти – это…
- Временный гитарист, мы так его называем. Мальчишка талантливый, но ему еще нужно много работать – технически он слабоват.
- Он друг Терачи-сан?
- Довольно близкий. Это Шинья привел его в группу, уговорил менеджера взять его, пока Хитсуги в Штатах, хотя было несколько кандидатов с большим опытом, чем у Сакито, - видимо, этот вопрос довольно сильно задел в свое время вокалиста: Тошимаса уловил нотки неприязни в голосе Йоми, хоть тот и отзывался о новом гитаристе положительно.
- А как давно вы сами знакомы с Терачи-куном?
- С университета, - не колеблясь, ответил вокалист. – Мы учились на одном курсе, тогда же и создали группу. Хитсуги тоже был с нами изначально, потом уже нашли девочек.
Тошимаса собрался задать еще один вопрос, когда карман пиджака тихо, но навязчиво-неприятно завибрировал: мобильный принял входящий.
Извинившись, мужчина выудил телефон, чтобы, взглянув на дисплей, удивленно вскинуть бровь: звонила Оми.
- Извините, я на минутку, - детектив толкнул дверь и вышел в коридор, отвечая на звонок.
- Я вам соврала, детектив, - без каких-либо предисловий, на одном дыхании выпалила девушка. Было слышно, как тяжело она дышит, как сложно ей даются эти слова. Страх сочился сквозь динамики, заставляя Хару молчать, ожидая продолжения монолога, который незамедлительно последовал, лавиной обрушившись на сознание полицейского: - В вечер убийства мы ушли из студии где-то около десяти: Шин плохо себя чувствовал, так что я отпустила ребят по домам, а сама отправилась в одну забегаловку, неподалеку от дома Като. Он бывал там практически каждый вечер, я узнавала. Надирался до зеленых чертей и начинал нести всякий бред про то, что заключил сделку с дьяволом. Ну, понимаете – пьяные россказни помешавшегося неудачника, - казалось, девушка ищет оправдания для мужчины или… или пыталась убедить себя в том, что за его словами не стоит ничего, кроме градусов? – Так вот, я отправилась в этот бар, хотела поговорить с Като еще раз, на худой конец – пригрозить: он же не понимал, детектив, ничего и слышать не хотел! Все твердил, что спас Шинье жизнь, что тот теперь обязан быть с ним до самой смерти.
Но в баре я застала его не одного: этот придурок разговаривал с каким-то подозрительным типом: блондин, среднего роста (может, чуть выше – он сидел, так что мне сложно сказать точнее), довольно крепкий – похож на янки. И взгляд у него, детектив… Его ни с чем не спутаешь… такой хищный, резкий, как у ястреба. И смотрит он на вас как на добычу, - Хара мог предположить, что девушка сейчас передернула плечами, хотя была не из числа особо впечатлительных. – Они явно говорили о деньгах. Кажется, Като проигрался этому парню. Судя по всему, на достаточно крупную сумму. Шин говорил, что этот урод – заядлый игрок в покер. Это было одной из причин, по которой Шинья от него и ушел: Като просто больной был, ей богу! - Мгновение помолчала, а потом спохватилась и понеслась дальше: - Эти двое проговорили минут десять, на чем-то сошлись, и Като собрался уходить. Я пошла за ним, но у выхода он подцепил какого-то парнишку, такого яркого, всего разукрашенного – сразу было видно, что он там клиентуру набирает, - и ушел с ним. Мне не хотелось говорить при посторонних, так что я вернулась в бар и пробыла там примерно до полуночи. После взяла такси и поехала домой.
Девушка замолчала, приглушенно выдохнув в трубку. Курит, - понял Тошимаса, пытаясь переварить обрушившуюся на него информацию. Той было предостаточно, чтобы полностью разрушить возведенную теорию, на ее месте возводя сразу несколько новых – еще хрупких, лишенных фундамента, - идей, окутанных лесами зацепок и непроработанных вариантов.
- Почему вы соврали? – Хара должен был задать этот вопрос. – Лжесвидетельство – наказуемо.
- Я… просто, не хотела, чтобы Шин знал, что я снова ходила к Като. Он был против того, чтобы я вмешивалась. Говорил, что сам со всем разберется. Но я-то знаю, что он не сможет – он для этого слишком мягкий и покладистый, к тому же ему было жалко этого урода. Он долго не решался сказать ему, что уходит от него. Да и когда решился окончательно… Као сам ездил к нему. Они тогда подрались, я сама была свидетелем. Като все орал, что если Каору заберет у него Шинью – Шин умрет, что он не закончил там что-то… я не помню, не слишком вслушивалась – пыталась не дать Као убить этого больного.
Хара промолчал. Ответ девушки не вязался со вчерашним немым диалогом, свидетелем которого стал мужчина. Да, сейчас она говорила правду: насчет характера Терачи, насчет драки Ниикуры и Като, но не о причине, по которой они с Шиньей вчера соврали полицейскому о времени, в которое покинули студию. Что бы там ни было, но Шин должен был знать причину, по которой подтверждал лживые показания гитаристки. В этом вопросе еще следовало разобраться. Но уже без помощи Оми – разговор предстоял с Шиньей, и Тошимасе очень не хотелось его начинать. Потому что он не знал, чем он может закончиться.
- Хорошо. Можете назвать мне адрес бара, в котором видели Като в ночь смерти?
Девушка послушно продиктовала, видимо, заученное наизусть название заведение и описала кратчайший путь до него. Тошимаса сдержанно поблагодарил гитаристку и, дождавшись, когда она сама отсоединиться, вернулся в помещение.
Внутри царила напряженная тишина. Уке тщательно проверял только что сделанные записи, Йоми и Рука украдкой переглядывались, одаривая друг друга воодушевляющими взглядами.
Хара не стал оправдываться и объяснять причину задержки – это не должно было никого волновать. Задав еще несколько вопросов и получив на них ожидаемые ответы, детектив откланялся, еще раз извинившись за отнятое время. Уке, улыбаясь, сдержанно распрощался с мужчинами и последовал за Тошимасой.
- Узнай адрес этого Сакито, а сам отправляйся вот сюда, - Хара остановился, забирая из рук помощника карандаш и торопливо чиркая на желтом листе блокнота адрес бара, - и разузнай, с кем говорил Като в день смерти. И установи личность парня, с которым он ушел. Вполне вероятно, что он там часто работает, так что бармен должен его знать.
Младшей детектив не стал задавать вопросов, и уже через пару минут диктовал своему шефу адрес, по которому последние несколько месяцев проживал гитарист «11-43».
Распрощавшись у входа в студию, Тошимаса направился в сторону своего авто, в то время как его помощник заторопился к ближайшей станции метро – бар и квартира гитариста располагались в разных концах города.
По указанному адресу Хару ждало лишь дождливое разочарование – буквально вчера парень съехал, но у владельца остался адрес, по которому нужно было переправлять почту. Взяв услужливо протянутый листок, полицейский заторопился к выходу, и только сидя в машине, развернул его, взглядом скользя по неровным символам. Внутренности неприятно сжались, глаза вновь и вновь пробегали по чернильным линиям и закавычкам, не веря в то, что видят.
«Кто же ты, Сакито?», - вопрос тихим шелестом пронесся по темным закоулкам сознания, обдавая их потусторонним холодом. Нечто далекое, какое-то глубинное чувство-воспоминание сжало грудь, заставляя легкие гулко хрипеть, разрывая пузырьки альвеол.
Сделав глубокий вдох, мужчина каким-то заторможенным движением задал навигатору уже знакомый адрес и плавно выкатил свое авто с парковки, вливаясь в поток машин, летящих в направлении центра.
Серое здание, вонзившее свою плоскую крышу в белесое марево опухшего неба, возвышалось над подъездной аллеей, глядя на прохожих пустыми глазницами-окнами.
Выбравшись из автомобиля, Хара достал сигареты, закурил. Когда яркий алый огонек добрался до средины сигареты – сделал глубокую затяжку и бросил окурок под ноги, втаптывая его в снежную грязь рельефом подошвы. Тяжелый взгляд скользнул по черному провалу подъездных дверей. Медленно вдохнул в себя сырость осеннего полудня и размеренным шагом направился к зданию.
Темнота подъезда надежно скрывала свои тайны, уже привычно обволакивая тело детектива. Тот уверенно прошел мимо неработающего лифта, поднимаясь на нужный этаж стершимися ступенями.
Лестничная площадка была залита тусклым свечением, просачивающимся через узкое, затянутое серой пленкой грязи окошко, бросая на затоптанный пол яркие пятна – рефлексы от опечатывающих двери лент. Соседняя дверь черной безликостью вырисовывалась на фоне облупившейся стены.
Детектив уверенным шагом подошел к ней и нажал на звонок. Слуха тут же коснулась приглушенная трель звонка. Затем послышался неясный шум, гул голосов, а после – уже ближе и отчетливей, - знакомый мат, смешанный со сдавленными причитаниями.
Дверь распахнулась, на Хару с немым недоумением уставились знакомые до последнего росчерка ресниц глаза.
- Что-то случилось? – Вместо приветствия выдохнул из себя Масахико, сводя тонкую линию бровей на переносице. Правая рука сжимала дверную ручку, левая – потирала неуклюже подвернутую ногу в потертых домашних штанах.
- Я ищу… Сакито, - ответ показался детективу глупым, но иначе он его сформулировать не мог – полицейский до сих пор не знал реального имени гитариста «11-43». Это было упущением, за которое было стыдно перед собой.
- Са… Таку, что ли? – Удивление Юки росло в геометрической прогрессии.
- Мне нужен гитарист «11-43», этот адрес он указал, когда съезжал с прошлого места жительства.
- Хиро, твою мать, что ты уже сделал? – Оглушая детектива, вдруг рявкнул дактилоскопист, оборачиваясь в сторону приоткрытой двери гостиной. – К тебе полиция! – Выдохнул и посмотрел на Хару. – Проходи, - приглашающий кивок головой, - только смотри под ноги: Такахиро еще не перетащил свои вещи в комнату… Аккуратно, шнур от усилителя!
Тошимаса дернулся от резкого окрика Юуки, невольно отшатываясь к противоположной стене.
- Так, что он уже сделал? - Масахико, наконец, добрался до дверей гостиной. – Ты вообще слышал, что я сказал?! – Снова крик, явно обращенный ко все-еще мифическому существу по имени Такахиро… Та-ка-хи-ро…
- Такахиро? – Хара замер, пытаясь переварить то, что только что выдала ему его же память. Густой комок воспоминаний стремительно распутывал свои нити, оплетая сознание детектива легкой паутиной понимания. Все стремительно становилось на свои места, приобретая логичность: и поведение Шиньи, и неожиданное пребывание гитариста в квартире дактилоскописта. – Сакито – это малыш Така?
- Не называй моего брата этим дурацким погонялом – бесит. Така, чем ты там занимаешься в моей комнате? Така!
- А? – Тошимаса стоял боком к двери, ведущей в спальню дактилоскописта, поэтому сначала увидел лишь длинные пальцы, легшие на излом дверного косяка, а затем – тонкий профиль их обладателя.
Такахиро остановился на пороге, вынимая из ушей наушники.
- Говорю, к тебе полиция, - с натянутой улыбкой выдавил Масахико, с прищуром глядя на младшего брата. – Кого ты убил? Ты уничтожил все улики, как я тебя учил?
- Ты придурок? Я никого не убивал и поня… - парень наконец-то заметил детектива, замирая на его лице растерянно-удивленным взглядом с нотками странного, какого-то непонятного ощущения, что натянутой струной пронзало прохладный бездвижный воздух коридора. - …тия не имею, зачем понадобился полиции…
Рука медленно соскользнула с гладкого дерева, безвольно повисая вдоль стройного тела.
Хара с тщательно завуалированным любопытством следил за братом Юуки, пытаясь узнать в нем того семилетнего мальчишку, за которым им с друзьями частенько приходилось присматривать, когда родители Юуки были на работе.
- Мое имя Хара Тошимаса, я старший детектив центрального полицейского управления, я веду дело Като и хотел бы задать несколько вопросов касательно вашего барабанщика, - привычным тоном проговорил Тошимаса, пристальным взглядом касаясь тонких черт лица, скользя по ним, изучая, чтобы остановиться, прильнув к мягко-карим глазам, светящимся по-особенному тепло. Взгляд Сакито напоминал взгляд доброй собаки, которая преданно смотрит на своего хозяина, ожидая ласки и теплого слова.
- О…ммм… поговорить… со мной о… Шин-чане? Я не понимаю… - Такахиро растерянно заморгал, разрывая хрустальную нить, на мгновение связавшую его с детективом.
- Всего пару вопросов, - Тошимаса сделал несколько шагов вперед, поравнявшись с Масахико. – Ты не против, если мы займем гостиную?
- Все, что угодно, - Юки приглашающим жестом указал на двери маленькой гостиной комнаты, а затем добавил, глядя на Хару, - только при условии, что ты не будешь арестовывать мелкого – мои родители тебе этого не простят.
- В отличие от тебя? – Детектив не сдержал легкой улыбки, глядя на старого знакомого.
- Как по мне, так можешь хоть сейчас забирать его в участок.
- Эй! - Подал голос возмущенный паренек, бросая на брата испепеляющий, полный искреннего негодования взгляд.
- Уймись, ребенок.
- Как ты меня назвал?!
- Ребенок. Скажешь, нет? – Прыснул Масахико и, махнув рукой, скрылся за хлипкой дверью ванной, уже оттуда бросив: - Кстати, Хара-сан, как поговоришь с этим недалеким – заглянешь в лабораторию: у нас для тебя кое-что есть.
- Эй, не смей убегать! – Такахиро, было, рванул в сторону закрывшейся двери, но был остановлен взглядом детектива. – Извините, - опустил голову и юрко скользнул в гостиную.
Тошимаса, хмыкнув, последовал за ним.
В молочном свете гостиной мужчина смог лучше рассмотреть своего собеседника. Да, бесспорно, перед ним был младший брат Юуки: те же черты лица, только более тонкие, та же худоба, только еще по-юношески хрупкая, более изящная, нежели у брата. Высветленные до медового оттенка волосы и нереальная, жемчужно-перламутровая кожа. Но все-таки, не было в этом парнишке чего-то… очень важного, что заставило бы взгляд зацепиться дольше, чем на пару мгновений. В нем не было некоего внутреннего свечения. Он был словно сосуд, наполненный до средины, и Хара ощущал эту пустоту, зияющую посреди грудной клетки. От нее веяло пустым, безликим холодом. Но что-то… что-то теплое шевелилось на самом его дне – росток, только-только пробивающийся сквозь маслянистую толщу земли.
Такахиро опустился на низкий диван, тут же примостив на коленях мягкую подушку. Облокотился на спинку, пальцами машинально касаясь прозрачной кожи щеки, и посмотрел на Хару, не ставшего садиться.
- Вы… вы…детектив… Хара? Хара То…
- Тошимаса, - напомнил мужчина, не спуская с Сакито пристального взгляда. – Когда я учился в старшей школе, то часто оставался с…
- Тотчи-кун?! – Вот эту улыбку и по-детски озорной огонек, опаливший кончики ресниц, Хара узнал сразу. Сейчас перед ним, роняя подушку, на ноги вскочил семилетний мальчонка, которому все было интересно знать, который сунул руку в пчелиный улей в надежде отыскать там мед, а вместо этого получивший двадцать восемь укусов, море слез и стремительное путешествие в местную больницу на руках у насмерть перепуганного Тошимасы.
Детектив сдержанно кивнул, но затем позволил улыбке тронуть припухлые уголки губ, тенью ностальгической нежности залегая на дне чуть косоватых глаз.
Такахиро вновь рухнул на диван, не сводя с мужчины откровенно-восхищенного взгляда. Семнадцать лет назад он смотрел на него так же, выделяя Тошимасу, рассказывающего ему приглушенным шепотом таинственные истории о призраках и людях, с ними говорящих, среди остальных своих «нянек», предоставленных несерьезным братом, сбегающим из дома на свидания с одноклассницами.
- А теперь, все же, я хочу поговорить о Терачи Шинье, - Хара не стер улыбки со своих губ: ему было приятно видеть эту часть своего прошлого – в отличие от всего остального, с Такахиро были связаны лишь светлые и теплые воспоминания.

