VIII

***

Каору.... Каоруууу /пытается собрать остатки мозга/
НАСТОЛЬКО шикарный персонаж... наглый, своенравный, самодовольный, даже пафосный
очень понравилась часть именно с его участием
а вот после фразы

- Шинья. Так, по крайней мере, он себя называет. Реального имени я не знаю.

моя крыша собрала чемоданы и помахала мне ручкой
я уже ожидал Рейту!
но что бы Шинья ТАК быстро появился....
второй момент, это когда разоблачается знакомство в прошлом детектива и барабанщика
назревает логичный вопрос: что произошло, что Тошия ТАК отреагировал на своего старого "друга"... дада, именно в кавычках, потому что чую я, что там была далекоооо не дружба...
что же их связывало...
(блин, это какая-то закономерностью... героев этого фанфа в 50% случаев что-то связывает в прошлом...)
третий момент, что меня насторожил, так это поведение Оми...
по моему причина ее злости не только в угрозах убитого... здесь что-то большее, как мне кажется...

в общем, глава дала больше вопросов, чем ответов
с нетерпением жду дааальше :333

одни сплошные бывшие. разочарована

Ох, какой образ Каору!! Такой самоуверенный, с насмешкой относящийся ко всему! Наблюдать за своего рода противостоянием Тошимасы и Каору - одно удовольствие! И все же Харе удалось выбить его из равновесия! Интересно =)

Каору нехотя ответил, при этом старательно отводя взгляд от притихшего адвоката.

*поскуливает, вытирая слезинку*

Телефон помощника не отвечал. Это настораживало, но еще не беспокоило.

Знали бы Вы, уважаемый детектив, почему не отвечает Ваш помощник! Там весь отдел дружно спасать надо, а то мало ли, какие призраки-психи завелись!

одна только мысль об убитом вызывала в ней чувство ярости.

Девушка говорила вполне спокойно, но при этом глаза ее лихорадочно бегали, то и дело останавливая свой взгляд на лице одногруппника.
- Где-то около полуночи, я думаю, - избегая смотреть на детектива, ответил Шинья. Длинные пальцы незаметно теребили манжет белоснежной рубашки, грозясь вот-вот лишить его пуговицы.

*собирает вкучу лихорадочные мысли* Тааак, дело нечисто! Не просто так ведь Оми так злится! Не факт, что она или Шинья замешаны в преступлении, но что-то произошло определенно, а не только угрозы со стороны Като! (ну, почему-то мне так кажется)))

- Ты действительно меня не помнишь? – Спросил едва слышно, раздирая горло дыханием.
Музыкант растерянно-удивленно моргнул. Затем отрицательно мотнул головой и с виноватой улыбкой выдохнул:
- Я действительно Вас не помню, детектив… - запнулся, смущаясь. – Простите, я забыл Ваше имя.
- Хара. Хара Тошимаса.
Шинья замер. В глазах, наполняющихся узнаванием, блеснуло странное, сотканное из множества эмоций, выражение. Узкая ладонь, рванув, прижалась к губам, заглушая резкий выдох, эхом повторивший судорожный удар сердца.
Тошимаса поднял голову, посмотрел на человека, который некогда занимал очень важное место в его жизни.
Взгляды, пересекаясь в светящемся сумраке коридора, встретились.
Длинные ресницы дрогнули, роняя на смуглое лицо музыканта крупную, нереально-тяжелую слезу.
Вдох.
- Тотчи…
Выдох.

Нет, ну... Ну... Черт, реветь вторую проду подряд! Алиса, ты жестока!
Но с другой стороны, такие моменты так развеивают накаленность обстановки, связанную со всей мистикой, отвлекают, вызывая бешеный всплеск эмоций! Нет, все же, пусть это и грустно, но этот момент по-своему прекрасен!
Спасибище! =*

- Я ничерта не вижу, - выдал Юки, в сотый раз заглядывающий в дверное окошко, подсвечивая себе мобильным. – Вот какой идиот додумался делать в прозекторской двери с автоматическим замком?
Ниимура лишь плечами пожал, не отрываясь от той самой двери. Нависший над ним дактилоскопист его нисколько не смущал.
- Мастумото-сан, Матсумото-сан, Вы меня слышите? – В металлический корпус многострадальной двери раз за разом ударяла маленькая девичья ладонь, заставляя Тоору то и дело вздрагивать от ударной волны.
- Мико-чан, он точно тебя не слышит. Как и меня, и Ниимура-сан, - раздраженно процедил Масахико, отлепляясь от оконного стекла. Потер отдавленный кончик носа и стал осторожно спускаться с шаткой скамейки. – Интересно, что его так испугало. Может, кто-то из твоих клиентов, Тоору-кун, высказал недовольство качеством обслуживания?
- Может, и высказал, - равнодушно ответил Ниимура, зевая. – Вы как хотите, а я пошел домой.
- Э-э… Ниимура, у тебя в секционном зале валяется бесчувственный специалист по идентификации: тебя это не смущает? – Даже темнота не смогла скрыть степень возмущенного удивления Юуки, отразившуюся в чрезмерном расширении глаз.
- А должно?
- Ну, по логике вещей – да!
Ниимура в ответ снова пожал плечами, поправил халат и неспешным шагом двинул в сторону двери со слабо светящейся в густом сумраке надписью: «EXIT».
- Он что, серьезно? Ниимура, ты что – серьезно? – Бросаясь наперерез патологоанатому, выкрикнул Масахико.
- О, Ками-сама, а чего ты от меня хочешь? – Тяжело выдохнул коронер, поднимая на дактилоскописта уставшие глаза.
- Ну, я не знаю: сделал хотя бы вид, что тебе не все равно.
- А мне не все равно. Но я ничем не могу помочь Матсумото. Дверь я не выломаю, электричество не починю. Так что мне еще делать? Сидеть и ждать, когда все обсвятится?
- Ага!
- Это глупо. Я пошел домой.
- Никуда ты не пойдешь! Пока мы не убедимся, что Така в порядке, будешь подпирать двери.
Ниимура удивленно вскинул бровь. Насмешливый взгляд, пронзая эфирную черноту, скользнул по тонким чертам лица Юки:
- С чего такая заботливость о Матсумото? Неужели, влюбился?
- Сплюнь, - Тоору даже усмехнулся, замечая, как Масахико останавливает руку, рвущуюся перекреститься. – Ты же в курсе, что он – не мой типаж.
- Ну-ну, - Ниимура предпринял попытку проскользнуть мимо мужчины, но тот, сориентировавшись, снова преградил ему путь, влипая в дверь всем телом. Будучи лишь не намного выше патологоанатома, Юуки явно уступал ему по комплекции. Стоило Ниимуре захотеть, и Юки вряд ли смог бы его удержать. Силой, так точно нет. Оставалось только говорить, но список аргументов стремительно приближался к концу, а Тоору и не думал отступать от своего решения.
- Ну, же, Ниимура, прояви человечность. Ну, хоть раз в жизни, для разнообразия, - обнявшись с дверью, торопливо выпалил Масахико, тут же инстинктивно вжав голову в плечи.
- Ты придурок, Юки? – Окрашенным в тона равнодушия голосом поинтересовался Тоору, наблюдая эмпирический вариант ответа прямо перед собой.
- Я не… Ай, какая разница, тебе же действительно все равно, - распластавшись по плоскости двери в плохой пародии на морскую звезду, севшим голосом проговорил мужчина, но отступать от намеченной цели не собирался. – Но ты, Ниимура-сан, все равно никуда не идешь. Я с места не сдвинусь, пока…
- Пока что, Масахико? Не наладят подачу электричества, и мы не сможем открыть двери?
- Ну, вообще-то, да.
- А смысл? Я больше чем уверен, что Матсумото чувствует себя лучше нас всех, вместе взятых. Подумаешь, грохнулся в обморок. С кем не бывает.
- Слушай, не тупи, а? Он же завизжал как фанатка «Сумерек» при виде Паттинсона, а затем – отрубился. Человек, который сегодня утром спокойно колупался в человеческих останках, не станет падать в обморок, стоит кому-то выключить свет в прозекторской.
Тоору понимал, что Масахико прав. Он и сам думал в подобном русле, но делать вид, что ничего серьезного не случилось, было проще. Не так сильно ощущалась ледяная рука, скребущая своим обломанным маникюром замирающее на вдохе сердце.
- Ладно, твоя взяла, - пожевывая крупные губы, буркнул в темноту патологоанатом, опускаясь на пол у ног Юуки. Повернувшись к нему спиной, сгорбился, выпирающими под широким халатом позвонками опираясь об дверь. – Сквозняк здесь жуткий.
- А ты не валяйся по полу, - довольный своей победой, съязвил дактилоскопист, опуская руки.
- Ну, вы и придурки, - покачав кудрявой головой, выдала Мико, все это время непоколебимо хранящая молчание. Закатила кукольно-большие глаза и снова принялась звать начальника.
Ниимура и Масахико недоуменно переглянулись, впервые слыша от ассистентки Матсумото нечто подобное.
- Знаешь, она права, - кривая ухмылка заиграла на лице патологоанатома; в глазах, близоруко ощупывающих темноту, мелькнула тень недовольства самим собой. – Нам стоило бы позвать кого-нибудь на помощь.
Юки лишь пожал плечами, соглашаясь.
- Эй, там что-то происходит! – Мико перестала избивать дверь, вместо этого прижавшись к ней ухом. Все, находящиеся в лишенном света коридоре, затихли, прислушиваясь. Ниимура и Юуки ровным счетом ничего не слышали, а вот по напряжению, сведшему мышцы красиво вылепленной спины девушки, можно было понять: по ту сторону темноты, за наглухо запертыми дверьми что-то действительно творилось.
Тишина, сдавливая виски, стала невыносимой. Ниимура и Масахико, вновь переглянувшись, синхронно двинули вперед, держась как можно ближе друг к другу. Когда между ними и девушкой оставалось меньше полуметра, в глухую непоколебимость двери, разрывая плотную материю тишины, врезалось нечто тяжелое. Заскрежетал металл, высекая ярко-алые искры, которые слепящими сполохами ударялись о пол, освещая тонкую полосу между ним и дверью.
Мико, а за ней и мужчины, шарахнулись назад, спотыкаясь о темноту. Упасть никто не упал, но ноги предательски дрожали, подкашиваясь от слепого ужаса.
- Что… что происходит? – Задыхаясь, выдавила из себя девушка, широко распахнутыми глазами глядя на содрогающуюся под сильными ударами дверь прозекторской.
Пространство за ней уже гудело от непрекращающегося передвижения, лязга металлических дверей, скрипа петель, стона стекол. Кто-то, шоркая, перетаскивал секционный стол, роняя на пол инструментарий.
- Надо… - рвано выдохнул Юуки, глотая отвратительно-слизкий ужас, - валить отсюда! – Первым сорвался с места, бросаясь к двери. Схватился за ручку, рванув ее на себя, чтобы… в отчаянии замереть, осознавая, что они заперты. - Какого!.. – Раскрытая ладонь звонко впечаталась в покрытую толстым слоем краски панель.
- Не нравится мне все это, - всегда холодный и безразличный, голос Ниимуры и сейчас был лишен какой-либо эмоциональной окраски, отчего Масахико принялся колотить в запертую дверь с удвоенным усердием.
- Дайте мне! – Под мужчину поднырнула Мико, начиная в панике дергать и крутить залапанную ручку.
- Я же говорю, что это… - Тоору не договорил: замок на двери секционного зала не выдержал, с пронзительным звуком ломаясь. Дверь, покачнувшись, стала тяжело открываться, выпуская в заполненный ужасом коридор мертвую пустоту.