эта глава - тот недостающий кусочек, из-за которого и появились все ранние вопросы
связь Рея и Урухи теперь с убитым теперь ярко прослеживается
последние абзацы натолкнули мой мозг на ту самую причину, по которой Хара стал детективом

но после ответов стедуют новые вопросы: ладно, Рейта мог убить Като из-за денег, но Уруха
ему то зачем это нужно было бы, раз он - будущий подозреваемый?
что же там произошло?
да и эта фраза про сделку с дьяволом... что-то она мне не кажется пьяным бредом
совсеем не кажется
+ мне кажется, что Оми в этом тоже очень сомневается
и у нее есть свои причины на это, но какие?
следующий вопрос - это Йоми
та неясная тень, проскользнувшая в его глазах во время вопроса о Като меня настораживает
он точно что-то знает
да и его "Ангел-Хранитель"... какой-то он слишком холодный и скрытный
он не внушает мне доверия

с нетерпением буду ждать дальше, чтобы получить новую порцию вопросов и ответов соотвественно

Вот читала проду и думала, кого же мне напоминают Рука и Йоми! Только в маршрутке осенило! Прям как Мори и Ханни из "Хост-клуба Оранской школы", вот серьезно)) Йоми такой милый прям как Ханни, а Рука, молчаливый, суровый, всегда готов защитить Йоми, ну прям как Мори =)) Вот не знаю, но почему-то так вот ассоциаци сложились) И мне очень нравятся эти образы!
Меня, как и Тошимасу, насторожила эта тень сомнения в глазаъ и Оми, и Йомика. Буквально каждой клеточкой ощущается недосказанность! И предположение, что они скрывают... Точнее, Оми-то открыла свое молчание... Вот вроде мысль наталкивается на что-то, но не успеваю ухватить эту ниточку... Поэтому буду ждать следующей проды, чтобы что-то понять! Или посметь предположить, что тут что-то связано с потусторонними силами? Что Като был напрямую связан с чем-то,ммм, неземным, нереальным... Ааа, ну не знаю я... =//
И появление Сакито! Милый мальчик, по уши втрескавшийся в детектива! Интересно, как поведет себя Хара-то?) Я буду свято верить в чистоту и непоколебимость его чувств к Шинье!!!
Спасибо! =**

Алис, тебе бы и вправду сценарии для фильмов ужасов писать
чем дальше, тем круче заворачивается сюжет

почему я не удивлен, что Каору связан с якудза?
у меня с самого начала были подозрения на счет него, и вот, в итоге подозрения оправдались

и Рейта... он меня настораживает все больше и больше
не пугает, а именно настораживает
даже для человека, связанного с мафией он СЛИШКОМ странный
почему-то мне кажется, что связь с якудза - не единственный секрет Рея

ну и последняя часть главы - слюнисопликровьизноса
это шикарно, шикарноооо
особенно последнии три реплики
насколько мне нравятся... эм, "отношения" Юу и Урухи
мне нравится этот баланс на грани неновисти
ведь от любви до неновисти лишь один шаг?

спасибо большое за прекрасну главу
жду еще :*

Хмммм, вот оно как! Каору связан с якудза, Рейта тоже, причем самым непосредственным образом!
Вот мне чего так чисто интересно: а Дайске в курсе, с кем связан его любимый мужчина?
Рейта... Я фанатею от него, определенно!! Вот пунктик у меня на таких, ммм, извращенцев, окутанных таинственностью! *____* Его образ притягивает до невероятности!
Като... Като... Если у него в холодильнике то, что я думаю, то памятник тому, кто его убил!!!!
И я просто в восторге от диалога Урухи и Ютаки! Забавно получилось) И взгляд Урухи, наткнувшийся на Юу...
И вот результат этого взглда - НЦ-а... Издевательство, а! Я ведь читала проду ночью! *глотает слюни* Что-то скрыто за этим недолюбием друг друга, но они оба или это упорно не принимают или же просто не замечают! Но мне нравится эта пара, определенно!! *____*
Спасиииибооо!! =**

- Я сейчас у квартиры Като – проверю содержимого холодильника, а ты отправляйся к Ниикуре. Пока что только оцени обстановку. Ничего не предпринимай без моего ведома, - давал распоряжения детектив Хара, остановившись у опечатанных дверей. Ключи от квартиры убитого были у него с собой, хотя мужчина и не планировал посещать место преступления. – Если поймешь, что тебя заметили – быстро в участок. И сообщи мне. Понял?
Ютака ответил утвердительно, заставляя полицейского облегченно прикрыть глаза. Тошимаса хоть и понимал, что Уке не из тех, кто лезет на рожон, но все же предпочел получить словестное заверение в том, что рисковать своей жизнью он не станет.
Распрощавшись с помощником, Хара еще какое-то время изучал темноту погасшего экрана, словно тот мог рассказать ему нечто большее. Мысли: плотный клубок недообразов и обрывочных фраз, сплетающихся в рыхлую канву воспоминаний, - кружились в голове мужчины, смешиваясь с идущим изнутри чувством. То было холодным, словно дыхание полярного ветра и светилось бледноватой синевой. Размытое, оно устремлялось вверх, теряясь в шероховатой плоскости облупленного потолка.
Тошимаса сделал глубокий вдох, прикрывая глаза тонкими складками век. В груди, там, где пустота вокруг сердца образовывала подобие космического вакуума, вдруг почувствовалось нечто, так похожее на шевеление: словно огромный червь стал медленно сворачиваться в кольцо, задевая скользкие стены пустоты своим упругим телом.
Сердце дрогнуло. Кровь стала тягучей и словно бы липкой, как подтаявшая карамель. В голове, пульсируя, родилась боль. Она тут же издала свой первый крик, дробя хрустальную хрупкость спокойствия. Сейчас… сейчас он снова…
Тошимаса не успел додумать мысленно фразу, застывая с протянутой к двери рукой: они были здесь, в тишине его сознания. Их голоса: тихое, гулкое перешептывание, - роняли смолянистые капли на закрытые века, склеивая их. Ресницы стали продолжением нервов, отростками боли. В кончиках пальцев обосновалось сердце. Их стало шесть: мизинцы и большие пальцы мужчина ощущать перестал.
Они говорили между собой – призраки давно умершего прошлого. Призраки давно разложившихся воспоминаний. Призраки давно остывшего бытия. Мертвые. Там. За дверью. Живые. Как и он.
Детектив протяжно выдохнул, ощущая, как с хрипом рвутся легкие.
Они звали его.
Но он в очередной раз остался глух к их зову, не желая переступать границу. Мир живых и мир мертвых не должны соприкасаться. Только не через него.
Щелкнул замок: сухо, словно кто-то сломал тонкую куриную косточку. Пахнуло антисептиком и гнилой кровью.
Хара глубоко вдохнул в себя этот запах и задержал дыхание, пытаясь сосредоточиться. Хладнокровие и профессионализм брали свое: голоса искусственным образом были заглушены, чувства – притупились, и только то, что звалось интуицией – обострилось до предела. Внимательность обволакивала сознание, сквозь сетчатку глазных яблок дразня боящееся щекотки сознания. Мысли были направлены в одно русло: находить, сортировать, анализировать и выдавать бесчисленное множество вероятностей, лишь одна из которых в итоге окажется верной. И он должен успеть поймать ее за хвост, прежде чем она вновь ускользнет от него.
Кухня хранила тишину. И стены, и полы, и тяжелые потолки – все немо взирало на полицейского, окидывая его высокую фигуру бесчувственным взглядом. Было холодно. Точнее, зябко, хоть в комнате и стояла удушливая теплота.
Тошимаса отстраненным жестом убрал с лица кудрявую прядь, чуть склоняя голову. Глаза его на мгновение зацепились за носки собственных ботинок. Сейчас их касалась серебристая тень от невысокого старенького рефрижератора: такие давно уже не выпускались, и увидеть нечто подобное во вполне современной квартире было странно. Но Хара привык к странностям. Поэтому, отбросив все ненужное в сторону, сделал шаг вперед, полностью окунаясь в серую дымку сумерек. Пальцы очень длинной ладони легли на хромированную ручку, сжали ее, чтобы затем одним движением распахнуть двери глубоко урчащего, словно сытый кот, холодильника. Картина, открывшаяся мужчине, была банально привычная. Все как у всех, ничто не должно было вызвать подобной реакции убитого. Разве что он успел перепрятать то, что было в холодильнике до того, как был убит. Вариант вполне правдоподобный, но… проверить стоило все варианты.
Тошимаса резко обернулся. Движения: стремительные, полные уверенности и сосредоточенности. Шаги – бесшумные. Стол с протяжным стоном заскользил по кафелю полов. Толчок – он остановился; гладкая поверхность поймала тусклый свет окна, пряча его за решеткой, хаотично выведенной на столешнице кухонным ножом. Старые, глубокие шрамы. Воспоминания о том, чего уже не будет.
Руки принялись сортировать продукты, выкладывая их на стол; мозг – обрабатывать информацию. Тошимаса пристально рассматривал каждую головку капусты, каждую луковицу. Овощи были несвежие, стали портиться. Пальцы порой погружались в густую мерзость, источающую прохладную вонь. Детектив не обращал на это особого внимания, продолжая изучать содержимое холодильника. Нижние полки опустели, полупустые коробочки полуфабрикатов с верхних – тоже перекочевали на столешницу. Осталась морозильная камера.
Тошимаса знал, что нужно было начинать с нее. Знал, что если что-то и храниться в холодильнике, то только за толстой коркой льда, покрытое инеем и белесой пленкой времени. Имеет черноватый оттенок. И пахнет смертью.
Мужчина знал, что должен найти, и поэтому нисколько не удивился, когда тяжелый комок деформированной плоти ледяной глыбой обжег кожу ладони. Герметическая упаковка. Панцирь, прикрывающий застывшее на веки сердце. Маленькое детское сердечко.
Хара медленно облизал пересохшие губы и, держа сердце мертвой девочки на раскрытых ладонях, медленно опустил его на стол. Но отпустил не сразу. Лишь когда ледяное онемение сменилось обжигающей болью. Тогда пальцы скользнули вдоль бурой рельефности, ощущая, как кожа впитывает в себя последние крупицы давно ушедшей жизни. Отзвук потерянной вечности – далекий плачь несбывшихся надежд и мечтаний, которыми теплилось это крохотное сердечко. Когда-то…
Губы дрогнули, искривившись. Незаметно. Лишь только рябь на озерной глади в безветренную погоду, не более того.
Номер начальницы лаборатории стоял на быстром наборе. Джоу взяла сразу, и снова от нее повеяло плохо скрываемой напряженностью:
- Да, детектив Хара?
- И вам добрый вечер, Джоу-сан, - Тошимаса не сдержался, тут же пожалев об этом: с того конца сети на него повеяло ледяным дыханием ненависти.
Тяжело привалившись спиной к двери уже закрытого холодильника, мужчина торопливо продолжил, не дав эксперту высказать все, что она думает о старшем детективе:
- Мне нужны эксперты на место преступления: Матсумото и Масахико.
- Последний сейчас дома, так что можете лично его пригласить, - с едкой любезностью проговорила Джоу. – Вы нашли еще одно мертвое тело?
- Нет, только его часть, - бесцветность тона Хары явно бесила молодую женщину, но поддаваться на провокацию Тошимаса не собирался, не видя смысла тратить время на пустое препирание. – В холодильнике убитого – замороженное сердце. Я не специалист, но могу заверить, что оно – человеческое. Детское. Думаю, оно принадлежит нашей девочке.
- Кстати, о ней – у нас тут кое-что для вас есть. Матсумото все объяснит. Хотя… как вы объясните ему, почему я срываю ему больничный – мне сложно представить. До свидания, - и, не дождавшись ответа, разъединилась.
Детектив лишь пожал плечами, отрывая спину от прохладной поверхности двери.
Насколько Тошимаса знал Джоу, то, говоря о Масахико, она явно не шутила: нужно было лично вызвать дактелоскописта, вновь нарушая покой его холостяцкой квартиры.
Бросив мимолетный взгляд на то, что некогда теплилось кровью, мужчина двинул к выходу. В коридоре на секунду замешкался. Снова предчувствие. Нет, на сей раз это было нечто иное. Словно бы он случайно задел тонкую нить паутины и та беззвучно лопнула, но воздух – материя еще более тонкая и хрупкая, - отозвался приглушенный плачем.
Тошимаса обернулся туда, откуда, казалось, шел едва различимый стон тишины и замер, поймав тяжелый взгляд, идущий из темноты…