- Холодно, - поежился Акихиде и, пошатываясь, поднялся на затекшие ноги. – Интересно, как долго нам еще здесь сидеть? – Прошел к окну, едва не поскользнувшись на внушительного размера луже, успевшей натечь за то время, что окно было открыто.
Ясу пожал плечами, зевнул, прикрыв рот ладонью, покрытой хитросплетением вен, а затем тоже встал, сбрасывая с широких плеч усталость:
- Аки-сама, вполне вероятно, что мы здесь проторчим до утра. Ты не взял мобильный, я – тоже, если никто не обратит внимания на то, что наши рабочие места не убраны, а я гарантирую, что никто этого не сделает, то искать нас не станут, - подошел к Сато, пристраиваясь сзади. – Давай я, - потянулся, одним точным ударом захлопывая створку. В стекло тут же ударили тяжелые капли, начиная свой стремительный спуск по бесцветному полотну.
Акихиде обречено застонал и обернулся, кончиком носа задевая мягкую щеку Ясунори.
- Простите, - тут же залился краской смущения, отступая к стене. Ткань халата моментально пропиталась влагой, серыми потеками струящейся по шершавой облицовке.
- Слушай, Аки: сколько еще ты будешь мне «выкать»? – Подвижная мимика рисовала знак вопроса на лице, одновременно с тем озаряя его улыбкой. Улыбаться Ясу умел. В любой ситуации.
- Что? – Растерянно шепнул Сато, еще сильнее вжимаясь в стену окоченевшей спиной.
Ясунори закатил глаза, обреченно застонав, а затем резко притянул к себе Акихиде, впиваясь в его губы поцелуем.
Парень от неожиданности замер, широко распахнутыми глазами глядя на баллиста. Руки безвольно повисли вдоль тела, даже не предприняв попытки оттолкнуть от себя плевавшего на все условности Хаяши. Тот, не видя сопротивления, жадно припадал к мягким губам, заставляя их покрывать нежной краснотой, ярко выделяющейся на бледном фоне лица.
- Теперь можешь смело обращаться ко мне на «ты», - Ясу бережным жестом убрал челку, упавшую на глаза Акихиде. Его растерянность забавляла мужчину, вызывая новую улыбку на губах.
Отстранившись, Ясунори беспечным взглядом скользнул по оконному стеклу, а затем вернулся на прежнее место: папки угрожающе зашатались, грозясь отправить баллиста в короткий, но запоминающийся полет с довольно-таки жестким приземлением.
Акихиде же оторопело уставился в темное пятно запертой двери, непроизвольно касаясь губ кончиками пальцев, чья мелкая дрожь выдавала его истинное состояние. Да, он был растерян и смущен; должен был разозлиться, но отчего-то не мог. Как и посмотреть на беззвучно изучавшего его лицо мужчину.
- Эй, Аки, - спустя несколько минут подал голос Хаяши. – Ты прости, если тебя это задело. Я пойму, если тебе было неприятно – большинство мужчин съездило бы мне по морде за такое.
- А, что? – Взгляд Аки обрел четкость, перемещаясь на говорившего.
- Говорю, прости.
- А?
- Аки-сама, ты меня пугаешь, - коротко хохотнув, выдал Ясу. На полном серьезе.
Акихиде, вздрогнув, стал стремительно заливаться краской смущения. Его щеки буквально распустились алым цветом, приводя баллиста в неподдельный восторг:
- Аки, слушай: тебя что, никто никогда не целовал?
- Целовал! – Тут же отрезал мужчина, меняя цвет своего лица на откровенно-пунцовый. – Но не…
- …мужчина? – Закончил за него Ясу. Встал, встряхнув тяжелыми локонами, которые агатовой россыпью легли на широкие скулы и рельефные плечи. - Слушай, а тебе ведь понравилось? – Медленно приблизился, пытаясь заглянуть Сато в глаза, но тот, видя это, стремительно их отводил, принимаясь изучать пол под ногами. – Поэтому ты смутился? – Ясу был уже совсем близко.
- Я не… - Аки поднял голову, чтобы встретиться взглядом с заинтересованно-лукавыми глазами цвета сумеречного неба.
- В этом нет ничего постыдного. Мне можешь сказать, - улыбнулся в ответ на подаренный взгляд. – Обещаю, это останется между нами…
Вместо ответа, Акихиде подался вперед, так сильно зажмурившись, что промазал, прижавшись губами к гладко выбритой щеке баллиста. Тот звонко рассмеялся, притягивая парня к себе, но не целуя: просто обнял за плечи, позволив пылающему от смущения лицу зарыться в его волосах.
- Я никому не скажу, - еще раз повторил Хаяши, пытаясь успокоить мужчину, который, Ясу видел, приходил в ужас от одной только мысли о том, что кто-то может узнать об этом поцелуе. – Слушай, ты такой ребенок. Сколько тебе лет? Двадцать пять – двадцать шесть?
- Двадцать восемь, - сдавленно выдыхая в водопад нереально-мягких волос, ответил Аки, слабо отвечая на объятия. Ему было непривычно, странно и очень неловко обнимать мужчину… вот так.
- Ну, уже взрослый мальчик, - рука Ясу скользнула выше, запутываясь в рваном беспорядке жестких прядей. – Да и один невинный поцелуй ничего не значит. – Отстранился, чтобы дать себе возможность заглянуть парню в глаза. – Или значит?
Акихиде молчал, медленно погружаясь в сапфировые бездны, гипнотически влияющие на его сознание.
- Ой, глупый, - ощущая легкий привкус отчаяния на губах, простонал Ясунори: подобный поворот событий в его планы не входил.
Звук его голоса заставил Сато дернуться, вырываясь из теплого плена объятий:
- Я… простите, Хаяши-сан.
- Аки…
- Мне действительно так стыдно… - Акихиде, казалось, не слышал баллиста, продолжая свой монолог, состоящий из потока разрозненных мыслей, пытающихся оформить его чувства в определенные образы-слова. – Я действительно никогда… с мужчиной… Это не прав… - замер, проглотив окончание. Он не хотел говорить этого, но слова сами слетали с кончика языка. – Простите.
Ясунори лишь покачал головой, больше не проронив ни слова. Нужно было подумать о том, что он только что наделал: что-то, пожалуй, интуиция, подсказывало, что это еще выйдет ему боком.


Звук, гулким эхом прокатившийся по коридорам лаборатории, заставил Джоу и младшего детектива дружно замереть, убив в груди размеренность дыхания.
- Что это было? – Сдавленно проговорила девушка, прожигая сумрак кабинета испуганным взглядом. Каждая минута, проведенная в кромешной тьме, заставляла чувство тревоги все дальше и дальше расползаться по сознанию, подергивая его черным кружевом ужаса.
Детектив Уке не ответил: его руки лихорадочно шарили по карманам, выискивая мобильный. Острая необходимость услышать голос наставника заполняло его нутро, руководя действиями.
Разыскав телефон, Ютака в растерянности уставился на значок, указывающий на отсутствие сигнала, горящий в правом верхнем углу экрана. Темные глаза скользнули по светящимся цифрам и, сорвавшись, застыли на акварельно-бледном лице Джоу.
- Что… - договорить ему не дала новая волна непонятных звуков, дрожащим гулом впившаяся в спертый воздух внезапно опустевших помещений. Трубы, спрятанные за толстыми перекрытиями стен, подхватили невнятное бормотание, идущее из глубин небытия, рассеивая ужас под сведенными судорогой потолками.
Уке, вдыхая в себя темноту, стремительным шагом бросился к двери, чтобы за секунду оказаться в объятом черным шепотом коридоре.
Скрипы шагов, свист дыхания, вырывающегося через дрожащие ноздри, удары сердца где-то не в груди тонули в притаившихся по углам тенях; тонкие дорожки пота чертили на покрытой серым налетом страха коже невидимые знаки. Чьи-то ледяные взгляды скользили вдоль позвоночника, провожая удаляющуюся вглубь коридора фигуру, протяжно всхлипывая на прощание.
Уке вздрагивал от каждого шороха, им же и издаваемого. Впереди маячила смутная тень двери, за которой располагался главный коридор, ведущий к выходу. Она дрожала и раскачивалась, то и дело, полностью растворяясь во мраке. Перед сосредоточенными глазами расплывались невнятные серые пятна: его собственное дыхание, не желающее смешиваться с ледяной тьмой.
Тени сгущались, боязливо прижимаясь к мутным стеклам, за которыми нечетко вырисовывалась иная по плотности и вязкости реальность. Ютака с запозданием понял, что без электричества дверь не сработает. Остановившись, он растерянно завертел головой, пытаясь сообразить, что делать дальше. Вернуться – вот единственный вариант, возможный в данной ситуации, но мужчина отчего-то вновь двинул вперед, пока не был остановлен выросшей на его пути преградой.
Двери, как и предполагались, остались глухи, не среагировав на движение.
Раскрытая ладонь детектива, разрезая сумрак, легла на молочное стекло, ощущая под собой неестественный холод. Словно коснулась она не искусственного материала, а арктического льда. Пальцы покалывало от саднящих прикосновений потусторонней стужи, желание отдернуть ладонь, вообще отойти от двери, дышащей мертвым холодом, было невыносимо. Но Ютака остался стоять на месте, вглядываясь за неплотную серую завесу, больше напоминавшую растекшуюся по спрессованному воздуху ртуть. Размытые очертания силуэтов приковывали взгляд своей статичностью, даже тьма вокруг них, казалось, застыла, боясь нарушить хрупкий их покой.
Ютака медленно выдохнул, заставляя стекло покрыться белесой пленкой конденсированной влаги. Сделал шаг назад, одновременно с тем стирая следы своего дыхания ребром ладони. Чтобы задохнуться от ужаса, встретившись взглядом с подернутыми мертвецкой глаукомой глазами, безжизненно глядящими на мужчину через стекло.
Дернувшись, детектив шарахнулся от двери, едва не падая на пол. Сердце рвалось из груди, заходясь в адреналиновой панике; страх впился в легкие, тошнотой подкатывая к горлу.
Хватаясь за сведенное судорогой бездыханья горло, Ютака порывисто развернулся, чтобы наткнуться взглядом на мертвые глаза из-за двери. Те, расширившись на сведенном муками агонии лице, впились в детектива, пригвождая его к себе. Тонкая нить обескровленных губ разжалась, и слуха Уке коснулся глухой, идущий из недр небытия голос:
- Смерть – не тождество тьмы.

Равнодушие Ниимуры просто восхищает! Даже не стольк равнодушие, сколько спокойствие!

RED...[em] пишет:Он же завизжал как фанатка «Сумерек» при виде Паттинсона

Какое сравнение! хДД

RED...[em] пишет:- Что… что происходит?

Я тоже очень это хочу знать!! Трупы, чель, полезли? Или это Матсумото пришел в себя и ему надоело слушать лепет своих коллег? *больше склоняется к первому варианту*
Или это тот призрак, голос которого слышали Аки с Ясу?!

*офигевает с Ясу*
Так, абсолютно беспалевно, подошел, поцеловал, прям так и надо!

RED...[em] пишет:- Мне действительно так стыдно… Я действительно никогда… с мужчиной… Это не прав… Простите.

*поскуливает* Нууу... =((

ВОт мне интересно: вот в здании всех пугает одно и то же нечто или их несколько?! *горящие глаза*

RED...[em] пишет:- Смерть – не тождество тьмы.

ооо, какая фраааазааа!!! *___*

Спасибище!!=*

Свет яркой вспышкой ударил по глазам, заставляя находящихся в коридоре одновременно зажмуриться, прикрывая пронзенные острой болью глаза дрожащими руками или отворачивая бледные, плененные тенями ужаса лица от его источников. Лампы дневного света, дрожа и потрескивая, наполнялись муторным свечением, тут же разливая его по потолкам, стенам и полам узкого помещения. Кожа криминалистов тоже впитала в себя флуоресцентный яд, окрашиваясь в его оттенки.
Тоору первым справился со слабостью: часто моргая, открыл глаза, тут же впившись взглядом в мутный провал двери. Секционный зал так же наполнялся светом, вырисовывая жуткие картины погрома.
- Матсумото! – Гаркнул патологоанатом и сорвался с места так стремительно, что Мико едва успела отскочить в сторону, налетая на растерянно трущего глаза дактилоскописта. Но Тоору, не замечая ничего, пулей влетел в разгромленное помещение, продолжая звать Таканори:
- Матсумото! – Эхо голоса отбилось от распахнутых настежь дверей морозильных камер, металлической вибрацией прокатываясь по ледяному воздуху. – Матсумото, - переступая через грудой сваленные на кафельном полу тела, Тоору спешным шагом направился к виднеющемуся в дальнем углу помещения специалисту. Тот все еще находился в беспамятстве; кукольное лицо было покрыто смутными разводами пережитого ужаса, под подрагивающими веками залегли темные круги, на щеках виднелись засохшие дорожки слез.
- Таканори, - сильные пальцы впились в плечо, начиная трясти то с таким остервенением, что голова бесчувственного Матсумото затрыпыхалась на тонкой шее, словно была пришита к той тонкими нитками.
- Таканори, ты меня слышишь?
Таканори услышал. Сдавленно застонав, специалист грузно повалился вперед, чтобы спустя мгновение остановиться, уткнувшись головой в колени Ниимуры.
- Живой, - выдал Тоору и сделал шаг назад, освобождаясь от тяжести чужого тела. Упасть которому он, все же, не дал: подхватив Матсумото под руки, патологоанатом вернул его в сидячее положение, ощущая неприятный укол в области поджелудочной. Видимо, совесть проснулась. Тоору и без нее прекрасно понимал, что надо быть более внимательным к Таке, но… коронер не привык к проявлению человеческих чувств: слишком много времени он проводил с теми, кто этого оценить уже не мог.
- Така, ты в порядке? – Рядом с мужчинами нарисовался Юуки. Глаза его, скользнув по лицу Матсумото, тут же переместили свой взгляд на бесформенную кучу мертвецов, чьи окоченевшие тела были отвратительно-вычурно переломаны, острыми гранями выступая из-под тонких формальдегидно-накрахмаленных простыней.
- Что здесь произошло, черт бы их всех побрал? – Выдал он отстраненно и снова посмотрел на друга. – Така?
Таканори лишь растерянно моргал, пытаясь свыкнуться с этой реальностью. Мысленно мужчина все еще прибывал в мире, застывшем на грани, полной потустороннего ужаса.
- Надо вывести его отсюда. А еще лучше – отвезти в больницу, - обращаясь к одной из дверец морозильника, проговорил Ниимура и принялся собирать разбросанный по кафельному полу инвентарь.
Юуки, видя это, открыл, было, рот, чтобы задать очередной вопрос о вменяемости господина-патологоанатома, но потом передумал, все свое внимание уделив медленно приходящему в себя другу:
- Идти сможешь? – Подал руку, которую Матсумото не сразу заметил.
- Наверное, - сухим языком прошептал специалист и не без труда поднялся на дрожащие ноги. В коленях тут же поселилась слабость, заставляя конечности подкашиваться под тяжестью тела. Сильнее сжав протянутую ему руку, Така сделал несколько шагов вперед и лишь затем убедился, что не соврал: идти он точно мог. Только вот куда и зачем, его ошарашенное сознание понять отказывалось, так что мужчина слепо последовал за Масахико, бережно ведущим его меж сваленного на полу мусора.
Мико, тихонько поскуливая от ужаса, последовала за боссом, оставив Ниимуру наедине с мрачными мыслями и скрюченными на голом полу телами, стыдливо прикрывающимися обрывками казенного белья.