Наблюдательный пункт изначально был выбран неудачно: лавочка оказалось отсыревшей, с дерева, под которым она укромно ютилась, вечно срывались убитые холодом листья, увлекая за собой ледяные капли дождя. Те так и норовили попасть за ворот пиджака, заставляя полицейского вздрагивать, поводя плечами.
Ветер приносил с собой обрывки тумана, бросая их в сосредоточенное наблюдением лицо. Хлопья белесых испарений путались в волосах, покрывая их серебряным налетом. Бриллиантовые капельки собирались на кончиках коротких прядей, чтобы в самый неподходящий момент сорваться вниз и разбиться о складки пиджака. Тот уже изрядно промок, став тяжелым и очень неудобным.
Ютака внимательно следил за входом в салон Ниикуры. Владелец все это время находился в помещении: младший детектив то и дело видел его невысокую фигуру, мелькавшую между неплотно прикрытых жалюзи. Яркое освещение помещения дало возможность внимательней рассмотреть интерьер, не найдя в нем ничего подозрительного. Вполне обычный салон, обустроенный по современным меркам. Придраться даже при особом желании было не к чему.
Вместе с Ниикурой работало еще два молодых мастера. Девушка в основном занималась пирсингом, парень – набивал руку на более простых рисунках, в то время как Каору-сан занимался более сложными композициями. Сейчас у него как раз был клиент. Видимо, тот был у мастера не впервой, и сейчас Ниикура занимался довольно объемной татуировкой, выбивая узор на спине паренька.
Уке, относящийся с опаской к подобным вещам, вздрагивал, когда острие иглы проникало под кожу. Ему казалось, что это его спину пронзает тонкое жало, разливая по венам окрашенную в черный боль.
Наручные часы слабым свечением вырисовывали восьмой час. Погода портилась с каждой минутой, отчего пребывание на улице становилось невыносимым. Уке весь продрог, хотелось плюнуть на все и отправится в участок, доложив, что ничего подозрительного в салоне Ниикуры не происходит. Но собственная гордость и уверенность в словах Урухи не позволяли мужчине бросить свое занятие.
Прошло еще минут пятнадцать, когда перед входом в салон заглушил мотор хромированный байк. Водитель привычным движением стащил шлем, встряхнув головой. Светлые даже в сумеречном полумраке волосы тут же подхватили несколько камель дождя, размазывая их по лицу. То черным контуром вырисовалось на фоне широкого окна, заставляя Уке нервно сглотнуть, вжимаясь в ствол дерева. Его густая тень легла на плечи, скрывая фигуру полицейского. Предательское желание сбежать настойчивым шепотом разносилось по сознанию, пробирая тело крупной дрожью.
В горле пересохло, а когда владелец мотоцикла, опустив подножку, уверенным шагом направился в сторону притихшего детектива, - стало вовсе нечем дышать.
- А где же господин Детектив? – Насмешливо поинтересовался мужчина, стоило ему поравняться с Ютакой. Тот отвернулся, делая вид, что того нет.
Короткий смешок всколыхнул воздуха, а затем мокрые доски лавочки приглушенно скрипнули под тяжестью опустившего на них тела.
- Мое имя – Сузуки Акира. Думаю, ты захочешь со мной поговорить.
Тонкие губы полицейского дрогнули, сжавшись в узкую полосу. Он едва сдержал отчаянный стон, растерзавший его внутренности на крохотные кусочки, саднящие одним вопросом: «Почему он?»,
- Задавай вопросы – я, возможно, на них отвечу.
Улыбка мазнула по округлой щеке, заставляя Ютаку невольно обернуться, чтобы тут же встретиться взглядом с хищными глазами собеседника. Страх распустил свои липкие ручонки, приглушаемая весь день фобия подняла свою голову и ехидными глазенками покосилась на Уке. Тот в очередной раз конвульсивно сглотнул, облизав иссушенные губы.
- Ты совершенно не умеешь контролировать свои эмоции, - констатировал Сузуки, кончиками пальцев отведя в сторону каштановую прядь волос. – Это минус для человека твоей профессии. Вот твой начальник – ходячая глыба льда: во время исполнения он и глазом не моргнет, даже если кто-то будет резать на куски дорогого ему человека. Конечно, впоследствии человек, совершившее это, вряд ли протянет дольше пары минут, но мы ведь сейчас не об этом. Научись владеть собой. И избавься от этой дурацкой фобии. Чем она вызвана? Тебя бил отец? Может, он тебя насиловал? Что, Уке? Скажешь сам, или мне покопаться в твоей биографии? Правду я узнаю в любом случае – можешь считать меня гуру правды, но… время идет, и его мы можем потратить на более… продуктивные вещи. К примеру, заставим тебя убить свой собственный страх… - пальцы соскользнули на лицо, заставляя Ютаку отпрянуть, тяжело дыша мокрым воздухом с пряным ароматом Акиры.
- Пойдем отсюда, - Сузуки порывисто поднялся на ноги. Рука, вновь протянутая к Юте, коснулась круглого подбородка, приподнимая его.
Уке перестал дышать; ужас склеил губы, не давая произнести и слова. Хотел вновь уйти от этого требовательного прикосновения, но Акира сильнее сжал пальцы, заставляя грудной звук разорвать звенящую капель дождя.
Пальцы лихорадочно шарили по карманам в поисках мобильного. Сузуки понял это, и стоило телефону оказаться в руках, как он тут же вырвал его, с силой зашвырнув куда-то вглубь кромешной тьмы.
Ютака сдавленно вздохнул, отрезанный от единственного в данный момент источника хрупкой надежды. Тело начало сдаваться, страх ширился, расползаясь по коже. В желудке поселилось нечто живое: оно шевелилось, извивалось, стонало и плакало. Требовало к себе внимания. Пыталось прорваться сквозь плоть, напиться крови и вдохнуть, наконец, запах дождя.
- Позвонишь своему детективу, когда закончим. Если, конечно, у тебя еще останется желание это делать…
Сильные руки рывком подняли полицейского на ноги, заставляя пошатнуться и едва не повалиться на залитую дождем землю. Гнев, который мог бы помочь мужчине преодолеть панику и растерянность, не стремился наполнять кровь своим всепоглощающим жаром, отчего та стыла в жилах, заставляя тело дрожать. Ощущая на себе взгляды и прикосновения, Ютака боялся даже шевельнуться. Память, хоть и стертая старательной рукой специалиста, временами проявляла засвеченные фотоснимки забытых воспоминаний, заставляя вновь испытывать те боль и унижение, что стали причиной рождения фобии.
- Идем, Ютака: сейчас ты мне все расскажешь, а я научу тебя не бояться…

***


- Он ушел? – Дайске бросил взгляд в сторону неплотно задернутого окна, за которым уже битый час лил дождь, скрывая озябшую фигуру полицейского.
Каору поднял глаза и посмотрел в просвет между жалюзи. Рассеянный свет придорожных фонарей едва достигал того места, с которого вел свое наблюдение младший детектив. Но даже его хватило, чтобы понять – лавка пуста.
Улыбнувшись, мужчина снова окунулся в работу, но уже через минуту вновь поднял голову и посмотрел на нервно ерзавшего в кресле любовника:
- Акира забрал его.
Облегченный вздох всколыхнул теплый воздух, заставляя помощницу Ниикуры тихо рассмеяться, а парня, занятого сортировкой эскизов, бросить на адвоката короткий взгляд лучистых глаз.
- Дай, успокойся: он при всем своем желании не смог бы остаться ночевать на улице. А если бы его фанатизм и достиг столь ярко выраженного маразма, то у меня в подсобном помещении есть койка – переночевать нашлось бы где.
Дайске скривил недовольную мину, сползая по мягким подушкам кресла.
- Я не могу понять, чего это вдруг они установили за тобой слежку, да еще и такую непрофессиональную? – Дай сложил пальцы домиком, потерев ними ноющую переносицу. – Тошимаса ведь не настолько глуп, чтобы…
- Хара, может, и нет, а вот Ютака… - Ниикура пожал плечами и, не договорив, снова принялся наносить рисунок. Работал быстро и уверенно, причиняя как можно меньше дискомфорта своему клиенту. Тот расслабленно слушал разговор мужчин, не вникая в его суть. Ему явно не было дела ни до чего, кроме собственной спины.
- Уке только кажется немного… глуповатым: на самом деле он парень умный. Просто часто теряется, - попытался оправдать помощника лучшего друга Дайске, но махнул на это дело рукой, вновь прикрывая глаза. – Слушай, мне еще долго тут торчать?
- Можешь ехать домой прямо сейчас: я тебя не держу, - растягивая слова, ответил Каору, протирая ватным тампоном капельку выступившей крови: кожа в одном месте оказалась тоньше, чем мужчина предполагал.
Дай открыл глаза, бросая на любовника испепеляющий взгляд. Девчонка-помощница тут же закатила глаза, поняв то, что за ним крылось, паренек – недоуменно посмотрел на напарницу, но тактично промолчал, не пытаясь лезть не свое дело.
Каору лишь улыбнулся и покачал головой, не отрываясь от работы. Он все это знал. Знал каждый взгляд, каждое изменение в мимике, помнил наизусть каждую не озвученную фразу, вступая в немой диалог и всегда одерживая в нем верх. Он знал замершего в кресле человека до последнего волоска на его голове, и это заставляло любить его еще сильнее, если такое вообще было возможно.
- Нет-нет-нет, вот не надо только… так не честно! – Дайске попытался сесть нормально, но гладкое сиденье не давало этого сделать, заставляя мужчину неловко изворачиваться, вызывая волну громкого смеха.
- Каору!
- Что, любимый? – Не прекращая улыбаться, бросил мужчина, заставляя Андо пулей сорваться с места, скрываясь за дверью той самой подсобки.
Ниикура лишь фыркнул и продолжил наводить черные линии рисунка.
Дайске, оказавшись в тесном помещении, заставленном стеллажами с различными инструментами и материалами, некоторое время яростно измерял его площадь шагами, затем, чуть остыв, спихнул со старенькой койки какие-то журналы и устроился на ней сам. Он понимал, что ведет себя как шестнадцатилетний мальчишка, но не мог ничего с собой поделать: он таковым и становился, когда рядом находился Каору…
Откинувшись на обклеенную старыми обоями стену, Дай сложил на груди руки и стал ждать. Чего? Надеялся, что Каору. А там кто знает: Ниикура мог спокойно уйти домой, оставив любовника в салоне до утра.
Думая о самом худшем из раскладов, Андо не заметил, как задремал. Поэтому вопрос, произнесенный вкрадчивым шепотом, заставил его дернуться, возвращаясь в реальность с приглушенным стоном.
- Долго еще собираешься обижаться? – Повторил вопрос Каору, понимая, что любовник не совсем понял, о чем его спросили. Его изящная фигура черным силуэтом вырисовывалась на желтоватом фоне дверного проема, поглощая весь тот скудный свет, что пробивался в подсобное помещение из главного зала.
Дайске чуть зажмурил глаза, пытаясь защитить их от ярко-желтой боли. Посмотрел на Као растерянно, и лишь затем вспомнил, почему он, собственно, сейчас продавливает старую софу. Картинно вскинул голову и отвернулся, поджав полные губы, чтобы не дать смеху выдать его истинное состояние.
- Малыш, я закрываюсь, - перезвон ключей, соприкасающихся с массивной подвеской брелока, огласил чернильную темноту подсобка. Бесцветная пыль взмыла в воздух, заставляя легкие наполняться запахами старости и заброшенности.
- Закрывайся, - безразличие у Дайске получилось замечательно. Он сам на мгновение поверил в то, что ему все равно.
- Отлично, - Каору пожал плечами и неторопливо развернулся, прикрывая за собой дверь. Звякнул металл, соприкасаясь с толстыми гранями другого металла. Щелкнул замок, а затем за стеной послышались удаляющиеся шаги хозяина салона.
Звон входной двери насторожил, а затем до тонкого слуха адвоката донеслось знакомое до дрожи шуршание – Каору опускал рольставни.
Глаза расширились от ужаса: он запер его внутри!
Дайске буквально смело с софы, и уже через мгновение он смог убедиться, что действительно закрыт в подсобке. Пару раз ударив в дверь ногой, Дай с раздосадованным цоканьем вернулся к облюбованной койке. Пошарив по карманам, выудил мобильный, чтобы тут же вызвать номер любовника. Пару гудков тишина теплилась надеждой, а затем Каору сбросил, заставляя Дайске с шипением отшвырнуть от себя телефон. Тот, скользнув по потертой обивке сиденья, скрылся в темноте.
Подобные методы воспитания любовника были характерны для Ниикуры. Дайске знал, что через час-другой того станет мучить совесть, и он вернется за ним, но… существовала крохотная вероятность, что Даю придется, таки, заночевать на кушетке, проклиная на чем свет стоит свой характер и дурацкие воспитательные приемы любимого.
Откинувшись на спину, Дай устроился поудобней, уткнувшись взглядом в густую сажу потолка. Глаза слипались, и мужчина позволил себе уснуть: все равно занять себя было нечем.
Проснулся он среди ночи, не сразу сообразив, где находится. Когда же память подкинула картины прошлого вечера, раздосадовано хмыкнул и попытался перелечь на другой бок, чтобы тут же сделать для себя несколько открытий: во-первых, тело его оказалось плотно укатанным шерстяным пледом, а во-вторых, бок, на который Дай хотел перекатиться, согревал своим теплом Каору. Размеренно дыша во сне, он прижался к Дайске, приобняв его одной рукой за талию, вторую используя в качестве подушки.
- Идиот, - улыбнувшись, шепнул мужчина, все же осторожно ложась на бок.
Каору заворочался во сне, носом утыкаясь в плечо любовника. Дай улыбнулся теплее, прижимаясь к любимому сильнее. Обнял за плечи, разрешая пальцам утонуть в мягком беспорядке волос. Притянул Као к себе, целуя так знакомо пахнущую макушку, и лишь затем прикрыл глаза, не стирая с лица блаженную улыбку. Он был счастлив. Снова. С тем, кого любил всю жизнь. С тем, кто давным-давно стал этой жизнью.