- О, свет! – Как-то уж слишком истерично выкрикнул Акихиде, подпрыгивая на своих коробках. Документация жалобно закашлялась, наполняя воздух густой, как туман ноябрьского утра, пылью.
Лампочка, мерно раскачиваясь от прикосновений бестелесного сквозняка, замигала, окутывая помещение мертвецким светом.
Ясунори лишь мельком скользнул по ней взглядом, хмыкнув каким-то своим мыслями. Немного помедлил, а затем посмотрел на парня рядом с собой.
- Знаешь, без света было лучше. Ну, по крайней мере, не было видно вон того паука, - жилистый палец уткнулся в пустоту над плечом Акихиде.
То, с какой стремительностью побледнело смуглое лицо парня, заставило баллиста пожалеть о своих словах.
Нервно сглотнув, Аки замер. Шевелиться, судя по всему, он не собирался. По крайней мере, до тех пор, пока членистоногое, обосновавшееся за его плечом, не покинет этот бренный мир.
- Ясунори-кун, пожалуйста… - выдавил он из себя, с мольбой глядя на мужчину.
- О, мой бог, - тяжело простонал Ясу и подался вперед, чтобы одним движением сорвать тонкую сетку паутины, заставляя ее хозяина скрыться в черных провалах стенных шкафов. – Можешь снова дышать.
- Это не смешно. И Вы…
- Ты опять за свое? Слушай, мне снова тебя поцеловать, чтобы ты наконец-то понял, что… - Ясу запнулся, оборвав себя на полуслове, стоило заметить изменения, что произошли в лице его собеседника. – Господи, ты всегда так остро реагируешь на слова других людей? – Машинальным жестом провел пальцами по жесткому рельефу скулы, оставляя на бледно-бронзовой коже тонкий красноватый след. – Хватит бояться, Аки-сама. Знаешь, у меня такое чувство, что ты двадцать восемь лет провел в изоляции, а теперь отчаянно пытаешься адаптироваться в этом мире, но что-то у тебя это не очень получается. Прости.
Акихиде молча слушал баллиста, глядя на угловатую покатость его плеча, резкими линиями вырисованную под тонкой тканью халата.
- Знаете, Хаяши-сан, я не могу сказать, какого цвета Ваш халат, какого оттенка Ваши глаза и точно ли вот эта нитка, - тонкие пальцы подхватили намагнитившийся отрезок красного волокна с брюк Ясунори, поднося ее к тусклому свету лампочки, - алая. Возможно, она – пурпурная или ярко-оранжевая. Для меня оно все – серое, - пальцы разжались, роняя скрученную нить. – Думаю, Вы слышали про монохромазию, ведь так?
Ясу лишь кивнул, невольно закусив нижнюю губу.
- Я научился различать цвета по их оттенкам в черно-белом мире. Это несложно: нужна лишь практика – как в игре на музыкальном инструменте: пальцы запоминают аккорды и гаммы, так и глаза могут запомнить, что этот тон серого в мире людей без цветовой слепоты – красный или зеленый, бледно-голубой или нежно-кремовый. С такими оттенками очень сложно, поэтому я не всегда могу уловить нюансы той или иной цветовой палитры. Я могу сказать, к какому цвету он относится, приближенно, но… - Как-то виновато улыбнулся, глядя на Ясу. – Я не знаю, зачем это все рассказал Вам – никто даже не догадывается. И… прошу, не говорите никому, хорошо? Не хочу, чтобы ко мне начали относиться как к… инвалиду: это не очень приятно. Я же действительно полностью здоров, просто врожденный дефект, ничего более. Такое случается, хоть и редко. Мне посчастливилось застрять в мире, прошедшем через фильтры фотокамеры позапрошлого века.
- Извини, но это… удивительно, - Ясунори медленно выдохнул, с нескрываемым восторгом глядя на мужчину, с растерянностью в чернеющей бездне расширенных зрачков глядящего на него. – Это так… - баллист подался вперед, обхватывая лицо Аки ладонями, заглядывая в глаза, мутно блестящие в густой тени ресниц, - невероятно. Аки, ты – удивительный человек.
Степень растерянности была прямо пропорциональна пылающему на щеках смущению. Акихиде затаил дыхание, не в силах оторваться от глаз, прожигающих его собственные глаза.
- Я никому не скажу, - большими пальцами провел по тонкой синеватой коже под глазами, разглаживая легкие морщинки и замер, когда дыхание, вырвавшееся из легких, вдруг превратилось в густое облако пара, замерзая в оледеневшем воздухе. Помедлил и снова выдохнул, наблюдая тот же результат.
- Ясунори-кун? – Акихиде явственно почувствовалось чье-то незримое, на грани материальности, присутствие за спиной. Страх волной прошелся по телу, выныривая из области желудка и захлестывая с головой.
Взгляд Ясу скользнул по вновь побледневшей коже, царапая ту мелким наждаком растерянности с легкой примесью панического ужаса. Тот едва звенел в хрупкий колокольчик, именуемый шестым чувством, подсказывая, что сейчас произойдет нечто поистине страшное.
- Аки… - Хаяши медленно потянул мужчину на себя, заставляя соскользнуть со стопки папок, тут же рассыпавшихся по затоптанному полу, чтобы оказаться на худых коленях мужчины, не дрогнувших под тяжестью чужого тела.
Рука прошлась по изгибу шеи, обхватывая ее за затылок, притягивая к себе, заставляя укрытое густой вуалью страха лицо прижаться к плечу.
Короткий вдох, медленный, лишенный звука выдох – и глаза Ясу наткнулись на четко вырисовавшуюся из зеленоватого сумрака меж стеллажами фигуру, лишенную… кожи.


Сердце грохотало в висках, норовя разнести черепную коробку вдребезги. Кровь жарко пульсировала под чувствительной к чужим касаниям кожей, норовя прорвать эту тонкую брешь и хлынуть в застывший на вдохе мир. Мир, в котором мертвые тени обрели материальность, говоря с живыми давно забытым языком.
Ютака судорожно втянул в саднящие легкие спертый воздух коридора, не сводя подернутых пеленой непролитых слез глаз с тяжелого полотна потолка. Распростершись по холодному полу, не находя в себе сил приподнять даже головы, трещащей по швам из-за сильного удара о твердое напольное покрытие, Уке медленно глотал заставший на губах страх, чувствуя в нем привкус мертвой плоти.
Призрак исчез, унося с собой спокойствие и жуткое хладнокровие, заставившее Ютаку не потерять сознания сразу. Но стоило глазам, впившимся в мертвецки-бледный облик потустороннего существа на долю секунды закрыться, моргнув, как самообладание стремительно покинуло тело, заставляя то глухо рухнуть на пол, теряя связь с действительностью.
Придя же в себя, младший детектив не увидел ничего, кроме белесого потолка, глядящего на него с немым сочувствием. Перед глазами все плыло и двоилось, но в этом муторном хаосе не было и намека на потусторонние сущности, доверяющие смертным тайны небытия.
Судорожно сглотнув, мужчина медленно приподнялся, острыми локтями впиваясь в твердую поверхность полов. Повел головой, ощущая гудящую тяжесть, а затем и вовсе сел, складывая руки на заметно дрожащих коленях. Еще раз проглотил вязкую слюну и принялся вставать, хватаясь за шаткий воздух онемевшими руками.
- Детектив Уке? – Позвал вроде бы знакомый голос, но Ютака не смог его узнать, находясь в вакууме прострации.
- Детектив, с Вами все в порядке? – Рядом с Ютой возникла красноволосая фигурка, в которой мужчина с трудом узнал начальницу лаборатории.
- А? Что? – Растерянно переспросил он, пытаясь понять, о чем ему говорит девушка. Язык ее, хоть и был знаком, оставался для Уке непонятным: смысл слов застревал на границе восприятия, преобразовываясь в белый шум, в котором утопало сознание.
- Вам лучше присесть, - Джоу попыталась взять мужчину под руку, но тот резко дернулся, отлетая к стене. Спина его с глухим звуком впечаталсь в пластик облицовки, чтобы затем медленно заскользить по нему вниз, снова роняя тело на пол.
Джоу растерянно смотрела на полицейского; в глазах стоял немой вопрос: «Что происходит?», а губы застыли, обожженные непроизнесенными словами.
Двери, до этого замершие в электрическом бездыхании, шурша, разъехались, впуская в наполняющийся белым светом коридор человека в рабочем комбинезоне. Надвинутый на глаза козырек кепки отбрасывал на лицо густые тени, оставляя видимыми лишь остро очерченные губы.
- Джоу-сан, кто-то повредил основной кабель. Мне удалось временно восстановить подачу электроэнергии, но позже придется снова его отключить, чтобы заменить проводку.
Ютака вздрогнул, вскидывая голову.
Мужчина в комбинезоне рабочего почувствовал, что на него смотрят, останавливая на лице полицейского пронзительно-знакомый взгляд.
- Вы… - судорожно выдохнул Уке, начиная медленно скользить по стене, поднимаясь на ноги. – Вы…
- Простите, Джоу-сан, мне нужно работать. Если что, Вы знаете, где меня найти, - мужчина коротко кивнул, кланяясь, а затем двинул обратно к выходу, заставляя младшего детектива хрипло выдохнуть и броситься следом за ним.

Сорри, прочитала только первую и третью часть.

Я же говорила, что там мертвяки из камер полезли х) Ну, или кто-то их оттуда вытащил *бррр* Бедный Мацумото. Человек, работающий с "кровью, кожей и прочей фигней", должен был увидеть что-то действительно шокирующее, если так обомлел.

Что касается Ютаки, то я не одобряю его обморок))) Вот не знаю, мне кажется, в такие моменты включаются резервные силы, и организм просто не может отключиться. Но, я так понимаю, в финале главы мелькнул Акира?)) Это радует! Да еще и Ютака побежал за ним *в поисках защиты, не иначе*

Автор продолжает интриговать. С нетерпением жду продолжения!

Это что же получается? Вновь заработавшие лампы своим светом прогнали то что-то непонятное, что лезло из-за той двери, где был Мацумото? А это нечто снова полезет? *горящие глаза* Но что бы то ни было, а Таканори не позавидуешь! Трупы, всюду трупы... Жутко, но тем не менее, интересно!

- О, свет!

Я прочитала это с ударением на слово "свет", а потом долго втыкала, а зачем Аки молится свету? И только потом поняла, что это была констатация факта!
И почему всем везет, кроме Ясу и Акихиде?! Кого еще принесло к ним, скажем так, в гости, дабы разбавить их общество?! Что это за нечто без кожи?! Вот тот вот ребенок, с которого ее сняли?! Или что-то еще?! *грызет локти в непонятках*

Кого увидел Уке?! Два варианта: либо узнал в рабочем призрака ( ), либо это Рейта (особенно, при упоминании пронзительного взгляда!). Только вот чего Юта так всполошился-то, словно реально призрака в лице рабочего увидел?!

Море вопросов, оплетенных интригой...
Ждем-с, что же будет далее!))
спасибо=**

Акай,


если надо, я буду тебя информировать о том, что происходит в неинтересных для тебя продах, гыыы)))
а вот насчет того, что видел Така...ммм...вопрос этот скоро прояснится, да)

а Ютака... так он же до жути боится всякой подобной хрени, гыгы, вот и отключился на секунду. А вот насчет рабочего таить не буду - это, таки, Аки:*

Ари Гави,


да уж, по скорости развития сюжета намечается эпическое повествование *автор в ужасе*

какова природа этих странных явлений, творящихся в лаборатории?

это - одна из составляющих частей сюжета, которая раскроется в ходе повествования))

Ил,

Это что же получается? Вновь заработавшие лампы своим светом прогнали то что-то непонятное, что лезло из-за той двери, где был Мацумото? А это нечто снова полезет? *горящие глаза*

омг...ну, можно и так сказать, хотя... сокрее, свет снова включился, потому что нечто ушло из секционного зала) а полезть... ну, так оно ж к Аки и Ясу приперлось:) Никого паранормальщина вредительная не обделила своим вниманием.

И почему всем везет, кроме Ясу и Акихиде?! Кого еще принесло к ним, скажем так, в гости, дабы разбавить их общество?! Что это за нечто без кожи?! Вот тот вот ребенок, с которого ее сняли?! Или что-то еще?!

ой, ну я бы не сказала, что им не повезло. В сравнении с тем, что видел Така, им еще реально повезло. Они-то половину прод отсиживались в подсобке, че))

Только вот чего Юта так всполошился-то, словно реально призрака в лице рабочего увидел?!

просто... ай, узнаешь, что я буду тебе рассказывать все наперед))

Спасибо всем за комментарии, гыгы

Детектив молча смотрел на плачущего мужчину, не зная, что сказать. Не зная, как смотреть ему в глаза. Не зная, как сдержать себя и не прижать эту давно потерянную часть прошлого к груди, не согреть своим дыханием, не…
- Шинья? – В противоположном конце коридора возникла Оми. Ее взгляд скользнул по бледному лику стены, чтобы остановиться, впившись в заплаканные глаза барабанщика. – Шин, что случилось? – Метнулась к другу, давая Харе возможность отступить к отрытой двери лифта, а затем и вовсе скрыться в его глубине, торопливо нажимая на кнопку первого этажа. Створки съехались, раздавив остановившееся сердце. Тело вдруг отказалось слушаться, тяжело привалившись к металлической стене. Мышцы сжались от болезненной слабости, дрожащие ладони скользнули по лицу, сдирая с него тонкий слой боли и отчаяния.
Рвано выдохнув, Хара снова стал собой. Холодный взгляд остановился на одной точке пространства, прожигая в нем крохотную черную дыру, которая притягивала свет, теряющийся в ее бездне, наполненной безымянной антиматерией.
Оказавшись в светлом холле, детектив тут же направился к будке охранника. Нужно было задать тому несколько вопросов. Но уже спустя минуту расспросов понял, что мужчина в форме ничего не знает о том, что интересовало полицейского – в ночь убийства Като дежурил его напарник. Вооружившись номером сменщика, Тошимаса покинул здание студии. Прозрачная акварель сумерек сменилась пастозными мазками осенней ночи, хоть часы и показывали начало шестого.
Добравшись до машины, Хара первым делом выкурил две сигареты: одну за другой, не делая перерыва. Ароматный дым согрел требующие тепла легкие, обволакивая их мнимой безмятежностью. Искусственное спокойствие лишь создавало видимость того, что с мужчиной все в порядке. Душа же его пыталась восстановить дыхание, сорванное мучительным ударом воспоминаний.
Почему сейчас, вот так неожиданно этот человек вновь появился в его жизни? Почему он, Хара, так остро отреагировал на эту встречу? Почему Шинья… почему он так…
- К черту! – Мужчина с силой впечатал кулак в жалобно скрипнувший корпус автомобиля, вызывая всплеск боли, которая на какое-то время вывела его сознание из муторного оцепенения. Рванув ручку на себя, тут же нырнул в салон, так сильно захлопнув за собой двери, что их пронзительный вскрик был слышен на всю стоянку.
Выехав с парковки, машина черной стрелой вклинилась в поток обесцвеченных ночным дыханием автомобилей, скрывающих под своей жестяной кожей человеческие жизни, целые истории, свои трагедии и радости.
- Терачи Шинья, ты так и не смог уйти, да? – Шепнули бледные губы, в то время как взгляд цепкой хваткой держался за луч дальнего света, скользящий по полотну скоростной автомагистрали.
Заехав в департамент, Хара первым делом позвонил помощнику, но тот снова не ответил. Первым желанием детектива было лично отправиться в лабораторию криминалистов и узнать, что, черт возьми, там происходит. Вторая мысль оказалась более здравой: вновь взявшись за телефон, Тошимаса набрал брата, но и его мобильный хранил пронзенное гудками ожидания молчание. Это совершенно не понравилось полицейскому.
Бросив дежурному, что сегодня уже не вернется, Хара двинул к выходу. На главной лестнице встретил бывшего начальника, перебросился с ним парой слов, а затем, сославшись на занятость, бросился вниз, вновь терроризируя свой мобильный. На сей раз дисплей светился номером начальницы лаборатории.
Джоу ответила не сразу. Хара уже готов был отсоединиться, когда гудки прервал взволнованный голос девушки:
- Детектив, Вы так вовремя позвонили: я только что собиралась сама с Вами связаться.
Хара замер, удивленный сразу несколькими вещами: во-первых, детективу никогда не приходилось слышать голос Джоу таким испуганным и обеспокоенным, во-вторых – любезной со старшим детективом девушка была лишь в том случае, когда происходило нечто, из ряда вон выходящее, и в-третьих – начальница лаборатории никогда не звонила мужчине первая, предпочитая иметь дело с его помощником. Нелюбовь Джоу к Харе имела толстые, ветвистые корни, уходящие глубоко в прошлое. Сам детектив не слишком вникал в причины такого к себе отношения, но был прекрасно осведомлен о наличие оного.
- Что случилось? Где Уке? – Резко бросил Тошимаса, ощущая, как к телу возвращается способность двигаться.
- Он… я не знаю, в лаборатории твориться нечто странное! – Истеричкой Джоу не была никогда, и сейчас не изменила себе, превращая панику в ярость.
- Где мой помощник? – На данный момент это волновало Хару больше всего.
- Понятия не имею! Когда починили электричество – бросился за электриком. С ним-то уж точно все в порядке, а вот моего специалиста по идентификации едва не убили взбунтовавшиеся мертвецы! В моей прозекторской творится черт знает, что, Матсумото на грани нервного срыва, Ниимура и Масахико ничего внятного сказать не могут, я уже молчу про Мико-чан – пришлось вызвать ей такси и дать пару выходных, потому что у девушки – истерика. А Хаяши и Сато вообще канули в Лету!
Хара так резко остановился, что едва не попал под колеса отъезжающего со стоянки полицейского автомобиля.
- Ясу? Что значит – канул в Лету?! – Голос предательски дрогнул, срываясь на хрип.
- То и значит, Хара-сан, что мы понятия не имеем, куда они делись. Все их вещи на месте, а они – испарились. А… да, войдите, - послышался шум открываемой двери, а затем невнятное бормотание, сменившееся торопливым голосом Джоу, уже обращенным к детективу: - Можете не волноваться, пропажа отыскалась в одной из подсобок. Черт, я с ума сойду с такими работничками.
- Вы хотите, чтобы я приехал? – Тошимаса бесшумно выпустил воздух из легких, ощущая, как те наполняются едва ли не материальным облегчением. – Или сами разберетесь со своим восстанием мертвецом?