какая прекрасная прода...
особенно последняя часть, радует до невозможности
Каору и Дай так хорошо гармонируют друг с другом, мне нравятся эти двое, очень нравятся

дальше по списку - Рейта и Ютака
вот причина фобии последнего меня добивает
почему-то мне кажется, что это не детская психологическая травма, которую предположил Рейта
там что-то намнооого серьезнее и загадочнее, ибо у тебя по другому не бывает (или мне хочется все усложнять)
по поводу самого Акиры -
он такой, ну такой, ну... ну просто ВАУ!
мне нравится его грубость и нетактичность, полное отсутствие каких-либо моралей
шикарный персонаж

а вот первая часть главы...
нет, все же я что-то упускаю, что-то слишком важное
почему, почему Тошия слышит/видит/чувствует призраков?
нет, надо обязательно все снова перечитать снова, потому что мне не дает это покая
+ последняя фраза...

Тошимаса обернулся туда, откуда, казалось, шел едва различимый стон тишины и замер, поймав тяжелый взгляд, идущий из темноты…

она мне совсем не нравится и заставляет нервно стучать пальцами по столу в ожидании прододжения!

большое спасибо, с нетерпением жду продолжения

Дайте мне того, кто убил Като!!!! Я его затискаю и памятник поставлю!!! Лично!!!! Это ж... Это ж каким *цензура* надо быть, чтобы убить ребенка! Причем не просто убить, а еще расчленить и хранить сердечко в качестве трофея!!! Урооооод
Хотя, почему часть моего мозга пытается оправдать Като, подкидывая варианты, что, вохможно, не он убил?! Что, возможно, это лишь ему приказали хранить зачем-то, угрожали? оО
Я знаю, что фантазия слишком бурная, но в этом фике все не может быть так просто, как кажется на первый взгляд!))

Далее... Акирааааа *____* Я все продолжаю им восторгаться! Ох, какой же типааааж *______*
Ну че, повезло Ютаке)))

И Андо с Каору.. Няф, мне нравится эта нежность между ними) Это ребячество, именуемое методом воспиатния, довольно забавно и мило)) Тепло очень, уютно) Домашний Каору и такой же домашний, упрямый Дайске))

Спасибо! =**

Масахико не стал задавать лишних вопросов. Молча натянул перчатки, подхватил небольшую сумку и скрылся в недрах квартиры.
Хара проводил его отсутствующим взглядом, и лишь когда в глубине коридора раздалось приглушенное поскрипывание закрывающейся двери, выудил из кармана мобильный. Тот все еще хранил тепло человеческих рук, на широком экране остались мутные разводы. Скользнув по нему взглядом, детектив вновь его спрятал, чтобы затем незаметно выскользнуть на лестничную площадку. Он не был экспертом, делать в квартире ему пока что было нечего. Дожидаясь приезда Матсумото, он мог обдумать все то огромное количество информации, что скопилось в его голове. Распределить ее пока что не представлялось возможности. Было слишком много разрозненных фактов. Нужно было собрать их воедино, склеить хрупкую мозаику, и уже затем отойти чуть назад и рассмотреть ее как нечто цельное, не обращая внимания на швы и неровности рельефа.
Перед глазами, уставшим взглядом скользящими по стене, все еще стояла черная тень, глядящая на детектива пустыми глазницами, в глубинах которых плескалась глубоко затаенная обида. На весь мир с его несправедливостью и жестокостью. Боль. И одиночество. В них не было того, что было бы логично узреть в потерянном взгляде уже не человека – ненависти. В них била печаль и тоска по чему-то, чего уже нельзя коснуться теплыми руками… Человеческая жизнь навсегда покинула плоть, разрозненными кусками разбросанную по крохотной квартире Като.
Толкнув входную дверь ногой, Хара, не оборачиваясь, вновь оказался в коридоре, ощущая, как кисловатый запах проникает в его ноздри, щекоча их своими противными липкими ручонками.
Отстраненным жестом убрав с глаз густую завесу челки, вновь взял в руки телефон, но не успел набрать номер, как за неплотно закрывшейся дверью послышался приглушенный говор.
- Почему я должен ему врать? – Тихий шепот, знакомый тембр голоса, жесткие нотки и привкус негодования, замешанного на обиде. - Нет, я знаю, что ты ничего не делал, но… если это так, почему я не должен ничего говорить детективу? – Переходя на едва различимое бормотание, продолжил Такахиро.
Тошимаса сразу узнал в говорившем младшего брата Юуки, и его диалог, явно ведущийся по телефону, непосредственно касался визита к нему старшего детектива. И говорить он мог об этом только с одним человеком…
- Нет, я не сказал… Потому что! Да, я помню… Нет. Я. Помню… - тяжелое молчание, гнетущая тишина с приглушенными переборами дыхания. – Я не хочу ему врать… Потому что, Шин!.. Ты знаешь, почему… Нет!.. Я знаю его с детства. Как и ты. Ты бы мог… Почему нет? Он же… Ты пробовал?.. А может, стоит? Это ведь твой старый друг… Ну и что? Он – человек… Шинья! И не смей…
Приглушенное ругательство и резкое:
- …бросать трубку. Твою мать, Терачи, - тихий всхлип и легкое скольжение. Тканью о гладкость стены. Спиной по неровностям поверхности. И снова тихое, такое поверхностное дыхание со вкусом горькой соли и отчаяния.
Тошимаса не стал открывать дверь, выдавая свое присутствие. Он беззвучно отстранился и сделал пару шагов в темноту. Если за его спиной вновь и нарисовалось нечто потустороннее, то сейчас он не обратил на это никакого внимания. Грудь, полная крошечных осколков раскаленной боли, пыталась дышать, а мозг – не думать, не анализировать, не сопоставлять, не делать поспешных выводом, не строить догадок по недосказанным фразам и размытому смыслу оборванных слов.
- Тоши, на секунду, - в дверях кухни нарисовалась размытая тень Масахико.
- Что у тебя? – Тошимаса тут же скинул с плеч груз домыслов и переживаний, снова погружаясь в работу.
- Отпечатки. На пакете их несколько.
- Я был в перчатках.
- Не сомневаюсь. Это – женские. Очень тонкие пальцы. Я бы сказал – крохотные. Она держала его лишь кончиками пальцев, у нее явно был маникюр…
- Я даже не хочу знать, как ты это делаешь, - Хара склонился над запечатанным пакетом с детским сердцем, всматриваясь в вязь высветившихся на пленке отпечатков.
- Его всего лишь пару раз брали в руки – следов мало. Скорее всего, женщина передала его убитому, и тот сразу же спрятал его в морозильник.
- Почему… - чуть сощурив темные глаза, проговорил отстраненно детектив. Присел, отчего пакет с органом оказался на одном уровне с его лицом. Линия его взгляда прошла точно посредине бездыханного детского сердечка. – Почему… он не спрятал в морозильник и кожу…
Поджал губы и резко поднялся, глядя на Масахико:
- Мне сейчас некогда ехать в лабораторию – что за информацию должен был передать мне Матсумото?
Юуки, бросив на старого друга тяжелый взгляд, принялся собирать инструменты, на ходу отвечая на поставленный вопрос:
- При осмотре в спальне убитого были найдены свежие следы спермы. За час-два до смерти этот парень кого-то трахал, - совсем непрофессиональный тон был характерной чертой общения эксперта. – Таканори смог определить, с кем развлекался Като. Его имя Такашима Кою. Студент. Учится на психолога-криминалиста… - Остановился, нарочито медленно пряча щеточки в футляр.
Детектив лишь кивнул и, берясь за телефон, торопливо двинул в сторону выхода, чтобы уже в дверях услышать:
- Это еще не все! Вчера в лаборатории кое-что произошло. Така и Ясу не хотели ничего говорить, пока не будут уверены в том, что…
Детектив порывисто обернулся, бросая на друга ледяной взгляд, который вполне мог (при надобности) раскроить дактелоскописту череп и таким радикальным способом выудить из него необходимую информацию.
- Говори, - требовательно бросил мужчина, сильнее сжимая мобильный, все еще покоящийся в кармане.
- Сато-кун обнаружил на записи с автоответчика Като послание. С того света. И в это же самое время в секционном зале Таку вырубило нечто, явно инфернальное. Это, кажется, когда-то тебя интересовало?
- Что еще? Мне по слову из тебя вытягивать? – Сухо оборвал Хара, но его пальцы, едва не раздробившие телефон, выдавали его истинные чувства.
- Тоши, я не могу в двух словах все это объяснить, я лично не присутствовал при этом. Тебе следует поговорить с Такой и Ясу. И Акихиде прихватить, как непосредственно установившего связь с тем миром, - чуть помедлил, облизав тонкие губы со следами вечерних сумерек в крохотных трещинках, и добавил, поднимая на Тошимасу глаза: - Ты ведь действительно во все это веришь?
Хара быстро пожал плечами, жестом руки попрощался и скрылся в черном провале арки, уже оттуда бросив:
- Сегодня, у меня, в десять. Ты и эта шайка идиотов. И только не явитесь – я вызову вас в отделение.