- Я перезвоню, - в трубке послышались рваные гудки.
- Черт знает, что, - покачав головой, Хара отправил мобильный в карман брюк, вместо него выуживая ключи от машины.
Жутко разболелась голова, вызывая приступ неконтролируемой злости: на все и всех. На нерадивого помощника, который словно с цепи сорвался, ведя себя, по крайней мере, непривычно; на брата, который как всегда довел детектива до седых волос, чтобы затем с усмешкой объявить о том, что на самом деле все в порядке; на Терачи, который вновь ворвался в его жизнь, в одночасье переворачивая ее с ног на голову, заставляя еще кровоточащее нежелающими умирать чувствами к Юу сердце стонать от боли, раздирая старые раны, выдергивая нитки из затянувшихся шрамов. И в первую очередь Хара злился на себя. За то, что позволил всем этим людям стать настолько важными, чтобы переживать за них, сходя с ума от неизвестности.
Привычно хлопнув дверью, мужчина некоторое время бездвижно сидел в кресле, опершись острыми локтями об кожаный обод руля. Глаза, привыкнув к темноте, стали различать прозрачные тени, снующие туда-сюда по запруженным живыми людьми тротуарам. В их фигурах было столько боли и плохо закрашенной черной гуашью безразличия грусти, что в груди невольно поселялось тоскливое чувство сопереживания. Хотелось протянуть теплую руку к этим бесполым сущностям, предлагая свою помощь и поддержку, но те… те просто печально улыбались в ответ, качая своими безликими головами.
Проведя раскрытой ладонью по лицу, Хара машинально откинул волосы назад, чтобы не заметить, как те вновь вернулись в привычное положение, скрывая уставшие глаза под своей густой завесой.
Двигатель, пофыркивая, набрал обороты, и вскоре мужчина уже вновь плавно опускал ногу на педаль тормоза, занимая свое место на парковке у дома.
Выбравшись из теплого салона, Хара некоторое время постоял перед домом, не желая подниматься по стертым ступеням крыльца, ведущим к темному провалу запертых дверей. Мимо него, выплывая из разреженного сумрака подворотни, прошел высокий паренек. Полный клокочущей ярости взгляд его скользнул по лицу детектива, но Хара мог поклясться, что тот даже не заметил, что перед ним – живой человек. В такие мгновения люди, как правило, видят вокруг себя лишь источник столь сильно пламенеющего чувства, что его яд растекается по воздуху, отравляя кровь.
Хара проводил удаляющуюся фигуру задумчивым взглядом, а затем, решившись, поднялся в свою квартиру. Не включая свет, разулся. Снял пиджак и потянулся к галстуку, когда понял, что в квартире есть кто-то еще. Неуловимое присутствие постороннего человека витало в воздухе, окрашивая его в цвета своей ауры. Молекулы кислорода напились испарениями эфирных масел, входящих в состав знакомого до жгучего желания расплакаться парфюма.
Хара, бесшумно ступая, вошел в приоткрытую дверь спальни, чтобы с порога увидеть склоненную фигуру, продавливающую измятую постель весом своего тела.
- Юу, - тихо позвал Тошимаса, заставляя фигуру встрепенуться, поднимая на детектива глаза.
- Тоши…
- Что ты здесь делаешь? – Вопрос прозвучал практически беззвучно, передавая слова больше зрительными каналами, чем звуковыми волнами.
- Я… ничего, - в черноте глаз плескалась растерянность с примесью стыда и раскаяния. – Просто… не знаю… хотел…
- Юу, зачем… - Договорить Тошимаса не успел: в двери позвонили, заставляя обоих мужчин дернуться, оборачиваясь к источнику пронзительной трели.
Хара, круто развернувшись, в два шага оказался у двери, чтобы рывком распахнуть ее на себя и… захлебнуться дыханием.
- Прости, я… - Шинья замялся, на бледных щеках застыла краска смущения. – Я узнал в справочной… я… Вы… ты так быстро ушел, а мне… нужно… много…ска… - Запнулся, останавливая взгляд на ожившей пустоте за спиной Хары.
- Кто это? – Голос Юу мягкой волной прокатился по гостиной, вытекая через арку в коридор и останавливаясь на пороге.
- Я… прости… я наверно… мне лучше…уйти, - худое тело музыканта черной тенью сорвалось с места, чтобы за мгновение скрыться за углом полутемного коридора.
Хара еще секунду созерцал взволнованный воздух, а затем вернулся в квартиру, оставив двери открытыми:
- Юу, тебе тоже лучше уйти, - попросил Тошимаса, стягивая шелковую удавку галстука.
- Кто он? – Широяма замер в нескольких метрах от мужчины, прожигая того болезненно-пронзительным взглядом.
- Старый знакомый. Иди. - Мягкой походкой прошел в комнату, на ходу незаметно прихватывая с собой мобильный, оставленный на журнальном столике с ключами и сигаретами. – Иди же, - в последний раз посмотрел на застывшего посреди гостиной мужчину, а затем закрыл за собой двери, чтобы тут же приняться искать необходимый номер дико дрожащими пальцами. – Пожалуйста, возьми, возьми, возьми, - шептали губы, в то время как тело уже переместилось в пространстве, плавно выскальзывая в открытое окно.
Холод ночи тут же принял его в свои объятия, россыпью мурашек пробегая по коже.
- Пожалуйста, Шинья, возьми… - сердце, казалось, готово было продырявить грудь и нырнуть в пустоту этажей. Пожарная лестница ржаво скрипела под ногами, оглашая пустой заулок своим гомерическим хохотом. – Ну же… прошу…
Гудки прерывисто впивались в барабанные перепонки, усиливая сердцебиение.
Шинья не поднимал.
Перепрыгнув последние ступени, Хара бегом бросился через переулок, сметая на ходу какие-то коробки, спотыкаясь через темноту и вновь набирая номер Терачи.
Свет улицы вялым мазком лег на глаза, но те даже не заметили этого, выискивая очертания знакомой фигуры.
- Шинья, пожалуйста, - задыхаясь, шептал Хара, хаотично скользя взглядом по сторонам. Не найдя того, что искал, - ринулся вперед, тут же переходя на бег.
Знакомые очертания вырисовались буквально через полминуты, стоило Харе лишь пересечь оживленную дорогу, останавливаясь перед оградой круглосуточной парковки у небольшого супермаркета. Шинья был там. Замер, прислонившись спиной к фонарному столбу, а сам не сводил глаз с мигающего экрана мобильного.
Тошимаса, отнимая телефон от уха, сбросил вызов, заставляя музыканта как-то странно дернуться, растерянно глядя на прерванный звонок.
Вдохнув в себя сладковато-горький воздух, полный едкого волнения, Хара обогнул ограждение, направляясь к незамечающему ничего вокруг себя Терачи.
- В следующий раз ответь, хорошо?
Шинью буквально подбросило на месте. Опора столба вдруг превратилась в раскаленную добела сталь, заставляя шарахнуться от нее в сторону, одновременно с тем обращая взгляд расширенных до предела глаз на Тошимасу.
Не дожидаясь, пока музыкант придет в себя, притянул его к себе, заставляя ослабевшие руки выронить мобильный, тут же разлетевшийся на пластиковые осколки.
- Дай же мне возможность объяснить, - шепот рассеялся над парковкой, отражаясь от прозрачной витрины супермаркета. Губы, произносящие эти слова, замерли в нескольких сантиметрах от чуть приоткрытых губ Шиньи, оставляя на них частицу своего дыхания. - Не убегай… снова… - дорожка из влажного тепла, полная запахов кофе и сигарет, пролегла от черной запятой в уголке рта и до излома брови, очерчивая плавные линии лица.
Больше ничего не говоря и не ожидая ничего в ответ, Хара ненавязчиво потянул музыканта за собой, а тот даже и не подумал сопротивляться: покорно следовал за мужчиной, ощущая тепло его ладони на своих пальцах.

ой, ну я бы не сказала, что им не повезло. В сравнении с тем, что видел Така, им еще реально повезло. Они-то половину прод отсиживались в подсобке, че))

Да что же, черт возьми, видел Така?! А Ясу с Аки заняты были общением с элементами романтики! *__*

просто... ай, узнаешь, что я буду тебе рассказывать все наперед))

Не, ну! Интриганка!!

Слава Богу, с Ясу и Аки все в порядке, и это нечто без кожи на них не напало или что-то там еще!
Шинья и Юу... Их, скажем так, встреча... Честно, думала, что Хара и Юу выставит за дверь, и за Шиньей не побежит! Но нет! *__*

- Дай же мне возможность объяснить, - шепот рассеялся над парковкой, отражаясь от прозрачной витрины супермаркета. Губы, произносящие эти слова, замерли в нескольких сантиметрах от чуть приоткрытых губ Шиньи, оставляя на них частицу своего дыхания. - Не убегай… снова… - дорожка из влажного тепла, полная запахов кофе и сигарет, пролегла от черной запятой в уголке рта и до излома брови, очерчивая плавные линии лица.

Вот тут я растаяла! Очень нравится и описание, и передача эмоций!

Спасибо!=*

Они не нуждались в словах, чтобы договориться о встрече вне полицейского департамента. Хватило лишь взгляда.
Завидев знакомые до нервного сжатия аорты очертания фигуры, в расслабленной позе подпиравшей стену у дверей его квартиры, Дайске на секунду замер, справляясь с дыханием, сорвавшимся на хрип. Поверхностные глотки жгли горло, наждаком пробегая по стенкам гортани.
- Као, - к звуку имени прибавился перезвон ключей, раскачивающихся на массивном брелоке.
- Работаешь допоздна? – Улыбка скользнула по темному воздуху коридора, едва задевая смуглое лицо адвоката.
- Как всегда, - замок с тихим щелчком принял ключ. – Долго ждешь? – Андо тоже не смотрел на бывшего любовника, опасаясь за собственный рассудок: Каору умел сводить с ума…
- Всего лишь три года.
Дайске замер, так сильно сжав штампованный металл, что тот болезненным оттиском прожег кожу ладони.
- Каору, - сорвавшись на средине вдоха, Дай резко обернулся, чтобы тут же задохнуться от стремительного поцелуя, испепелившего губы терпкой болью. Замер, а затем подался вперед, всем телом прижимаясь к целующему его мужчине. Рваное дыхание растворялось в пьянящем водовороте нахлынувших чувств, смешиваясь со вкусом давно забытых губ.
- Мои соседи… - с трудом прерывая поцелуй, выдавил из себя адвокат, но был прерван резким и таким привычным:
- … пусть идут нахрен, - горячая влажность обволакивала, лаская шею чуть ниже уха. Тонкая дорожка слюны быстро остывала, заставляя мурашки врассыпную бежать по коже, вызывая тень улыбки на тонких губах.
- Господи, Као… - пальцы ощупью провернули ключ в замке, а нога – пинком открыла дверь, выпуская в коридор теплую темноту прихожей.
Буквально втащив мужчину в квартиру, Дайске захлопнул дверь, прижав к ней Каору. Темнота раскрепощала, но в то же время и стесняла. Окружала кружевом интимной близости, но возводила стену между полными желания глазами, пытающимися отыскать друг друга в кромешной тьме.
- Я скучал… - мягкое придыхание осело на кожу рядом с губами, заставляя те дрогнуть в улыбке. Не замеченной, но прочувствованной. – Я очень скучал, Дай, - объятие из требовательного и грубоватого стало нежным и трепетным: словно бы Каору касался не человека, а хрупкого мотылька, готового рассыпаться искристым прахом от одного неверного движения.
- Я тоже… - ответил Дайске, лицом зарываясь в тяжелые, пахнущие мятой и табаком кудри.
- Почему мы с тобой такие дураки? – Раскрытые ладони медленно поглаживали скованную напряжением тяжелого рабочего дня спину, пробравшись под кожаную куртку.
- Не знаю, - слова путались в волосах, стекая по ним на плечи, а затем – терялись в лабиринтах темноты.
- Мы же не можем друг без друга. Сколько еще раз мы должны в этом убедиться, чтобы поверить окончательно?
Вместо ответа Дай еще плотнее прижался к Каору, тяжело дыша тому на ухо.
- Сколько мы с тобой любим друг друга?
- Всю жизнь, - Андо прикрыл глаза, позволяя теплому чувству, расплескавшемуся в груди, растечься по всему телу.
- Помнишь… - улыбка разогнала сумрак коридора, наполняя воздух мягким свечением столь дорогих сердцу воспоминаний.
- Помню…
- Сколько нам было лет?
- По десять, - Дайске негромко хохотнул, щекой прижимаясь к жестким локонам, уже успевшим оставить свой отпечаток на гладкой коже.
- Помнишь, какое лицо было у твоей матери, когда ты ей заявил, что женишься только на сыне ее лучшей подруги?
- Слушай, я же говорил на полном серьезе!
- И именно поэтому она едва в обморок не грохнулась, - теперь пришла очередь Каору всколыхнуть воздух таким приятным, ласкающим слух смехом.
- А как было стыдно твоей матери…
- А как мне потом от нее досталось!
- Мне от моей не меньше: она с полчаса выбивала из меня «дурь» отцовским ремнем.
- А я все думаю, откуда у тебя эти наклонности взялись, - улыбка стала откровенно-вызывающей, с нотками виртуозной похабности.
- Као! – Дайске предпринял попытку отстраниться, но тут же был снова прижат к мужчине, успевшему скользнуть по раскрасневшейся щеке сухими губами.
- Я шучу, - снова улыбка, снова прикосновения, на сей раз – уже под футболкой, рисуя замысловатые узоры на влажной коже кончиками пальцев. – А помнишь… второй класс средней школы?..
Дай вздрогнул, пропуская через себя сладкую судорогу воспоминаний.
- Да…- губы отыскали губы, стирая с них налет черноты жарким прикосновением, застывшим на грани поцелуя.
- Твои родители вернулись раньше… - Као ответил на касание ответным скольжением: кончиком языка по верхней губе, ощущая легкую металлическую терпкость рельефной кожи, - … и если бы они вошли в комнату… - сладко растянул паузу, наслаждаясь звуками беспорядочного биения сердца. – Мне пришлось зажать тебе рот ладонью, чтобы заглушить стоны…
- Это не особо помогло… - выдохнул Андо, вплетая частицы своего воздуха в дыхание Каору.
- Ты очень громкий, Дайске, - поцелуй стал глубоким и до безумия медленным, заставляя растворяться в нем до последней частицы своего существа. Руки проворно скользнули за пояс брюк, оставляя после себя пылающие царапинки от ногтей. Кожа покрылась мурашками, заставляя повести плечами, чтобы разогнать их по телу.
- Као… - чуть отстранившись, выдохнул адвокат; прикрыл глаза, в которых ярким огнем горело желание. – Не будем торопиться… Пока…
- …ты не убедился, что я невиновен в смерти Като? – Каору улыбнулся, возвращая руки на талию.
- Ты же понимаешь…
- Это было давно, и я… не мог поступить иначе. Дайске? Посмотри на меня.
Дай покорно открыл глаза, чтобы тут же поймать тусклый, полный теней забытого прошлого взгляд. В них, присмотревшись, можно было уловить отблеск того, что долгие годы висело на душе тяжким, семью печатями опечатанным грузом, навещающим мужчину в кошмарных снах.
- Ты не должен был…
- Мы уже говорили об этом. У меня не было выбора.
- Был…
- Смотреть, как он убивает тебя?!
- Он бы ничего…
- Ты забыл, что он делал с твоей сестрой? Думаешь, он бы остановился? Ты же видел все собственными глазами, ты бы не стал молчать, ведь так? И он знал это. Он собирался убить тебя.
- Но ты не…
- Дай, послушай меня внимательно: я сделал то, что должен был сделать. Я не жалею об этом.
- Ты врешь, Као, - голос дрогнул, срываясь на мучительный стон. Воспоминания дождливой февральской ночи тысяча девятьсот девяносто первого года стояли перед глазами: четкие, хоть и слегка размытые дождевыми потоками, окрашенные во все оттенки индиго с алыми, такими горячими проблесками – кровь на собственных руках, лице, кровь, впитывающаяся в черную землю, укрытую ковром из сгнившей листвы.
- Малыш, я защитил то, что было мне дорого. Если понадобиться, моя рука не дрогнет снова сделать это.
- Но ты же не…
- Я не убивал Като. Хоть он и был форменный урод с тронутой крышей, но убивать его причин у меня не было…
- Ты снова врешь: я ведь знаю, когда ты это делаешь, - привыкшие к темноте глаза различали смутные черты лица, окрашенные в сероватую бледность; темные глаза пылали, и в них отчетливо проскакивали искорки лжи.
- Хорошо, у меня были с ним некоторые трения. Он… Я не могу говорить, иначе… Я просто не могу. Но поверь, я его не убивал. Мог бы, хотел, но… кто-то меня опередил.
- Что?! – Дайске рванул назад, но был сдержан сильными руками, снова притянувшими мужчину к себе.
- Я действительно думал о том, чтобы… Он знал то, чего знать ему не полагалось.
- Каору! Твою мать, Каору, какого… - слова ругательства утонули в сдавленном выдохе, вместе с поцелуем опалившем губы. Дай пытался сопротивляться, возмущенный признанием бывшего любовника, но сил хватило лишь на слабую попытку оттолкнуть его от себя.
- Успокойся. И запомни: чтобы не случилось – не лезь, - мужчина говорил через силу, огромным усилием воли контролируя свои эмоции.
- Во что ты ввязался, Као? – Паника обволакивала промозглой пленкой, заставляя грудь сжиматься от страха за любимого человека.
Ниикура в ответ лишь покачал головой: говорить он отказывался. Ради Дайске: лучше тому держаться как можно дальше от всего этого. Лучше бы ему и к Каору не приближаться, но… то, что сжигало мужчину изнутри, не давало возможности оттолкнуть то, что так долго мечтало вернуть его сердце.
- Хорошо, не хочешь говорить – твое дело. Но если с тобой что-то случится…
- Со мной ничего не случится. Уже нет, - Каору хотелось в это верить. Но сейчас это было не главное – главным было заставить поверить в это Дайске. – Като уже никому ничего не сможет рассказать, поэтому мне нечего бояться. Верь мне.
Дай помолчал некоторое время, а потом тяжело произнес, глядя мужчине в глаза:
- Я поверю, но…
- Без «но», мой хороший, - объятия стали нежными, но крепкими: тепло одного тела незаметно перетекало в другое, согревая не только кожу, но и души. – Все будет хорошо.
Дайске тихо выдохнул в темноту, ресницами стирая едкую пелену из слез: как же он не любил, когда ему врут. Как же он не любил, когда это делал самый дорогой человек на свете.