Сжатый в руках телефон ожил на выходе из дома, заставляя детектива повести плечами, поморщившись. Взглянув на определитель, не смог сдержать тяжелого вздоха – номер его департамента, а это могло означать лишь одно.
- Детектив Хара слушает, – соединяясь, быстро проговорил полицейский, подходя к своей машине и выключая сигнализацию.
- Найдено еще одно тело. Картина преступления и способ убийства полностью совпадают с делом Като.
- Адрес.
Торопливый голос служащего продиктовал требуемый адрес, после чего Хара поспешил отсоединиться, но лишь затем, чтобы снова прижать трубку к уху, набрав номер помощника. Когда механический голос сообщил, что абонент временно недоступен, детектив уже не смог сдержать эмоции.
- Черт возьми, Уке, что происходит? – Выпалил мужчина в темноту, с долей отчаяния вглядываясь в синь убегающей вдаль улицы. В ответ ему лишь ветер прошуршал сорванной афишей и замолк, оставляя Хару один на один со своими мыслями и переживаниями.
Резко выдохнув, детектив порывистым шагом обогнул автомобиль, чтобы уже через несколько секунд заставить его двигатель приглушенно зашептать, размеренным своим дыханием успокаивая и приводя в чувства, окуная в привычную меланхоличную холодность.
На месте преступления уже работала команда экспертов местного управления. Здешнее отделение тоже прислало своего детектива, и тот со скучающим видом осматривал тело, раздавая какие-то распоряжения своим людям.
- Детектив Хара, - представился Тошимаса, кивая знакомому сержанту и отмечая, какому пристальному внимания подверглась его спина и затылок: криминалисты уже были наслышаны о странностях старшего детектива и теперь ожидали узреть их воочию.
- Быстро вы, однако, - причмокивая маслянисто-жирными губами, проговорил полицейский, запуская руки в карманы брюк. Те, изрядно помятые и замусоленные, многое говорили об их владельце, но сейчас было не время заниматься психоанализом.
- Это моя работа, - сухо ответил Хара, с привычным спокойствием натягивая неизменные перчатки.
- Я наслышан, - бросив на Тошимасу не менее маслянистый, откровенно-сальный взгляд, ответил полицейский. – Мое имя Табаяси.
Хара лишь кивнул, обогнул мужчину и спросил, глядя вперед:
- Где тело?
- В спальне. Только…
- …смотреть под ноги. Спасибо, я уже предупрежден, - убрав постоянно мешающую челку, прошел мимо экспертов, то и дело выходящих из дальней комнаты и снова в нее возвращающихся.
Убитой оказалась женщина лет пятидесяти. Крохотная, чрезмерно худая, она в нелепой позе раскинулась на полу. Ковер под ней отсырел, короткий синтетический ворс пропитался кровью. Той было слишком много. В отличие от Като, выстрел был произведен в сердце. Кровь фонтаном брызнула из разорванной артерии. Если убийца стоял близко, то кровь должна была поспать и на него. Но…
Хара остановился у кромки ковра, а затем медленно опустился на корточки, вглядываясь в лицо женщины. На нем застыло то же самое выражение, что посмертной маской отпечаталось на жестких чертах Като.
Глаза ее были широко распахнуты, в них стояли слезы. Тонкие сухие пальцы с отчаянием сжимали нечто, превратившееся в воздух.
«Пистолет», - тут же понял Хара, скользнул взглядом вдоль распростертого по полу тела, но ничего, отдаленно напоминавшего орудие убийства не обнаружил.
- Здесь был пистолет? – Спросил он у проходящего мимо мальчишки с камерой.
- Нет, - тот покачал головой, нервно поглядывая в сторону еще одной двери.
- Там, должно быть, ванная?
- Да, - коротко кивнул собеседник и поторопился скрыться в коридоре.
Поднимаясь на ноги и торопливым шагом пересекая комнату, Тошимаса уже знал, что увидит за плохо закрытой дверью.
Клацнув выключателем, мужчина замер на пороге, в зеленоватом свете настенного светильника рассматривая жуткую надпись, перечеркнувшую овальное зеркало и тяжелыми каплями падающую на белоснежную кромку ванны.
«И ИМЯ ЕМУ – СПРАВЕДЛИВОСТЬ».
- Вполне вероятно, что это – подражатель, - за спиной Тошимасы нарисовался детектив Табаяси. Он снова пожевал губы, причмокивая, а затем уставился в затылок старшего детектива, словно хотел просверлить в нем дыру и сквозь нее прочесть мысли, роящиеся в его голове.
- Нет, мы имеем дело с серийным убийцей, - едва слышно ответил Хара, чуть оборачиваясь к застывшему позади мужчине. – В средствах массовой информации не указывалось содержание послания, к тому же надписи идентичны, - медленно вдохнул, снова переводя взгляд на истекающие кровью слова: - Что известно об убитой?
- Ватари Юрико, пятьдесят два года, в разводе. Работала управляющей в крупном супермаркете. Есть…кхм…сын.
Тошимаса моментально напрягся, натягиваясь звонкой тетивой.
- Что с сыном?
- Его имя – Ватари Шераюки, о нем достаточно много было написано в прессе.
Хара чуть прищурился, напрягая память. Фамилия Ватари не была редкой, а вот второго Шераюки найти в Японии было проблематично.
- Это ведь он остался единственным выжившим после резни в Асаке?
Табаяси кивнул, заставляя толстую шею сложиться крупными складками второго подбородка.
- «Черный нарцисс» - так называл себя маньяк. Он ведь так и не был пойман? – Хара в свое время интересовался этим делом, но власти префектуры запретили столичному отделению вмешиваться в дела полицейского управления Асаки.
- Да. Парень жестоко…
- Я знаю подробности этого дела: не стоит мне заново их пересказывать. Что с парнем?
- Душевное расстройство. Кажется, ему диагностировали шизофрению. Мать перевезла его в одну из столичных клиник, сама поселилась здесь около полугода назад. Вы же не думаете, что это…
- Конечно, нет – это дело ни коим образом не связано с «Нарциссом», - и практически без перехода: - Мне нужна записная книжка убитой. Думаю, вы уже пошерстили в ее документах. Список ее телефонных звонков за последние несколько дней, список тех, с кем она виделась перед смертью, где побывала…
- Я вам не секретарша, - шумно выдохнул Табаяси, приходя в ярость.
- Вот и отлично – секретарши чаще всего не отличаются особой сообразительностью. И еще… пусть ваши эксперты… ничего не трогают.
- Но…
- Я хочу, чтобы место преступления изучила моя команда, - Тошимаса, не снимая перчаток, взялся за телефон, и уже слушая гудки, искоса посмотрел на кипящего от злости детектива: - Вам что-то непонятно? Я попросил принести мне записную книжку и узнать, с кем общалась убитая за несколько часов до своей смерти.
- Я не собираюсь…
- Старший детектив? – Тяжелый вздох Джоу заставил Хару отвлечься от Табаяси, чтобы быстро распорядиться:
- Мне нужна команда экспертов в полном составе. Сейчас же, - добавил адрес и, не слушая возражений, неизменно следовавших за подобными заявлениями, отсоединился. – Табаяси-сан, будьте добры…
- Шеф, вам стоит взглянуть на это! – В дверях спальни нарисовался взволнованный сержант.
- Идем, - вместо нерасторопного полицейского ответил Хара, широким шагом следую за молодым офицером. Тот привел мужчин в кухню, остановившись у двери.
- Оно еще тлеет… - тяжело сглотнув, пробормотал он с нотками благоговейного ужаса в дрожащем голосе.
Тошимаса тут же оказался перед небольшим кухонным столом, посреди которого в неглубокой глиняной кастрюльке, оставшейся хозяйке квартиры, видимо, еще от ее бабки, дотлевало, источая отвратительный запах, нечто черное и сморщенное.
- Что это? – Утыкаясь носом в грязный носовой платок, пробормотал Табаяси,
- Мозг. Думаю, человеческий, но об этом мне точно может сказать лишь Матсумото. Ни к чему не прикасайтесь. Вообще, выйдете. Скажите своим ребятам, чтобы закруглялись – больше вам здесь делать нечего, - медленно обходя вокруг стола, проговорил Тошимаса, не обращая внимания на последовавшие за этим возражения. – Записную книгу убитой. И потом можете писать на меня докладную начальству – им вечно не хватает бумаги для черновых протоколов.
Табаяси, ругнувшись, порывисто развернулся, чтобы налететь на бледную тень своего помощника, который успел отлучиться в гостиную и ответить на приглушенную трель звонка. Сжимая пластиковую трубку, он торопливо шепнул пару слов начальнику, но тот, скривив лицо в злой ухмылке, с неподдельным удовольствием обратился к Тошимасе, успевшему полностью погрузиться в работу:
- Хара-сан, звонили из больницы: что-то случилось с Ватари-куном.
Тошимаса моментально выпрямился, из-под навеса челки бросая на детектива пронизывающий насквозь взгляд:
- Что с ним?
- Его лечащий врач позвонила матери, просит немедленно связаться с ней.
- Вы связались?
- Нет. Это ведь ваше дело, - довольно усмехнулся и, бросив короткое: «До встречи», - вышел из кухни, увлекая за собой и растерянного помощника.
Хара проводил его отсутствующим взглядом и снова склонился над чашей, в которой медленно разлагался недожаренный мозг. Его размеры указывали на то, что принадлежал он ребенку, состояние – что некоторое время орган хранился в замороженном виде. Небольшой тазик, покоящийся на дне раковины, был наполнен мутноватой бурой жидкостью. Водой, в которой, по всему судя, женщина размораживала мозг перед тем, как приступить к его сожжению.
Это явно было ритуальное действо: рядом с чашей было выстроено несколько оплавившихся свечей темно-коричневого цвета, на краю столешницы покоилась ладанка с благовониями. На специально зачищенной поверхности белым мелом были выведены какие-то символы.
Тошимаса выудил мобильный и поспешно снял ритуальные письмена с разных ракурсов – стол был круглым, отчего было непонятно, с какой стороны следует читать знаки.
Закончив с этим, мужчина стал торопливо осматривать комнату. Возможно, у Ватари-сан так же были припрятаны и другие останки убитой девочки. В том, что мозг принадлежит ей, Хара уже не сомневался. Слишком много общего. В совпадения детектив не верил. По ряду причин. Они просто не укладывались в его систему мировоззрения.
- Табаяси-сан, книжка! – Гаркнул Хара, слыша, как спешно покидают место преступления криминалисты.
- Подавитесь ею, - Табаяси на секунду появился в дверях кухни, бросая толстую записную книгу на кухонную тумбочку у газовой печи.
Хара лишь холодно улыбнулся в ответ, чтобы, дождавшись ухода детектива, порывисто схватиться за ежедневник, начиная торопливо перелистывать страницы.
- Есть, - адреналин мощным потоком хлынул в кровь, своими раскаленными брызгами изъедая вены, просачиваясь в плоть, стегая нервы, заставляя мозг работать в ускоренном режиме, прогоняя сквозь себя огромное количество информации.
Вылетев из кухни, мужчина в два шага оказался в комнате. Не глядя на все еще нетронутый труп, в своей нелепой позе дожидающийся приезда Ниимуры, пересек спальню по диагонали, оказываясь у стола. Нетбук был спрятан в верхний ящик стола. Выудив его, детектив вошел в систему, дождался, пока загрузится программа, а затем подключил интернет-модем, отчего-то бывший вынутым из разъема.
Браузер хранил множество страниц, большинство из которых явно были некогда сохранены сыном убитой.
Пропуская блоги, интернет-магазины и прочее рабочие ссылки, Тошимаса стремительно пролистывал одну страницу за другой, взглядом скользя по ярким символам и названиям. Он искал нечто определенное, и это что-то нашлось на третьей странице закладок.
Открывая сайт, Тошимаса вновь набирал номер мобильного.
- Да, Тоши, - что-то грохнуло, что-то приглушенно матернулось, а затем – замяукало.
- Юки, ты еще дома?
- Да, но из-за тебя сейчас снова поползу любоваться жертвами насилия и жестокости.
Пропустив колкость друга мимо ушей, детектив торопливо попросил:
- Заскочи в квартиру Като и забери его ноутбук.
- Как ты себе это представляешь? Взломать замок? Тебе может показаться это странным, но у меня нет ключей от его квартиры.
- Воспользуйся балконом.
- Что?
- Что слышал: я даю добро на кражу со взломом.
- Ты псих, Тошимаса!
Хара лишь улыбнулся на заявление Масахико, отправляя телефон на край стола: экран того уже погас, отчего негодующие крики дактелоскописта не смогли достичь ушей адресата.