Вода неприятно хлюпала под ногами, темные стены то и дело опухали, выпирая в узкое пространство коридора изъеденные коррозией трубы, в которых гудел воздух и затхлая жидкость.
Ютака ощупью пробирался вперед, минуя один поворот за другим, спускаясь на ярус ниже, чтобы затем по слизким от сырости ступеням подняться выше, попадая в очередной коридор, заполненный вибрациями где-то в отдалении работающих машин.
Воздух наполнился едкими парами; запах подвала смешался с запахом старых могил, въедаясь в кожу, сквозь поры проникая в плоть. Уке пытался дышать через рот, но все равно задыхался, чувствуя, как тошнота сжимает желудок, как слабость растекается по телу, сковывая ноющие от усталости мышцы. Фигура в комбинезоне рабочего давно потерялась из виду, и уже минут пятнадцать детектив бродил по хитросплетению подземных ходов, понимая, что заблудился. Отчаяние лишь изредка поднимало свою голову, но его нематериальное присутствие все чаще и чаще ощущалось в непосредственной близости от полицейского.
Телефон отказывался принимать сигнал, подсветки дисплея хватало лишь на то, чтобы осветить пятачок пола в метре от ног. Идя вперед, мужчина больше полагался на интуицию и глаза, быстро привыкшие разбивать темноту на световые формы, чем на искусственное свечение мобильного.
Когда очередной коридор закончился тупиком, младший детектив встал на месте, растерянным взглядом изучая бетонную гладь стены. Жуткая усталость навалилась на сведенные судорогой плечи, прижимая тело к земле. Захотелось опуститься на грязный пол, привалиться спиной к холодным трубам, закрыть глаза и не думать. Ни о чем. Просто прервать поток мыслей, уносящих Ютаку к самым дальним границам сознания.
- Посторонним вход запрещен, - тихий шепот обдал затылок полицейского рваным теплом, переходящим в медленный вдох.
- Детектив Уке, отдел убийств, - рука, предъявившая удостоверение, слабо дрогнула: автоматический жест, слова, слетающие с языка вместо дыхания, не смогли скрыть волнения с примесью испуга.
- Заблудились, детектив? – Продолжая жарко дышать в шею полицейскому, спросил незнакомец, делая маленький шаг вперед, оказываясь непозволительно близко.
Липкий страх тут же растекся по телу, оплетая сознание длинными щупальцами. В груди обосновалось нечто черное и непомерно тяжелое, давящее на внутренние органы и ребра. Диафрагма отказывалась сокращаться, убивая способность дышать.
- Да, - голос сорвался, и полушепот превратился в едва различимое бормотание. – Я бы хотел поговорить с вами…
- Со мной? – Удивление было наигранным.
- Да. Хотел бы задать несколько вопросов.
- По поводу…
Уке замер, не зная, что ответить. Он действительно не осознавал того, что хотел спросить у этого человека. Он даже до конца не был уверен, что говорит с тем, с кем хотел поговорить. Только чувство, легкая тень узнавания. И яростная пульсация крови в венах, дурманящая рассудок.
- Мы сегодня встречались у салона Ниикуры Каору, вы его знаете?
Пауза, за которую тишина, пронзенная биением труб коллектора, стала невыносимой, а затем тихий ответ, запутавшийся в темной лавине волос:
- Да. Каору – мой друг.
- Давно его знаете? – Желание оглянуться, бросить хотя бы мимолетный взгляд через плечо стало поистине невыносимым.
- Пару месяцев.
- И уже сдружились?
- Вас это удивляет, детектив Уке? – Улыбка коснулась кончиков закрученных прядей, вызывая короткий спазм в легких, сопровожденный тихим вздохом.
- Нет. Вы давно работаете в лаборатории?
- Нет, - ответы, предельно честные, вызывали диссонанс, заставляя младшего детектива теряться.
- Вы знакомы с господином Като Шинджиро?
- Хотите знать, убил ли я его? – Улыбка стала насмешливой.
- Я не…
- Даже если и убил – у вас нет доказательств. Вы даже не знаете моего имени… детектив, - наклон головы, сопровождаемый легким скольжением губ по волосам, а затем – и шее.
Сердце Ютаки рвануло из груди, заходясь в истерике. Мужчина дернулся, налетая на стену. Та ответила на грубость содранной кожей на ладонях.
- Ищите убийцу в другом месте, Уке-сан, - теперь он предупреждал.
Ютака резко обернулся, но взгляд наткнулся лишь на размытое свечение темноты. Сознание не выдержало, срываясь. Тело, подчинившись, последовало за ним.
Грузно привалившись к стене, Уке медленно опустился на пол, прижав острые колени к задыхающейся груди. Сердце тут же раздробило коленные чашечки, пронзая сухожилия своей нервозной дрожью. Хотелось просто дышать. Нормально. Без боли и страха, но ощущение чужих губ на собственной коже было сильнее. Оно вызывало дикий, первородный страх и, одновременно с тем, будоражило, заставляя кровь скапливаться в паху, вызывая болезненные стоны: один за другим, заставляя тело сжиматься еще сильнее, усиливая дискомфорт.
Вырвав кусок сжатого воздуха у темноты, Ютака резко прогнулся в спине, одновременно с тем запуская руку за пояс брюк. Ледяное касание пальцев к возбужденной плоти ударом тока прошлось по телу, сокращая мышцы. Ноги, шаркнув по сырому полу, разъехались, позволяя проникнуть дальше.
Закусив губу, Уке тяжело выдыхал через нос, все сильнее и сильнее прогибаясь в пояснице. Волосы на затылке липли к сырой штукатурке; влажные испарения пробирали до костей, смешиваясь с внутренним жаром. Требовательная ласка заставляла зубы сильнее впиваться в тонкую кожу губ, оставляя глубокие болезненные отпечатки…
Время растянулось, оставляя свой след на коже, покрытой мурашками возбуждения. Каждое новое движение руки заставляло тело содрогаться от приятного спазма, впивающегося в мышцы живота, растекающегося под кожей: все выше и выше, пока не задел сознания, обволакивая то мутной пеленой, растворяющей сдавленное дыхание.
Еще немного, сильнее и чаще – и Ютака резко подался вперед, жадно хватая смрадный воздух ртом. Тело прошила восхитительно-приятная судорога, заставляющая сознание на мгновение отключиться от реальности, полностью уйдя в себя, а потом вернуться к действительности, ощущая слабость и полное опустошение.
Аккуратно вынув руку, Ютака разжал кулак, ощущая, как остывающее семя обволакивает пальцы, забиваясь в трещинки и поры. Было неприятно, хотелось быстрее стереть это с рук, поэтому Уке, не меняя позы, принялся шарить по карманам в поисках носового платка, держа испачканную ладонь подальше от костюма.
- Как же это по-мальчишески, детектив, - укоризненно шепнула темнота, а затем кончиков пальцев коснулось ласкающее дыхание; кисть онемела от сильной хватки, не дающей детективу возможности отдернуть руку.
- У тебя особый запах, - кончик языка слизнул капельку остывшей спермы, пробуя ее на вкус.
Уке замер, не в силах шелохнуться. Все смешалось внутри его сознания, сжимаясь до размера иголочного ушка, через которое была протянута нить бесконечности. Ужас, липкий страх, волнение, отвращение, вожделение – этот коктейль убивал остатки здравомыслия, погружая тело в густую и раскаленную, как лава, субстанцию отчаяния.
А незнакомец, не обращая внимания на состояние полицейского, продолжал свое извращенное занятие, исследую вязкие линии ладони губами и языком, вбирая в себя вкус и аромат Ютаки. Перехватив свободную ладонь, сжал оцепеневшие пальцы, а затем рванул мужчину на себя, оставляя привкус спермы, смешанный с горячей слюной на губах Уке:
- Ты неправильный, Уке. И я хочу тебя.

Алиса, у тебя сейчас в фиках что ни прода, так просто разрыв сердца от невероятных эмоций, просто переполняющих все внутри!
Если раньше ощущался адреналин, заставляющий гореть глаза в предвкушении, то сейчас... Каждая прода словно отдельная история: вроде бы она переплетена с предыдущими крепкими нитями, но в то же время чувствуется некая ее автономность. И знаешь, я в восторге!
Эта часть будет еще одной, которую я тоже заучу наизусть! Да что там, я ее уже знаю почти дословно!
Такая тонкая подача эмоций... Все передано настолько ощутимо, пронзая каждую клеточку смесью из самых рахных чувств.
Каору и Дайске...

– Долго ждешь?
- Всего лишь три года.

Я не знаю, как пояснить... Просто скажу, что эти короткие фразы стали тонким лезвием по сердцу...
Сквозь все воспоминания, трепетность чувств, нежность пробивается часть правды про убийство. Пусть она все еще скрыто темным занавесом загадок и неизвестности, но хоть какой-то лучик света... И все же, Дайске чувствует, что Каору ему лжет... Судя по словам Као, можно сказать, что ложь во благо, прежде всего, во благо Дайске.. Но все же, что это за тайна, от раскрытия которой Каору так отчаянно хочет защитить Дайске?
Конечно, Каору можно понять в его стремлении, но...

Дайске тихо выдохнул в темноту, ресницами стирая едкую пелену из слез: как же он не любил, когда ему врут. Как же он не любил, когда это делал самый дорогой человек на свете.

Как же мне стало больно в этот момент...За Дайске, что ему врут, и не просто кто-то, а самый дорогой человек. За Каору, который вынужден обманывать своего любимого...

Часть про Ютаку и Рейту.. Оххх, я даже не знаю, что сказать! Но это... Это шикарно, блин!
Ты, конечно, говорила, что Рейта - извращенец, но что такооой! *___*
Наглый, невозмутимый, но я от него в восторге!!

- Ты неправильный, Уке. И я хочу тебя.

Даже боюсь представить себе реакцию Ютаки! Ему и так невесело от того, что творит Рейта, от касаний, вызывающих и отвращение, и желание, но эта фраза... Бедный детектив!

Алиса, спасибище! =**

а я снова нежданчиком
да простит меня Автор за такое ужасное отношение к посещению темы и регулярной отписке в ней..
и так, с чего начать... с чего начать... /погрузился в омут размышлений/
начну, пожалуй, именно к Кё/Руки
в этом фанте это мой любимый пейринг теперь *О*
все так правильно и живо складывается именно у них, что читать - одно удовольствие
Дайске/Каору.... а тут у меня закончились все мысли, слова и буквы
максимум, на что способен мой мозг в этой ситуации, это на междометия типа: "ваааау"
Рейта/Кай
если в случае с Даем и Каору остались хотя бы междометия, то тут вообще ничего не осталось
я еще с самого начала подозревал, что Акира немного того, ну... "тю-тю"
но не до такой же степени
хотя мне очень понравился момент с их участием
он такой живой и красочный, что картинки так и скачут в голове
и на десерт - Тошия/Шинья/Аой
этот любовный треугольник меня добивает...
мне жаль Аоя, ведь его любовь безответна...
а еще мне жаль именно Тошию, который, как мне кажется, еще будет мучится и выбирать между этими двумя..
чую я, что не будет у них в отношениях с Шиньей все так гладко... это не в твоем стиле

огромное спасибо за море слюней под монитором :*