- Я понятия не имею, зачем он тебе понадобился, но… вот, - Юуки тяжело опустил сумку с ноутбуком на стол в гостиной Ватари.
- Спасибо, - Хара благодарно кивнул и тут же принялся расстегивать замки и молнии.
- Ты ведь скажешь, какого черта я тащил его через полгорода и едва не свернул себе шею, перебираясь на балкон Като?
- Скажу, - пообещал Тошимаса, уже открывая новенький лэптоп. Глаза его лихорадочно блестели, выдавая возбуждение.
- Дождись приезда остальных. Все тщательно исследуйте. Обыщите эту квартиру вдоль и поперек. Особое внимание уделите кухне – там в плошке полусожженный мозг. Пусть Така сравнит его ДНК с ДНК найденного в квартире Като сердца и кожи. Еще передашь Ясу, что мы снова имеем дело с призрачным пистолетом. Акихидэ пусть займется телефонными записями, а так же ее страничкой вот на этом сайте, - мужчина быстро повернул к Юуки экран ноутбука, на котором высветилась черно-красная веб-страница какого-то мистического форума. – Я хочу, чтобы он мне прислал всю ее личную переписку. Я больше, чем уверен – Ватари-сан и Като были знакомы. И познакомились они именно на этом сайте. Все. Теперь мне нужно в клинику для душевнобольных…
- Ну, наконец-то ты одумался, - не преминул съехидничать Масахико, мозг которого был сейчас занят активным запоминанием всего, что обрушил на него старший детектив.
- Очень смешно, - все же улыбка тронула красиво вылепленные губы, заставляя глаза блеснуть из-под пушистого навеса ресниц. – Если узнаете что-то важное – немедленно звоните мне. Ты здесь за главного. Если не хочешь, скажи Ниимуре, что я назначил его.
Подхватив свой телефон, все так же отлеживающийся на письменном столе, вылетел в коридор, а затем – на лестничную площадку. На той как раз остановился лифт, выпуская на этаж о чем-то торопливо переговаривающихся криминалистов: Така и Ясу успели перейти на личности, высказываясь друг о друге на откровенно-повышенных тонах; Ниимура то и дело кривил нос и поправлял светлые волосы, с которых срывались крупные капли дождя; Сато замыкал шествие, каким-то затравленным взглядом поглядывая на широкую спину баллиста.
- Всем добрый вечер, - бросил Хара, в паре слов обрисовал общую картину и отправил специалистов к Масахико.
Вместе с ночью на мир обрушилась и стена дождя. Ледяные капли то и дело срывались с невидимых во мраке облаков, бередили незаживающие раны воспаленного асфальта, проникая в щели и трещинки. На скользких плитах тротуара собирались искристые лужицы, ловящие взгляды ярко освещенных витрин.
Огни ночного города расплывались, словно мир забыл одеть свои огромные контактные линзы.
Тошимаса быстро оказался в сухом и теплом салоне авто, снова предпринял попытку дозвониться до Уке, но тот не отвечал. В свете происходящего одна пессимистическая мысль сменяла другую, рисуя не очень радужные картинки в довольно бурном воображении детектива, специализирующегося на всяких ужасах и жестокостях человеческой души.
Заведя мотор, вырулил на проспект, связался с клиникой и предупредил администрацию о своем визите и его цели. Начальству не особо понравилась данная инициатива старшего детектива, но перечить представителю правопорядки не рисковали даже они.
Лечебница оказалась за чертой города, отчего поездка до нее заняла добрых полтора часа с учетом того, что дороги в поздний час были пустынны.
Дождь усилился, его промозглость просачивалась в щели автомобильного корпуса, наполняя своим дыханием и душный салон. Но Хара не замечал холода: мысли быстро обрабатывали информацию, пытаясь сделать первые наброски. Два человека погибают с интервалом в сорок восемь часов. На первый взгляд их ничего не связывает, но Хара уже знал, что это не так. Като и Ватари объединяло нечто, хранящееся в личных сообщениях на сайте, специализирующемся на оккультных науках.
В квартире обоих убитых были найдены человеческий останки, но если Като хранил их до самой смерти, то Ватари отчего-то решила провести обряд, назначение которого Тошимасе еще предстояло выяснить.
Оба погибли от рук призрачного убийцы, оставляющего кровавые послания на стенах ванной комнаты. Это должно иметь смысл. Подобные вещи всегда несут в себе смысловую нагрузку и скрытый подтекст.
Мотивом убийства явно служила месть. Вещи подобной жестокости совершаются лишь в двух случаях: когда хотят отомстить или получают от этого удовольствие. Второе отпадало ввиду слишком ярко прорисованной схемы, да и надписи на стенах говорили сами за себя. Кто-то желал, чтобы восторжествовала справедливость, и чинил свой собственный суд.
Но… чтобы найти убийцу, нужно было раскрыть преступление, послужившее причиной того, почему мститель взялся за кровавую жатву. Тошимаса надеялся, что личная переписка Ватари сможет приподнять завесу над этой тайной.
Остановив машину у въезда на территорию лечебницы, Тошимаса в очередной раз вооружился мобильным, чтобы набрать сообщение и отправить его на мейл потерявшемуся помощнику: нужно было проверить медицинские карты, банковские счета и прочую финансовую и личную документацию убитых. В них должен был скрываться ключ к тому, что заставило этих людей пойти на подобное. Черная магия – выход для отчаявшихся во всех иных способах. Как правило, на кону стоит нечто запредельно важное. Жизнь. Которую желают спасти с помощью Смерти.

- Детектив Хара, - немолодая женщина склонила седую голову. Тошимаса ответил ей поклоном.
В приемной царил полумрак. Узкие коридоры, словно артерии и вены разбегались от главного холла крыла, служившего центром отделения интенсивной терапии. Высокие потолки смотрели в потертые полы полуслепыми глазами, подернутыми желтоватой глаукомой, стены тоже неестественно блестели, натертые временем и разновеликими спинами пациентов.
- Ужасно, просто ужасно… - женщина говорила низким грудным голосом, привыкшим успокаивать особо буйных.
Тошимаса лишь кивнул в ответ, не желая распространяться на данную тему.
- Кубори-сан, вы звонили сообщить, что с Ватари что-то случилось, - напомнил мужчина вкрадчиво, пытаясь говорить на тон ниже, чем обычно: казалось, даже стены эти легко потревожить, нарушая их искусственный покой и уединение.
Женщина тут же напряглась, поджимая морщинистые губы. Бледные и тонкие, они полностью исчезли во рту, черной нитью пролегая между острым носом и иссохшим подбородком.
Тошимаса не торопил. Пытливо смотрел на женщину с высоты своего роста. В черных глазах его отражались лишь потолочные огни и прямые вены-коридоры, убегающие вдаль.
- Господин детектив, пойдемте со мной… - выдохнув, прошептала заведующая, увлекая мужчину за собой. Тот послушно последовал за крохотной фигуркой, торопливо зашагавшей в один из рукавов-коридоров.
Поднявшись на этаж выше, женщина провела Хару к закрытым на кодовый замок дверям. Набирая пароль, врач тихо проговорила:
- Это закрытое отделение, здесь мы держим больных с особо глубокими душевными травмами. Они не всегда проявляют спокойствие – слишком сильны их переживания, - словно оправдываясь, добавила она, глядя в мутное стекло, находящееся на уровне ее близоруких глаз. – Здесь часто можно увидеть и услышать странные, порой ужасные вещи, но что я вам говорю – вы же из отдела убийств, вы и не на такое насмотрелись. Сколько вот таких потерянных мужчин и женщин, мальчиков и стариков прошло через ваши руки. Попади они к нам – скольких бед можно было избежать… - тяжело вздохнула и под скрип замка толкнула двери. Те послушно разошлись, пропуская посетителей в более широкий коридор.
Стены здесь были выкрашены в сероватую краску, на потолках было в два раза больше ламп и горели они ярче.
- Здесь ведется видеонаблюдение, так что свет мы не выключаем. Несколько раз пациенты пытались бежать, так что мы предприняли меры…
- А Ватари-кун? Он тоже из буйных? – Тихо поинтересовался Хара, на шаг отставая от Кубори-сан.
- Что вы, Шера… он… Вы же знаете, почему он здесь оказался? – Женщина оглянулась, пытливо глядя на Тошимасу. Тот сдержанно кивнул в ответ.
- Шераюки получил страшную травму: на его глазах маньяк поиздевался и жестоко убил пятерых его друзей. Мальчик чудом остался жив. Дом, где их держали, находился в аварийном состоянии, Шера провалился под пол, в канализационный коллектор. Убийца подумал, что он утонул и не стал за ним спускаться, а Шера просидел там три дня, пока его не нашел сержант местной полиции.
- Это все было в полицейских отчетах.
- Да. Но ни один отчет не в силах передать тот ужас, который пережил этот ребенок. Вы не видели его глаза… Я никогда не забуду этот взгляд, детектив, - Кубори-сан выдержала короткую паузу и продолжила: - Я больше года лично занимаюсь Шераюки. У него прогрессирующая шизофрения. Он утверждает, что видит и слышит своих погибших товарищей, на фоне этого у него развилась острая форма сомнифобии – он боится засыпать. Мы вынуждены давать ему двойную дозу снотворного, чтобы он уснул, но сегодня… сегодня он вопреки всему не отключился. Медсестра, делающая вечерний обход обнаружила его и… Вы должны сами это увидеть: мы перевели Шеру в другую палату, в его ничего трогать не стали. Он все время звал мать, умолял позвонить ей, мы пошли на уступку, надеялись, он успокоится, увидев ее, но… Это здесь, - женщина выудила из кармана тонкую пластиковую карточку, провела ею поперек замка. Тот послушно щелкнул язычком, отпирая двери.
- Вот выключатель, - вспыхнула тусклая лампа, вырисовывая грустную картину интерьера. Все одинаково-серое, лишенное острых углов и граней. Решетки на высоком окне, издевательски сокрытые полупрозрачными занавесками – недостаточно длинными, чтобы на них можно было удавиться…
- Смотрите…
Хара послушно посмотрел в указанном направлении. Сердце на мгновение замерло. Его не стало. В груди тонко прозвенела пустота и тут же смолкла. Тонкая нить спокойствия лопнула, заставляя детектива порывисто выдохнуть, делая шаг вперед: на стене между койкой и округлой тумбочкой черной дрожью были выведены уже знакомые слова: «И ИМЯ ЕМУ – СПРАВЕДЛИВОСТЬ». И вместо точки – смазанный отпечаток ладони. Ватари Шераюки писал послание, оставленное в ванной комнате убитой матери, собственной кровью. За толстыми стенами своей темницы, за десятки километров от места, где было совершены зверские убийства. Слово в слово.
- Я должен поговорить с Ватари. Немедленно, - с жаром, ему несвойственным, прошептал Тошимаса, не сводя глаз с кровавой надписи.
- Я не думаю, что это – хорошая идея… - начала Кубори-сан, но Хара грубо ее прервал, бросив:
- В момент убийства его матери, ваш пациент собственной кровью написал то, что убийца вывел на стене ее ванной комнаты! Я должен с ним поговорить. И если вы не дадите мне сделать этого сейчас – я вернусь через час с ордером. Репутация вашего заведения будет подорвана. Вы хотите этого?
- Вы – жестокий человек, Хара-сан, - глядя прямо в глаза мужчине, ответила заведующая. – В вас сейчас плещется та же боль, что свела с ума Шеру.
- Дайте мне лично в этом убедиться – проведите меня к нему, - ни единый мускул не дрогнул на привычно-мягком, со следами усталости лице. Черная смоль волос скрывала от психотерапевта глаза, в которых она могла, как никто иной, прочесть мучительную потребность увидеть этого мальчишку, чтобы понять, насколько Кубори-сан сейчас… права.
«Ты хочешь видеть в нем себя, Тоши», - прошептало подсознание, стоило женщине сдаться и послушно двинуть в противоположный конец коридора, оглашая его шаркающей поступью, в которой чувствовалась растерянность и невероятная тяжесть, прижимающая ее хрупкие плечи к земле.
«Ты хочешь убедиться в том, что ты – нормальный, доказав и себе и им, что этот мальчик – не больной, что он просто… слишком много пережил, что он слишком остро чувствует ту тонкую грань, что незримо пролегает между Жизнью и Смертью».
Ватари не мог знать, что напишет убийца его матери. Если он не был ее убийцей. Но это было доказано медперсоналом, который в момент смерти женщины пытался успокоить возбужденного пациента, рисующего страшные слова измазанными в кровь пальцами.
- Кубори-сан, как Ватари повредил себе руки?
- Перегрыз запястье, - бросила женщина, не оглядываясь. Так, словно это было в порядке вещей. – Не удивляйтесь, детектив – мы ко всему привыкшие. И Шера не впервые причиняет себе вред. Правда, раньше он делала это во время припадков. Выцарапывал на груди слова и слоги, отчего медсестре пришлось каждый день стричь ему ногти. Он твердил одно и то же – что это его погибшие друзья пытаются докричаться до мира живых, они желаю, чтобы восторжествовала справедливость…
«Справедливость» - это понятие стало бичом мертвых, и они кровавой тропой доносили его до живых.
- Я не стала давать ему снотворное. Уколола успокоительное, чтобы он перестал кричать. Знаете, он никогда не плачет… - шепнула, словно обращаясь к самой себе и, коротко постучавшись, вошла в комнату. – Шера-кун, к тебе посетитель.
Тошимаса бесшумно вошел в палату, замирая рядом с Кубори-сан. Прямо против них на аккуратно прибранной постели сидел юноша. Голова его была опущена, волосы – неровно сострижены, но присмотревшись, Хара понял, что над прической поработали не ножницы парикмахера: скорее всего, Шера сам, медленно и планомерно, укоротил себе волосы, обрывая пепельно-черные кончики один за другим.
- Шера, ты слышишь меня? – Кубори не стала приближаться. В ее позе чувствовались напряжение и страх. Что бы женщина ни говорила, она побаивалась своего пациента. Хара это чувствовал. Шераюки. Это. Чувствовал.
- Да, - спокойный голос растекся по воздуху. Низкий, слегка хрипловатый и невероятно приятный, он обволакивал, заставляя вслушиваться в каждое произнесенное им слово.
Шера медленно поднял голову и вполне осознанным взглядом посмотрел на женщину:
- Мама не придет, ведь так?
Кубори-сан совершила фатальную ошибку, отведя взгляд в сторону, чтобы посмотреть на Тошимасу, обращаясь к нему с немой мольбой в мутных уголках глаз.
- Вы ведь не сразу позвонили? Почему вы не сразу позвонили маме? Если бы вы меня послушали, она бы была жива, - голос лишь слегка дрогнул, как если бы Шера подавился воздухом, сглотнув его плотный комочек сведенным судорогой горлом.
- Но… - Заведующая растерянно смотрела на своего пациента, пытаясь прочесть в чертах красивого лица хотя бы проблеск эмоций, который мог бы ответить на один вопрос: «Как?». Как он узнал про то, что она не сразу отправилась звонить Ватари-сан, и как ему стало известно, что его матери больше нет в живых?
- Не оправдывайтесь: мы все ошибаемся, - проговорил он и перевел взгляд на Хару. - Кубори-сан, выйдете – я хочу поговорить с детективом, - мягко попросил, не сводя глаз с лица Тошимасы.
Женщина снова обратилась за поддержкой к полицейскому, но тот покачал головой, взглядом указав на двери.
Врач кивнула и вышла из комнаты.
Повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь мерным биением двух сердец.
Они смотрели друг на друга, пытаясь принять то, что увиденное – действительно правда. Обоим не верилось в то, что так может быть. Они просто привыкли, что их удел – одиночество.
Шера первым нарушил мелодию дождя, проникающую сквозь бетонные стены его пожизненной камеры:
- Вы такой же, как и я, детектив. Вы должны мне поверить. – Тот прикрыл глаза в знак согласия, и Шераюки продолжил. – Я никогда не покину стен этого заведения, но вы можете стать моим голосом за его пределами. Я болен, я знаю. Но только меня лечат не от того. Они считают, что у меня шизофрения, что я страдаю галлюцинациями. Вы же знаете, что это – не так. Вы знаете, что виденное и слышанное мной – это отголоски того мира, в который нам еще рано отправляться, но билет в который нам уже заказан. Вы тоже их слышите. Порой вам кажется, что видите. Вы надеетесь увидеть. Кого-то очень вам дорогого. Вы ведь, как и я, – плод чьей-то неуемной жестокости, - теперь голос действительно дрогнул, глаза – моргнули. Шера опустил голову, складывая руки на ногах, скрещенных в позе лотоса. – Моя болезнь – это память. Я не могу забыть. И пока я помню, я не смогу жить нормальной жизнью. Я пытался – не получилось. В этом плане вы меня обошли. Вы сильнее, детектив. В вас чувствуется жесткий стержень. Рядом с вами и мне спокойно. Вот, смотрите, - Шера вытянул вперед правую руку: широкое, но худое запястье было обвито черным узором татуировки, на неприкрытом локте тоже виднелись странные линии и их переплетения. – Видите, она не дрожит. Мне больно, но… вы забираете у меня эту боль, вы меня исцеляете, - говорил тихо, откровенно, и мучительно – для Тошимасы.
Подчиняясь порыву, детектив шагнул вперед, аккуратно взял тонкую ладонь в свои руки и легко, на выдохе, прикоснулся к внутренней ее стороне губами.
- Спасибо, - шепнул Шера и отнял руку, тут же зажав ее меж ногами, словно пряча подаренный поцелуй.
- Расскажи мне, откуда ты узнал про смерть матери, - Тоши осторожно опустился на край койки, заставляя ту прогнуться под его тяжестью.
Шера чуть обернулся, и теперь их глаза находились на одном уровне.
Хара отметил, какого странного они цвета у Ватари: не привычно-карие или черные, а зеленоватые, как топь на болотах. И так же, как и в ней, в глазах Шераюки увязал любой, кто по неосторожности замедлил своей шаг, чтобы полюбоваться дивным цветком, расцветшим на гиблой почве.
- Нравятся мои глаза, да? – Догадался парень. Уголки его губ дрогнули, заставляя тень улыбки обрисовать округлые скулы: нежные и очень красивые. – Всем всегда нравились. Мама говорила, что они мне от прабабки достались, а она была гейшей еще при дворе императора Муцухито.
- Красивые, - не стал спорить детектив, не отводя взгляд. Это была игра, в которой не было места блефу.
- А еще вам нравится мой голос.
- Да, - и снова с предельной честностью ответил мужчина. – А еще я хочу, чтобы этот голос поведал мне, откуда вот этим глаза, - Тошимаса кончиками пальцев легко прикоснулся к острым лезвиям ресниц, заставляя Шеру на мгновение опустить темные веки, - и вот это сознание, - пальцы легли на виски, ощущая, как глубоко под кожей бьется горячий источник жизни, - узнали, что произошло с Ватари-сан.
- Мне сказала девочка.
- Как ее имя?
- Аи.
- Любовь?
- Любовь.
- Это она убивает?
- Нет. Она плачет, потому что не в силах остановить свою ненависть. А она проливает кровь. Чужими руками.
- Ты знаешь, кто это делает?
- Нет. Аи не предаст того, кто положил собственную жизнь на путь мщения за ее смерть. Потому что имя ей – Любовь, - вдруг подался вперед и, руками упираясь в мягкую перину, прошептал в лицо Тошимасе: - А имя вам – Справедливость, - убрал одну руку, чтобы положить ее мужчине на шею и легко обнять его, замирая на мгновение. Сделать вдох и отпрянуть, чтобы одними губами прошептать:
- Идите, пока не заразились моим безумием.
Тоши поднялся, ощущая скольжение прохладных пальцев на своем запястье:
- Обещайте когда-нибудь вернуться и рассказать, кто забрал у меня мать, - в зеленоватых глазах промелькнула тень надежды.
- Обещаю, - глядя в их мутную бездну, ответил Тошимаса, оставляя ответное прикосновение на кончиках озябших пальцев. – Когда-нибудь я обязательно вернусь.

автор испугался реакции, потому что там, таки, и дальше будет подобная атмосфера царить *Алиса специализируется на дарках, однако*

а вот за Кавайку я б сильно нэ переживал